Небо в ошибках

Глава 14. Монастырь

Сегодня я писала письмо-послание своему первенцу! Да-да, он родился и теперь тоже явлен этому миру. Прошло почти семь месяцев с тех пор, как я поделилась с вами легендой о белом кролике. Кстати, праздник тогда удался! Вся площадь была усыпана лепестками цветов, нарисованными в воздухе кроликами, повсюду развевающимися атласными ленточками и радостными лицами людей. Все друг друга зачем-то поздравляли, улыбались этому и были счастливы просто так.

Мы с Олегом были настолько заняты обустройством нашего гнёздышка, что мне никак не удавалось найти время, чтобы продолжить написание этой книги. Но, слава Жизни, хлопоты позади. Хотя, как сказать! Несмотря на спокойный пока характер нашего мальчугана, думаю, выспимся мы ещё не скоро.

Ноэль – такое имя мы выбрали для нашего сына, что в переводе с французского дословно означает «день рождения бога». Муж сделал для него необыкновенно красивую и вместе с тем функциональную люльку. Сейчас он тихонечко сопит и почмокивает во сне губами в своей новой светлой постельке. Господи, как передать словами все чувства, которые испытываю, глядя на это крохотное божье создание. Благослови тебя, Жизнь, наш ангел!

– Как вы? – зашёл проведать нас Олег.

– Чувствую себя отлично, малыш спит, – прошептала я, посмотрев в сторону сына.

– Сама почему не спишь? – тоже шёпотом спросил муж.

– Уже поспала, – улыбнулась я Олегу, вспоминая и восхищаясь его слаженными чёткими действиями при родах. Всю ночь он не смыкал глаз, боясь проспать схватки. В нашем мире роды принимает отец ребёнка, как правило, без посторонней помощи. Они готовятся к этому заранее и готовы к различным вариантам. Если всё-таки, случаются какие-либо непредвиденные ситуации, что происходит довольно редко, примерно один случай на миллион, то всегда есть возможность переместиться в род. зал, где окажут квалифицированную помощь. Повторюсь, такое случается крайне редко. Обычно, каждый папа благополучно принимает младенца из лона матери. Для ребёнка важно оказаться в любящих и родных руках, нежели в чужих и незнакомых для него, так как структура физического тела новорожденного настолько тонкая и уязвимая, что легко нанести травмы энергетического характера, если другой человек случайно или осознанно будет в плохом или равнодушном расположении духа. Это чревато серьёзными последствия для малыша. Такой ребёнок может навсегда остаться с эмоциональной татуировкой, которую будет сложно вывести в течение жизни. Поэтому, каждая мама с начала беременности старается делать всё, чтобы самостоятельно родить дома в присутствии своего мужа.

– Люблю тебя, – прошептала ему, когда он нежно прикоснулся к моим губам.

– А я вас просто обожаю!

Олег ещё немного побыл с нами, тихонечко покачал люльку, укрыл простынкой ножки сына и наказав беречь себя, отправился заниматься нашим делом об электричестве. Мы уже проводили несколько раз эксперименты и у нас даже пару раз получилось! Здесь не стану описывать все подробности, это ни к чему. Надеюсь, у нас всё получится и при большом желании вы сможете сами всё посмотреть в архивах за 2318-20 годы. Примерно, ещё пару лет понадобится, чтобы завершить совместный труд нашей небольшой компании. Я уже писала о том, что мы с Олегом не справляемся и поэтому пригласили друзей, Источник в это же самое время дал добро на открытие ещё пятерых воронок, равное количеству вновь прибывших. Будем верить, что однажды люди будут иметь доступ к электричеству в любом месте, в любое время и без ограничений. И дело не только в опутывающих проводах, столбах, различных установок, уродующих планету, но и свободе каждого отдельного человека. Сейчас практически каждый человек зависит от установки, от которой питается его дом, эта установка является собственностью властителей. Мы вынуждены платить за потреблённую энергию и являемся заложниками огромной системы, которая словно дёргает за верёвочки, управляя и направляя нашими желания, потребностями и так далее. Мне кажется, если вдруг у нас не получится это дело или мы не успеем, то возможно свершение революции, подобной той, свидетелем которой стал в детстве Радомир. Только у нас это произойдёт по-другому – без убийств и кровопролитий.

