На третий взгляд, или Написанному верить!

–– А что от меня требуется?

–– Я не совсем понимаю значение некоторых из услышанных мною пословиц. Может быть, вы мне поможете. К примеру, «Баба с возу – и волки сыты». Вам не кажется, что звучит довольно зловеще?

–– Да вы просто объединили две совершенно самостоятельные пословицы: «Баба с возу – кобыле легче» и «Овцы целы и волки сыты».

–– Занятно… А как следует понимать выражение «Кататься как кур во щах»?

–– Вы опять сделали словесный винегрет из двух поговорок: «Кататься как сыр в масле» и «Попасть как кур в ощип».

Крюше был потрясён моей образованностью и широким кругозором. В его обширной коллекции оказалось множество на разный манер исковерканных выражений из народного фольклора, которые я с поразившей его лёгкостью и быстротой сумела расшифровать. Должна заметить, что в расточаемых в мой адрес восторженных эпитетах иностранец был так убедителен, что я почти поверила в свою гениальность, но вовремя спохватилась. Нашему семейству с избытком хватает одного гения – Игорёши. Он – вне конкуренции.

Однако разговор с Милом не на шутку вдохновил меня, и я решила в ближайшие дни засесть, наконец, за свою не начатую докторскую диссертацию.

Как всё-таки порой необходим женщине вовремя, к месту и убедительно сказанный комплимент! Он способен не только настроение, но иногда и линию судьбы на ладони изменить.

В общем, с Крюше мы расстались довольные друг другом: я тоже не поскупилась на похвалы в его адрес. В самом деле, почему не сделать приятное хорошему человеку, особенно если это тебе не доставляет никаких хлопот, кроме удовольствия?

Начавшийся так великолепно день обещал столь же удачно завершиться, но вечер не оправдал моих ожиданий. С работы Игорёша вернулся мрачнее тучи и, не проронив ни слова, проследовал в спальню, создав вокруг себя вихревую воронку.

Я решила не лезть с расспросами, чтобы не оказаться невольным громоотводом. Но моего мужа очень скоро прорвало без моего участия.

Стоило мне заскочить в спальню якобы за маникюрными ножницами, как он тут же разразился бурной тирадой:

–– Можешь выразить мне своё соболезнование: сегодня на учёном совете мой заклятый друг и научный соратник Огуречников всадил мне в спину нож по самую рукоятку. – Сжав кулаки, Игорёша возбуждённо заметался по комнате.

–– Вообще-то соболезнование положено выражать близким покойного, – осторожно заметила я, терпеливо наблюдая за драматическими телодвижениями мужа. – К тому же с твоей спиной, по-моему, всё в порядке, и выглядишь ты довольно жизнеутверждающе. Может, всё-таки попробуешь объяснить без всяких метафор, что произошло?

–– Мой бывший однокашник, который при каждом удобном случае клялся мне в дружбе до гробовой доски и которому я в своё время оказал содействие в проталкивании его совершенно недиссертабельной докторской диссертации, воспользовался моим доверием и присвоил себе мои научные данные, – выразительно вращая глазами, проскрежетал окончательно рассвирепевший Игорёша.

–– Как он до них добрался? – ахнула я.

–– У нас была совместная статейка в каком-то захудалом научном сборнике местного масштаба. Вернее, это я сам включил его в эту свою статью по взаимной договорённости, что он никогда не будет претендовать на эти данные, – упавшим голосом пробормотал Игорёша. – Ему нужна была эта публикация, чтобы его допустили к защите.

–– И ты, конечно, явил чудеса самопожертвования и благородства? – возмущённо съязвила я.

–– Ты же знаешь, у нас это практикуется повсеместно, – с унылым видом пробубнил Игорёша.

–– Что толку оправдываться? Можно что-то предпринять в этой ситуации?

–– Уже ничего. Я давно должен был опубликовать эти данные в каком-нибудь солидном международном журнале и застолбить на них своё право.

Прямо в брюках Игорёша с размаху плюхнулся на кровать и, тяжело вздохнув, обречённо заявил:

–– Ужинать не буду. Принеси чашку зелёного чая с мёдом.

Хорошо, что не стакан водки с солёным огурцом. Значит, ситуация не совсем безнадёжна.

Когда через пять минут я вернулась с подносом, успев за время своего отсутствия предупредить всех домочадцев об имевшей место драме и необходимости передвигаться по квартире на цыпочках, то была потрясена метаморфозой, произошедшей с главой семейства. Неужели всё намного хуже, чем я предполагала?

