Мир на кончиках пальцев

Мир на кончиках пальцев

Рассказы, написанные школьниками

Creative Writing School

© Creative Writing School, 2016

© Елена Авинова, дизайн обложки, 2016

Редактор-составитель Юлия Идлис

Иллюстрации Рената Курляндцева

Иллюстрации Екатерина Рыбакова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие редактора

Ничего бы этого не было, если бы в один прекрасный день в дальнем углу пыльного шкафа не обнаружилась старая коробка из-под обуви.

Коробку нашли мои родители, когда собирали вещи для переезда. В ней были пожелтевшие от времени тетрадные листы, скрепленные скотчем так, чтобы получилась большая настольная карта. Это была карта Всеземелья – мира, в который я и мои школьные друзья играли, когда нам было лет по двенадцать.

В нашем мире было три страны. Мы трое, разумеется, правили каждый своим государством – издавали законы (своды этих законов обнаружились в той же обувной коробке), начинали и продолжали королевские династии, карали и миловали, вели междоусобные войны и захватывали соседние территории. Сохранилось письмо, которое одна из моих царствующих ипостасей написала воображаемой приятельнице-герцогине с поля очередного сражения: «Дорогая N! У меня все хорошо. Пишу тебе, поставив ноги на спину побежденного короля Осгурии».

В общем, безраздельно править своим собственным государством в своем собственном придуманном мире было очень даже приятно. Я вспомнила это ощущение во всех подробностях – и поняла, чем нужно заниматься с подростками, которые осенью 2015 года пришли учиться в мою литературную мастерскую в рамках Creative Writing School.

Когда тебе нет восемнадцати, ты не мыслишь такими категориями как «рассказ», «повесть» или даже «роман». Это все заемные и заумные категории с уроков школьной литературы. Если тебе вообще интересно что-то писать, ты пишешь текст, который, скорее всего, не имеет ни начала, ни конца и представляет собой не произведение определенного жанра, а целый мир, в котором можно жить вечно.

Подростки живут в этих мирах, по ходу дела производя самые разные мини-тексты: письма от одного персонажа к другому, указы, записки, заметки, карты – или вот «рассказы». Каждый из этих рассказов – небольшое окно в огромный и очень живой мир. Читатель, заглядывая в него, видит нечто – и додумывает все остальное, что не уместилось в ограниченную рамку отдельного текста.

С участниками литературной мастерской CWS мы пытались сделать то, из чего в итоге родился этот сборник. В разнообразных мирах, очень подробно и с большой любовью придуманных ребятами, мы пытались проложить тропы для посетителей, как в сафари-парке. Тропы, по которым внешний читатель мог бы ходить, оглядываясь по сторонам и подмечая новые интересные детали. Некоторые из этих троп получились длинными и извилистыми, как целые приключенческие маршруты. Другие – короткие и прямые, как путь от билетной кассы до киоска с мороженым. Но всегда есть ощущение, что стоит только сойти с тропы – и можно с головой погрузиться в неизведанное.

В рассказах, вошедших в этот сборник, именно читатель создает завершенный сюжет с началом, серединой и концом. Читатель фактически совершает путь героя – входит в историю, осваивается в ней, преодолевает препятствия и выходит из истории изменившимся, с каким-то новым навыком или откровением, полученным в ходе чтения. Герои же рассказов часто остаются такими же, как были, потому что каждый рассказ – всего лишь маленький фрагмент их вечной жизни в придуманном мире, короткая вспышка, почти моментальный снимок.

В этом смысле особенно характерны тексты Марии Глушенковой и Анастасии Журавлевой, вошедшие в сборник.

Обаятельные, ироничные и в чем-то даже ехидные этюды-наблюдения Глушенковой, короткие и полностью реалистичные, представляют читателю картинку, одновременно скрывая рассказчика, который на эту картинку смотрит. А между тем образ рассказчика – вернее, рассказчицы – в текстах «Автобус» и «Манту» привлекает больше всего: это умная, наблюдательная девочка с жестковатым чувством юмора, ловко подмечающая смешное и нелепое в мире вокруг. Она ездит на автобусе, учится в школе, ходит на прививки. Так и хочется узнать больше о ее жизни, – но для того, чтобы это сделать, нужно целиком войти в ее мир, оказаться как бы по ту сторону рассказов.