Заплакал Ноэль, видимо, чувствуя моё настроение про все эти революции, беспорядки и несправедливость.

– Ччч, ччч, – взяв на руки сына, заходила с ним по комнате, убаюкивая, обещая, что не буду больше сердиться даже мысленно в его присутствии. Он сладко зевнул, будто понимая о чём говорю, успокоился и снова заснул. Положив его в люльку, я налила воды из графина и хотела уже прилечь, как увидела, что быстро замигал ярко красным трекер, издавая при этом ультразвук на частоте 8500 Гц. «О нет! Только не сейчас!» – взмолилась я, глядя с опаской и тревогой то на прибор, то на маленького Ноэля. Посмотрев на табло трекера, мне удалось перевести непонятные символы в слова. «СРОЧНО. ВАЖНО. МОНАСТЫРЬ. РАДОМИР.» Отправив ответ на запрос, стала одеваться, предчувствуя, что случилось нечто серьёзное. Через какое-то время послышался голос домашнего робота, который сообщал о прибытии гостя. Включив видеоняню над изголовьем малыша, я спустилась вниз. На пороге меня ждал Радомир, судя по выражению его лица, дело действительно, было срочным и важным.

– Прости, Лика! Но без тебя никак! Дело слишком важное, иначе я бы и не посмел, – затараторил он, как обычно, в своей манере.

– Проходи, успокойся и расскажи, что произошло.

– Трёхлетняя девочка проникла в монастырь, слышно, как она плачет, родители пытались зайти следом, но у них не вышло. Не могут даже дверь открыть, её словно заблокировали. Я пытался попасть туда, но меня не пускает какая-то сила, будь она не ладна! Настраиваюсь на точные координаты нахождения монастыря, но каждый раз появляюсь в другом месте. В другом, Лика! Только не в монастыре! – он горько вздохнул и посмотрел на меня умоляющим взглядом.

– Ты хочешь, чтобы я попробовала? – после продолжительной паузы спросила своего друга. Он кивнул головой в знак утверждения и опустил голову на руки, сложенные на столе. Механически разливая свежезаваренный чай по кружкам, ставя на стол домашнее печенье и положив льняные салфетки, я думала в этот момент лишь о сыне. А что, если у меня не выйдет? Что, если…

– Ты не обязана соглашаться! – прервал мои мрачные мысли Радомир, подняв голову и посмотрев на меня в упор.

– Я знаю, знаю…, – едва успев выпить глоток чая, послышалась трель, которую издавала видеоняня, взглянув на экран, я увидела, как закряхтел Ноэль. Покряхтев и издав звуки на младенческом языке, он снова безмятежно спал.

– Ты не обязана, – снова повторил друг, внимательно переводя взгляд с видеоняни на меня и снова на прибор.

– Может, кому-то уже удалось исправить ситуацию? – с надеждой в голосе произнесла я, глядя на Радомира. Он покачал головой, говоря нет и в подтверждение своих слов, показал онлайн запись из информационного окна, предварительно начертив указательными пальцами прямоугольник небольших размеров прямо в воздухе. Экран голограммы был двусторонним, и мы оба наблюдали за происходящим, сидя на противоположных сторонах стола. Запись показывала монастырь, окружённый летающими дронами, небольшая группа властителей находилась недалеко от крыльца, плачущие от горя родители сидели на самом крыльце, обнявшись и облокотившись спинами о тяжёлую дверь, которую они периодически пытались открыть, да ещё несколько человек молча наблюдали за происходящим поодаль.

– Как она смогла открыть её? – взглянула я на друга, – Ведь она тяжёлая! Плюс охранные дроны должны были остановить её, да и родители в конце концов. Куда они смотрели? – моему отчаянию не было границ.

