Как дела, пятый «А?»

– Ладно, приходи ко мне после школы.

Тут прозвенел звонок, и мы разбежались по своим классам.

Пришёл домой и стал с нетерпением ждать. Саня заявился только в пятом часу.

– Ты чего так долго? – набросился я. – Два часа жду! Говорил, сразу после уроков, после уроков, – передразнил и состроил рожу, но Саня не обиделся, а простодушно махнул рукой и принялся стаскивать ботинки:

– А! Телик смотрел. Поел ещё! – и с довольной улыбкой погладил живот.

– А ты чего без носков? – удивился я.

– Не нашёл, куда-то завалились! Или обиделись и ушли гулять по квартире, с ними такое бывает! Ха-ха! Ладно, давай не будем терять время. Что там у вас самое простое из е-е-елементов?

Вот такой Саня! За него переживаешь, а ему – хоть бы что!

– Шпагат будем проходить. Ты толстовку сними, а то жарко будет.

– Пока шёл – замёрз, – Сашка зевнул и потянулся. – Не хочу шпагат, давай чего-нибудь другое.

–Тогда – стойка на голове. Элементарно! Смотри и повторяй!

Я встал у стенки на руки и вытянул ноги в струнку. Потом, не спеша, как учили, красиво сложился уголком и вернулся в исходное положение.

– Вот это да! Это по мне! – восхищенно воскликнул Саня. – Надо только постелить на пол что-нибудь помягче, вдруг случайно упаду.

– Наоборот, лучше делать на твёрдом, так легче. Но первый раз, так и быть, лезь на диван.

Сашка забрался на мягкое ложе, встал на четвереньки и, повернув ко мне вмиг покрасневшее лицо, прошипел:

– Давай, поднимай туловище, только осторожно, не урони.

Я схватил друга за штанину и потащил непомерно тяжёлую ногу кверху.

– А-а-а! – заорал Саня.

– Чего орешь, поднимай вторую! – пропыхтел я, отдуваясь. – Вот не думал, что ты такой слонище!

– А-а-а! Держи крепче, уронишь! – вопил Саня, болтая свободной ногой в воздухе.

– С ума сошёл, в глаз попадёшь! – кричал я, уворачиваясь от резво болтающейся Саниной конечности. – Фингал поставишь – пощады не жди!

– Ты меня к стене прижми, а то сейчас грохнусь!

– Сам прислоняйся! И так еле держу!

Наконец обе ноги оказались вверху, но Сашино туловище предательски поползло вперед, изгибаясь дугой.

– Стой, не выгибайся, выпрямляй спину! – надрываясь, командовал я, пытаясь хоть как-то подпереть мяукающий живот новоявленного спортсмена. – Мешок! Здоровый, как слон, а мышцы, как тряпка!

– Чего обзываешься? Вот встану на ноги, покажу, какие у меня мышцы! Да отойди ты в сторону, ничего не вижу!

Сашкина толстовка неожиданно решила отправиться в путешествие: свалилась с живота и моментально накрыла хозяину лицо. Из-под колокола одежды послышалось сдавленное хрипение:

– Падаю, вшпотел и руки уштали!

– Это у меня руки устали! – пыхтел я от натуги, изо всех сил пытаясь удержать тяжеленного друга, – Пузо-то убери! – и стал подталкивать выступающий голый Санин живот коленом, одновременно подцепив толстовку большим пальцем ноги, чтобы Сашка мог немного подышать воздухом. Открылось лицо, красное, как помидор, и вздутое, как баскетбольный мяч.

– Куда же его уберу, если только что три тарелки супа съел! Ой, не пинай меня, а то сейчас умру!

– Не умрёшь! Втяни в себя воздух! Нам тоже на тренировках тяжело приходится!

– Ой, сейчас из себя весь воздух выпущу! Я горохового супа наелся!

– Только попробуй! Тебе вообще жрать меньше надо, вон жирный какой! Паркурщик из тебя, что балерина!

