Книга вторая. Ангел второго уровня

Маме пришлось вывести нас на улицу и повторить легенду: дети чудом спаслись от ночной нечисти, Линара – сиротка, дочь купца, единственная выжившая из каравана. Повторять легенду пришлось несколько раз, так как всё время прибывали новые любопытные. Наконец кто-то донёс помещику о событии. По улице простучали конские копыта. Наш господин, в сопровождении трёх стражников.

Первым делом помещик спросил:

– Вы демоны нечисти или нет?

– Нет, мы добрые честные люди, подданые вашей светлости, – поклонился я.

– Скажи молитву и поклонись богу воздаяния.

Я послушно пробубнил молитву и поклонился.

– Сколько вы спали сегодня?

– Часа четыре.

– Тогда все расходитесь. Дети пусть спят, вечером объявляю пир, выставляю две бочки вина, – решил помещик, – Как тебя зовут, малышка?

– Ы-ы-ы, – испуганно пробурчала Айсфинг. Мы с ней заранее договорились о том, что ей первое время лучше изображать дурочку, чтобы не выдать себя.

– Простите её, она от страха и долгого одиночества сама не своя, – торопливо залепетал я.

– Да-да, детям надо спать больше, – подхватили односельчане. Потом кто-то додумался крикнуть: «Ура!» помещику, после чего все разошлись.

Вечер у нас по причине Теней начинается задолго до темноты. Не успели мы вздремнуть как следует, как пора уже было идти на праздник.

Нас поставили на телегу посреди поля, уставленного столами. Праздновать наши односельчане любят, и к угощению помещика все нанесли своей снеди. Начали ещё до того, как мы проснулись, к нашему приходу кое-где уже забыли о причине праздника и пытались петь. Воинам помещика пришлось потратить некоторые усилия на то, чтобы установить тишину.

Мы взобрались на телегу и начали врать. Представление вышло первосортнейшим: я врал, Айсфинг в нужным местах подвывала и всплакивала. Некоторые места – про Теней, про то, как я нашёл Айсфинг в шатре, про то, как мы ночью спасались от Теней на камне, – просили пересказать по несколько раз.

– Некоторые места не сходятся, – сказал помещик в конце. Мое сердце упало в пятки.

– Как ты оказался с другой троны от горы? Ты же говоришь, что всю ночь на камне просидел?

– Заблудился. Я почти до вершины дошёл, а оттуда перепутал направления.

– В утреннем свете не увидел родного села? Ладно, поверим. А как вы утром за несколько часов дошли от места гибели каравана до дома, если ты туда намного дольше шел?

– Так мы два дня шли… вечер вчера, а ночь потом на камне сидели. Я же рассказывал.

– Я должен буду проверить это место гибели каравана, – решил помещик, после чего встал из-за стола и взобрался на телегу. Он произнес небольшую речь, в которой призвал всех быть добрее и заботливее друг к другу. Потом он взял с меня клятву, что я не буду мстить ни родне того парня, который травил меня собакой, ни его товарищам. (Главного виновника моих приключений казнили ещё в первый день, после следствия по горячим следам, его привязали к столбам на ночь).

Я обещал им прощение с легким сердцем. После этого все ещё раз прокричали здравицы. Нам – за то, что мы выжили ночью и дали надежду другим. Князю – за праздник. Потом все разошлись спать.

Всю дорогу до дома меня трясло от страха. Айсфинг держалась роли и помалкивала, только дома спросила:

– Что не так?

– Помещик хочет осмотреть место гибели твоего каравана.

Это ее почему-то развеселило:

– Толстый свинёнок хочет пограбить остатки? Пусть попробует…

– Ты что, не понимаешь? Он же и нас проводниками потащит!

– Не беспокойся об этом. Съездим.

Её уверенность показалась мне легкомыслием.

– Как тебе наше село? Очень страшно?

– Нет, очень мило. Мне так понравилось! И коровки, и козочки, можно погладить. И кровать из пахучей соломы, а не из этого противного шелка, у которого никакого запаха. И праздник очень весёлый, ваше люди так забавно поют хором.

– Тебе понравилось? Удивила… У вас же своей скотины было сколько хочешь, гладь не хочу?

– Было… Только между животными и мной всегда два ряда охраны стояло.

Я посмотрел на веселящуюся Айсфинг новыми глазами. Но долго удивляться было некогда, пришло время рассказа в подробностях, который я обещал маме.