– Я этого не знаю, давай посмотрим, если хочешь, – и Радомир провёл пальцами по экрану назад, отыскивая необходимые кадры. Дойдя до нужного времени, он убрал палец. На экране снова показался монастырь, но уже без людей, лишь дроны бесшумно кружили по троекратной линии вокруг здания. Мы молча наблюдали. Затем показался шаттл, недалеко от дорожки, ведущей к зданию. Из него вышла семья с маленькой девочкой. Счастливые и радостные они шли по дорожке, пока перед ними не остановился один из летающих охранников, не давая пройти ни шагу. Мужчина нажал на кнопку дрона и тут же вспыхнули ярким неоном надписи, говорившие об опасной зоне. Пока мужчина с женщиной были заняты прочтением, их дочь увидав большую красивую бабочку, побежала за ней. Бабочка полетела в сторону здания, девочка за ней и вот она уже добралась до крыльца. Женщина, увидев это, вскрикнула и побежала за девочкой. Мужчина оказался проворнее и опередил жену, но не успел догнать дочь, которая забежала в открывающую дверь, и которая тут же захлопнулась перед ними. Все попытки открыть её оказались тщетными, через какое-то время появились властители, затем подошли другие люди. Что-то говорили, бурно обсуждали, показывали на дверь, женщина начала плакать, мужчина через дверь разговаривал с малышкой, пытаясь её успокоить, но было слышно, как она всхлипывала и негромко стучала в дверь.

– Дверь сама открылась! – сказала я в изумлении, прокручивая один и тот же кадр, на котором было видно, как тяжёлая дверь открывается настежь перед девочкой и затем также самостоятельно закрывается.

– И закрылась, – добавил не менее озадаченный происходящим Радомир.

– В любом случае, мне нужно подумать и посоветоваться с Олегом, я не могу рисковать собой, пусть даже ради маленькой девочки. Ведь тогда менее маленький ребёнок может остаться без мамы, а он совсем грудничок, один день от роду, – мои глаза наполнились слезами.

– Всё! Я отменяю свою просьбу! Слышишь! Лика, посмотри на меня, – спокойно, но настойчиво произнёс друг.

– Радомир, я подумаю. А вдруг всё получится? Ведь мы не знаем наверняка. Я никогда не пробовала появляться в монастыре. То желания не было, то Ноэля носила, нельзя было. Господи, ну как они за ней не уследили? – в отчаянии пробормотала я, еле сдерживая слёзы. Мы ещё немного посидели, поговорили об этой ситуации, других делах и проводив гостя, я поднялась в спальню. Подойдя к люльке и взяв спящего малыша на руки, из моих глаз потекли непрошенные слёзы. Когда вернулся Олег, я всё ему рассказала за обедом.

– Что??? Нет, нет, нет! И ещё раз НЕТ!!! Забудь об этом, малыш, даже не думай! Однажды я чуть было не потерял тебя, когда позвал на Соломоновы острова, в итоге за сутки чуть с ума не сошёл! – муж нервно ходил по комнате и отчаянно жестикулировал.

– Если б это был наш ребёнок? – тихо, но отчётливо спросила я его.

– Я не такой дурак, прости, что выражаюсь при тебе, чтобы отпускать дитя от себя при потенциальной опасности. Нечего вообще туда было соваться! Об этом монастыре знают даже с других планет. А уж в нашем мире и подавно. Нет! С нашим ребёнком такого бы не случилось, – при этих словах муж мельком взглянул на экран видеоняни.

– Ситуации бывают разные, милый. Мы не можем всё контролировать, даже если очень этого хотим. Не всё в нашей власти.

– Вот именно! Не всё! Есть властители в конце концов, пусть разбираются с этим. Этот монастырь давно нужно было оградить хотя бы электрической проволокой, я читал про такие в архивах. Никто и близко не подошёл бы!

– Это варварские методы, но даже и эта проволока не смогла бы помочь. Вот, смотри, – и я показала в инфо окне тот момент, где тяжёлая дверь самостоятельно отворяется перед малышкой несмотря на крепкий железный засов. Причём, будто это была лёгкая соломинка, а не десятипудовая железяка.

– Интересно, – Олег немного успокоился и несколько раз пересмотрел один и тот же кадр, – Ну, не знаю… Сама она открылась или не сама, тебе там точно делать нечего. Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что оттуда НИКТО ЕЩЁ НЕ ВОЗВРАЩАЛСЯ! Никто, любимая! Неужели ради другого ребёнка ты готова оставить своё новорожденное дитя, меня, всех своих родных и знакомых?

