Антропогенез

– Да это фигня все, – сказал еще один водитель, – места куда эвакуировать нету, я тут уже неделе две, как маршруткой местной подрабатываю, платы жалко не беру. Так, везде народу полно, а еще не эвакуировали толком никого.

– Я там видел сборы техники, кажется новую базу будут строить. – сказал еще один водитель.

– Нет, я слышал, что там раскопки ведутся.

Но Соком, уже немного опьяненный пивом, не слушал, мысли его потянули к увиденному им ранее. Они путались и скакали, не зная, как связать все в единую цепочку, все казавшееся ему было не правильным, пришла простая мысль – найти Сиплого и Хмурого и расспросить про дары. Потом перевел взгляд на стоявшего перед ним водилу и услышал:

– Соком, лучше не пей больше пиво, вон как оно тебя разморило, походу ты еще не оклемался. Сводить тебя в столовку?

– Да, нет спасибо, мужики, я сам. Потом спать, наверное, пойду. Спасибо еще раз за пиво.

В столовой было много людей и народ старался протиснуться, возникали легкие стычки, но быстро мирно разрешались в ожидании получения еды. Он уже хотел было встать в общую очередь, как вдруг его подхватил за руку Баклан, и сказал:

– Вам со мной, там в штабе, если что, принесут еды. Гришка водила сказал, вам плохо стало?

– Да пойдет все, – сказал Соком, – не переживай, просто давно не пил алкоголя. – и сам, немного качаясь, ухватился за плечо Баклана.

– О, Соком, я тебя лучше сейчас хорошо покормлю, за тобой и так всю дорогу убирал.

И Баклан быстро освободил столик, посадил Сокома и убегая произнес:

– Сиди тут, сейчас я буду!

Со стороны разогнанных слышна была какая-то брань. Что, мол, они только сели, но Сокому было глубоко наплевать, он чувствовал, что сил у него все меньше и меньше, и крутит его не по-детски. Потом прибежал Баклан и начал вталкивать в него еду, Соком, полностью обессилив, перестал сопротивляться и под неободрительные возгласы окружающих, что такого бы в медицинскую часть, и пусть там с ним возятся, нечего тут аппетит всем портить, он просто глотал все, что ему давали. Потом вдруг понял, что ему нереально плохо, соскочил не слыша никого, отбежав на пару метров, начал громко и с чавкающими звуками блевать. Это продолжалось где-то с минуту, пока все содержимое не вышло полностью, сплюнув и вытерев тягучую слюну об рукав, он окинул взглядом окружающую толпу.

Баклан уже подавал стакан воды, как Сокома начало полоскать еще раз.

Послышались недобрые крики толпы, что может он заразился чем-то и надо его изолировать. Мнительные из толпы тоже присоединились к Сокому и дружно по разным местам разбежались, издавая характерные рвотные звуки.

Подбежали пара медиков и, положив его на каталку, унесли в медицинскую часть. По дороге Баклан просил Сокома только об одном, что бы тот «не сдох», а то его укапают рядом с ним, хотя в чем была его вина непонятно. Медики, проведя осмотр и опросив Баклана, развели руками, ссылаясь на непонимание его состояния, вкололи пару лекарств, но результатов не было. Соком лежал на каталке в коридоре импровизированного госпиталя, вокруг ходили легко раненые пациенты и бегали куда-то врачи, наскоро оборудованный госпиталь не радовал добротностью и запахи в нем стояли еще те. Баклан все это время, крутившийся где-то рядом и контролируя процесс, куда-то убежал. Делать было нечего и Соком, дабы узнать, что будет с ним дальше, поймал пробегавшего мимо врача и спросил:

– Доктор, что вообще со мной? Может вы мне вколите что-нибудь, я хоть посплю, а то измотался спазмы эти в желудке ловить.

– Слушай, сейчас ведут переговоры с базой, там и решат, смогут ли вас эвакуировать или здесь на месте какое лечение назначат, сейчас пока вам мутаген в капельнице поставят и ждите. Все мне некогда!

Доктор убежал, и пока Соком переваривал, что врач ему сказал, доктор умудрился пробежать мимо него еще несколько раз. Очнулся он, когда его уже транспортировали на носилках два крупных бойца куда-то по направлению в разделочный цех, и минуя пост охраны, Соком заподозрил что-то неладное. Судорожно начал прикидывать план и, когда уже его почти поднесли к входному шлюзу разделочного цеха, который напоминал стыковочный шлюз для космических станций. Импровизируя, Соком произнес, хлопая одного из парней по руке:

– Братан, мне очень надо прям сейчас блевануть, можешь помочь подняться, а то вас обоих заляпаю, а сил нет самому встать.