Мама правдивому рассказу поверила не сразу. А потом несколько раз потрясённо прошептала:

– Айсфинг, княгиня облака…

Поутру нас навестил посыльной от помещика и предупредил, что поход намечен на завтра, с восходом Светила нам полагалось быть в замке. Потом нас отругала мама – какие же мы глупые, набрали столько золота и бесполезных камней, а серебра не взяли. Золото в селении не используется, придётся в город ехать, на обычные деньги менять, а сейчас даже еды не купить. Мы с Айсфинг смеялись в голос. Потом так же весело ели овсянку с морковкой. Айсфинг вызвалась почистить и потереть морковку. Эта нехитрая операция почему-то очень её позабавила.

– Мне никогда ничего не позволяли самой делать руками, – пояснила княжна.

Мама ахнула:

– Как же ты в нашем мире жить будешь?

Княжна ткнула в меня пальцем:

– Он за меня всё делать будет. Я его наняла. Но только первое время. А потом я сама научусь. Вы и научите, – сказала Айсфинг и посмотрела на маму прямым взглядом взрослого человека. Мама вынуждена была первой отвести взгляд:

– Твоими устами только мёд пить…

– Не люблю меда. Они слишком сладкие и от них голова потом плывёт.

Мама хотела что-то сказать, но не смогла – меда у нас пила только семья помещика.

Весь день я показывал Айсфинг деревню. Мы дошли даже до Дальних Огородов. На ужин соседи принесли множество вкусных угощений – не столько из сочувствия, сколько для того, чтобы ещё раз посмотреть на княжну. Смотреть было уже особо не на что – в простом платье и плетёных сандалиях из древесной коры княжна почти ничем не отличалась от наших девчонок. Разве что осанкой.

Айсфинг приняла роль Линары и устроила неплохой спектакль – раскланивалась так важно и грациозно, что привела всех в восторг.

К вечеру у княжны был готов стратегический план:

– Мы будем обрабатывать Дальние Огороды. Будем выращивать трудоёмкие продукты, которые дорого стоят. Какие продукты у вас дорого стоят?

– Продукты у нас ничего не стоят. Это то, что есть у всех. Их обычно на что-то меняют или берут в долг, до осени, – остудила мама размечтавшуюся Айсфинг.

– Как ничего не стоят? – удивилась та, – Ну, а купить их за деньги хотя бы можно?

– Не слышала про такое, но, наверное, можно.

– Вы их что, даже в город не продаёте?

– А кому они там нужны, там у каждого свой огород тоже есть? Помещик возит продукты в город, но не на продажу, а дань князю.

– А если лишние остаются, вы что с ними делаете?

– Что можем, храним. Остальное скотине скармливаем или выбрасываем.

– Дикие люди!

– Ты лучше скажи мне, милочка, как ты поле на Дальних Огородах обрабатывать будешь, до них только идти больше двух часов? Запоздаешь так в облачный день, тебя Тени и перехватят?

– Очень просто. На лошади буду ездить, в повозке, это вдвое быстрее и не устаёшь.

Тут уже удивился я:

– Это где же ты такие повозки видела? Обычные повозки не быстрее человека двигаются.

– Да. Ваши тяжелые четырехколесные телеги лошади тяжело волочить. Нужна лёгкая, двухколесная, чтобы только колеса и сиденье между ними.

– Ни разу такую не видела, – призналась мама, – но ты знаешь, чего стоит лошадь кормить? Минимум треть твоего веса в день одного зерна.

– Это значит, десять мер зерна в день, три тысячи шестьсот пятьдесят в год. Это примерно два гектара. Это не так уж и много. А потом, если лошадь будет слишком дорога, будем ездить на ослах. Или собаках. Или козах. Но бедствовать и проедать золото не будем.

– А пахать кто будет? Ты хотя бы приблизительно знаешь, сколько надо сил, чтобы плуг поднять? Или гектар лопатой вскопать, о великая наездница на козлах? – мама уже смеялась.

– Он! В следующем году его веса уже хватит. И пахать будет не плугом, а сохой, она легче. Вам же помещику дань не платить? Нет? А на прокорм нам надо не так уж и много, что он не вспашет, то мы мотыгами поднимем. Так что продаём камни и золото, покупаем зерно для лошади, а ближе к весне купим и лошадь.

– Ну ты сильна выдумывать, – под таким напором маме оставалось только сдаться.