На мгновение мне даже показалось, что Игорёша по причине нервного срыва повредился в рассудке. Заливисто хохоча и радостно дрыгая ногами, он лихорадочно листал какую-то книгу.

–– Что это такое? Кто? Откуда? Почему ты до сих пор молчала? – набросился он на меня, размахивая ею перед моим носом.

Наконец до меня дошло, что он держит в руках ту самую монографию, которую утром принёс Крюше.

–– Совсем забыла тебе сказать, – спохватилась я. – Вся эта поганая история с подлецом Огуречниковым так ошеломила меня…

–– Нет больше никакой поганой истории с подлецом Огуречниковым. Есть замечательная история блестящего научного триумфа профессора Ведерникова! – ликующе пропел Игорёша на мелодию знаменитой арии князя Игоря из одноимённой оперы.

–– Успокойся, – испуганно попросила я, метнув взгляд в сторону тумбочки, где я держала коробку с лекарствами. – Может, валерьянки накапать?

–– По этому поводу не мешало бы, скорее, коньячку плеснуть, – ещё больше развеселился Игорёша, кровожадно потирая руки. – Представляю себе тухлую физиономию Огуречникова, когда он обо всём узнает. Объясни же, наконец, что всё это значит?

–– Утром у нас был представитель издательского дома «Горохофф и мать» господин Крюше и оставил этот сигнальный экземпляр твоей монографии.

–– Очень вовремя, хотя, по большому счёту, эту монографию писал кто угодно, только не я (разве что в параллельной жизни). А может, всё это дело провернул мой астральный двойник? – с шутовской серьёзностью предположил Игорёша.

–– Ты ещё не понял, что это проделки Бориса Михайловича? – не выдержала я.

–– Вот и наш кудесник на что-то сгодился, – резюмировал окончательно впавший в эйфорию Игорёша.

В таком правополушарном состоянии мой муж был неспособен здраво рассуждать, а тем более трезво оценивать сложившуюся ситуацию. Впрочем, сама ситуация не поддавалась никаким оценкам и суждениям левого полушария.

–– Как всё-таки приятно получать незаслуженные подарки! – продолжал активно радоваться Игорёша, выплёскивая на меня переполняющие его запасы положительной энергии. – Вот так бы всегда!

–– Аллилуйя Борису Михайловичу! – насмешливо вставила я.

–– Присоединяюсь! – оперным голосом пропел Игорёша.

Определённо у моего мужа масса нераскрытых талантов! (При случае надо будет сообщить ему об этом первой, пока кто-нибудь меня не опередил.) Значит, у меня тоже их предостаточно, если я его жена. Осталось только, чтобы он их заметил. Да и не только он.

На другой день меня неодолимо потянуло на знакомую скамейку, и я решила не противиться этой тяге, идущей из тёмных глубин моего всезнающего подсознания. Рабочий день был в самом разгаре, и на остановке никого не было, если не считать бомжа, который младенчески посапывал, трогательно свернувшись рулетиком прямо на тротуаре. Вид у него был довольно безобидный, и я не проявила должной бдительности. А надо было, как выяснилось впоследствии.

Минут пятнадцать я безуспешно пыталась материализовать бутылку с водой или на худой конец пакетик с персиковым соком. Это занятие так захватило меня, что я не заметила, как бомж по примеру Сивки-бурки явился передо мной, как лист перед травой.

–– Подарите колечко на память о нашей незабываемой встрече в столь судьбоносный момент моей жизни, – хорошо поставленным голосом продекламировал он, прочертив ладонью в воздухе какой-то витиеватый иероглиф.

–– С превеликим удовольствием, уважаемый, но оно у меня, как видите, одно-единственное, к тому же обручальное, – вежливо улыбнулась я странному любителю женских украшений.

–– Думаете, я не знаю, что у вас в сумке этих колец две с половиной дюжины? – обиделся бомж. – Я же всего одно прошу, мне больше не надо.

–– Уговорили. Если я их там обнаружу, да ещё в таком количестве, то обещаю, что они ваши. В случае же их отсутствия, вы оставите все попытки получить их столь странным способом, – схитрила я и тут же в подтверждение своих слов добровольно открыла сумочку. – О-ой!

Колец в ней оказалось ровно тридцать, как и утверждал мой прозорливый собеседник.