Похожим образом устроен этюд Анастасии Журавлевой. Героиня – школьница, которая под любимую музыку делает уборку в квартире в ожидании некоего таинственного гостя. Мы видим каждое ее действие, мы видим квартиру, которая постепенно преображается. Но история героини и ее знакомства с гостем, личность этого гостя и возможное развитие их отношений – все это так и остается за кадром, в то же время присутствуя где-то на самой границе нашего поля зрения. Как будто окна этого рассказа, прорубленного в мир героини, немного не хватает, чтобы рассмотреть его весь.

Тот же эффект можно наблюдать и в рассказе Всеволода Рудого «Север», хотя этот рассказ все же производит впечатление полностью законченного – в том смысле, что история, начавшаяся в нем, в нем же и завершается. Герой, живущий на севере постапокалиптической России, потерявший семью в масштабной мировой войне, которая разрушила современную цивилизацию, сражается с пиратами и встречает новую любовь. Казалось бы, что тут еще скажешь?

Но мир «Севера» придуман так, что читателю все время хочется отойти от истории, изложенной в рассказе, и заглянуть в другие закоулки этого мира. Как живут пираты, и почему они вообще стали пиратами? Что происходит в развалинах больших городов, уничтоженных ядерными бомбами? Что будет, когда во всем мире, где не осталось действующих заводов, кончится солярка и патроны? Ничего этого нет в рассказе – но в то же время все это там есть; читателю надо только сделать небольшое усилие и довообразить себе то, что не попало в поле его зрения.

Своеобразную модель расширенного мира предлагает и другой «пиратский» рассказ – «Узник губернаторского замка» Георгия Лифшица.

Сюжет его прост и даже как будто безыскусен. Губернатор портового города, в прошлом – моряк и капитан боевого судна, велит казнить пирата, которого взяли в плен во время морского сражения. И пирата, который очень хочет жить, казнят. Все? Все. Но сквозь это узкое сюжетное окошко читатель, как в подзорную трубу, смотрит в огромный мир, одновременно исторический и фэнтезийный.

Город в рассказе похож сразу на все порты в Карибском море, описанные, например, в книгах Рафаэля Сабатини. В нем есть губернаторский дворец, таверны, гавань с кораблями и призрачная власть короля, который все равно где-то далеко. Но в то же время в этом городе нет никаких примет реального исторического времени или места. Мы так и не знаем, расположен ли он где-то в Карибском бассейне – или, скажем, на другой планете, в другом измерении, где губернатор, оказавшись заложником своей должности, вешает пирата, хотя сам хочет им стать. Для героя это недостижимая мечта. Но читатель вполне может вообразить себе альтернативное развитие истории, в которой губернатор, набравшись смелости, меняется местами и судьбами с пиратом и уходит в море – исследовать этот бескрайний мир.

В фантастических рассказах сборника подобное читательское со-творчество выходит на первый план и становится чуть ли не двигателем сюжета. Читатель как будто ведет собственное расследование, изучая открывающийся перед ним мир и те возможности, которые он предлагает.

К примеру, в «Наказании» Дарьи Ермолиной речь идет об истории нескольких поколений рода целительниц. Но при этом сам рассказ представляет собой лишь небольшой фрагмент этой истории: в качестве наказания за плохое поведение родители отправляют героиню, школьницу по имени Арина, в деревню к строгой бабушке, и та заставляет девочку открыть в себе дар целительницы, унаследованный от нее.

По сути, это завязка большого романа взросления – о том, как Арина сопротивляется своему дару и примиряется с ним, как исследует его возможности и границы, как ее родителям приходится смириться с присутствием магии в их жизни, как Арина постепенно становится такой же целительницей, как бабушка, а затем неизбежно перерастает ее.

Все это заложено в тексте Ермолиной, и внимательный читатель по ключевым словам и оговоркам без труда достраивает этот мир магического реализма, в котором внучки древних целительниц дерутся с мальчиками в школе и ездят в деревню к бабушке на обычном рейсовом автобусе.

В рассказе Алексея Буланникова «Бог огня» способность читателя строить мир вместе с автором по мере продвижения от завязки к кульминации и развязке является основополагающей для понимания сюжета.