Тут Саня взвизгнул:

– Больше не могу, падаю! – и плашмя рухнул на диван.

Я чудом успел отскочить и завопил на него:

– Чуть не задавил! Шкаф!

Саня сузил глаза и мстительно прошипел:

– Сам – мебель! Чуть не задушил!

Мы сцепились и принялись мутузить друг друга, пытаясь нанести удары посолидней, но на этот раз что-то не получалось – мазали оба отменно. Вскоре бросили это занятие и обессилевшие, тяжело сопящие, уселись рядышком на полу.

Немного отдышавшись, Саня грустно выдохнул:

– Не пойду, Жень, в твою акробатику. Если хочешь, сам там прославляйся, а я в футбол запишусь!

– Думаешь, лучше? Ходили же в «Локомотив» в прошлом году, не понравилось.

– Так то – «Локомотив»! Он на последней строчке таблицы. В шестую ДЮШКу пойду, там тренер хороший, мне ребята со двора говорили. Нападающим хочу быть. У них рейтинги самые высокие. Чего так подозрительно смотришь? Думаешь, не возьмут? Хе, знаешь, как я хорошо играю – летом в деревне научился!

Вообще-то, Саня в дворовых матчах постоянно мазал, но я вдруг поверил. Может, и вправду за лето продвинулся.

Следующие две недели Санёк при встрече только и делал, что хвастался своей футбольной секцией и изматывающе упрашивал записаться, чтобы ходить туда вместе. Последний раз столкнулись у столовки. Сашка со всей силы хлопнул по плечу и, возбуждённо моргая глазами, затарахтел:

– Сказал тренеру, что ты только раз в неделю можешь. Главное, не беспокойся, всё по плану! В среду, как ты и хотел, – поездки, матчи, а в остальные дни – подготовка к играм. А чего делать на тренировках-то, мы с тобой и так опытные! Главное: матчи, голы, результат! Тренер обещал – скоро в Слободской поедем.

Я нахмурился:

– Не получится в среду, у меня соревнования по акробатике. Попробуй угадать, где? В Новосибирске! Или нет, кажется, в Новороссийске. А, вспомнил, точно – в Нововятске!

Сашка уважительно посмотрел на меня и вздохнул. Наверное, обзавидовался. Я представил его на верхней ступеньке пьедестала с огромной, почему-то красной медалью на толстеньком животике – и отвёл глаза, чтобы не рассмеяться.

Мы договорились, что я зайду за ним полвторого, сразу же после школы.

В назначенное время я стоял у Сашкиной квартиры. На звонки и стук никто не открывал. «Неужели без меня ушел?! Друг называется!» – я сердито запрыгал перед дверью. Потом позвонил по сотовому.

– Я тут у одного знакомого, – отозвался Сашкин приглушенный голос. – Он мне диск с игрой дать должен. Тренировка? А её, думаю, не будет. Не, меня не жди; давай, лучше на следующую пойдем. Ну, да, точно! Когда я врал?! Да ты не волнуйся, всё железно! Предупрежу тренера и скажу, что ты в воротах суперски стоишь. Пока! Цени мою дружбу!

Прошло ещё три недели. Ни в одну из сред пойти на футбол у нас не получилось. Сашка убедительно размахивал руками, объясняя, что именно сегодня все должны уйти на тренерский совет, или – что команда выехала на матч и новичкам не велели приходить. Под конец мне всё это надоело, и на ближайшей перемене я в сердцах выпалил:

– Не пойду на футбол!

– Ну и не надо! – Саня невозмутимо принялся ковырять в ухе. – Сам только два раза сходил. Не понравилось. Нападающим не ставят; говорят, можно только защитником или вратарем – и то запасным. Я вчера с парнями из класса в бокс записался, в той же ДЮСШ. Вот это класс! Всем бесплатно перчатки выдали; правда, мне пока одну – и то порванную. Отец с получки новые купит, я попрошу. Давай вместе ходить, всего три раза в неделю. Не хочешь? Тогда ещё лучше – в баскетбол запишемся. Месяц тренировок – и будем играть, как Томас Кинг. Давай, а? – Саня состроил просящую физиономию и смотрел на меня с такой надеждой во взгляде, что на язык так и просились слова согласия. Но я отказался.