–– А говорили – ни одного, – укоризненно заметил он, осуждающе покачав головой.

–– Но ещё полчаса назад их там не было! – растерянно пробормотала я, перебирая связку колец на любой самый привередливый вкус и самый непредсказуемый размер.

–– А полчаса назад я вас ни о чём таком и не просил, – нагло возразил бомж.

–– Тоже верно, – покорно согласилась я. – Но наш уговор остаётся в силе – берите все. Тем более что они не мои, и я понятия не имею, как они здесь очутились.

–– Я нищий, а не грабитель! – сверкнув глазами, возмутился бомж. – Мне вполне хватит одного. А вы себе ещё таких наделаете.

Мм-да! Интересный собеседник, впрочем, как и сама ситуация…

Он выбрал массивный перстень с впечатляющим изумрудом, подпираемым парочкой убедительных бриллиантов, и, потерев его о засаленную штанину, надел на указательный палец правой руки, увенчанный кривым обкусанным ногтем:

–– Неплохо смотрится, верно?

–– Вы просто созданы друг для друга, – поспешила я разделить его восторг. – А как вы узнали о содержимом моей сумочки?

–– Камешки – это моя слабость. Не могу устоять.

–– Сочувствую. И всё же, – настаивала я.

–– Да над вашей сумкой, гражданочка, разноцветная радуга! Как можно её не заметить, а тем более пройти мимо?

–– А почему я ничего не вижу?

–– Бывает, – пожал плечами бомж. – Это не смертельно. В той жизни, которую ведут мои собратья по разуму, вполне можно обходиться тем, что находится между бровями и носом.

–– А что это за странная фраза о том, что я «еще таких себе наделаю»? – продолжала я удовлетворять своё неуёмное любопытство.

–– А разве нет? – убедительно изобразил удивление бомж. – Уточняю: я говорил о кольцах.

–– Это мало что меняет, тем более что отвечать вопросом на вопрос – не слишком вежливо, – не сдавалась я.

–– А морочить голову занятому человеку, по-вашему, вежливо? – фыркнул бомж. – Кто как не вы сматериализовал эти самые кольца?

–– Но я ничего такого не делала… Просто мне захотелось пить, и я попробовала представить что-то, способное удовлетворить жажду…

Бомж ликующе потряс в воздухе высоко вздёрнутым указующим перстом:

–– Значит, вы всё-таки что-то такое делали и притом вполне осознанно!

–– Иногда у меня кое-что получается, – неохотно призналась я. – Но при чём здесь кольца?

Неуклюже изобразив роденовского «Мыслителя», бомж на секунду задумался:

–– А на чём вы концентрировались?

–– Да ни на чём, кроме жажды.

–– А что-нибудь при этом делали?

–– Только кольцо на пальце крутила.

–– Вот и разгадка шарады. М…да… Сказывается явная нехватка профессионализма. Увы! Живём в эпоху воинствующего дилетантства, где правят бал бездари и недоучки.

Я молча ждала продолжения, усиленно делая вид, что понимаю, о чём речь.

И бомж не обманул моих ожиданий.

–– Вы технику материализации предметов не до конца освоили, – с умным видом сообщил он.

–– Я и не подозревала о том, что я её вообще когда-то осваивала. Спасибо, что проинформировали.

–– На здоровье. Вам ещё повезло, что не получилась крыса или… паук!

–– Именно с пауком оказалось проще всего! – рассмеялась я, вспомнив профессора Авросимова.

–– А вы, как я посмотрю, весьма отважная особа.

–– А вы думали, слабый пол – это уже окончательный приговор?

Бомж состроил серьёзную мину:

–– Если даже я так заблуждался, то только до встречи с вами.

–– А как можно стать профессионалом в этом деле?

–– Как в любом другом – необходимо соединить вместе три немаловажных ингредиента: талант, личный опыт и… наличие готового профессионала, настроенного делиться собственным опытом. Вас ведь кто-то пытался этому обучить, не так ли?

–– Пожалуй… – задумчиво протянула я, сразу подумав о магистре.

–– Так дерзайте! – уверенно пожал плечами бомж.

–– Есть дерзать! – бодро выпалила я, сопроводив свои слова уверенным жестом победительницы. – Начинаю прямо сейчас (если вы не «против»).

–– Я – только «за»! – впервые за всё время нашего разговора улыбнулся бомж.