И хмурые бойцы, переглянувшись без слов, положили носилки на пол, один протянул руку Сокому, второй жестом, как у глухонемых, что-то показал первому и уже поднятый с пола Соком поковылял к углу здания с одним из бойцов. Зайдя за угол, Соком не церемонясь врезал бойцу под дых и добавил несколько раз по печени, завершив это действие хорошим опер кодом. Подхватив завалившееся тело, он быстро обыскал бойца, нашел пистолет и снял с него разгрузку, еле держась на ногах нацепил ее на себя, побрел ко второму бойцу. Выглянув из-за угла, он обнаружил неприятную картину, боец уже стоял не один, а в сопровождении двух парней, одетых в защитные комбинезоны, как раз в этот самый момент посмотревших в его сторону. Обдумав все и понимая, что пока он держится на характере, вот-вот его накроет, не скрываясь он вышел из-за угла, держа перед собой пистолет в подрагивающих руках, и картинно произнес:

– Руки вверх, кто шелохнется, буду стрелять! Что суки уже списали, решили тут по-тихому на эксперименты пустить? Зачем вы меня сюда притащили?

Все разом подняли руки, но никто не произнес ни звука. Прошло полминуты, Соком повторил свой вопрос и для устрашения пришлось пальнуть в пол, заставив заволноваться конвоиров, продолжавших соблюдать молчание. Раздался звук открывающегося шлюза и оттуда вышел Академик. Снимая маску, он удивленно уставился на Сокома и произнес:

– Батюшки, а мы оказывается ходим, а мне сказали, что вам совсем плохо, вот-вот копыта откинете! Где еще один боец? Может поговорим с опущенными стволами?

Соком, опершись о край шлюза, медленно обвел глазами окружающих и сказал:

– Ствол опускать мне не к лицу, боец там лежит, пока жив. Думал, я не догадаюсь?

Академик опять улыбнулся, и сказал:

– Ты бы все равно догадался, просто еще ты был не готов, а твое состояние кажется требовало экстренных мер, не так ли?

– Так ты, сука, меня заставил ту виноградину съесть, а теперь я сдохнуть хочу, но сначала таких, как ты, как можно больше хочу с собой забрать.

– Успокойся, в тебе сейчас говорит недостаток мутагена, и да, может быть ошибочно было давать именно ту виноградину. Давай я отпущу всех, и мы спокойно вдвоем прогуляемся по этому месту, и я тебе расскажу, как тут все устроено?

– А что нам разве лишняя публика помешает для откровений? – сказал саркастично Соком.

– Они тебе вряд ли что-то расскажут, у них нет для этого повода, да лишнего знать не хотят!

В этот момент один из бойцов открыл рот и показал Сокому обрубок языка.

Соком, поняв все, кивнул Академику.

– Ну что, начнем, – сказал Академик, передав Сокому защитную маску и пригласил его в шлюз.

– Прямо перед вами находится символ наших технологических успехов – разделочный цех, которых мы успели организовать немало! Зайдя во внутрь, вы видите крючья для фиксации людей с начальными стадиями мутаций и просто фиксаторы для мутантов, эта часть называется «приемный бокс» с одним приемочным доком! Пока он пустует, ждем следующую партию, но думаю к концу нашего рассказа вы все сами увидите. Здесь несколько тысяч жестоко истязали по вине одного ученого – Марины Львовны! Ее вам представили не иначе, как ярчайший пример медицинского светила с ордой поклонников и спасенных, а также кучей патентов, как генератора новых идей. Вам подсунули ложного идола, чтобы помешать вам видеть все то зло, что совершается нашими же руками в погоне за новыми идеалами! Пройдемте в следующий блок, там идет подготовка к основной операции, отсортировка ну и отбраковка, главное, чтобы жертва оставалась живой и в сознании, тогда можно получить чистый мутаген, а если жертва уже умерла или сильно ранена, то и мутагена у нее уже может не быть или она его весь израсходовала на закрытие ран. Раненные или мертвые идут в правое крыло, и части больших мутантов идут туда же, там процедура изъятия мутагена.