Тут Сашкин добродушный настрой куда-то подевался. Он стал кричать, что я упускаю решающий в жизни момент, и что миг получения славы отдаляется на неопределённое будущее, а может быть навсегда. В общем, мы поссорились.

Последний урок в тот день я отсиживал со взлохмаченными чувствами. Обида, терзавшая грудь, порой перемещалась к горлу, ладони непроизвольно сжимались в кулаки. В голове молниями сверкали обзывательства, одно другого обиднее.

«Друг называется! Ни за что больше с ним водиться не буду!» В гневе я начертил на обложке тетради по математике огромными буквами «САШКА-ЛОХ», разукрасил надпись стрелами и копьями – и только тогда успокоился.

Мы целую вечность не дружили: наверное, недели две. За это время я успел поучаствовать в соревнованиях и получить медаль, грамоту и подарок – набор фломастеров. Сашка старался не попадаться мне на глаза, а если мы и встречались, то проходил мимо с равнодушным лицом, будто никогда не были знакомы.

Но однажды по дороге из школы я ещё издали увидел знакомую фигурку в серой куртке.

«Ни за что первым не подойду! – подумал. –Вот чудак, пакетом вертит – сча-а-ас сменка-то как вылетит!» Но ноги почему-то сами понесли прямиком к бывшему другу.

Сашка стоял посреди тротуара одинокий и потерянный и, когда я подошёл поближе, поднял грустные голубые глаза.

– Ты чего?! – вырвалось у меня.

– Жень, не обижайся на меня, ладно?! – выдохнул Саня в холодеющий воздух и принялся сосредоточенно выковыривать носком ботинка камешки из выбоины на асфальте. Помялся-помялся и попросил жалобно: –Можно сейчас к тебе пойти?

Я молчал.

– Понимаешь, Жека, – Сашка заговорил быстро и отрывисто, словно боялся, что я уйду, не дослушав. – У меня отец сейчас дома, а мне математичка замечание в дневник вкатила за то, что по столу стучал на уроке. Это я ритм учился отбивать, всего-то какую-то минутку, не больше! И ещё две двойки получил – по английскому и по «природе». Если папаня узнает – мне конец!

Подбородок мой от удивления резко съехал вниз:

– Отец вернулся? То есть, снова с вами живёт?

– Ага! – кивнул Саня. – Целую неделю! Мелкие визжат, радуются, а я не понял ещё, хорошо это или плохо. Но хоть холодильник не пустой.

И мы пошли ко мне домой. По дороге Саня показал новые карточки черепашек-ниндзя, которые купил на папины деньги, и сказал, что хочет организовать рок-группу, чтобы ездить по разным городам и выступать с концертами.

– С чего это ты вдруг?! – хмыкнул я.

– Вот чудак-человек! – в ответ удивился Саня. – Передача по телику покоя не даёт – «Минута славы» называется. Каждый день мечтаю: вот бы туда попасть! Все ребята бы обзавидовались, да что они! Родители и учителя увидели бы – потом полгода хвалили бы и гордились! И любить бы стали: жадно и безоговорочно!

Я скептически посмотрел на Саню:

– И на каких же ты инструментах играть хочешь?

Друг не размышляя выпалил:

– Ещё спрашиваешь! Конечно, на ударных! На них легче всего, но если хочешь – можно и на гитаре!

– Ну-у-у, так это же учиться надо, в музыкалку ходить, – разочарованно протянул я, но Сашка был неумолим.

– А чё, запишемся! Без проблем! Школа искусств рядом, на улице Попова.

– Будто не знаю! Машка, сестра, в эту школу семь лет на танцы ходила. В том году окончила.