По-моему, пришло время вспомнить молодость и начать всё сначала. И что для этого нужно? Прежде всего – позвонить Игорёше.

–– Привет! Как дела? Хочешь провести оставшуюся часть дня в стиле «ретро»?

–– У меня всё запечатано, загружено, отправлено, доставлено и получено, – в тон мне ответил Игорёша. – Стиль «ретро» – это именно то, мне надо. Где встречаемся?

–– В нашей гостиной.

–– Выезжаю.

Нет, всё-таки следует сказать Огуречникову оглушительно увесистое «спасибо» и послать ему вслед сокрушительный воздушный поцелуй. Если бы не он и не его научные происки, мой муж остался бы прежним скучным и насквозь предсказуемым Игорёшей. И что бы я с ним делала в свете неожиданно открывшихся возможностей? Неизвестно. А ведь именно этот только что вылупившийся Игорёша вполне подойдёт для моих новых начинаний.

Ни одни Натусины джинсы на меня не налезли. Но это меня ни чуточки не расстроило, потому что в моём собственном гардеробе нашлись «траузеры», вполне подходящие для того, чтобы вспомнить не слишком далеко ушедшую молодость. А вот её фирменная маечка с вызывающей надписью «Мне можно всё» оказалась мне даже чуть-чуть великовата.

С Игорёшей было ещё проще: полгода назад Колюня подарил ему роскошный джинсовый костюм для экспедиций и поездок на дачу, но мой муж так ни разу им не воспользовался. Теперь самый подходящий случай пустить его в дело.

Наша встреча в гостиной прошла на ура. Игорёша, почти не сопротивляясь, облачился во всё, что я ему подсунула, и только потом, хитро прищурившись, спросил:

–– А куда мы отправляемся, если не секрет?

–– Какие же у меня от тебя могут быть секреты? И куда ещё, по-твоему, способна отправиться супружеская пара, успевшая отпраздновать серебряную свадьбу? Конечно же на поиски молодости.

Как это ни покажется странным, но мой ответ его вполне удовлетворил. Он даже не сделал попытки его прокомментировать. Представляете? Интересно, что бы на это мне выдал прежний Игорёша? Впрочем, нетрудно себе вообразить (ведь имеется же богатый опыт совместной жизни). К примеру: «На поиски молодости, говоришь? Надеюсь, ты в курсе, что пока это никому не удавалось?» или «А может, сузить территорию поиска до пределов нашей спальни?».

Вообще, если вдруг мужчина так скоропостижно меняется, то это может означать только одно – его вторая половина успела сделать это гораздо раньше. Самый простой и надёжный способ наблюдения за собой – всматриваться в того, кто постоянно маячит у вас перед глазами, не правда ли? А кто со мной не согласен, попробуйте придумать что-нибудь другое – может быть, у вас получится, и вы щедро поделитесь этим с окружающими.

Несмотря на долгие сборы, нам удалось улизнуть из дома незаметно. Колюня счастливо пребывал в глубокой медитации, из которой его могла вернуть на Землю только Ната, но она отсутствовала, как, впрочем, и все остальные домочадцы. Игорёшу это заметно обрадовало, а я была рада, скорее, за него, поскольку я уже начала осваивать привычку не стараться соответствовать ожиданиям моих домашних, а тем более их в чём-то разубеждать.

–– С чего начнём поиски? – возбуждённо потёр руки Игорёша, энергично изображая себя таким, каким он был тридцать лет назад.

–– С внутреннего импульса, – не замедлила я выдвинуть свою версию и, критически оглядев мужа, с сожалением прибавила: – Ибо то, что уцелело от нашей молодости, находится явно внутри, а не снаружи.

По растерянному взгляду Игорёши я догадалась, что он изо всех сил пытается меня понять.

Я решила помочь ему:

–– Куда бы ты сейчас отправился, будь тебе лет эдак… шестнадцать?

–– Мой вопрос оказался настолько сложным, что Игорёше пришлось остановиться.

–– Куда кривая выведет, – наконец не слишком уверенно предположил он. – Думаю, я бы двигался без определённой цели. Конкретные пункты назначения начали у меня вырисовываться, пожалуй, после двадцати.

–– Так и поступим, – одобрительно кивнула я, потянув его за рукав.

–– Будем в таком виде слоняться по городу? – незамедлительно ужаснулся Игорёша.

Я была готова к подобному рецидиву.

