Первый и последний

– Дрю…

– Молчи, Долли, мы обо всем поговорим при встрече. А сейчас собирай свои вещи и, как только автобус остановится, я тебя заберу.

С этими словами он отключается, а я поворачиваюсь к ДиДи. Он все так же смотрит на меня с иронией в глазах и слегка приподнятой бровью.

– У меня паника, – тихо говорю я.

– Она пройдет, как только увидишь своего мужа. А сейчас возьми свою маленькую задницу в руки, Долорес Диккенс, и собирай вещи.

– Нортон, – на автомате поправляю я, глядя на него невидящим взглядом, чем вызываю смех помощника.

– Так-то лучше, Нортон. Давай, у нас пять минут до прибытия.

Я безумно рада тому, что на студию не пустили безумных фанаток встречать группу из тура. Само-собой, вести о возвращении «Крашез» в родной город разлетелись, как хот-доги у стадиона, поэтому у ворот толпится куча народа. Они выкрикивают приветствия и далеко не всегда приличные. Девушки просят сотворить с ними такое, что даже я краснею. Как только мы оказываемся во дворе студии, скрытые от глаз фанатов и папарацци, автобусы останавливаются и ДиДи распахивает дверь.

– Перекинусь парой слов с Сэмом и Марлой, и можем ехать.

– Да, давай, – машу я рукой, глядя на то, как он вытаскивает свой чемодан из автобуса.

Я не остаюсь в одиночестве даже на минуту, потому что через несколько секунд сюда входит Дрю. Сияя ослепительной улыбкой, он взмахивает руками, остановившись на входе.

– Добро пожаловать домой, малышка До. – Подхватывает меня на руки и страстно целует. Кино, ей-Богу. – Я так проголодался, что сейчас готов съесть тебя. Давай выбираться отсюда. Приедем домой, примем нормальную ванну и закажем еду. Хочу провести вечер, лениво валяясь перед телевизором и попивая пиво со своей девочкой.

– Пиво? Перед телевизором? – Дрю кивает, а я напрягаюсь. – А ты смотришь футбол, Дрю?

– Смотрю, конечно, – с недоумением отвечает он, потом ставит меня на пол и забирает мои чемоданы. Из меня непроизвольно вырывается тяжелый вздох и Дрю останавливается на выходе из автобуса. Поворачивается ко мне с вопросительным взглядом. – Что такое?

– А ты пу… живот чешешь, когда смотришь? – зачем-то спрашиваю я.

Дрю начинает хохотать от души, даже сгибается пополам и хватается за то место, которое я чуть не обозвала пузом.

– Долли, ты просто нечто, я не устану это повторять. Идем, жду-не дождусь, пока окажусь перед телевизором и начну чесать… ты ведь хотела сказать пузо, да? Так вот его и начну чесать. Сразу после того, как отымею тебя в ванне, закажу еду и пиво, и улягусь перед телевизором. Давай, малышка До, поторапливайся.

Он вышел из автобуса, а я медленно поплелась за ним. Ну что меня так заклинило на классической картинке типичной американской семьи? Знаю же, что он совсем другой. Но мне страшно. Правда страшно. А что, если мы не уживемся? Если он, например, разбрасывает носки по всему дому? Или будет раздражаться от моих волос в ванной, как бесился Оливер? Я пока была за мужем за Зеландом, достигла восьмидесятого уровня мастерства по скрыванию выпавших волос. А они у меня выпадают часто, потому что я нередко испытываю стресс. И вот только я расслабилась, оставшись одна в своем доме, снова влезла в отношения и мне опять надо будет привыкать убирать за собой.

Мы прощаемся со всеми и идем на парковку. Дрю уверенно шагает к джипу черного цвета, а я останавливаюсь в нерешительности. Он складывает мой чемодан и свою сумку в багажник, закрывает его и поворачивается ко мне.

– Я заеду к себе, захвачу пару вещей и приеду. Только дай мне адрес.