Сашка даже подпрыгнул:

– Се-емь лет?! Так долго? А может, ускоренные курсы есть – барабанные?

– Вот и узнай! – фыркнул я. – Тебе что, барабаны купили?

– Ещё не просил. Пока на столе ритм отбивать учусь, а на гитаре играть – Жеку из вашего класса уговариваю. Он, я слышал, умеет. Сейчас надо название группе придумать, чтоб звучало. Какое предложишь?

– М-м-м. «Короли улиц»! А?

– Фу-у! «Гоблины» – получше твоего!

– Ерунда! Зелёные гоблины, злые, как черти!

– Нормальное название, ни у кого такого нет!

– Ну и что, что нет. Ты мультик про капитана Врунгеля видел?

–Ну.

– Там что говорится? «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт!» Так что для удачного старта моё название как раз подходит. Давай, сделаем так: ты, если хочешь, на барабанах играй, а я – танцевать буду, сейчас как раз хип-хопом увлёкся. Хочешь, покажу, чему научился? – и показал несколько движений.

Санёк смотрел с нескрываемым восхищением, а потом попросил:

– Узнай, кто ещё у вас в классе на музыкальных инструментах играть умеет.

– А чего узнавать, и так скажу. Две девчонки на пианино учатся, и Никита с Андреем – на здоровенных трубах, в духовом оркестре.

– Не, это не то!

Тогда мы решили, что временно ни на чём играть не будем, а только сочиним стихи к песням. Ведь рэповать и без музыкального образования можно. Я попробовал немного поговорить в рифму; получалось глупо, зато смешно. Мы шлепали по лужам, не разбирая дороги и придурялись изо всех сил. Сашка развеселился и хохотал так громко, что прохожие удивленно оборачивались. С неба лениво спускались первые снежинки; они были похожи на запоздалые одуванчики, мы ловили их на ладошки, слизывали капли и радовались неизвестно чему.

Назавтра Саня позвонил, когда я долдонил стихи Пушкина «У лукоморья дуб зелёный…»

– Слышь, Женька! Я стихи придумал: вернее, переделал, вот, слушай:

– У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том,

И днем и ночью кот ученый с пакетом ходит в гастроном…

Мы с Сашкой поржали, и сразу придумали новую игру: говорить в рифму по очереди, вроде словесного тенниса: «подал – отбил». Провисели на телефоне полчаса, у меня даже ухо устало. Потом стали договариваться, с чем лучше дебютировать.

– Главное, Жень, сейчас уверенность для выступлений вырабатывать. Вот напишем стихов – поедем в Москву рэповать. Повезёт – денег заработаем! – напутствовал он напоследок.

Стихотворение Пушкина я хорошо выучил, ещё мама вечером проверила. И на всех переменах уверенно себя чувствовал, насвистывал: «мне море по колено, мне горы по плечу». Но что случилось со мной на уроке литературы – непонятно. Вышел отвечать, поднял голову, как будто на сцене, развёл руки, как настоящий артист, и начал громко:

– У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том! – И вдруг понял, что дальше ничего не помню. В голове одиноко крутилась Сашкина переделка: – И днем и ночью кот ученый с пакетом ходит в гастроном…

Поспешно убрал руки за спину и посмотрел на ребят, ища поддержки. Губы у Марины зашевелились в подсказке, но что она мямлила, невозможно было разобрать. Вовка корчил мне смешные рожи, Саша с первой парты стал спасать меня, изображая руками уши и хвост. Да я и сам помнил, что следующей строчкой был кот, только что он там в стихе делал? Непонятно. Посмотрел на учительницу. Она, не обращая ни на кого внимания, что-то писала в тетради. Не слушает – один-ноль в мою пользу! Надо было срочно выкручиваться, решил начать сначала, вдруг вспомню:

Нет, в голове одиноко бултыхался только Сашкин «гастроном». И тут меня неожиданно понесло вверх, лёгкой сладкой струйкой, словно в особый стихоплётный поток попал:

– Какой-то кот куда-то ходит и Пушкин в нас тоску наводит,

Стихи писать я не мастак, хочу я получить…

Хотел сказать «пятак», но Ирина Васильевна меня опередила:

– Двояк! – неожиданно произнесла она скучным голосом, не прекращая писать.