– Я не знаю…, – и у меня градом потекли слёзы, – Не знаю! – всхлипнув, я перешла на более повышенный тон голос, – Если она там погибнет? А у меня была возможность спасти её, и я этого не сделала, что тогда, милый? Как мне потом жить с этим?

– А как мне жить, если ты не вернёшься? Как одному воспитывать Ноэля, что сказать ему, когда он вырастет и спросит про маму? Что, родная? Что я отвечу ему? – и я впервые увидела, как мой муж плачет.

– Но мы ведь видели троих наших детей в пещере Памяти. Это была наша семья, там были мы все вместе: Ноэль и ещё двое ребятишек. Ведь так? – вдруг вспомнила я видение.

– Так-то оно так. Но ты сама делишься знаниями в Ингениуме и рассказываешь про квантовую реальность. Она может меняться, малышка. Может меняться…если сойти с курса, – он пристально на меня посмотрел и вышел на террасу. Никогда ещё не видела его таким подавленным и серьёзным. Знакомая трель видеоняни вывела меня из странного состояния оцепенения, и я быстро зашагала к сыну.

На следующий день, после утреннего грудного кормления, я решила прогуляться с Ноэлем в нашем саду. Солнце давно уже встало, весело щебетали разноголосые птахи, тёплый ветерок легонько играл с занавеской на открытой двери, выходящей на просторный балкон с панорамными окнами. Олег крепко спал после вчерашнего трудного дня и всех этих новостей. Одев сына в одежду для прогулок, я тихонечко спустилась вниз, чтобы не разбудить нашего папу. Мы вышли на террасу и подставив малыша под ещё не яркие лучи солнца любовалась им. «Красивый, правда?» – спросила я солнце и улыбнулась новому дню. Мы прошли к роднику, положив его в гнездо качели, я набрала свежей чистой воды и сделав глоток, глубоко вздохнула. Если бы не эта ситуация с девочкой, можно было бы наслаждаться счастьем в полной мере, а так, словно заноза поселилась в сердце и потихонечку скребёт там. Я посмотрела на Ноэля, и он улыбнулся мне.

– Ты ж мой золотой заинька! Уже улыбаться умеешь! Счастье ты наше великое, – бормотала я с умилением глядя на этот комочек Божьей радости. Послышался ультразвук, похожий на вчерашний. Взглянув на трекер, увидела незнакомый тёмно-синий мерцающий свет. Переведя символы, поняла, что координаты запрашивает незнакомый, но очень важный человек.

– Иди ко мне малыш, – взяв ребёнка на руки, я присела в гнездо и легонько раскачиваясь, ожидала гостя. Спустя время, голос робота через трекер сообщил о его прибытии. Малыш уже уснул, и я аккуратно прошла с ним до входной двери. Открыв её, увидела не гостя, а гостью. Это была Венера! Она выглядела потрясающе, мне кажется, что даже ещё моложе, чем, когда я видела её в последний раз. Она была в длинном светлом платье и убранными на затылке густыми волосами.

– Это ты?! – сказать, что я была удивлена и обрадована, значит ничего не сказать.

– Да, это я! А это что за сладость? – улыбаясь, она кивнула головой, показывая на младенца.

– Знакомься, это Ноэль – наш первенец! Правда, сейчас он спит и поэтому не может поздороваться с тобой! Пройдём на веранду? – предложила гостье.

– С удовольствием выпью твоего знаменитого чая! Не тревожься, я разберусь со всем этим, – и она по-хозяйски поставила греть заварник, достала кружки, будто была у нас завсегдатаем. А я тем временем переместила сына поближе к груди, в специальный нагрудник для младенцев. Теперь у меня были свободны руки, и могла помочь донести до столика фрукты и печенье. А Венера несла на подносе кружки с заварочным чайником. Поддерживая одной рукой ребёнка, я аккуратно присела на мягкий диванчик. Гостья взяла на себя роль хозяйки и разлила чай по кружкам, аромат которого тут же распространился по всей террасе. Сорвав гроздь чёрного винограда, свисающего почти к моему лицу я положила его на блюдце к остальным фруктам. Венера сбрызнула их родниковой водой, стоявшей в графине, и положила несколько виноградинок себе в кружку. Я проделала тоже самое, только с долькой апельсина. Выпив немного чаю, поговорив о родах, женских делах, каких-то бытовых мелочах, мы развеселились и проснулся Ноэль. После того, как я покормила ребёнка, Венера попросила подержать малыша. Я аккуратно передала его ей.