Сергей пытался представить, каких мутантов сюда привозят, но видя желтые следы мочи и кала на полу, и остатки тряпья в углу, уговаривал себя, что это уже глубоко мутировавшие твари, те, что уже изменились сильно и лишь только чуть-чуть похожи на людей.

– Пройдемте дальше в основной цех. – сказал Академик и, снимая маску с лица, вошел через шлюз в следующий цех.

По глазам больно ударили лампы дневного света, чувствовалось, что в помещении избыточное давление и воздух быстро меняется, тому подтверждение было отсутствие любых запахов. Над каждым операционным столом висели различные механизмы и аппараты неизвестного медицинского назначения, так же были оборудованы подвесными мониторами рабочие места, всего было шесть операционных столов. При входе в углу висел сенсорный экран, на котором происходил контроль за температурой воздуха и влажностью, также отдельным символом отображалась кратность воздухообмена. Кроме того, имелись столы для медицинских инструментов и операционные светильники. Были механизмы с зажимами для перекладывания и различных манипуляций над зафиксированным мутантом.

В противоположной стороне виднелся вход в помещение для хранения инвентаря и даже помещение отдыха персонала. Персонал, увидев нас, перестал проводить уборку на местах и просто замер, а пару охранников, стоявших без участия в углу, подняли свои автоматы в нашу сторону, но Академик жестом показал, что все в порядке и они опустили стволы, но следить за нашим шествием не перестали, так как Соком своего оружия не опускал.

– Ну так вот, позвольте мне рассказать всю правду о Марине Львовне глазами каторжанина, что стал мужчиной в первый раз в местах лишения свободы и, не найдя смысла жить на свободе, впитал в себя всю культуру и быт тюремной жизни. Я был близок к народу потому, что во главе всего стоит у меня Братство, Равенство и только потом – Свобода… и народ у нас криминален, а криминал, а точнее арестантское сообщество народен. Так что народ у меня в крови, но я восхвалял эту женщину, пока нас под угрозой смерти не заставили убивать детей в роддомах и молодых матерей, зачищать детские сады, сжигать целые школы, так как они подверглись первой волне мутаций, дабы их родители и родные не мучились, видя изменения в их родных чадах, дабы остановить порождения новых тварей. Все во благо!

Академик достал платок и обтер пот со лба, явно это ему тяжело давалось, Соком не стал задавать вопросов, дождавшись пока он сам не предложит. Академик, немного сгорбившись и как-то нелепо разведя руками в стороны, произнес:

– Вся эта ёбаная медицина, со всеми этими ёбаными учеными не стоит ни единой детской капли крови, что пролилась от наших рук, зная тогда то, что знаю я сейчас, я бы долго лил ее кровь и всех тех, что сидят там в бункере на безопасных креслах, жрут от пуза и не думаю, как жить завтра. Я бы их всех собрал вместе и отправил в этот холодный жестокий мир, пусть попробуют выжить, а я бы им советы давал, как лучше это делать! Не стоит победа таких жертв и даже то, что часть идет на спасение людей, еще большее зло! Она, подсадив всех на мутаген, будет угнетать целые поколения и кормить нас мифами о небывалых возможностях этого средства, обретая целые армии своих сторонников.

Но пути обратно нет, знаешь, что делают с заключенными, которые пришли по неправильным статьям? В общем, тех кто обижал женщин и детей на зоне, ждет долгий и мучительный срок, с целым парком извращенных издевательств.

Академик щелкнул пальцами, и медики ушли и привезли в манипуляторе пацана лет девяти, рот которого был заткнут кляпом. Даже издалека видно было, что пацан изрядно изголодал, и драная одежда свисала лохмотьями, пацан извивался, но жесткие скобы не давали ему возможности освободить конечности. На одной ноге была обувь, на другой была сделана самодельная галоша из пластиковой бутылки, обвязанная вокруг ноги изолентой. Под глазом парня отливал синим огромный для его головы синяк, глаз был налит кровью и подергивался немного хаотично.

Академик жестом пригласил ближе к операционному столу и продолжил:

– Попробуй не застрелить меня, увидев это, давайте, действуйте!