Все одноклассники так и прыснули. Странная «минута славы» получилась. Сначала резкий взлет, а потом такой грубый шмяк!

– Почему – двояк? Пятак! Двояк – рифма не подходящая! – обескуражено пробормотал я под хохот класса.

– Рифма без смысла никому не нужна! – отчеканила Ирина Васильевна и добавила гораздо печальнее:

– Двойку заслужил, Шишкин, только двойку. Чтобы самому стихи сочинять, нужно сначала у Пушкина поучиться! Садись.

И я пошёл на своё место. Во всём Саня виноват! Завтра – среда, мой выходной день. Пусть только попробует заявиться с очередной идеей!

Репетитор

Саня Смирнов заявлялся всегда неожиданно. Обычно ему вдруг приспичивало гулять, и он начинал тягуче уламывать меня составить ему компанию. Но, чтобы разбудить в такую рань?! Всерьёз раздразнив домофон, он умудрился вытащить меня из постели.

– Жек, открой! Очень важное дело! – просипел он в трубку, когда я, обёрнутый в одеяло и похожий на рожок мороженого, с закрытыми глазами добрался до входной двери.

– Ну? – промычал я недовольным тоном, когда друг бочком протиснулся в квартиру.

– Вот пришёл уроки учить! – выпалил Санёк как ни в чём ни бывало и стал совать мне в руки обшарпанный полиэтиленовый пакет.

Я не выдержал такого нахальства и взорвался:

– Ты чё, совсем обалдел, да? Хорош друг, припёрся в шесть утра! Мог бы дать ещё поспать, сегодня в школу к одиннадцати. И вообще, какими пытками тебя заставили вдруг об уроках вспомнить?!

– Да всё понимаю, – стал оправдываться Саня. – Но у меня исключительный случай, – он шмыгнул носом и страстно прошептал:

– Слушай, Жек, вчера вечером думал-думал и решил: будь моим репетитором!

От неожиданности я остолбенел. Саня хоть и учился так себе, но человеком был вполне нормальным. И вдруг спятил! Как вести себя с сумасшедшими, я не представлял.

Воспользовавшись паузой, свежебзикнутый зачастил, глотая слова:

– Тебе, Женька, хорошо – дома тихо, спокойно! А у меня все орут с утра до вечера! Дети, сам знаешь, что Ростик, что Варя, что Андрей – то пакостят, то глупостят! Мамка просит, чтобы картошку чистил да младших разнимал, а потом ворчит, что уроки ни фига не учу! Рассказывая, разгорячённый Саня возбуждённо размахивал руками. – Короче, отец пришёл вчера с родительского собрания и сказал, что если я хоть одну «тройку» по математике или по русскому в ближайшее время не принесу – он меня из дома выгонит!

Саня посмотрел на меня продолжительным серьёзным взглядом и закончил:

– Ему в школе прямо так и заявили, что без репетиторов я не вытяну. А где на них деньги-то взять? Мне только что кресло-кровать купили. Теперь месяц бич-пакеты трескать будем. Вот такая вот удручаловка! – друг нахмурился, замолчал и стал сильно походить на встревоженного воробья.

Я знал, что Сашка очень долго, буквально до прошлой пятницы, спал, согнувшись в три погибели, на верхней полке детской двухъярусной кроватки. Сам не понимаю, как он там умещался.

– Я тут бутылку «колы» принёс. Знаю, ты её любишь, – добавил Сашка и вытащил из своего жуткого пакета двухлитровку газировки. – Вот!