С одной стороны, «Бог огня» представляет собой классический детектив с убийством, расследованием и поимкой преступника в финале. С другой – он является чередой намеков и недомолвок, из которых выстраивается призрачная картина большого мира, где произошедшее убийство – лишь маленькая часть всего, что случилось за день.

Это мир, в котором есть магия и ее разнообразные направления, полурослики и их напиток «хофе», новостной пергамент с обновляющимся контентом, столица – «гнездо преступности», ауры и огненные шары. И все это участвует в масштабной магической игре, гораздо большей, чем отдельно взятое убийство, описанное автором.

В рассказе Ренаты Курляндцевой «Девочка&Лис» этот масштабный мир наделен богатой историей и даже мифологией. Мифологическая история мира, в котором сосуществуют люди, духи, демоны и волшебные лисы, годами не стареющие в своем Зеленом лесу, чуть ли не более важна, чем сюжет рассказа, в котором героиня, девочка-лиса Оливия, со своим лисьим другом Фокси отправляется на поиски матери, чтобы спасти мир магии. Читая о похождениях Фокси и Оливии, мы, конечно, следим за увлекательным сюжетом, но одновременно додумываем и достраиваем все, что было в этом мире до и что будет в нем после того момента, о котором повествует автор.

В «Узорах на дне чашки» Екатерины Рыбаковой история гадалки Мадам Поливарр, которая во время собственной казни вдруг обнаруживает магические способности, хотя всю жизнь считала себя шарлатанкой, существует как бы стыке двух миров – фэнтезийного и научно-фантастического.

В этом мире есть гадания на чайных листьях и кофейных зернах, черная магия и королевский суд – но в то же время в нем есть пришельцы, забирающие гадалку на свой корабль, «система спасения», запускаемая в экстренных ситуациях, и прочие атрибуты техногенного будущего. И собственно история Мадам Поливарр – всего лишь одна из возможных точек пересечения фантастики и фэнтези в этой необычной вселенной.

В рассказах Александры Рзяниной тоже описывается весьма своеобразная вселенная, но уже совершенно другая. Она населена племенами, родившимися из перьев божественной Птицы; у этих племен есть богатая и полная конфликтов история, развитые общественные институты и даже собственный язык, на котором можно писать стихи, как в рассказе «Песчанка». Сюжет рассказа «Начало» – о том, как две сестры из одного племени отправились за пером и подружились с представительницами всех остальных племен по дороге, – по сути, является предлогом для того, чтобы провести читателя по этому удивительному миру и показать всех его обитателей, от «лесьи» и «горьи» до существа под названием «ниролую мяб».

Ощущение, что мир, стоящий за текстом, больше этого текста, усиливается при чтении фантасмагорических рассказов Василины Рзяниной, Таисии Тренихиной и Анны Шестаковой.

В «Серебряной ложке» Василины Рзяниной почти каждое слово, начиная с названия, требует от читателя способности додумать то, что оно может значить не только в словаре, но и в мире рассказа. История о том, как героиня завладевает неким артефактом под названием «Разрушитель зла», который в конце то ли оказывается, то ли становится живой собакой, построен на сложных ассоциативных связях, которые читатель должен все время достраивать. Как «серебряная ложка» связана с «Разрушителем зла»? Какие отношения у героини с ее секретаршей Мюо Пушис? Кто вообще такая эта Мюо Пушис – то ли кошка, то ли человек, то ли робот? Наконец, на что способен «Разрушитель зла», и зачем он понадобился героине? Все это – часть большого повествования, в которое «Серебряная ложка» позволяет заглянуть лишь одним глазком.

В рассказе Таисии Тренихиной «Встреча» реальность и фантазия постоянно смешиваются и меняются местами, всякий раз образуя новый мир, который читатель заново принимается исследовать. Вот героиня, девочка Дайна, попадает в странный город, по которому прыгают тысячи солнечных зайчиков; вот другая героиня, женщина по имени Фроуз, живет скучной жизнью в уродливом сером городе. Вот Дайна обнаруживает, что солнечный город, в котором она оказалась, может меняться, превращаясь то в зловещий лес, то в пустынную поляну; вот она встречает там Фроуз – свою тетю, которую никогда раньше не видела. А вот уже Фроуз и Дайна обсуждают мир фантазий за чаем у камина в полностью реалистичном мире, заставляя читателя искать тайный смысл в очередной смене обстановки, как до этого Дайна искала тайный смысл в том, как менялся пейзаж фантазии вокруг нее.