Ещё нас с мамой изумило то, насколько легко княжна перемножила в уме большие цифры. Нас, конечно, тоже учили считать, но чтобы так легко тысячами вертеть… Но на этом княжна не остановилась:

– А ещё мы построим дом, рядом с полем, на Дальних Огородах. Чтобы не ездить так часто. Совсем небольшой, зато каменный и высокий. Башню.

Мама закачала головой:

– А вот этого мы точно делать не будем. У нас были люди, которые пытались жить в брошенных деревнях, или дома строить рядом с Дальними Полями. Потом мы даже их тел не смогли найти. Никто не знает, почему они исчезли – то ли набег соседей, то ли чудовища какие съели. Здесь, если соседние помещики набегут, всё село вместе обороняется. А там тебя кто защищать будет?

– Откройте глаза! – Айсфинг начала злиться, – Подумайте, кто убил ваш клан? Вы свою дыру в крыше видели? А дверь выбитую? Следы на дверном проеме, разбитые стропила на крыше, следы на стенах? Вы столько лет на них смотрели, а ничего не увидели! Это какое-то ночное существо, обладающее огромной силой, длинными когтями, способное запрыгивать на невысокие преграды, и оно не боится Теней. Ваши дома в деревне вас не спасут. Это не Тени, те даже травинки не нагибают. Поэтому нужен каменный дом, в два этажа, с отвесными стенами, с крышей из брёвен, и чтобы лестницу на второй этаж можно было поднять, и люк вниз закрыть. В таком доме можно даже лампу ночью не жечь.

Одна мысль о том, чтобы оказаться ночью без света, напугала маму настолько, что следующие несколько фраз она поминала богиню изобилия. Потом сказала:

– Ну, это ты у нас знаток ночной жизни. А мы про Теней до вашего прихода знали только одно – останешься ночью вне дома, будешь мёртвым. А насчет каменного дома… Слишком дорого это всё.

– Стоимости моих камней хватит, – заверила ее Айсфинг.

* * *

Поутру мы застали во дворе замка полностью готовую к выезду группу во главе с нашим господином. Ждали только нас.

– Вы где там спите? Столько взрослых должны вас, замарашек, ждать? – напустился на нас Беоарн, занимавший должность главного воина.

– Мы сразу вышли, как Светило взошло, – заныл я.

– Садитесь быстро на лошадей. Мальчишка – передо мной, девка – перед Улией! – рявкнул Беоарн. (Улией звали тётеньку, которую за отличное владение луком взяли в постоянный состав воинов помещика).

– Не пойдёт. Я поеду одна, на нём, – спокойно сказала Айсфинг, показывая на жеребца по кличке Цветик.

Удивились все, в том числе и жеребец. Он даже поднял голову от яслей и перестал жевать овёс. Цветик славился препакостнейшим нравом, к нему боялись подходить все, даже на выпасе, даже к привязанному. Если он не мог лягнуть вас передними копытами, то подгадывал расстояние так, чтобы достать задними. Седлали его только во время набегов соседей, а воевать на него сажали кого-нибудь из тех, кого надо было наказать. После того, как Цветику надоедало кусать и лягать врагов, он скидывал седока и начинал забавляться с ним. Злобность этой зверюги давно вошла в легенды не только нашей деревни, но и всех соседних.

– Ух ты, оно умеет говорить? – восхитился помещик, – Ну, пусть попробует. Такая потеха стоит задержки.

– Господин, она немного без ума, простите её, – заныл я, пытаясь остановить княжну. Бесполезно. Сильные руки подняли меня в седло и зажали рот. Айсфинг направилась к коню. По пути она успела покрутить кольцо на пальце и улыбнуться мне. Я немного успокоился – похоже, она знала, что делала.

Княжна подошла к Цветику, что-то пошептала ему на ушко и погладила по холке. Цветик был сама ласковость. Помещик подал знак, принесли сбрую и седло. Айсфинг вскочила в седло и под общие вопли восторга сделала круг по двору. Сидела она при этом не по-мужски, а боком.

– Ну, теперь можем ехать? – спросил помещик с иронией.

– Нет, шатров мало взяли.

– Каких шатров? – чуть не взвыл помещик.

– Ночь ночевать. Мы туда и обратно не успеем.

– Вы пешком за несколько часов дошли, а мы на лошадях не успеем?

– Мы по горным тропинкам шли, вы там не проедете. А вокруг горы в разы дольше.

– Успеем. А если не успеем, в руднике заночуем, – решил помещик, – а теперь можно выезжать?