Мне вдруг так его жалко стало: взъерошенного, в короткой, сильно «усохшей» на плечах курточке. Вмиг простил даже вчерашнюю смертельную обиду за обзывательства «лохом» и «дебилом».

– Я же сам – балда! Какой из меня репетепетитр?! – от волнения я запнулся и завяз в согласных буквах. – Гены во всём виноваты: у кого-то они гениальные, а у меня – пф! Математичка даже отвечать не вызывает, чтобы время не терять. Так, разве что с доски стереть попросит.

В ответ Саня искренне рассмеялся и уважительно хлопнул меня по плечу:

– По мне, так самое то! Главное, ты – настоящий друг. Отличники вечно воображают или торопятся, как на эстафете, а мне нужно хоть самую малость уразуметь. Я, когда шёл, был уверен, что согласишься!

Мы двинулись в кухню, нажарили большую сковороду яичницы, поели, надулились газировки и, дружно икая, улеглись животами на расправленный диван.

– С чег’о начнём? – спросил я, отдуваясь.

– Дав’ай с мате’ матики! – свесив руки до полу и уставившись в только его интересующую точку, ответил Саня.

– Зад’али примеры про д’роби, – объявил я и с умным видом раскрыл учебник. – Чего тебе тут непонятно?

– Ни’чего! – громко икнул Саня и перевернулся на спину. – Представь, что я – абсолютный ноль или даже минус единица. Начинай с самого прост’ого. Главное, чтобы доход’чиво было!

Я скользнул по нему взглядом, встал, а потом, ловко подпрыгнув и умело оттолкнувшись, в два прыжка оказался на книжном шкафу. Показал свой коронный номер. Саня пронаблюдал ошалелыми глазами.

– Вот, смотри! – прокричал я сверху. – Что вверху, это – числитель! А теперь… с силой оттолкнувшись ногами, спрыгнул со шкафа. – Внизу – стал знаменателем!

– Круто! – восхищённо заорал Саня, моментально перестав икать. – Только что же я, по-твоему, на математике должен по шкафам лазить или, как человек-паук, по веревочке с потолка спускаться?

– Вот чудак-человек! – засмеялся я. – Сам же просил объяснить с самых азов, и чтобы понятно было.

– Ну, ладно, – миролюбиво согласился Саня. – Про числитель со знаменателем понял.

– Тогда будем решать с цифрами! Доставай тетрадь, – скомандовал я, и, не дожидаясь Санькиной готовности, принялся списывать пример из учебника.

Саня вытащил из своего замурзанного пакета мятую тетрадку, шумно сопя, пристроился рядом и, следя пунктирным взглядом опытного списывальщика, стал старательно сдувать решение.

– Э, ты чё! Так нечестно! – заволновался я, загораживая рукой тетрадку.

Но друг и не думал сдавать позиции:

– По СТС сейчас классный фильм показывать будут! – проронил он как бы ненароком, и этими нехитрыми словами благословил наше поведение на ближайшие два часа.

Издав боевой клич доисторических охотников за мамонтами, я схватил пульт и принялся яростно нажимать на кнопки, отыскивая нужный канал. О чём разговор! Кино специально из-за нас на другое время переносить не будут, а уроки можно и в рекламных паузах сделать.

– Как это у тебя пять шестых получилось? – спросил друг, когда на экране в третий раз начали показывать один и тот же яблочный сок.

– Решил… э-э-э… с помощью…

Названия действий с дробями вдруг вылетели из головы, а вместо этого на языке завертелись страшные слова ведьминых проклятий из фильма, так поразившие воображение.

– Решил с помощью перекрёстного опыления! – удалось выдавить из себя. Ткнул пальцем в написанное:

– Здесь пишем три, туда – два. А может, и наоборот.

Я почесал за ухом, поковырял в носу и поприкусывал губу. И в самом деле, как? Разозлился и махнул рукой:

– Да ну тебя! Давай лучше кино смотреть, рекламная пауза закончилась!