– Какой крохотный! – улыбаясь, произнесла она, глядя на него и осторожно, едва касаясь пальцами, погладила головку, которая уже была сплошь покрыта мягкими, словно пух тёмными волосиками, – Я бы тоже не смогла, – добавила гостья, глядя мне в глаза.

– Ты знаешь?

– Да, Радомир поведал. Я сама хотела переместиться, не получилось. Блокировка какая-то не пускает. Нас уже несколько пробовало это сделать. Собственно, поэтому я здесь, в вашем мире. Но не волнуйся, просить тебя ни о чём не стану. Да и как можно? – она взглянула на малыша и отдала его мне.

– Как девочка? – спросила я Венеру.

– Ничего, держится, но слабенькая. Мало говорит, почти не плачет.

– А если у меня получится?

– А если не вернёшься?

Мы замолчали и продолжили пить чай. Через какое-то время к нам вышел Олег, поприветствовав гостью. Я рассказала о Венере, он присоединился к нам, позавтракал, затем взяв сына, они пошли в сад, оставив нас вдвоём.

– Помнишь, ты говорила, что тебе пора? Твоя миссия закончена и всё такое? А сейчас вот сидишь со мной, разговариваешь, прекрасно выглядишь, – мне вдруг стало интересно, что стало с моей знакомой после того случая.

– Миссия, как ты выражаешься, действительно, закончена. В том месте и времени. Сейчас я на Аплексе, туда отправляются те, кто раньше времени закончил все свои дела. Мы делаем там свою реальность. Кому какая больше нравится. Почти как у вас, – она улыбнулась мне.

– Нам ещё далеко до вас, – улыбнулась ей в ответ.

– Немного осталось, – оглянувшись вокруг, ответила гостья.

– Я хочу попробовать спасти девочку, – твёрдо и уверенно сказала я Венере.

– Ты не обязана, Лика, – и она оглянулась на Олега с ребёнком.

– Я знаю, но ещё знаю о том, что никогда в жизни не смогу быть счастлива на сто процентов, если не сделаю этого. А жить мне, как обещал Радомир, ещё довольно долго, – и глубоко вздохнула, посмотрев на женщину.

Не знаю, как, но мне удалось убедить Олега попробовать спасти малышку. Я не стала ждать следующего дня, так как каждый час был на исходе. Судя по записи инфо окна, девчушка почти не откликалась. На крыльце по-прежнему сидели убитые горем родители, властители ходили туда-сюда, делая какие-то замеры, расчёты, программируя и отправляю дронов по новым траекториям. Любопытных не было. После всевозможных напутствий, небольшой тренировки, я подошла к Олегу.

– Я вернусь, обещаю! – ни один мускул не дрогнул на моём лице, хотя внутри бушевала лавина эмоций. Мне нельзя было сейчас менять структуру кожи, клеток. Ни капли жалости или сожаления. Иначе вся подготовка коту под хвост.

– Я буду тебя ждать, всегда…, мы будем ждать, – он взял Ноэля из моих рук и нежно обнял меня.

– Там молоко, я много сцедила, но вернусь раньше, чем оно закончится, – поцеловав сына и мужа, не оглядываясь пошла за Венерой и Радомиром. Мы переместились на плато, там, где проходили тренировки. Это было одно из сильных мест, а мне жизненно была необходима подпитка, так как организм ещё не полностью восстановился после родов.

– Просто полежи здесь, – Венера показала на небольшую лужайку, освещённую солнцем, – Всё остальное сделает природа. И немного мы.

Я прилегла, подложив руки под голову и закрыв глаза. Главное условие при подпитке – это безмыслие. Нельзя ни думать, ни говорить, ни тем более переживать. Ни чувств, ни эмоций. Ни слов, ни мыслей. Ничего. Лишь настоящее. Я вдруг оказалась в Источнике, но сейчас это не было похоже на предыдущие подключения к нему. Что-то другое. Сложно подобрать слова, но я постараюсь. Похоже на то, будто твоего тела нет. Нет даже ниточки, которая связывает тело с духом. Потому что и духа тоже нет. Одно лишь наблюдение. А ещё будто нет времени. То есть, я наблюдаю птиц, землю, плато, своих друзей, себя, но всё это происходит не во временном потоке, а в какой-то другой субстанции, словно в параллельном мире. Или мире, в котором отсутствует понятие времени. Как бы там ни было, пребывание в таком состояние дало необыкновенный заряд энергии и бодрости. Чувство, будто всё могу и знаю. Необъяснимая сила спокойствия была тогда во мне. Если бы сказали сдвинуть гору, без сомнения выполнила бы, ибо чувствовала в себе силы и веру для свершения чего угодно. С этим настроем и растворилась в пространстве, чтобы появится в монастыре.

Я стояла на чём-то твёрдом и холодном, вокруг было темно и сыро. Ничего не видя перед собой, стала медленно придвигаться вперёд, ощупывая воздух руками. Пройдя ещё немного, я заметила свет наверху и тут же мои ноги споткнулись обо что-то каменное. Это была ступенька, за ней – следующая. Поднявшись до конца, я подошла к двери, через маленькое окошко которой пробивался солнечный свет. Толкнув её, она легко поддалась вперёд, несмотря на глухой, неприятный скрип. Передо мной предстал большой серый зал со сводчатыми витражными окнами. На стенах я увидала картины с изображениями разных людей. Пол был из серого мрамора, кое-где со следами сколов и потёртостей, но на удивление чистым. Я прошла вперёд и осмотрев просторное помещение, двинулась к высокой двустворчатой двери, которая открылась самостоятельно, как только я подошла к ней. Гулкое эхо шагов казалось разносилось по всему зданию. Пройдя через открытые двери, я вышла в небольшую комнату, больше похожую на веранду. Высокие, серые от времени каменные колонны возвышались до самого верха, поддерживая свод здания. Справа от меня находился стол и длинная скамья, придвинутая почти вплотную к стене. Слева – уходила наверх широкая лестница с перилами. А прямо вела ещё одна дверь, которая была чуть приоткрыта и за ней слышался едва различимый шорох. Распахнув её до конца, я увидела маленькую девочку, ту самую, которую недавно наблюдала по инфо окну. Она лежала возле порога, свернувшись калачиком и тихонечко водила своей маленькой ручкой по двери. Подбежав к ней, я тут же подняла её с холодного каменного пола и прижала к себе, чтобы согреть. Свободной рукой попробовала толкнуть большую, вернее, огромную входную дверь, но безрезультатно, это было тоже самое, что толкать гору, хотя недавно была готова и гору сдвинуть. Тогда я решила раствориться в пространстве вместе с девочкой и появится у себя дома, но ничего не выходило. Пробовала задавать своему телу разные координаты и программы, но видимо, что-то пошло не так. У меня не выходило уйти тем способом, каким появилась здесь. Тогда крикнула людям за дверью, что я здесь, всё в порядке и девочка со мной. Но мне не ответили. Подойдя совсем вплотную к двери, повторила свои слова, только намного громче. И снова тишина. Приставив ухо к дверному полотну, также ничего не услышала.

– Не бойся, всё будет хорошо, – обратилась к малютке, улыбаясь. Она ответила еле слабым движением губ, которые потрескались за эти несколько дней. Распухшие от слёз глазки смотрели внимательно, но устало.

– Поспи, моя хорошая, поспи, – я стала покачивать и баюкать её, напевая колыбельную, ища глазами хоть что-то, что поможет нам выбраться. Когда девочка заснула, аккуратно уложила её на скамью, перевернув и пододвинув стол столешницей к скамье, чтобы она не свалилась вниз. Под голову положила свою накидку, а сверху укрыла верхним платьем, оставшись в тонкой маечке-сорочке. Чтобы не замёрзнуть, быстро стала растирать себе руки, ноги, тело и лицо. Затем, ещё раз взглянув на малышку, побежала через дверь и вверх на лестницу, в поисках возможности выбраться отсюда как можно скорее. Взбежав на второй этаж, увидела почти такой же зал, как и на первом. Единственное различие – в цвете помещения. Стены здесь были нежно голубого цвета, а пол светлый, тоже из мрамора. И такой же чистый, как и во всём здании, где уже успела побывать. Также висели картины, за стёклами которых находились изображения людей: мужчин, женщин. Лица их были по большей части печальны и скорбны.

– Ты новенькая? – послышался мужской хриплый голос.

– Не знаю, я за девочкой, кто вы? – ответила я неожиданному голосу, ища откуда он шёл, так как никого не было видно.

– Так это ты, та самая, – голос стал ровнее и твёрже.

– Кто вы? Какая та самая?

– Я не могу показаться, прости. Время ещё не пришло, будем так говорить, – ответил голос.

– Вы знаете, как выбраться отсюда и почему меня не слышат за дверью? И кто вы такой?

– Не так много вопросов, деточка, не так много…, – голос прокашлялся и замолчал.

– Хорошо. Тогда один вопрос: как отсюда выбраться?

– Если ты та самая, то сама знаешь или узнаешь, а если нет, то никак.

– Как узнать, та самая я или нет? – мне уже стала надоедать эта игра в вопросы с невидимым человеком.

– Не спеши, всё узнаешь. И увидишь. Иди туда, откуда пришла.

– Иди туда, откуда пришла, – повторила я за голосом, – я так и собиралась сделать! Только вот как???

Мне никто не ответил, несколько раз звала голос, но в ответ лишь молчание и эхо своих же слов. Обойдя зал, не увидела ни одной двери и уже хотела было повернуть обратно, как неподалёку послышался слабый шорох. Идя на звук, я споткнулась о мраморную плитку, которая уголком выпирала наружу. Легонько вскрикнув от неожиданности и боли, присела, чтобы потереть ушибленное место. И там, где прежде был узор мрамора показалось лицо мальчика, подростка. «Не тот ли самый!» – промелькнуло в голове. Лицо исчезло неожиданно, также, как и появилось. «Да уж, странное местечко», – подумала я, ещё раз внимательно оглядев пол, стены, купольный свод потолка. Ничего более не увидев занимательного или подозрительного, поспешила вниз. Подойдя к девочке, обнаружила её спящей. Хорошенько подоткнув ей платье со всех сторон, пошла осматривать первый этаж. Ничего особенно, всё те же стены, красивые витражные окна, колонны, картины, серая мраморная плитка, на которой больше не появлялись лица. И ни одной двери, никакого намёка на выход. «Не может быть! Нет, я обещала Олегу, что вернусь!», – повторяла про себя, как заклинание, ища хоть что-то, что поможет нам выбраться. И снова похожий шорох, быстро взглянув в сторону шума, увидела крохотную мышку, которая побежала к двери, откуда я вышла. «Иди туда, откуда пришла!» – разом вспомнились слова голоса. Я побежала за серой крохой, оставив открытой дверь, чтобы хоть что-то различить в кромешной тьме. Света здесь почти не было. Помещение походило на подвал, вдоль стен располагались пустые полки, лишь несколько старинных бутылей из какого-то тёмного стекла. Не то зелёного, не то тёмно-синего. Внимательно ощупывая практически каждый сантиметр стен, руки вдруг наткнулись на что-то холодное и металлическое. Придвинувшись ближе, заметила щеколду, затем дверь, к которой была привинчена эта щеколда. Дёргая вправо-влево, мне удалось отодвинуть её до упора. Нажав на дверь, она открылась. За ней находилась поляна!!! Та самая, которую я так хорошо знала, только почему-то дронов не было и надписи исчезли. «Это не важно!», – радостно подумала я и побежала скорее за девочкой. Надев на себя платье, а её завернув в накидку и взяв на руки, бегом отправилась к выходу.