Наконец, короткий рассказ Анны Шестаковой представляет собой фрагмент мифологической истории Мурысляндии – страны в мире Иноземья, которую с давних времен населяют полукошки-полулюди. Этот рассказ, за исключением крошечной вставной новеллы о появлении первого «мурыса», весь написан языком древнего мифа. Особенностью этого языка является необходимость его интерпретации и даже дешифровки.

Мифологическое слово по определению больше своего словарного значения. К примеру, «Солнце» и «Луна» на языке мифа означают не просто звездные тела; они означают также «свет» и «тьму», «жизнь» и «смерть», «женское» и «мужское». Поэтому, читая миф об Эмбрине и Козиро, мы не просто узнаем историю их вечной вражды и любви. Мы восстанавливаем большую историю сотворения нескольких миров, как бы вложенных один в другой и существующих от начала времен до наших дней – и дальше, туда, где мурысы получают свою Мурысляндию, а мы – ощущение огромной вселенной, которая стоит буквально за каждым словом рассказа.

Это ощущение – самое ценное, что читатель может получить от книги в принципе. Ради этого мы и читаем – чтобы открывать и исследовать новые миры, созданные из чьих-то наблюдений, страхов, опыта, стремлений и фантазий.

Поэтому «Мир на кончиках пальцев», который вы держите в руках, – не только сборник рассказов, написанных школьниками от десяти до шестнадцати лет. Это еще и большой подарок любопытному читателю, который не боится взять его – и затеряться в неведомых мирах, чтобы найти там нечто совершенно невероятное.

Юлия Идлис

Бог огня

Алексей Буланников

Релок выглянул в окно. На улице шел дождь, а дома было так тепло! «Но, чую, сегодня будет дело», – подумал Релок и с видом заправского сыщика вышел.

На улице он осмотрелся и увидел (как всегда) светящиеся окна «Хофе Аскана». Заведение крайне интересное. Здесь пьют напиток хофе, как можно заметить из названия. Этот напиток, привезенный полуросликами, имеет приятный вкус и бодрящий эффект и стал популярен совсем недавно. Поэтому заведение Аскана шло в гору.

Не был исключением и Релок – он тоже любил заходить сюда по утрам. Как и сегодня. Он поздоровался с Асканом, с которым любил болтать, попивая хофе.

– Можно кружечку?

– Конечно. Тард, принеси одну чашку хофе.

Тем временем Релок взял новостной пергамент. Интересная штука: покупаешь раз в месяц, и он с помощью магии обновляется каждые двенадцать часов. Пергамент гласил: «Срочный репортаж! Сегодня в четыре часа ночи в Гранитной аллее произошло убийство Элна Лоэхена. Дело ведет сержант Логон».

«Опять он! Надеюсь, на этот раз не оплошает, – подумал Релок. – Хотя на кого я надеюсь?»

– Читатете сегодняшний пергамент?

– Что вы думаете на этот счет? – Релок всегда спрашивал мнение Аскана.

– На этот раз все очевидно. Это полурослики, хотя я им и обязан своим бизнесом.

– Спасибо за хофе! Запишите на счет. Когда смогу, верну.

***

На месте он был через двадцать минут. Протиснувшись сквозь толпу, Релок подошел было к телу, но его грубо оттолкнул стражник.

– Сюда нельзя!

– Ему можно, – протянул молодой человек приятной наружности со странной улыбкой. – Вы, должно быть, Релок, приятно познакомиться. Я Сафрес, новый консультант из столицы.

Релоку он сразу не понравился.

– Можно осмотреть труп?

– Думаю, да.

Релок сел возле трупа. Глубокая рана в груди, как будто тело чем-то прожгли.

– Мы думаем, это огненное ружье полуросликов, – сказал подошедший Логон.

– Рана слишком большая для ружья.

– Может, новая модель.