– Нет, еды и воды мало взяли. И мешки нужны побольше, товары паковать.

Наш господин открыл было рот, чтобы разораться, но посмотрел на тощие вещмешки команды, вспомнил собственные слова про рудник и сдулся. Ещё несколько минут мы ждали, пока принесут копченое мясо и тыквенные бутыли.

– Ну, а теперь-то мы можем ехать, ваше величество?

Айсфинг пожала плечами, и отряд тронулся. Я десять раз порадовался тому, что еду со взрослым, а не сам по себе. Я, конечно, ездил на лошадях, когда кто-нибудь из детей побогаче брал меня вторым, но мы ездили без седла и медленно. Как правило, на купание. На такой скорости, которую взял отряд, я бы вылетел из седла молниеносно. Княжна же лишь слегка покачивалась, когда ее жеребец стлался над неровностями. Ещё и улыбалась на ходу.

Вскоре отряд снизил скорость. Айсфинг с трудом удерживала жеребца, и получилось так, что она оказалась впереди всех. Мой страх упасть с лошади стал уменьшатся, и вскоре он стал намного меньше страха ничего не найти на том месте, в которое нас так уверенно вела княжна.

Ехали мы долго, иногда Айсфинг для вида приближалась и советовалась со мной, как проехать дальше. Это было абсолютной показухой: в этих местах никто из нас не был. Иногда выручали солдаты помещика, некоторые из них бывали с этой стороны горы и знали хоть какие-то дороги.

Как это ни странно, но лагерь погибшего купеческого каравана мы нашли.

Айсфинг устроила рёв – кто-то украл её любимые вещи из шатра! Даже слёзы капали. И как ей это удалось? Воины потрясали оружием и клятвенно обещали отобрать всё обратно, но сами больше интересовались поисками остатков.

Шатры купеческого каравана были во многих местах порублены мечами и пробиты копьями. В шатрах лежали тела – не такие, какие остаются после Теней, а просто убитые люди. Очевидно, на караван рано утром напали грабители. Оставшиеся в живых пытались пережить следующую ночь в последнем шатре, но у них то ли погас свет, то ли случилось что-то ещё. В этом шатре часть тел была разорвана, а остальные носили следы работы Теней. На стенах шатра и на телах я увидел хорошо знакомые мне по собственному дому следы когтей – такие, на которые показывала Айсфинг.

Внутри этого шатра мы с Айсфинг обнаружили помещика. Он задумчиво оглядывал картину побоища, игнорируя поиски оставшихся товаров. Увидев княжну, он сказал:

– А вот теперь всё сходится. Тебе очень повезло, малышка. А вот напасть на караван мог только барон Иренг. Это чересчур даже для него. Придётся написать князю…

Бросив эту загадочную фразу, помещик ушёл руководить мародёрством, а мы с Айсфинг слегка поизучали карманы мертвецов. Добыча была очень хороша – очевидно, дядьки перед своей последней ночью занимались тем же самым. Впрочем, долго радоваться нам не дали – всю добычу помещик потребовал сложить в общую кучу «для справедливого дележа».

Трофеев было очень много. Те, кто грабили караван в первый раз, торопились и унесли только то, что было легко унести. Тюки шелка и великолепных шерстяных тканей лежали нетронутыми, драгоценные расписные сосуды стояли в транспортной упаковке. Некоторые повозки везли крупные серебряные фигурки, среди них встречались даже золотые.

Дележ оказался действительно справедливым. Забрав половину господской доли, всё остальное помещик разделил между участниками вылазки. Даже нам кое-что досталось.

За хлопотами время пролетело быстро. Пока посчитали добычу и прикрутили к лошадям тюки наиболее дорогих тканей, начало темнеть. Айсфинг была права – мы бы не успели вернуться даже в том случае, если бы лагерь находился на окраине села. Азарт охоты захватил всех – таких дорогих и красивых товаров многие из нас не видели никогда в жизни.

– Ускоряйтесь, нам ещё до рудника надо успеть и дров нарубить, – тревожно подгонял помещик воинов, которые перебирали новые игрушки и продолжали посматривать в сторону шатров.

Когда мы подъехали ко входу в рудник, Светило уже зашло. Вход в рудник выглядел, как простое отверстие в скале. Дорога к нему заросла, после известных событий копать новое железо не требовалось, оставалось много старого, от погибших людей. Выглядел вход в рудник, честно говоря, жутковато, но помещик непрерывно подгонял нас, да и выбора не было. Мы начали забираться внутрь, заводить лошадей и складывать грузы.