Завороженный и не верящий в происходящее, Соком смотрел, как врачи начинают подготовку к операции, сначала они сбрили машинкой остатки волос у парня, потом, обработав голову раствором, сделали пару уколов парню в шею и тот обмяк, после чего развернули его голову на левый бок и Соком увидел инородное тело, вросшее в голову ребенка – паразит, который уже был частью его головы. Сокому стало опять плохо от пульсаций и неестественных подергиваний инородного существа, тошнота подкати к горлу, маркие наросты, выросшие из детской кожи, выгляди неприятно. Один из медиков ткнул острием ножа ту часть, которая была инородной и это место, словно живое, втянулось, появились складки, другой медик методично начал обкалывать вокруг места стыковки тканей, детской и инопланетной. Ребенок, не открывая глаза, начал биться, хотя вроде до этого он был уже без сознания. И найдя уступ, один из медиков сделал надрез, из которого хлынула желтого цвета густая жидкость с резким неприятным запахом. Соком уже пытался сделать шаг назад, пытаясь удержаться в сознании, как вдруг Академик, до этого стоявший абсолютно спокойно, резким движением перехватил руку с пистолетом и невидимым движением вывернул его. Соком лишь отчаянно пытался нанести удар, пытаясь выбить оружие, но промахнулся, завалившись на бок. Его уже подняли двое охранников, заломив руки и стянув пластиковой стяжкой, они ждали команды.

Академик спокойно произнес:

– Ты досмотришь все до конца, хоть обрыгаешь все тут, будешь знать, как людям даются витамины.

Сокома подтащили ближе и два медика начали делать еще более глубокие надрезы, оголяя неправильного вида ткани, разрезая какие-то сумки и лишь спустя время добрались до защищённого панциря, похожего на хитин. Взяв небольшое сверло, начали высверливать три аккуратных отверстия. Соком не слышал мерзкого звука высокооборотного миниатюрного сверла, не слышал дробящих кости звуков вскрываемого хитина, он вырубился и, уже получив пару оплеух и почувствовав запах нашатыря, пришел в себя и наблюдал, как аккуратно медики вытаскивают мешочек, явно нервничая и переживая за его содержимое.

– Если неправильно вскрыть, то все тут отравятся нейротоксином из-за концентрированного яда паразита, может и сердце не выдержать передозировки. Но стоит его опустить в стакан с разведенной содой и там вскрыть – уже никто не отравится, должна быть защита от извлечения, да и дырки нужно правильные сделать. – сказал Академик. – Ну что ты там, Док, тянешь кота за яйца!

Медик извлек из стакана небольшую пористую структуру со снятой оболочкой и серебристыми нитями, которые сначала висели, а потом, словно выгорая на концах, стали светиться бледно-красным огоньком и втягиваться в поры. Меняя форму с вытянутого овала, структура приобретала сначала форму приплюснутой виноградины, а чуть позже, наливаясь красным цветом, стала больше походить на приплюснутый шарик. Когда процесс окончательно завершился, доктор положил шарик рядом на операционный стол с мальчиком и, словно проверяя пальцем шарик на прочность, пару раз на него несильно надавил, тот поддался давлению и, немного изменив форму, опять стал приобретать более круглую форму, словно живой.

Академик аккуратно взял в руки шарик и произнёс:

– Еще теплый! Жалко, что из этих детей один из пяти выживает, но тоже может ненадолго. А знаешь, что только в детях мутаген имеет красную окраску, а в мутантах эта лотерея, в крупных почаще, но иди и попробуй убить Жнеца или кого пострашнее. Так что, вот тебе цена за прогресс, за умения, за лечение, за победу!

– Ну ты и выродок! – единственное, что смог из себя выдавить Соком.

– Я лишь паромщик, что берет плату за пересечение реки Стикс. Ты мне нужен, иначе бы я так долго с тобой не возился, но и на эту жертву я готов пойти. Выбор у тебя не велик, стать одним из нас или одним из них!

И Академик прострелил голову пацана, напугав еще капающегося в ней медика.

– Ты этого не сделаешь! – не зная, чем парировать сказал Соком.

– Отрицание – самая любимая из человеческих реакций. Вы всему не верите, что бы вам на блюдечке не подавали, не верите в бога, не верите в инопланетян, не верите в чужую жестокость. Такие, как ты, продолжаете упрямо верить в то, что Земля принадлежит им. Не только нам, нет, она принадлежит немножко людям, мутантам и полностью СОЗДАТЕЛЮ! Поверь, я абсолютно верю в создателя, и он мою руку не зря направляет.

– Так ты еще и фанатик, отпусти меня, давай все решим по-мужски, если твоя возьмёт, буду делать, что говорит тебе СОЗДАТЕЛЬ. Нет, отпустишь и забудем, что мы тут видели. – сказал Соком собирая последние силы.

– О, как интересно, ты правда решил, стоя еле на ногах, завалить меня в кулачном бою? Ну, я согласен прилюдно тебя наказать, чтобы впредь думал, прежде чем на меня ствол наставлять и оспаривать мои приказы, да и другим потеха и урок. Биться будем по мои правилам, ничего сверхъестественного, дам тебе бонус, пистолет с одной пулей и нож. Ну, скажем, пощекотать нервы, а то ты и так плохо выглядишь.

– Пойдет, я готов! – сказал Соком.

– Развяжите ему руки, эй Док, убери уже ребенка и вколи ему мутагена бычью дозу и что-нибудь еще, чтобы ему хотя бы на полчаса хватило, а то неправильно, вдруг кто скажет, что я с трупом ходячим сражаюсь. Да, Соком, если я выиграю, и после этого ты ослушаешься хоть один мой приказ или будешь болтать слишком много, я у тебя на глазах скормлю мутантам одного из твоих родных и заставлю тебя смотреть, а потом отрежу язык и заставлю делать самую грязную работу, все понял?

Соком устало кивнул головой.

Прошло чуть больше получаса, но Сокому действительно стало лучше, медик не зря с ним возился и, когда он уже почувствовал, что может стоять на ногах и, проделав пару не сложных упражнений, удовлетворительно кивнул сам себе. Покидая комнату отдыха персонала, он еще раз бросил взгляд на операционный стол, где недавно медики боролись за жизнь пацана и лишь демонстрация силы Академика окончательно убила ни в чем не виноватого парня. «Всегда есть выбор» заученная фраза одного киногероя пришла ему на ум, и Соком, копя всю свою злость, выдвинулся к ярким огонькам импровизированного ринга возле штаба, где толпа людей, наскоро бросившая освещение вокруг небольшого открытого пяточка, с нетерпением ожидала боя. Толпа, увидев приближение Сокома, сразу же оживилась и, хотя стояла глубокая ночь, народу поглазеть на бой собралось прилично. Виднелся наскоро прибитый кусок дсп, где черным фломастером были уже прописаны ставки. По всему выходило, что соотношения были один к десяти, так же были сделаны ставки, что Соком упадет в первые пять минут. Статистика не радовала, но у Сокома были козыри в рукаве, тем более что его задиристый характер постоянно заставлял его тренироваться, и на военной службе он часто давал в морду кому не надо и был участником неофициальных боев среди военных, выступал в свое время за свою академию и, если шел в бар, то обязательно старался спровоцировать конфликт. Конечно, с появлением ребенка он сдерживал свой нрав, но тренировок не бросал.

Вышел с другой стороны Академик, демонстративно снял бронежилет, верхнюю разгрузку и камуфляж и, оголившись по пояс, произнёс:

– Многоуважаемая братва и честные пацаны, сегодня будем крестить нового, съехавшего с катушек фраера или вольного бродягу со своими правилами. По нашему кодексу чести бьемся до полной победы или капитуляции одного бойца. Бить в буркалы и по аппарату нельзя! Стимуляторы боевые перед боем принимать нельзя!

Положив на пол пистолет с одной пулей и отдав Баклану обойму, добавил:

– Разрешено пользоваться жалом и дырокол с одной маслиной будет ждать тут нашего гостя!

Толпа заревела, и кто-то из толпы выкрикнул:

– Академик, дай мне честь тьму в его голове просветить! Я ему бестолковку отремонтирую, такому честному вору, как ты, не по масти это!

Академик одобрительно наклонил голову и, улыбнувшись, спокойно произнес:

– Молодежь без понятий может только Академик натаскать. Все, хватит бодягу разводить! Начнем!

Сблизившись, Соком сделал пару ложных выпадов, чтобы оценить подготовку и сноровку противника! Академик же на ложные выпады не повелся, продолжая двигаться плавно и синхронно. Соком пробует нанести удар ногой, но Академик плавно уходит с линии атаки, разорвав немного дистанцию. Соком чувствует, что его заманивают в свою игру и смещается в сторону пистолета, откровенно уже провоцируя Академика на действия.

Мгновенно Академик выбрасывает руку вверх в ударе, и из носа Сокома вырывается поток крови. Он делает выпад ногой, но Соком, быстро сориентировавшись, уходит от разрушительной силы удара лишь слабо получив по ребрам, но и этого хватает понять, что противник не по-человечески силен и быстр. Наскоро размазав кровь по лицу и немного попятившись к пистолету, ставит съехавший нос на место и уже ожидает следующего выпада противника. Академик атакует еще раз, как по шаблону, и Соком хуком снизу бьёт в челюсть. Академик упал. Люди взрываются эмоциями. В глазах Академика читается неподдельное удивление, и улыбка, сопровождавшая все его действия, превращается в лицо расчетливого убийцы. Соком ощущает всем телом волну холода, исходящего от Академика.

– Сделай его!!! Давай, давай, ты его только разозлил, черт возьми, не дай ему опомниться! – скандирует толпа.

Академик поднимается и, резко сократив дистанцию, неуловимым движением ноги бьет Сокома в грудь, и он, обмякнув, отлетает на два метра назад, чувствуя, что, если кости были бы как у обычного человека, в том месте была бы мясная каша из костей и легких. Сделав еще два рывка, Соком хватает пистолет и под неодобрительные крики толпы направляет ствол на Академика, задыхаясь кричит:

– А ну, иди сюда, ублюдок!

Опираясь одной рукой о землю, медленно встает и, уже почти полностью встав, замечает неуловимое движение, раздается выстрел, и резкая боль обжигает его правку руку, пистолет падает и, пятясь назад, Соком видит в руке торчащий нож.

Академик, сократив опять дистанцию, наносит пару быстрых ударов по голове Сокома, жалящая боль и жалкие взмахи другой рукой – это все, что он успел противопоставить. Рассечена бровь и разбита скула, кровь из носа пошла вновь и теперь капает еще из брови, заливая глаза, даже сложно дышать ртом, во рту шатаются зубы и рот полон крови от прокушенной щеки.

Толпа скандирует:

– Кончай уже с ним, хватит играться! Не мучай парня, он уже понял урок!

Но Соком на остатках воли вытаскивает нож свободной рукой из ножен и, стараясь держать Академика слева, проводит серию простых колющих атак. Академик, играючи, уходит от них, стараясь полностью измотать противника, и вот молниеносной атакой перехватывает его руку с ножом, и Соком с силой наносит удар второй рукой с торчащим ножом, стараясь угодить острием Академику в шею, желая просто убить эту тварь.

Ошеломленный Академик, не ожидавший такого маневра, легко оцарапанный неудавшейся атакой Сокома, в ярости бросается на Сокома, проводя серию сокрушительных ударов по печени, голове, вкладывая всю его бычью силу, и в завершение резким нырком отработанного до совершенства удара перехватывает руку Сокома и с хрустом бросает его через себя, как легкий мешок в стоящий рядом контейнер. Оглушительный грохот и Соком словно блин сползает вниз, оставив за собой приличного размера кровавый след.

Толпа уже ничего не скандировала, ей откровенно жалко Сокома, и вид кровавого мешка с костями или во что превратился смелый парень вызывало сожаление, потому что, несмотря на свое убогое состояние, он пробовал встать и не слушавшимся ртом, теряя некоторые буквы и шипя, произнес:

– Это еще не конеееццц, мы ещщще не законннчили!

Академик выровнялся и, подойдя ближе, спокойно произнес:

– Разумеется, урок еще не закончился, похвально, что ты еще держишься! – и уже заканчивая фразу резким движением, вырвал нож из руки Сокома и начал его тычками и рывками полосовать, Соком лишь закрыл лицо руками и тут же получил по ребрам, снова раскрывшись, а Академик уже водрузил на его грудь ногу, прежде пару раз еще заехав ему пяткой в лицо. Это продолжалось недолго, пока булькающие хрипы не сменились стонами и Академик, внимательно вглядевшись в булькающую перед ним отбивную из крови и костей, спокойно произнес:

– Ну скажи теперь, кто твой бог? Крещу тебя Шрамом! Вот тебе от меня подарок, носи с гордостью! – и Академик полоснул ножом Сокома, послышался слабый стон, и он стал вести ножом от лба до края губ, стараясь оставить глубокий след, а потом, вынув нож и обтерев о штанину, стал разглядывать свое творение. Удовлетворенный увиденным, приблизившись к уху стонущего Сокома, почти шёпотом произнес: – Пока живи, помни уговор!!! – и, резко выровнявшись, крикнул: – Медик, если он умрет, похороню тебя вместе с ним в безымянной могиле.