– Не думаю, – отрезал Релок и начал продираться сквозь толпу обратно.

***

Дверь медленно открылась, скрипя так, что уши вяли. За дверью показалось разрумяненное лицо Камна – приятеля Релока.

– А, заходи.

– Доброе утро, хотя для кого-то оно не доброе.

– Ты про Элна? Одним мерзавцем меньше.

– Как ты думаешь, кто это сделал?

– Не знаю и знать не хочу. Кстати, приходи – будет встреча старых друзей по Академии. Сегодня вечером.

– Схожу. А пока пойду домой.

***

– Зачем ты это сделал? Ты можешь сорвать все наши планы!

– Простите. Он мне мешал.

– Ты нам все испортишь!

– Д-да, учитель.

– Уничтожь его.

***

Релок бегал по всему дому в поисках парадного плаща из Академии.

Отыскав его где-то в старом сундуке, он понял, что плащ ему как раз. Взяв древнюю как мир бутылку с содержимым, которое он и его однокурсники любили распивать в спальнях, Релок подумал: «Эх, были времена!» – и направился к Камну.

– Быстрей! Опаздываем, – крикнул Камн, стоя на подножке кэба. Релок еле успел заскочить, и они тронулись.

Вскоре впереди показался особняк, расположенный в богатом районе города.

– Знаешь, кто им владеет? Помнишь Митона?

– Этот чмырь?

– Не выражайся, а то услышат.

Они вошли в большой холл, где их встретил лакей. Проследовав по лестнице, Релок и Камн оказались в главном зале.

Начался бал; этого Релок не ожидал – все было не похоже на сборы в Академии. Он встретил нескольких старых друзей, но вскоре отошел от места для танцев и стал потягивать глинтвейн. К нему подошел среднего роста человек и тоже взял себе глинтвейна.

– Как вас зовут?

– Релок, а вас?

– Нотсан. Вы из Академии?

– И да, и нет. Я отучился первые пять курсов, а потом меня исключили за чрезмерное любопытство. Вы, наверно, слышали о профессоре-оборотне?

– Да.

– Так вот, это дело разгадал я. С детства любил отгадывать ребусы. А вы чем занимаетесь?

– Да так, ничем. Люблю писать, сочинять, фантазировать.

Гости начали расходиться. Вдруг снаружи что-то ударило в одну из карет, и она заполыхала. Еще пара карет загорелись, люди закричали – в общем, началась паника.

Релок отскочил от летевшего в него снаряда и увидел какую-то фигуру на балконе особняка напротив. Зачем-то крикнув Нотсану «За мной!», он бросился через дорогу.

Поднявшись наверх, Релок уже никого там не нашел.

***

Спустя два дня Релок сидел у себя дома в компании Нотсана и Логона.

– Я собрал вас здесь, чтобы все рассказать, – сообщил он. – Я все понял.

– Что же? – спросил Логон.

– Когда было совершено нападение на дом Митона, я понял, что это точно не огненное ружье. После я отправился на кладбище и выкопал труп.

– Это возмутительно!

– На мой взгляд, нет. Я понимал, что тут замешана магия. Раскопав могилу, я исследовал труп, но, обследовав магическую ауру, ничего не нашел. Хороший маг может избавиться от ауры. Поэтому я позвал Камна: как маг он гораздо лучше меня. Он нашел совсем чуть-чуть ауры, но все же нашел. Аура была не серая, а ярко-красная. В нашем мире магия появилась недавно – около четырехсот лет назад. Это так называемая «пассивная магия»: телепатия, иллюзии. Покопавшись в книгах Академии, мы нашли труд Лазуса Консайского, где он писал: «Магия развивается, это неизбежно». Огненные заряды были магией, и тот, кто их бросал, открыл новое направление в магии, использовав его для совершения преступления.

– Кто же это?

– Сафрес, человек из столицы – гнезда преступности. Элн, видимо, мешал ему своими приказами, не пропуская в город. Заметьте: сразу после убийства Сафреса отправили сюда как нового консультанта.

– Но зачем ему сюда?

– Это предстоит выяснить.

***

Релок постучал.

– Что вам нужно?

– Я все знаю.

– Я вас не понимаю, – чуть побледнев, сказал Сафрес.