–– И с такими ветхими мыслями ты отправился на поиски молодости? Тогда сразу возьмём такси, чтобы было комфортнее двигаться в прямо противоположном направлении, – не дрогнув, тотчас предложила я.

–– Да я в принципе не «против» пройтись пешочком, – неожиданно легко сдался Игорёша.

Ура-а! Получилось! Йес! (Как исчерпывающе подытожил бы Жэка).

Воодушевлённо тряхнув остатками кудрей, мой муж так отважно пустился в путь, что мне пришлось прибавить шагу, чтобы поспевать за ним.

Заветная кривая, о которой он упомянул, оказалась не такой уж короткой и, в конце концов, привела нас к двери кирпичного цвета, над которой красовалась дугообразная вывеска, изображающая щербатую ухмылку со светящимися буквами вместо зубов. Название, которое при этом получилось, заставило нас переглянуться и затормозить.

–– «Уши и ноги», – с выражением прочёл Игорёша. – Закусочная что ли, а фирменное блюдо – холодец?

–– А может, лечебно-оздоровительная контора или массажное заведение? – выдвинула я альтернативное предположение. – Или ещё убедительнее – заготпункт?

–– Давай зайдём и выясним: в шестнадцать лет я ещё был жутко любознательным юношей. Или не стоит?

–– А я, будучи шестнадцатилетней барышней, уже не мучилась ненужными сомнениями.

Вдохновлённый моими словами, Игорёша потянул на себя манящую дверь. И она послушно открылась. Нашему взору предстала невзрачная ретро-кафешка в стиле сонных семидесятых.

–– Это как раз то, что нам нужно, – шепнул мне Игорёша, сладко причмокнув.

–– Весьма достоверно, – ответила я, поразившись точности воспроизведенной обстановки того времени.

В зале почти не было посетителей. В углу устроилась влюблённая парочка, а слева от входа – мужчина средних лет в давно вышедшем из моды костюме унылого цвета. Влюблённые были заняты исключительно друг другом, а мужчина что-то увлечённо строчил в потрёпанном блокноте, отодвинув в сторонку полупустой графинчик со стопкой и тарелку с нарезанным огурцом.

Мы сели за свободный столик и принялись обсуждать скудное меню. Наш спор по поводу заказа был в самом разгаре, когда наконец появилась совершенно незапыхавшаяся официантка.

–– Что-нибудь выбрали, молодые люди? – скучающим тоном поинтересовалась она.

–– А что бы вы нам посоветовали? – кокетливо улыбнулся Игорёша, живо отреагировав на «молодых людей».

–– Из съедобного – только картофельный салат и омлет с зеленью, – приглушённым голосом предупредила официантка, покосившись в сторону кухни. – А из напитков не рекомендую ничего, кроме минералки.

–– Мы в вас не ошиблись. Хорошего человека видно издалека, – продолжал поощрительно чирикать Игорёша, восторженным взглядом обещая щедрые чаевые. – Вы просто прирождённая фея.

Официантка, жеманно поправив кружевную наколку на вершине своей многоярусной «бабетты» и загадочно качнув упитанными бёдрами, величественной ладьёй поплыла на кухню.

–– Даже сервис соответствует той эпохе, – удивлённо хмыкнул Игорёша, после того как она бесследно исчезла.

–– И внешний облик официантки, кстати, тоже, – согласилась я, вспомнив незабываемую «бабетту» на голове нашей феи.

–– Тогда это не казалось столь ужасным, – задумчиво произнёс Игорёша, разглядывая не слишком впечатляющий интерьер. – Но мне всё равно нравится наше приключение.

–– Мне тоже, – смело поддержала его я. – И ещё у меня навязчивое чувство, что я здесь уже когда-то была.

–– И у тебя тоже?

–– Значит, я не ошиблась.

–– Погоди… – растерянно пробормотал Игорёша. – Не хочешь ли ты сказать, что это кафе… за тридцать с лишним лет не изменилось?

–– Получается, что так и есть: то же самое полуподвальное помещение с искусственным освещением, та же обстановка, даже те же портьеры на стенах, создающие видимость окон.

–– Ваш заказ. – Мы даже не заметили, как над нами навис знакомо колышущийся бюст официантки. – Омлет ещё горячий.

Игорёша мигом превратился в сплошную улыбку Чеширского Кота:

–– У вас просто великолепное обслуживание. Скажите, а вы здесь давно работаете?

–– Ну не так чтобы очень, – смущённым баском хихикнула официантка. – Четвёртый год.