Воины наскоро срубили несколько деревьев, затащили их в пещеру и начали сооружать завал из камней и брёвен на входе.

Айсфинг опять удивила, когда уселась от костра ближе ко входу, а не со стороны пещеры, как все остальные. Воины поначалу посмеивались над ней, называя дурочкой и кормом для теней. Это продолжалось до тех пор, пока Айсфинг не обвела критическим взглядом запасы дров и не заявила:

– Для двух костров маловато на ночь.

Ответом ей был общий смех:

– Зачем нам два костра, глупышка?

– А где, по-вашему, прячутся все Тени днем? Самые маленькие – под камнями. А самые большие…

Воины дружно посмотрели в зияющую темноту прохода. Помещик начал выкрикивать имена тех, кто пойдёт за дровами.

– Раньше не могла сказать, – недовольно заворчали те воины, что строили стену на входе. Теперь им приходилось ее разбирать…

Я набрался смелости и спросил у помещика:

– А против кого они стену строят?

Судя по тому, что многие воины посмотрели на нашего господина, они тоже не знали ответа.

– Бывают такие существа, которые не боятся ни света, ни Теней, – уклончиво ответил помещик.

Общими стараниями вскоре горело два костра, а в котелке побулькивала похлебка. После ужина все повеселели, воины достали свои приобретения и начали ими хвалиться. Долго веселье не продлилось. Почти одновременно со стороны входа и со стороны пещеры появились Тени.

Айсфинг опять оказалась права – те Тени, что появились со стороны пещеры, были намного крупнее. Удар ужаса, который они с собою принесли, оказался сверхмощным. Люди рухнули на пол. Я впервые в жизни видел, как взрослые пищат и пытаются залезть друг под друга. Остались сидеть только помещик и Беоарн. Но помещик закрыл глаза и бормотал молитвы, а Беоарн раскачился взад – вперед, зажав уши руками. Мы с княжной пережили удар намного легче – должно быть, привыкли за то время, пока сидели на скале. Лошади первые секунды бесновались на привязи, а затем сбились в плотную группу и замолкли.

Айсфинг воровато оглянулась и, убедившись, что её никто не видит, протянула руку в сторону Теней. Заклинание было не менее страшным, чем в прошлый раз, но… ничего не произошло.

Княжна недоуменно повертела колечко и ещё раз протянула руку к Теням. Магия не действовала!

В этот момент помещик открыл глаза. У меня в голове пронеслись вихрем мысли – о том, что нельзя позволить помещику видеть, как малышка колдует. О том, что Тени боятся света…

В следующий миг я схватил самую большую палку из костра и швырнул ее в Теней. Тени не погибли, но пролет горящей палки сквозь тела им совсем не понравился. Нас захлестнул вал ненависти и злобы. Ага, значит и у них есть чувства, и им бывает больно!

Воины испугались ещё сильнее, начали подёргиваться. Но было и одно положительное следствие: Тени отодвинулись подальше. Люди понемногу начали выходить из паники и соображать. Почему-то всем пришла в голову идея, что надо подбросить в костер побольше дров. Следующие несколько минут Айсфинг была очень занята, с криком: «А ну не трогать, нам ещё ночь сидеть!» она лупила взрослых по рукам и отбирала дрова. Досталось и мне, руки как-то сами норовили подобрать с пола хоть веточку, хоть палочку, и бросить в костер.

Вскоре установилось видимость спокойствия. Кое-кто даже достал еду. Айсфинг плюхнулась рядом со мной и обреченно зашептала:

– Я погибла! Я завтра не смогу на жеребца сесть, он меня сбросит! Я его обработала внушением, но для устойчивости его надо утром повторить… а моя магия больше не действует!

– Как думаешь, почему?

– Наверное, у вас тут внизу другая магия.

– А может, это только в пещере она не действует? Выйдешь завтра на воздух, и всё заработает, – сам я в это не очень верил, но так хотелось дать расстроенной княжне хоть какую-то надежду.

Айсфинг не купилась:

– Маловероятно. Слушай, а что здесь добывали?

– Железо.

– А вот это могло стать причиной. Но тогда камень силы в моём кольце испорчен навсегда, – княжна замолкла и погрузилась в печаль.