– Кстати, вы забыли снять свой плащ.

Сафрес сорвался с места и помчался наверх, выстрелив огненным шаром с плеча. Релок вовремя закрыл дверь – это смягчило удар, однако его неслабо помяло. Релок быстро встал и бросился вверх по лестнице.

Город с высоты птичьего полета был похож на одну большую крышу: дома – черепицы, улицы – прожилки между ними, площади – провалы. И на этой крыше города появилось несколько точек – этаких муравьев.

Когда Релок выскочил на крышу, Сафрес уже был далеко. Наверное, эта история закончилась бы ничем, если бы не маленький крюк на крыше дома, который хозяин все хотел спилить, но каждый раз забывал. На этот раз крюк пригодился: Сафрес споткнулся об него и растянулся на крыше дома номер «семь» по улице Справедливости. Релок догнал его и именем закона арестовал.

В автобусе

Мария Глушенкова

Вечер среды. В автобусе давка: после работы все жители района выходят из метро и ждут автобус.

Когда он приезжает, как можно быстрее зайдите в него и прижмитесь к стене. Лучше заранее проверить билет. Самое ужасное – это когда он не срабатывает. Тогда у стоящих сзади людей срабатывает инстинкт диких животных, когда те идут к водопою в ужасную жару.

Воды очень мало, а пить хочется всем. И если какой-нибудь бедной газели становится плохо и она падает на землю, остальные животные растопчут бедняжку в момент. Если ваш билет не сработал, нырните под турникет – тогда у вас есть шанс остаться в живых.

Людям, находящимся в конце очереди, хуже всех. Они с грустью смотрят на табличку, висящую над дверью: «Максимальное кол-во человек 91». Когда все загрузились, водитель издает облегченное «Фух!» и жмет на газ. При этом пассажиры стараются не упасть и хватаются друг за друга.

На откидном сиденье сидит грузный мужчина и поедает из пластмассового контейнера тушенку с макаронами. По автобусу разносится запах мяса, от которого у остальных пассажиров сводит желудки.

Прямо над тушенкой возвышается толстая женщина в ярко-оранжевой кофточке. Рядом с ней – такой же толстый мужчина. Он неуклюже обнимает ее за так называемую талию и вещает на весь автобус:

– Милая, тебе не дует?

Напротив окна, держась за поручень, стоит подозрительного вида мужчина в черной куртке. Когда пассажиры при резкой остановке автобуса наступают ему на ноги, он что-то бурчит себе под нос про свой «мерседес». Пассажиры с недоверием косятся на его старые спортивные штаны и продолжают наступать ему на ноги. Перед каждой остановкой они, стараясь делать это как можно ласковее, кричат в уши друг другу:

– Вы выходите?

Те, кто выходит, объединяются в группы и, когда двери открываются, идут на таран. Если вы каким-то неаккуратным образом оказались у двери, то вам придется выйти вместе со всеми. Так как после этого зайти обратно очень сложно, вам придется подумать о пешей прогулке.

В самом конце автобуса обычно сидит любитель поговорить по телефону.

– А ты уже сменила ему подгузник? – вещает какая-нибудь бабушка. – Меня сократили! – орет она в трубку так громко, что пассажиры вздрагивают от ужаса.

Вот, наконец, ваша остановка. Напротив двери стоит робкая девушка в аккуратной беленькой рубашке и плиссированной юбочке. Она собирается с силами и, наконец, спрашивает впереди стоящего мужчину с усиками:

– Вы выходите?

Тот, услышав сзади звонкий голосок, оборачивается и вдыхает запах духов. Он быстро взлохмачивает себе волосы и как можно небрежнее отвечает:

– Собираюсь.

Когда двери автобуса открываются, он выходит и элегантно, насколько это возможно, пропускает девушку. Она застенчиво улыбается, и мужчина с усиками расцветает от счастья.

Мужчина в спортивных штанах выбегает из автобуса и кричит куда-то в небо:

– Теперь я буду ездить только на машине!

Женщина в оранжевой кофточке и ее муж, видимо, хотят сделать свой выход из автобуса красивым и элегантным. Она протягивает ему руку, и он уже готовится ее поцеловать, но остальные пассажиры огромной волной сметают влюбленную парочку.