– Я… – Мнусь. Ага, именно так, потому что не понимаю, что делать дальше. Но Дрю все решает за меня, как всегда.

Он подходит ко мне и заправляет выбившиеся из небрежного пучка локоны мне за уши.

– Я прекрасно понимаю, что тебе будет комфортно дома сейчас. Поэтому не зову к себе. Давай постепенно, ладно? Не хочу тебя пугать и не хочу, чтобы ты накручивала себя без причины. Поэтому маленькими шажками, Доллс.

– Мне с тобой так повезло, – выдыхаю я и крепко сжимаю в объятиях твердое мужское тело.

–Как и мне с тобой. Ну все, поехали. Жду адрес, миссис Нортон.

– Будет сделано, мистер Нортон, – отвечаю я, салютую ему и направляюсь к своей машине.

Сев за руль, быстро печатаю Дрю адрес, завожу свою старушку и еду домой. С огромной улыбкой, которая освещает дорогу не хуже фар. Город встречает меня теплом и солнцем, и я отвечаю ему взаимностью. А вот дом встречает отвратительным запахом на кухне. Меня мутит, когда я подхожу к холодильнику и распахиваю его. Черт возьми! Я не выбросила творог. Дина предупреждала меня об этом, но я забыла, пока впопыхах собиралась в тур. Надо было попросить свою домработницу выйти за день до моего приезда, и сейчас я бы не мчала в туалет с зажатым носом и контейнером, в котором лежал некогда творог, превратившийся в рассадник новой цивилизации.

До приезда Дрю я успеваю выбросить все пропавшие продукты, сжечь пару ароматических свечей и проветрить дом. Я с удовольствием заглядываю в каждую комнату, радуясь возвращению. Если бы не противный творог, я бы даже прочувствовала запах родного дома. Привожу себя в порядок, принимаю душ, заказываю ужин и усаживаюсь на террасе глазеть на город и ждать Дрю. Он пришел через пять минут после ухода доставщика. Распахиваю дверь и улыбаюсь, глядя в счастливое лицо – господи, до сих пор не верится – мужа.

– Я хотел выкрикнуть: «Дорогая, я дома», но у меня нет ключей, а орать тебе в лицо как-то некрасиво.

Я смеюсь и прижимаюсь к Дрю, вынуждая выронить наши вещи.

– Соскучилась? – спрашивает он, притягивая меня к себе.

– Еще как.

– И уже приняла душ, – бурчит он.

– У нас сегодня все будет не по плану, потому что я уже заказала ужин и он даже приехал. А еще выбрала нам фильм.

– Тогда хорошо, что я принял душ дома, – посмеиваясь произносит Дрю, зарабатывая от меня шлепок по каменной груди. – Веди меня, я здесь впервые, – добавляет, выпуская меня из объятий и снова подхватывая сумки.

Я запираю за ним дверь и провожаю взглядом широкую спину.

– Добро пожаловать домой, – шепчу то ли ему, то ли себе.

Глава 28

Дрю

– Не пойму, почему ты сомневаешься, – говорю я.

– Потому что у нас все только началось, и я не знаю, готова ли вот так снова расстаться.

– Доллс, прекрати эти глупости, – прошу я, поглаживая ее поясницу.

Она сидит на столешнице в кухне, куда я усадил ее и встал между ее бедрами. Последнюю неделю она ходит сама не своя и не хочет делиться переживаниями. Так что мне пришлось поймать ее утром на кухне и прижать, чтобы она рассказала, что ее тревожит.

– Ты не понимаешь, Дрю. Даже если ты сможешь летать ко мне, я постоянно буду занята и не смогу нормально уделять тебе время. Не смогу проводить с тобой целые дни.

– Тогда будешь проводить со мной целые ночи. Ну перестань, правда.

– Почему ты так настырно пытаешься убедить меня? – спрашивает она, прищуривая глаза. – Уже хочешь от меня избавиться? Два месяца брака тебя утомили?

– Меня твоя дурь иногда утомляет, – со смехом отвечаю я, а потом становлюсь серьезным и уже спокойно добавляю: – Милая, ты не должна сомневаться. Ты любишь свою работу и тебе нравится путешествовать. Жизнь дает тебе возможность совмещать эти два дела. Пользуйся. И я буду частым гостем, не волнуйся. У ребят в тот период будет запись альбома, так что Марк и без меня сможет справиться. К тому же, мне нравится Португалия и я с радостью навещу тебя там. Эй. – Я приподнимаю ее опущенный подбородок. – Все получится.

– Обещаешь? – спрашивает она с надеждой в глазах.

– Обещаю, – говорю я и целую ее долго и нежно.

С каждым днем я все больше влюбляюсь в свою жену. Она правда уникальная. Собранная и жесткая в работе, к быту Долли совсем не приспособленная. Она любит разбрасывать вещи и зачастую не может вспомнить, что и куда положила. Я благодарен родителям, которые приучили меня к порядку. Папа военный не давал расслабиться ни на миг, поэтому в нашем доме всегда все сверкало, и очень часто благодаря и моим усилиям.

У нас, конечно, есть домработница Дина – милая женщина лет пятидесяти, которая обожает Долорес, – но и ей иногда не под силу справиться с объемами бардака, который наводит Долли. Особенно если она работает дома. Моя малышка настолько погружается в работу, что ни о чем другом думать не может. Буквально вчера я наблюдал, как она пришла на кухню, пялясь в планшет, на ощупь включила кофеварку, поставила в нее чашку, так же долила молока и вышла с чашкой в кабинет. По дороге Долли решила свернуть в ванную, из которой вышла уже без чашки и снова пошла к кофемашине сделать новую порцию. А когда я спросил ее, куда она дела предыдущую чашку, Долли испугалась и подпрыгнула, едва не выронив планшет.

– Господи, я забыла, что ты дома сегодня.

– Где предыдущая чашка кофе, Доллс? – спросил я.

– А… – Она растерянно осмотрелась по сторонам, действительно не понимая, о какой чашке я говорю.

– Иди в кабинет, я принесу тебе кофе.

– Спасибо, – с улыбкой ответила она. – Ты лучший.

И так каждый день. Нам даже не пришлось притираться и привыкать друг другу. Как будто мы действительно были созданы друг для друга. Словно Долли создавали для меня. Мы как две части паззла, которые идеально совпадают. И, кажется, что сильнее счастливым быть уже невозможно.

Мы завтракаем на террасе. Долли завернута в тонкий плед, потому что сегодня прохладно.

– Знаешь, что я еще подумала? – спрашивает она, откусывая от тоста. – Парням можно было бы снять клип в осенних тонах. Эта осень очень красивая. Найти рыжую девушку и снять романтичный клип.

– Ты никогда не думала снимать музыкальные клипы? —спрашиваю я.

– Думала, но мне слишком мало времени, чтобы выразить все то, что я хотела бы. Клипы слишком короткие. Это особенное умение – уметь уложить в две-три минуты целую историю.

– Ты бы справилась. Ты почти каждый день мне выдаешь идеи с клипами.

– О, снять я бы смогла, но потом порезать этот ролик – вот самая сложная задача.

– До этого вы с Робом неплохо справлялись.

– Ага, в фильмах, но не клипах.

– Подумай. И мы могли бы больше проводить времени вместе.

– Скажи честно: тебе ведь просто лениво искать нового режиссера после ухода Лили.

– Зачем его искать, если у меня уже есть один? – с улыбкой отвечаю я.

– Тебя не переспорить. Все, мне пора к врачу.

Она встает и поправляет плед, сильнее в него заворачиваясь.

– Мы еще вернемся к этому разговору, – предупреждаю я.

– Ага, – коротко отвечает Долли.

– А зачем к врачу? – спрашиваю я, потому что не знаю, чем вызван визит. – С тобой все хорошо?

– Да. Обычный плановый осмотр. Я потом еще заеду в торговый центр, буду ближе к вечеру.

– Помощь нужна?

– Справлюсь, – говорит Долли, потом быстро целует меня в губы и уходит в дом.

Я заканчиваю с завтраком, попутно просматривая новости на планшете, а потом собираюсь и уезжаю на студию.

Вечером наш дом наполняется большой компанией. Парни из группы, мои помощники, ДиДи и часть съемочной группы собрались, чтобы на нашем большом телевизоре посмотреть готовый фильм. К этому дню Долли вели огромное количество бессонных ночей, литры кофе и успокоительное. Она к этому времени стала немного дерганная и резковатая. Я могу ее понять: сказывается усталость и волнение по поводу того, как воспримут фильм участники группы. Мы с Марком уже просмотрели отрывки и остались довольны. И сегодня на телевидении на одном из крупнейших музыкальных каналов состоится премьера. Мы выбрали прайм-тайм и неслабо заплатили за то, чтобы в него попасть. Я уверен, что это окупится сторицей, особенно после выхода нового сингла, который мы записали на прошлой неделе. Он уже разлетается с прилавков с неимоверной скоростью, а после шедевра Долли процесс пойдет еще быстрее.

В дверь звонят и я впускаю Марка с его женой Дафной. Мы все размещаемся в большой гостиной. Кто-то сидит на полу, кто-то занял диваны и кресла, оставив нам с Долли одно большое свободное широкое кресло, на котором мы помещаемся без труда. Пицца и суши передаются из рук в руки, как и напитки, которыми заставлен весь кофейный столик по центру. Сегодня Дина ночует у нас, так что Долли не приходится вскакивать с моих коленей, чтобы помочь гостям взять напиток или ужин.

– Какое дерьмо, эта их новая песня, – кривится Лиам, глядя в экран на клип наших почти конкурентов. – Такие сопли развезли.

– Да, я вчера услышал ее по радио и даже не сразу понял, что это они, – отвечает Марк. – Думал, что какой-то новый бойз-бенд появился.

Все бурно обсуждают клип и песню, а потом в одно мгновение все стихает, когда на экране показывается фрагмент репетиции «Крашез» и звучат первые аккорды их топовой песни.

– Что самое привлекательное в моей работе? – звучит голос Дориана, а потом появляется и он сам. Дейв снял его, сидящим на колонке и медленно наигрывающим на гитаре новую песню, которая еще даже не записана. – Самое привлекательное в моей роботе – это чувство абсолютного счастья. Как будто весь мир замирает, даже пылинки повисают в воздухе, когда мы на сцене. И рождение новой песни. Это просто музыкальный оргазм, когда из-под пальцев рождается новая мелодия.

А потом экран чернеет, на нем высвечивается логотип «Крашез», который выглядит как старая вывеска, у которой вот-вот закончится запас электричества. Она мигает и искрит, а потом из искр складывается название фильма «Музыкальный оргазм. Большой тур «Крашез». И у меня по коже бегут мурашки. Я чувствую, как потряхивает Долли, и, чтобы успокоить, растираю ее плечи, а она доверчиво льнет ко мне, откидывая голову на плечо.

Все смотрят фильм на одном дыхании, практически никто не разговаривает. Даже есть и пить все стараются, не производя ни звука. А когда все заканчивается, наступает оглушающая тишина. В конце фильма мы почтили память умершего отца Ника, который позволил парням начать свою карьеру в его гараже. На экране фотография Джо Ловелла, даты смерти и подпись: «Без тебя не было бы нас». Минуту тишины мы просто пялимся в экран, думая каждый о своем, и вспоминая задорного Джо и его скабрезные шуточки. Он был первым, кто поддержал Ника и парней. Первым сказал, что им ни хрена не нужно учиться для того, чтобы осуществить свою мечту. А что еще нужно слышать подростку? Что в него верят и что отец разрешает забить на учебу. Понятное дело, все парни закончили школу и даже выучились в университете. Правда, заочно, но у каждого из них есть образование. Мы с Марком настояли на этом, когда заключили с ними контракт.

Долли вздрагивает, когда после минуты тишины на канале резко начинается реклама шоколада. Мы все как будто выплываем из дымки после просмотра фильма. Я делаю телевизор тише и уже через минуту Ник вырывает Долорес из моих рук. Он кружит ее и кричит о том, какая она крутая. Все поздравляют Долли с успехом. Она смеется и плачет одновременно. Моя девочка и правда отлично постаралась и каждое сказанное в ее адрес слово похвалы – истинная правда. Я целую ее последним, давая насладиться триумфом и признанием.

А потом Долли встает перед всеми нами и, краснея, говорит:

– Не хочу, чтобы звучало как на вручении Грэмми или Оскара, но я должна это сказать. Спасибо каждому из вас за вклад в этот фильм. Моей команде. Вы незаменимые, самые лучшие. Ребятам из группы. Вы очень крутые. Снимать фильм про вас было легко, потому что вам не нужно играть. Вы идеальные такие, какие есть. Настоящие и живые. Дрю, Марк, спасибо за эту возможность. Я правда еще никогда не испытывала столько эмоций. И Дрю… – Она останавливает взгляд на мне, а у меня при виде нее почему-то замирает сердце. Я хмурюсь, потому что не знаю, что она скажет в следующий момент. – Я беременна.

Я крепко сжимаю кулаки, желая убедиться, что не сплю. Все звуки вокруг глохнут. Мир останавливается и кренится, пока я смотрю в испуганные и счастливые глаза Долли. Сейчас я как никогда отчетливо вижу, насколько она маленькая и хрупкая. Заключенная в своей голове, наедине с мыслями о беременности. Счастьем по этому поводу и страхом. Я знаю, что она боится. Вижу по тому, как она вся сжимается и нервно теребит ремешок синего платья. Мне нужно встать, подскочить, схватить ее на руки и кружить. Но я не могу пошевелиться. В моей голове тысячи вопросов. Можно ли ей? Все ли будет хорошо? Рискует ли она своим здоровьем, вынашивая малыша?

А потом ко мне резко возвращается острота восприятия окружающего. Я подскакиваю с места, хватаю Долли и кружу, улыбаясь до боли в щеках. Останавливаюсь, все еще держа ее под попку. Она смотрит на меня сверху вниз и вытирает дорожки слез, которыми щедро залито ее лицо.

– Я люблю тебя, – шепчу я, спуская ее ниже, чтобы дотянуться до розовых губ. – Так сильно люблю тебя, Долли.

– И я люблю тебя, Дрю. Спасибо.

– За что?

– За то, что сделал меня мамой.

А потом Долли начинает рыдать. Махнув друзьям, я уношу ее из гостиной в спальню. Слишком эмоциональный день для нее. Много всего навалилось, она вряд ли готова справиться с этим перед лицом наших друзей и коллег. Я долго лежу рядом с ней на кровати, глажу ее спину и шепчу слова нежности. Стаскиваю с нее платье, освобождаю от балеток и нижнего белья. Нежно целую живот, в котором живет наш ребенок, и укрываю Долорес одеялом. Она вымотана эмоционально и физически. Ей нужно отдохнуть. Долли засыпает уже через пять минут, крепко обнимая мою руку, пока я лежу на боку и, как коршун, укрываю ее своим телом. Я хочу заботиться о ней и нашем малыше. Хочу делать ее счастливой.

Глава 29

Долорес

Если бы это не беременность, а, например, похмелье приносило такое состояние по утрам, то я бы уже давно бросила пить. В четвертый раз за утро я выползаю из ванной, лишившись своего завтрака и почистив зубы. Триша как может поддерживает меня, но она не страдала настолько сильным токсикозом. Я волочу ноги в спальню, где меня уже ждут мятные конфетки от Дрю и какой-то травяной чай от Дины. Он правда немного помогает с токсикозом. Но бедная женщина не успевает даже на работе появиться, как я уже в который раз демонстрирую унитазу содержимое желудка.

Накануне Дрю улетел с парнями на съемки какой-то передачи в Ирландии. Предварительно снабдив меня всем необходимым и устроив так, чтобы я практически не вставала с постели, мой муж улетел поздним ночным рейсом. Учитывая мое состояние здоровья, беременность оказалась чудом, которого никто не ожидал. Я на шестой неделе. Постоянно глажу живот и разговариваю с фасолинкой. Врач запретила активную деятельность и секс на первый триместр. Никто из нас с Дрю даже не возмутился по поводу этого запрета. Откровенно говоря, с моими вечными рвотными позывами и слабостью я и сама вряд ли бы смогла все сделать, как надо. Нет, Дрю, конечно перепадает пару минетов в неделю, но я даже сама понимаю, что этого катастрофически мало. Но больше просто не могу.

Я заваливаюсь на кровать, беру планшет, открываю на нем книгу и закидываю ноги на стену. Не знаю, помогает ли это, но я вычитала, что это полезно в случае риска срыва беременности. Мой врач, миссис Гордон, говорит, что все должно быть хорошо, и она не видит причин для паники. И все же двигательную активность мне запретила. Так что я решила, что перебдеть лучше, чем недобдеть.

– Доброе утро, Долли, – приветствует меня Дина от двери.

Я задираю голову и смотрю на ее перевернутое изображение.

– Привет, Дина.

– На террасе все готово.

– Спасибо.

– Мистер Нортон сказал, чтобы ты не сидела за ноутбуком дольше двух часов. Тебе все равно нужно будет разминаться и отдыхать.

– Много он знает, этот мистер Нортон, – бурчу я, поднимаясь с кровати.

– Долли… – практически угрожающим тоном произносит Дина.

– Дина, – вторю я ей, а потом целую заботливую домработницу в щеку и, подхватив с банкетки плед, выхожу на террасу.

Прохладный воздух наполняет мои легкие и в голове вдруг проносится нечто неуловимое. Такое легкое и воздушное. Я резко останавливаюсь и закрываю глаза. Вижу девушку на террасе с огромными колоннами и старинными массивными перилами. Как будто в замке каком-то. На ней легкое платье, а на голове шифоновая ткань нежно-сиреневого цвета. Руки девушки подняты и эта ткань облепляет ее лицо и хрупкие кисти, развевается на ветру и танцует на нежной коже. А на заднем плане играет новая песня «Крашез» «Завтра». Картинка настолько яркая, что я не могу сдержаться и начинаю слегка раскачиваться, как будто музыка играет не только в моей голове, но и где-то рядом.

Я быстро прыгаю в кресло, хватаю планшет, открываю графический редактор и начинаю делать яркие наброски, пока в голове свежо воспоминание. Я мычу песню себе под нос, пока рисую. Вот так со мной всегда и происходит. Все мои проекты рождаются спонтанно. Бывает так, что я прочитала сценарий к новому фильму и тишина. Никаких образов в голове, никаких звуков и даже малейшего представления, как я буду снимать его. А потом – бац! – и мне снится сон. Или я вижу нужную сцену на улице. Или внезапно в голове – вот как сейчас – всплывает картинка. Тогда я начинаю делать эскизы, чтобы не забыть не только картинку, но и чувства, которые в этот момент испытываю.

Не знаю, зачем рисую это, ведь я не снимаю клипы и не собираюсь заниматься этим, потому что… Стилус резко замирает в пальцах, потому что до меня вдруг доходит, что я не сказала Сильвии и Мэтту о своем положении. Я не смогу полететь в Европу, будучи беременной. Никогда так не рискну. Не уверена, что и с младенцем на руках решусь на такой подвиг. Как только эти мысли посещают меня, внутри все так неприятно скручивает. Так бывает, когда ты сильно чего-то хочешь, но не можешь получить это, потому что мешает то, что ты хотела еще больше. И хочется ухватить все и сразу, но ты понимаешь, что выбор сделать все равно придется. Мой выбор очевиден, и я даже не буду думать дважды. Но почему-то не могу пересилить себя и позвонить продюсерам, чтобы сообщить, что отказываюсь от съемок. Как будто я тогда подведу их, вынуждая практически в последний момент искать мне замену. Мысль о том, что, оттягивая время, я подвожу их еще сильнее, я запихиваю на задворки своего сознания.

Мои мысли прерывает звонок от Дрю, и я рада тому, что он позвонил так вовремя.

– Как дела у моих любимчиков? – спрашивает он, как только я беру трубку.

– Хорошо. А ты как?

– Все в порядке. Мы приехали на радиостанцию для интервью. Потом вечером концерт в клубе и утром назад. Соскучился по тебе.

– И я по тебе, – отвечаю искренне. – Как перелет?

– Кормили отвратительно.

– Так ты голодный?

– О, сладкая моя, я чертовски голодный, – понизив голос, отвечает он, и по моему телу бегут мурашки. Я сильнее закутываюсь в плед и оседаю ниже в кресле. Сейчас я радуюсь, что у него удлиненная сидушка и я могу вытянуть ноги. – Где ты прямо сейчас?

– На террасе.

– Тепло одета?

– Да, папочка, – огрызаюсь я.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь. – В голос Дрю вернулся игривый тон. – Где Дина?

– Ты хочешь поговорить о нашей домработнице?

– Я хочу, чтобы она не слышала твоих стонов.

– Что?

– Во что ты одета, крошка?

– М-м-м. – Я опускаю взгляд и слегка приподнимаю плед. Штаны для йоги, безразмерная футболка. – Черный кружевной комплект.

– Врунишка. Говори правду. – Я со вздохом называю ему каждую из вещей. – И без трусиков? Это хорошо. Спусти штанишки до коленей, Долли.

– Дрю…

– Выполняй, детка. – Я слушаюсь его и через пару секунд штаны спущены до самых щиколоток, а ноги широко разведены. – Сделала? – В ответ я угукнула, чувствуя, как начинают трепетать все внутренности от предвкушения. – Опусти руку. Веди ею медленно по груди, ущипни себя за сосок. Теперь второй. – Я выполняю все, о чем просит Дрю, а подтверждением ему служит мое утяжелившееся дыхание и тихие стоны. Большего ему и не нужно, чтобы знать, что я чувствую и как выгляжу. – Спустись ниже по животу, коснись своей сладкой киски. Давай, малышка До. Ты уже мокрая?

– Да, – выдыхаю я, размазывая влагу по клитору. Я так заведена, что мне не потребуется много времени, чтобы кончить.

– Поласкай себя пальчиками. Кружи по клитору сначала медленно, а теперь ускоряйся понемногу. Представь, что это мой язык или пальцы. Что я ласкаю тебя, а под собой ты чувствуешь, как к попке прижимается мой тяжелый твердый член. Чувствуешь это, детка?

– Да! – стону громче, потому что мне нужно еще совсем чуть-чуть. Низкий голос в трубке и богатое воображение делают всю работу за меня. Мне остается только приложить немного усилий, чтобы достигнуть вершины.

– А ты чувствуешь, как я вхожу в тебя? Врываюсь на всю длину и нещадно трахаю. Потому что именно так я и хочу тебя сейчас. Хочу почувствовать каждый кусочек тебя. Знать, что ты извиваешься подо мной, стонешь и покрываешься потом. Что ты сходишь с ума рядом со мной настолько, что тебе становится плевать, слышит ли тебя кто-то.