Кое-как завершив с математикой, мы, не снижая темпа, перешли к упражнению по русскому. Сунув нос в учебник, Саня пожаловался:

– К нам вчера на замену заболевшей русички какая-то странная учительница приходила: вызвала меня к доске и требует: «Скажи правило!». Ну, я ей и говорю: «правило!» Люблю прикольнуться, ты же знаешь! Все ребята – ржать, а она рассердилась и ни за что ни про что «пару» влепила. Кто виноват, что она шуток не понимает?!

– Не, у нас по русскому всё нормально, – покачал я головой. – Зато на математике соревнование было – на приз «самый глупый»! Так математичка контрошу назвала, с которой почти полкласса не справились. Вот юмористка, так юмористка, каждый день нас смешит и сама хохочет.

Тут я неожиданно вспомнил о своём почётном статусе репетитора и непреклонным учительским тоном потребовал у Сашки тетрадку.

– Посмотрим-посмотрим, какие пробелы в твоих знаниях нужно устранить в первую очередь, – важно произнёс я, входя в роль, и тут же из неё пулей вылетел. – Оба-на! Да у тебя в каждом предложении ошибки, один восклицательный знак верно рисуешь! А запятые после каждого слова зачем? На всякий случай? Ну-у-у! Это же надо додуматься написать: НЕХО ЧУ. Где ты видел такое слово, обалдуй мой прекрасный?

– Ну, ты, потише с обалдуем-то! – Сашка мигом сжал кулаки. – Счас как врежу!

– Это кто врежет, кто врежет?! – захорохорился я. – Раз пришёл учиться – учись! А то, как репетитором ему будь – сразу пуси-пуси, а как что не понравилось – так драться?!

Саня гневно засверлил глазами, заскрежетал зубами, но потом всё же сдался:

– Ладно, объясняй! А то скоро в школу, фильм всё равно не досмотреть – чересчур длинный.

Всё ещё сердясь, я громко и отрывисто прокричал:

– Заучи на всю жизнь: НЕ! С глаголами! Пишется отдельно!

И Сашка это действительно запомнил. После первого урока, он на перемене подбежал ко мне и, сияя, будто звезда на южном небе, выпалил:

– Тройка по русскому! Есть! – и возбуждённо потряс вскинутыми кулаками. – НЕ с глаголами пишется раздельно! Та-та-та-там! Отчаянно виляя бёдрами, он победно прошёлся в немыслимой ламбаде мимо опешившего от изумления дежурного завуча.

– Сам к доске вызвался, сам правило сказал, потом пример на доске накарябал: «Ничево не знаю». Представляешь, допустил только одну ошибку в предложении! А?!

Саня был явно в ударе. Если бы оценки выдавали в виде какого-нибудь символа, например флага, то Саня непременно бросился бы водружать свой развевающийся «трояк» над входом в школу.

Я стоял и смотрел в его счастливые глаза и ничего не понимал. Тройка? Чему тут радоваться, я этих троек сколько угодно получить могу; для меня главное – четвёрка, за хорошие оценки бороться интересней. И вдруг медленно-медленно, подобно тому, как моросящий дождь пропитывает рубашку, до меня начало доходить…

Тройка?! Отличники, получив её, огорчаются и, бывает, ревут, двоечники – несказанно радуются, чувствуют себя, как на пьедестале почёта. Но не оттого, что самые лучшие, а потому что ничуть не хуже других. Всё относительно…

От сознания, что смог до такого додуматься, я со всей силы хлопнул Саню по плечу:

– Приходи завтра, ещё позанимаемся!

Сашка отдёрнул руку и состроил зверскую рожу:

– Ну, ты – псих! Мог бы полегче. В воскресенье уроки учить?! Была охота! А вот если гулять придумаешь – зайду обязательно!

Не скоро сказка сказывается

На уроке литературы мы сейчас сказки проходим, русские народные. Пересказываем, на вопросы отвечаем. А тут – бац! Домашнее задание: самим сочинить. Любую, учительнице всё равно, так и сказала.