–– Интересно, а как всё здесь выглядело лет тридцать назад? – продолжал допытываться Игорёша.

–– Ну, я тогда ещё ползунки носила, – залилась краской официантка, разом скостившая себе не меньше полутора десятка лет.

–– Историей интересуетесь? – неожиданно вмешался в разговор мужчина с потрёпанным блокнотом и намечающейся лысиной.

–– А вы чего хулиганите, гражданин? Мешаете людям культурно время проводить! – вступилась за нас официантка, враз утратившая свою дружелюбность.

–– Как вы могли такое подумать? Я исключительно с благими намерениями. С целью посодействовать и принять участие… – начал витиевато оправдываться мужчина, производя беспорядочные движения рукой, держащей карандаш.

–– Всё в порядке, – остановил его Игорёша. – Если желаете, можете присесть за наш столик.

Официантка, не ожидавшая такого поворота событий, с недовольной миной ретировалась в сторону кухни, царственно унося свою «бабетту». А мужчина, спешно приняв приглашение Игорёши, благополучно перекочевал за наш столик.

И сразу же принялся налаживать отношения:

–– Разрешите представиться – Игнатий Никифорович Самарин. Драматург.

Игорёша явно не горел желанием проходить через ответную церемонию представления, но этого и не потребовалось. Игнатию Никифоровичу так не терпелось выговориться самому, что он продолжил свою речь почти без паузы.

–– Приятно встретить интеллигентных собратьев по планете, способных глубоко мыслить и тонко чувствовать, – почти патетически произнёс он, заботливо перенеся на наш столик графинчик со стопкой и тарелку с недоеденным огурцом.

Не слишком рассчитывая на Игорёшу, я собиралась сделать ему ответный комплимент, но мой муж оказался более проворным.

–– А почему вы решили, что мы те, за кого вы нас приняли? – с наигранным простодушием спросил он.

И Самарин, как глупая барабулька, мгновенно попался на крючок Игорёшиного лицедейства.

–– Я же писатель, знаток душ человеческих, – самодовольно улыбнулся он.

–– И что же, вам никогда не доводилось ошибаться?

–– Я не всегда имел возможность проверить свои версии.

–– А хотели бы рискнуть?

–– Теперь у меня просто нет другого выхода, – расцвёл Самарин.

–– И кто же я, по-вашему, в таком случае? – сощурился Игорёша.

–– Определенно учёный. Профессор. Работаете в каком-нибудь НИИ, – уверенно отчеканил ушлый знаток душ. – Ну что, угадал?

–– Почти, – увильнул от прямого ответа Игорёша, не ожидавший такой прозорливости от подобного персонажа. – А почему вы решили, что я профессор?

–– А кем же вы ещё можете быть? – пожал плечами Самарин. – Посмотрите на себя в зеркало – типичный профессор. Всё в вашем облике соответствует этому образу.

Игорёшу такое объяснение почему-то страшно задело.

–– Допустим, – нахмурился он. – А что вы скажете о моей спутнице?

Радости у Самарина только прибавилось:

–– Спутнице жизни, – с нажимом произнёс он последнее слово, чинно кивнув мне лысеющей головой. – С женщинами всё намного сложнее. Все они в той или иной степени владеют основами магии и способны менять свой образ до неузнаваемости, прибегая к всевозможным ухищрениям…

–– Выходит, знание женской природы вам недоступно? – злорадно усмехнулся Игорёша.

–– Я попробую убедить вас в обратном, – продолжал вовсю источать радость улыбающийся Самарин. – С недавних пор ваша супруга перестала ходить на службу, но, однако, ей удалось реализовать себя в чём-то, что имеет отношение к творчеству. Её сложно отнести к разряду обычных домохозяек.

На этот раз слово было за мной, и я не замедлила этим воспользоваться:

–– Всё верно. Жаль, что вы не можете объяснить, как это у вас получается.

Самарин наморщил лоб и почесал карандашом за ухом:

–– Это сродни умению различать цвета: сформулировать, как это происходит, весьма проблематично.

–– Ну вы же писатель, – подбодрил его Игорёша, скрыв за фальшивой улыбкой неудержимо выпирающий из него сарказм.

–– Но я пока не публикуюсь, – чистосердечно признался Самарин.

–– Разве это что-то меняет? – продолжал свой психологический прессинг Игорёша.

Самарин на секунду задумался: