Дождь из пепла

Глава 1

Всегда представляла, что попаданцы в другие миры бывают только в сказках или книжках, коими я зачитывалась до поздней ночи, а после смотря на часы, плевала на последствия и встречала рассвет с книгой в руках. В тех книгах, попаданки оказывались в телах принцесс, благородных дам или очень одаренных магически девушек, а после становились героинями. Им помогали с самого начала, их окружало множество людей сильного пола, и они не знали проблем. Нет, были книги, где авторы выделялись тем, что у попаданцев была вполне адекватная судьба, с проблемами адаптации и прочими заморочками, но… всё это было в книгах и я всегда различала реальность и вымысел.

Сейчас, казалось, что я в кошмарном сне, или же реальность действительно дала трещину, утянув в разлом и меня. Поле, обычное поле с зеленой травой, цветами и неровностями сейчас представляло собой самое ужасное место, о котором я могла бы подумать. Небо было затянуло серыми тучами, которые в некоторых местах имели практически черный оттенок, а в воздухе витал явный запах грозы. Я очнулась здесь, стоя твердо на ногах, но тело сотрясала крупная дрожь. Тогда она принадлежала не мне, я не успела ещё испугаться, так как не понимала, где нахожусь. На мне была грязная одежда, да и кожа рук, была вся в пятнах засохшей грязи и крови, но это не мешало понять – тело не моё. Я была выше, полнее, а сейчас мои руки напоминали кости, обтянутые кожей, да и ростом я точно стала поменьше. Передо мной было только поле, и я думала, что здесь совсем одна, но, когда обернулась, поняла, как сильно заблуждалась. За моей спиной стояло несколько сотен человек, такие же грязные, лохматые, и что заставило сердце забиться чаще – сломленные. Каждый, на кого падал взгляд, стоял с опущенной вниз головой и словно чего-то ждал. В попытках узнать, что происходит, я подходила ко многим людям, но всё, чего я добилась, это пустого взгляда и невнятного мычания.

Когда паника начала подкатывать к горлу, а в ушах слышался собственный пульс, я почувствовала, как меня схватили за край кофты и пару раз дернули. Нервы были на пределе и дернувшись от страха, я не сразу заметила мальчика лет десяти, который имел осознанный взгляд и который разговаривал! Раньше я могла похвастаться выдержкой, холодным разумом, сдержанностью, но сейчас этого всего словно не было и от неизвестности на меня накатывала паника.

– Ты правда не знаешь, зачем мы здесь? – раздался голос мальчика, и у меня от ужаса зашевелились волосы на затылке. Он говорил словно робот, по программе, заложенной программистом – ни эмоций, ни чувств, даже лицо оставалось грязной мраморной маской.

– Расскажешь? – прошептала, опускаясь перед ребенком на корточки.

– Мы на поле боя. Скоро армия врагов покажется здесь и наша задача, задержать их до прихода войск.

– Задержать? Мы? Без оружия? – подряд посыпались вопросы, но они были скорее риторическими, и я не ждала ответа, хотя и получила его.

– Мы не обязаны выжить, мы должны всего лишь задержать врагов. Такова наша задача. – и снова словно мальчик читал заранее подготовленный текст.

– Что ты имеешь ввиду под "наша"? – спросила, почему-то догадываясь об ответе.

– Смертников. Все мы провинились перед короной и были заключенными. И нам решили дать возможность сделать что-то важное в жизни…

– Заключенные? В чем ты мог провинится, ты же ребенок! – едва не плача, перебила мальчика, но тот больше мне не ответил. Взгляд постепенно начал стекленеть и через пару мгновений он не отличался от остальных таких же застывших людей.

Отойдя от толпы людей на пару шагов в сторону, куда были обращены их лица, я стала вглядываться в горизонт. Скорее всего именно оттуда придут войска. Пару раз ущипнув себя, в надежде, что это всё только слишком реалистичный сон, я пришла к выводу – либо я действительно в очень глубоком сне, либо я попала и крупно.

Первая паническая волна прошла, и я начала думать. Возвращалась трезвость ума, хотя в такой ситуации, это было даже смешно предположить, и я решила уйти с этого страшного места, с красивого поля, от которого меня бросало в крупную дрожь. Решила идти не вперед, куда смотрела толпа, и не назад, откуда предположительно должна была прийти "помощь", а перпендикулярно этой линии смерти. Вряд ли те, кто отправил сюда столько людей, помогут мне выбраться, а враги… на то они и враги, чтобы держаться от них подальше.

Вот только тело перестало слушаться, как только я повернула в выбранном направлении. Сначала получалось сделать несколько шагов, но после тело перестало мне подчинятся и в итоге задеревенело, оставив мне возможность только смотреть. С нарастающим ужасом поняла, что смотрю в ту же сторону, что и остальные.

Беззвучная истерика, без капли эмоций на лице по причине невозможности двигаться, крики в голове, невыплаканные слезы… я не знала, сколько прошло времени, но когда на горизонте показалась одиночная фигура, я была спокойна – истерика исчерпала свое, оставив в душе пустоту. За первой фигурой показались и другие… их было много, в разы больше нашего и когда им оставалось до нас не меньше половины километра, всё пришло в движение. Люди, как роботы, двинулись вперед, но с каждым шагом их движения становились увереннее.

Я же никуда не шла, осталась стоять на месте понимая, что от той волны, что несется на нас, не убежать. Думала, что моя смерть наступит быстро, что я сдамся не сражаясь. Однако, когда в толпу безоружных людей ворвались существа в темных доспехах и с мечами на перевес, поняла, что не хочу умирать. Это были не люди – рост около двух метров, длинные руки по колени, словно без костей, нет очертаний шеи – словно голова сразу перетекала в плечи и дальше шли руки – тонкие на вид, но огромные мечи в них словно летали.

Вечер окрасился криками боли, звуками ударов, свистом мечей… с противным чавканьем разрывалась плоть, вырывались наружу органы, которые были чаще всего прицеплены за зазубрины на мечах. Бойня, кровавая и жестокая, в которой умирали дети, женщины, старики, мужчины и в центре этого кошмара была я. Несколько раз я уклонялась от ударов, пригибалась, убегала, но всё больше походило на рефлексы, которые даже не мои были – я не осознавала, что делала, – тело двигалось само.

В один момент всё замедлилось. Это случилось, когда я увидела того мальчишку, единственного, кто боролся с неведомой силой и рассказал мне капли информации. Его безжизненное тело лежало на зеленой траве, которая давно окрасилась в цвет крови. Скорее всего, одно из существ просто наотмашь ударил мечом, потому что тело мальчика пересекала огромная рана от бедра до шеи. Я, находясь на расстоянии, видела ребенка в мельчайших подробностях и в его глазах навечно застыл страх и невыплаканные слезы.

Я видела фильмы про войну, слушала рассказы дедушки и всегда понимала, что-то были ужасные времена, но сейчас… я в полной мере осознала, что это не просто ужасно – после такого невозможно спать или есть, разговаривать или даже ходить. Тело сковывал животный ужас, и ты не мог с этим ничего сделать. Кровь, много крови, криков, жестокости резко перестали для меня существовать – я осталась одна в тишине, хотя вокруг продолжалась жестокая бойня. Ветер закрутился вихрем сначала только возле меня, окутывая тело, даря спокойствие, но и нанося мелки порезы… пошел дождь, я чувствовала холодные капли на своём лице… стало спокойно, меня словно не было там, я ничего не видела, и думала, что действительно смогу закончить всё так – без сковывающего ужаса. Но как неожиданно это началось, так же и закончилось, и по ушам ударил вернувшийся звук битвы. После битвы, я бы не смогла сказать, как я это сделала, хотя спустя годы всё же осознала, но тогда… это были инстинкты, которые вырывались вне зависимости от моего желания. Огонь с рук, словно вода, лился на землю, создавая огненный ручей. Отдаленно думала, что он так и будет стелиться по земле, но он стал расти ввысь. Когда плотная стена огня окружила меня, я отпустила… отпустила боль, страх, ужас, надежду, даже желание помочь кому-либо кроме себя… и как только я это сделала, огонь ревущим вихрем разлетелся в стороны, поглощая всех – врагов, таких же смертников, как и я, природу. В обозримом мной участке не оставалось ничего, чего бы не коснулся огонь, а когда крики стихли и не осталось ничего кроме звуков полыхающего поля боя, я поняла, что на этом все. Ноги подвели, и я просто рухнула на землю, смотря на небо. С неба падал пепел… был ли он просто от сгоревшей травы, или же это были и кусочки людей, которых я сожгла, мне было без разницы – на мгновение я порадовалась этому дождю из пепла. Тьма стала накатывать волнами и не давала возможности вынырнуть, да и кто бы пытался в такой ситуации… я утонула в объятьях темноты, словно они были для меня спасеньем и больше не хотела возвращаться.

Находясь во тьме, мелькала яркими образами моя жизнь. Родители, брат, бабушка с дедушкой и деревня, в которой я любила проводить все лето. Но на все воспоминания словно наложили водяной знак – поле обгоревших трупов, в центре которого стояла я. Словно в пленке между кадрами проскакивали фрагменты именно той бойни, и от этого становилось дурно. Не хотела, чтобы те воспоминания стали причинять боль.

Я была обычной студенткой журфака выпускного курса, уже работала по специальности несколько лет, иногда выбиралась на прогулки и вела простую жизнь. Таких как я можно назвать невидимками – мало с кем общалась на учебе, не была отличницей, но прочно закрепилась в верхних строчках листа успеваемости, ходила одна, так как тяжело сходилась с людьми.

Моя семья не бедствовала, но я и не могла сказать, что мы были богаты, и потому после первого курса я пошла искать работу. Родители говорили, что это не обязательно, и я это понимала, но также знала, что лучше пройти путь стажера во время учебы, чем после неё. Мало кто хотел брать тихую девушку в стажеры, ведь журналистика предполагала яркий характер, но одна из компаний приняла меня и понеслись рабочие будни. Моя работа ограничивалась указаниями "принеси-подай", и думала, что так будет и дальше, но в один из дней девушка, что должна была принимать то самое интервью, попала в легкую аварию и не смогла приехать. Мы были на выезде, ждать кого-либо было невозможно и перед камерой посадили меня. Тогда из них никто не знал о моей выдержке и очень удивились, когда интервью с важным для нашей компании человеком прошло идеально с первого раза, а после мне предложили эту должность с хорошей оплатой труда.

Тогда жизнь стала с одной стороны легче, были собственные средства, но и свободного времени совсем не оставалось – с работы на учебу, и бывало, что после обратно на работу. Но так жило много людей, я не была исключением. Жизнь настроилась в нужный мне ритм, всё было нормально. Летом я выбиралась к дедушке и бабушке в деревню. Несмотря на то, что мне было уже двадцать два года, я любила уезжать из шумного города в тихую деревеньку, любила сидеть подолгу на старых веревочных качелях под яблоней, любила ходить на озеро, я любила те моменты. И теперь они омрачались ужасными картинами, которые я хотела бы забыть…

Последним кадром в калейдоскопе воспоминаний была авария. Глупая, которой можно было избежать, но которая случилась… старенький автобус, на котором я ехала в деревню с парой десятков людей. Солнечная погода, ни облачка на небе, дорога знакомая с детства… Когда мы подъезжали к мосту, на встречной полосе показалась машина, которая неслась довольно быстро. Не знаю, что случилось с водителем той машины, но он резко вырулил на нашу полосу, а водитель автобуса резко крутанул руль и мир закрутился. Автобус повалился на бок, люди кричали, мы ещё пару раз прокрутились и остановились. Слезы, крики, слабые движения и люди потихоньку стали пролазить к выходу и разбитым окнам, чтоб выбраться наружу. Вот только телодвижения людей привели в действие автобус – большая часть свисала с края моста и опасно накренилась.

Мало кто успел выбраться… мы полетели вниз и с резким толчком стали погружаться в воду. Вода в легких, обжигающая боль, и последняя пульсирующая мысль, что я не хочу погибать – ещё столько всего впереди и я хотела увидеть это. Свадьбу, детей, путешествий, а после спокойной старости, как у моих дедушки и бабушки. Я действительно умерла в своем мире, и возможно, умерла и в том ужасном месте, где я была совсем недолго, но мне хватило…

Я больше не желала о жизни, не хотела бороться и пытаться выйти к свету. Та бойня показала, насколько жесток может быть мир, люди и другие неведомые мне существа, и я не хотела жить в таком мире. Но если в первый раз неведомая сила исполнила мое желание жить, перенесла меня в другое тело, в другой мир, то сейчас эта же сила осталась глуха к моим просьбам. Боль появилась в груди и начинала разрастаться по всему телу, кости словно ломало, а из горла прорывался хрип боли. Я не понимала, что происходит, но это мало походило на посмертие. Как боль появилась, так она и прошла и потекло время, много ли, мало, не знаю, но потом боль опять вернулась.