До утра мы просидели в осаде Теней. Никто не погиб. К моему большому удивлению, несколько раз мне даже удалось задремать. Поутру никто не заикнулся о завтраке, всем хотелось поскорее покинуть пещеру, в которой мы пережили столько неприятных моментов. Сухари и копченое мясо жевали на ходу.

Цветик принял княжну на удивление послушно. Похоже, он тоже изрядно перепугался ночью и был рад любому, кто выведет его отсюда.

На подъезде к замку помещик расчувствовался и предложил Айсфинг пасти княжеских гусей. Это было очень щедрое предложение, внимания эта работа почти не требовала, зато за неё платили. Айсфинг этого не знала и смогла ответить только удивленным взглядом, а я был слишком далеко, чтобы посоветовать. Похоже, княжна понравилась господину.

Не успели мы въехать в замок, как помещик и все воины залезли в бутылку. Они даже не стали расседлывать коней и разбирать трофеи, бросили всё на попечение конюхов и ушли в пиршественный зал, расслабляться. Когда главный конюх сунулся спросить о поклаже, его просто выгнали. Пришлось нам с Айсфинг врать за двадцатерых. Поначалу конюхи и любопытные солдаты из дежурной стражи (на самом деле – обычные мужики из села, назначенные в охрану) нам не верили. Но когда из упаковки появились рулоны тканей и другие ценности, удивление переросло в восхищение.

Рассказывать приходилось в основном мне, Айсфинг верхом на Цветике нарезала круги по двору. Похоже, быстрая скачка от рудника до деревни жеребца совсем не утомила, и ему хотелось поразмяться ещё.

Милые посиделки прервал крик дозорного:

– Набег!

Очевидно, соседи как-то узнали, что господина нет дома, и решили воспользоваться случаем.

Вся наша компания бестолково полезла на стены, а затем так же бестолково посыпалась вниз, закрывать ворота. Айсфинг верхом на жеребце ухитрилась выскочить из ворот прямо перед их закрытием.

На нас напали западные соседи. Их было хорошо видно со стен замка, но не видно из села. Княжна, по-видимому, решила предупредить селян. Ее тоненький голосок: «Набег! Набег!» всё ещё был слышен, когда я взобрался на стену. Я даже не успел крикнуть ей: «Стой, дура!» – людям она не поможет, а за потерю боевого коня помещик с неё три шкуры спустит. Отберут у неё враги легендарного жеребца, как есть отберут!

Группа всадников противника выскочила из лесочка, убедилась, что ворота закрыты, и проскакала в деревню. Некоторое время ничего не происходило. Пешие войска врагов приближались, всадники скрылись в селе.

На наших стенах царило уныние – все лучшие бойцы были в отключке, а остальной гарнизон владел плугом и вилами намного лучше, чем мечом или луком. Специально посланный гонец подтвердил: помещик и все ведущие бойцы пьяны в лежку.

Строй пехоты приближался, и с каждым их шагом становилось все более ясно, что на этот раз соседи нацелились не на горшки и не на свиней, а на взятие замка.

Из-за крайних домов вынеслась Айсфинг на Цветике. Её преследовало трое верховых. Цветик забавлялся по полной: он то позволял преследователям приблизиться, то увеличивал расстояние. При его размерах и кошачьем весе Айсфинг скакать ему было намного легче, чем кобылам преследователей с мужиками в доспехах. Княжна правила к замку.

– У нас лучники есть? – завопил я.

– Улька пьяна со всеми, – ответил один из дежурных воинов, дядька Фернори. Он жил за три дома от нашего, я его неплохо знал.

– Ну, хоть кто-нибудь, отпугнуть чужих!

Большого энтузиазма мои слова не вызвали, но несколько человек всё-таки отправилось в оружейную. Тем временем Айсфинг доскакала до замка.

– Открывайте ворота! – выкрикнула княжна и поскакала вокруг замка. Преследователи поскакали за ней.

– С ума сошла! Эти конные, в доспехах, они если ворвутся, они всех нас во дворе порубают, – зашептались воины.

Я впал в отчаяние.

– А если повозки двумя рядами выстроить? Они даже если успеют до закрытия врат, вы их копьями из-за повозок переколете! – принялся умолять я.

Воины принялись усиленно чесать затылки. Схватываться пешими с тяжеловооруженными всадниками им явно не хотелось. Тем временем Айсфинг сделала круг и пошла на второй. Несколько стрел, пущенных со стен, заставили её преследователей скакать по большему радиусу.