Приливы и отливы боли наступали неожиданно, я не могла понять, что происходит и где вообще нахожусь, но в какой-то момент тьма сменилась сном. Настоящим, спокойным и глубоким сном, которого мне не хватало. Мне ничего не снилось, и это успокаивало, ведь не было боли. Момент, когда я начала просыпаться, словно почувствовала заранее, и поспешила открыть глаза. Свет резанул по глазам, выступили слезы, но мне нужно было понять где я и в чьем теле. Отдаленно понимала, что реакция на перемещение из тела в тело слишком спокойная, но также строила догадки, что те события на поле просто перекрыли шок и неверие, да и во тьме я провела не мало времени по внутренним часам…

– Ох, очнулась. – послышался скрипучий голос, но застилавшие глаза слезы не давали рассмотреть говорившего. – Не дергайся, лежи. – меня словно пригвоздило к кровати.

То, что это была кровать, чувствовалось сразу, но она была мягче, чем привычные мне матрасы, и очень походила на те, что были в деревне. Слезы наконец-то стекли по лицу, а я смогла рассмотреть того, кто на данный момент смотрел на меня с ответным любопытством. Думала, это будет старуха, как обычно бывает в книгах, но и тут всё шло не по предполагаемому сюжету. Передо мной на табурете сидел мужчина лет пятидесяти, может чуть старше, с седой бородой и аккуратно подстриженными волосами того же цвета. Где-то ещё проскакивали темные оттенки волос, но в большинстве мужчина был седым. Морщинистое лицо, полные губы, крупный нос, подозрительный взгляд серо-зеленых глаз. Я его не боялась, но настороженность присутствовала, как и у мужчины, ведь он не знал, кого пригрел. Хотела спросить, где я, кто он и сколько я лежу пластом, но вместо слов раздался сухой кашель, и мужчина сообразил подать мне воды.

– Знаю, чего спросить хочешь, потому сам расскажу. – скрипучий голос действительно принадлежал мужчине, но это мало волновало в данный момент. Замерев, я обратилась в слух: – Зовут меня Довидием, мы с сыном нашли тебя. Ты лежала посреди выжженного поля, в крови, с разбитой головой. Как понял, попала ты в самую гущу сражения войск, вот тебя и задело. Не знаю, сколько ты там лежала, но точно несколько суток… Здесь ты уже месяц и неделю, и мы думали, что не очнешься уже. Майса всё не давала похоронить тебя, даже когда останавливалось сердце.

После его слов оставила зарубку, поблагодарить некую Майсу. Не хотелось бы очнуться в гробу и под слоем земли. Тогда это был бы точно конец.

– Майса моя внучка, – продолжил мужчина. – Она за тобой ухаживала, лечила, насколько могла и всегда говорила, что мы обязаны тебе помочь. Только из любви к ней ты ещё жива. – Довидий говорил серьезно, и я понимала, что следующие его слова мне не понравятся: – Мой сын сразу сказал, что или мы берем тебя с собой, или молчим и ничего не рассказываем Майсе, но так как она мозгоправ, то последнее было бы сделать сложнее. Мы с сыном сразу узнали одежду заключенных тюрьмы Освилд, мало бы кто не узнал и потому, как только станешь на ноги, уйдешь. Нам не нужны проблемы с ищейками. Только ответь, за что тебя осудили?

– Я не знаю. – прошептала, и решила сказать то, за что могу поплатится жизнью, но мне нужна была информация: – После моих слов вы можете меня убить, но это не мое тело и не мой мир. Меня зовут Таня, мне двадцать два и живу я на планете Земля, в городе технологий, высоких зданий…

Довидий нахмурился. Я заметила, как его рука дернулась к ножу, что висел на поясе и изредка поблескивал, когда мужчина поправлял безрукавку. Глупо было рассказывать правду человеку, которого знаю пару минут, но они меня спасли, и когда я встану на ноги, если встану, то мне нужна информация. Без неё я далеко не уйду и точно попаду в какую-нибудь передрягу из-за незнания законов, правил или просто истории.

– Это планета называется Альферон, государство Просса. И на вид тебе не больше шестнадцати. – настороженно проговорил мужчина. – Я слышал о путешественниках, таких как ты. Как давно ты в этом теле?

– Очнулась перед самой бойней. – прошептала, борясь с сонливостью. – Я была в рядах смертников, как и другие сотни людей. Там были дети… те существа просто развлекались с нами, убивали всех подряд.

– Существа? – подался вперед Довидий. – Черные, с длинными руками? – я кивнула. – Это шиваны. Они часто устраивают набеги на земли Проссы. Они были совсем близко от нас… – пробормотал он. – Как окрепнешь, расскажешь мне всё.

Кивнув, я провалилась в сон. Организм перевыполнил свою норму, и я проспала ещё часов десять, как поняла потом. Когда я проснулась во второй раз, в комнате никого не было, а за окном совсем стемнело. Я попробовала подняться, хотя бы просто присесть, но меня ждал провал – тело почти не слушалось. Повернув голову, осмотрела комнату насколько могла при таком освещении. В наличии была печь, ковры на стенах и на полу, кресла на которых были то ли шкуры, то ли искусные покрывала, был и стол с какими-то принадлежностями, и даже шкаф. Комната явно была жилой, и я явно лишила кого-то личного уголка.

Организм видимо начал работать как должно, потому что мне безумно захотелось в туалет, но и кричать ночью мне не хотелось… я продолжила попытки подняться самостоятельно. Начала с рук – пробовала их поднять высоко над головой, и подержать, и с пятого раза у меня получилось. В процессе поразилась, насколько же я сейчас худая, девочка, чье тело я сейчас занимала, вероятнее всего давным-давно нормально не питалась и закрадывался вопрос – сколько же она сидела в той тюрьме и за что её посадили.

Когда руки более-менее слушались меня, я стала аккуратно поднимать корпус. Это было намного сложнее, чем с руками, но с каждым новым разом был заметен результат. Так, когда живот уже неприятно тянуло, через полчаса как минимум я смогла сесть. Ощущения были такие, словно я разгружала вагоны поезда, тело тряслось, а дыхание стало слишком сбивчивым. Вздохнув который раз, словно ныряла в воду, я откинула одеяло в сторону и замерла. Думала, что руки доставшегося мне тела были худые, но ноги… они были едва толще чем руки. Проведя по коже, нащупала множество шероховатостей и подумала, что это грязь, скатавшаяся за время моего беспамятства, а потому не стала на этом зацикливаться. Схватив руками одну ногу, я постепенно стала её сгибать, ощущая, как тянуться мышцы, хотя я ожидала большей атрофии – видимо хозяева сего дома разминали мне конечности, за что им была отдельная благодарность. Если бы не это, вряд ли бы я вообще смогла сейчас двигаться. На то, чтоб взять маломальский контроль над ногами, ушло ещё полчаса, и тогда я решила, что готова встать.

Решить-то решила, но действовать было сложнее. Тело трясло так, словно я опять с дедом выпила его самогон, а после решила пройтись по воображаемой линии. Такое случалось всего пару раз, уже после моего восемнадцатилетия и только по случаям, когда я делилась важными новостями, но ощущения были схожи. С головокружением я справлялась, держась за кровать и табурет, что стоял рядом, но только когда встала, поняла, что совсем не знаю, где здесь туалет. От такого провала едва ли не плакать хотелось. Но предположив, что всё должно быть, как в обычной деревне, я осторожно ступая двинулась к двери, которую с трудом рассмотрела в темноте.

До двери дошла, и не сдержала победную усмешку. Это было тяжело, но это огромный прогресс для моего состояния. Дверь открылась бесшумно, и я уже обрадовалась, что никого не потревожу, но задела порожек и с грохотом повалилась на пол. До двери я передвигалась шаркающими шажками, но видимо слишком расслабилась, переступая порог, вот и результат. Постанывая от боли, попыталась встать с пола, но это было сложнее сделать, чем, когда я вставала с постели.

Неожиданная помощь пришла от кого-то, кого я всё же разбудила – меня тихо спросили, нет ли повреждений и получив отрицательный ответ, подхватили подмышки и аккуратно, но резво подняли на ноги. Мир закружился, и я вцепилась в единственную опору, в которой была уверена – в моего помощника.

– Ты чего расхаживаешь ночью по дому? Да и в таком состоянии! – раздалось шипение над ухом, и практически сразу догадалась, что больше я никого не разбудила кроме него.

Под руками была какая-то легкая кофта или что-то похожее, но под ней нащупывалось мускулистое тело, рельефное. Тот, кто держал меня сейчас, явно не испытывал неудобств по этому поводу.

– Я хочу в туалет. – прошипела в таком же тоне. – Мне об этом кричать на весь дом?!

– Боги… – раздался вздох над ухом, и меня, подхватив на руки, понесли в противоположную сторону от комнаты, где я очнулась.

Парень, а это точно был не мужчина, не мальчик и не девушка, по моим выводам, которые можно было сделать в практически непроглядной темноте, был скорее всего моим ровесником. Точнее… ему было в районе двадцати, двадцати пяти лет, может даже столько же, сколько было мне. Это сейчас я вновь девочка-подросток… боже, мне опять шестнадцать лет! Шесть лет разницы между моим реальным возрастом и этим телом!

Около входной двери, почему-то сразу догадалась, что это именно выход на улицу, меня поставили на ноги и придерживая одной рукой, второй что-то нащупали на стене, а вскоре меня уже укутывали в нечто, похожее на вязанную длинную кофту.

– Держись за шею. – прошептал голос, давая мне ещё один повод думать, что это действительно молодой парень.

Исполнив инструкции, я почувствовала, как парень стал придерживать меня только одной рукой, а второй открывал замки на двери. На улице ситуация повторилась, с разницей в том, что он уже закрывал дверь. При свете луны я смогла рассмотреть парня, и поразилась, насколько точно угадала. Ему действительно было не больше двадцати пяти, с короткими волосами, без бороды и усов – обычный парень. Я бы даже приняла его за земляка, но понимала, насколько это глупо.

– Я сейчас отнесу тебя, поставлю и закрою дверь. Как закончишь, постучишь и я помогу выйти. – проговорил уже громче парень, неся меня по направлению к заветному месту. Самое интересное, что в его словах не было и капли смущения или неприязни и это немного поражало.

Туалет действительно был похож на те, что стояли в деревнях. Поставив меня на ноги, тут мы оба опомнились, что я босиком, но идти обратно было поздно, да и было тепло. Убедившись, что я прочно стою на ногах, меня отпустили и я наконец-то сделала то, ради чего преодолевала столько препятствий. В тот момент мне казалось, что лучше быть не может. Когда вышла, парень вновь подхватил меня на руки и направился в сторону дома.

– Можно кое о чем попросить? – проговорила тихо, понимая, что мне могут отказать.

– Смотря о чем. – ответил парень, а когда я высказала просьбу, то слегка сменил траекторию движения и посадил меня на мягкую лавочку со спинкой.

Мне хотелось посидеть на свежем воздухе, просто расслабится, а не возвращаться в те четыре стены. Там было уютно, тепло, всё отлично, но мне очень не хотелось сейчас туда возвращаться. Подняв голову вверх, удивилась как четко видны звезды и сразу поняла, я точно не дома. У нас не было такого расположения звезд, а в деревне я часто смотрела на небо и запомнила много созвездий.

– Спасибо тебе. – прошептала в небо. – И прости, что разбудила.

– Ничего, надо было сразу звать. – отозвался парень, сидя рядом со мной. – Сильно поранилась, когда падала?

– Не знаю, нет, наверное. Ничего не болит. – качнула головой.

Мне было хорошо, хотя состояние было близко к истерике, и это было нормально, вот только слез не было. Я хотела плакать, чувствовала это, но ни одной слезы не проронила.

– Меня зовут Тимай, я внук Довидия, ты с ним виделась уже. – я кивнула, в знак согласия.

– Приятно познакомится, Тимай. – улыбнулась, понимая, что не могу представится в ответ. Вряд ли здесь было нормальным услышать имя Татьяна или хотя бы Таня, а рассказал ли семье Довидий о моём происхождении – вопрос.

– Дед сказал, тебя зовут Танья. – Тимай забавно произнес моё имя, но я не стала его поправлять. – Он мне рассказал, откуда ты. – заметив, как я дернулась, он быстро продолжил: – Рассказал только мне – я работаю в столице книгочеем, подумал, может я знаю о таких случаях. Прости, но в нашей библиотеке книг о таком нет, иначе я бы знал. И мы подумали, что тебе лучше будет назваться Таей, такое имя больше привычно нашему… миру.