Наречённая ветра. Книга первая

Гирт выстукивал по чашке рваный ритм серебряной ложечкой. Тончайший фарфор протестующе звякал, чайные волны колыхались в такт движениям, норовя выплеснуться через край. Канцлер злился. Он даже не знал, кто бесит его больше – королева или герцог. Оба вели себя как недалекие безответственные дети. На кону благо страны, а они способны думать лишь о своих мелких бедах.

Ну ладно, пусть не мелких. В конце концов, дело идет о жизни и смерти. Но если Эвинол еще простительны выходки, порожденные отчаянием, то герцогу пристало тихо радоваться выпавшему шансу, а не строить из себя короля раньше времени. Да он должен ему, Гирту, в ноги поклониться за то, что канцлер оказал именно ему такую честь! Шанари отлично помнил, как Айлен Райн’яр добивался руки принцессы после смерти наследного принца. Уже тогда Гирт взял на заметку этого амбициозного парня. Ошибка канцлера состояла лишь в том, что он не учел чувства молодого лаирского герцога. Шанари думал, что Райн’яр охотится лишь за короной, а он, оказывается, с ума сходил по принцессе.

Немудрено: Эвинол такая красавица… Была красавицей. Должно быть, он слишком стар и давно уже смотрит на женщин иными глазами, если даже не задумался о том, что малышку Эви можно желать не только как приложение к короне. Любовь, любовь… Нельзя сбрасывать ее со счетов. Увы, не бывает политики в чистом виде. Это глупо и неправильно, но как часто государства сотрясают войны, начавшиеся из-за чьей-то любви, ненависти или зависти!

Гирт вздохнул, отхлебнул остывший напиток и поморщился. Надо вызвать слугу и потребовать горячего. И чтоб добавили побольше шиповника. В конце концов, в его жизни не так уж много радостей, и вкусный чай – одна из них. Надо же было этому мальчишке так испортить ему настроение. А ведь все так хорошо складывалось. Ну, насколько слово «хорошо» вообще применимо к нынешней ситуации.

Сколько же усилий он приложил, чтоб выстроить хрупкую композицию престолонаследия! Будто легко было исправить оплошность покойного монарха. Оставить трон дочери – что может быть безумнее?! Канцлер как мог убеждал короля изменить решение, но тот оставался глух ко всем доводам разума. А всего только и надо было, что жениться во второй раз. Ведь Хидвир был еще относительно молод, и выбор невест у него был превосходный. Но нет, королю втемяшилось в голову сделать наследницей Эвинол. Малышка всегда была его любимицей, но это не повод приносить всю Илирию в жертву отцовской привязанности.

Что ж, пусть теперь винит в случившемся себя. Если бы покойный король мог видеть последствия своего бездумного решения, то он бы ужаснулся. Но он не может. А потому все ужасы свалились на голову старого бедного канцлера Шанари. Чего стоили одни ураганы, которые люди, как нетрудно догадаться, связали с девочкой на троне. И в глубине души Гирт был с ними согласен, хоть и держал эти мысли при себе. Нет, сплетни и паника – удел бессильных. Тот, кто не может повлиять на ситуацию, находит утешение в бесконечном обсуждении проблем. Но есть и другие – те, кому надлежит эти проблемы решать.

Кстати, о проблемах. Шанари нехотя поднялся с удобного кресла, так и не дождавшись новой порции чая. Старое тело протестующе заныло, но ум привычно пренебрег этими жалобами. Будет еще время отдохнуть. После коронации, которая превратит герцога Райн’яра в короля Райнара, можно будет позволить себе временно отдохнуть от дел и даже провести месяц-другой в родовом имении. Осень в Виртене прекрасна. Канцлер улыбнулся, представляя беседку, увитую багряными листьями, между которыми агатовыми каплями светятся гроздья позднего винограда. А какая в тех краях охота по осени! Жаль, что он уже староват для таких забав. Но все же отдых ему необходим. Правда, прежде надо разобраться с делами.

А дела эти требовали его присутствия в другом конце дворца. Именно там занимал пару комнат лекарь, готовивший отвар, облегчающий приступы королевы. Собственно, по этому поводу канцлер и нанес визит придворному врачу. Уорен, несмотря на молодость, считался одним из лучших травников.

В комнатах стоял неистребимый запах трав, который можно было бы счесть приятным, не будь он так резок и насыщен. Куда ни кинь взгляд – всюду травы. На полках – в горшочках и банках, на стенах – в пучках, на столе – в ступках, на огне – в котелке.

Сам Уорен поспешил навстречу высокому гостю, смахивая капли пота со лба и торопливо вытирая руки о фартук. Вид у талантливого знахаря был растерянный и нелепый, будто его застали врасплох. Однако канцлер уже привык видеть его таким, более того, считал, что все поглощенные своим делом люди выглядят примерно одинаково, невзирая на положение, пол и возраст. Если только дело их жизни – не политика и дворцовые интриги. Тут уж так наловчишься вечно следить за лицом, позами и жестами, что даже чай будешь пить с многозначительной полуулыбкой, а в уборной хранить на лице выражение величественной задумчивости.

Но лекарям в их ремесле ни к чему играть лицом. Напротив, чем лучше отработано умение напускать на себя важный ученый вид, тем меньше знаний в голове и сноровки в руках. Уорен не таков, он вечно при деле: руки что-то толкут, растирают, смешивают, а голова тем временем занята продумыванием новых составов. Золотой человек! Канцлер уже пару лет пользовался его услугами и снадобьями для своего, увы, отнюдь не крепкого здоровья, а это высшая степень доверия. Именно поэтому Уорену было поручено заниматься болезнью королевы.

Кое-как пригладив растрепанные волосы, торчащие во все стороны, точно пучки соломы, лекарь изобразил неловкий поклон.

– Не нужно церемоний, мастер Уорен, – Шанари снисходительно похлопал его по плечу. – Вижу, вы, как всегда, в трудах?

– Да, ваша светлость, – Уорен робко улыбнулся, польщенный похвалой. – Я тут кое-что придумал, – глаза сверкнули фанатичной одержимостью, но тут же скрылись в тени белесых ресниц. – Но вы, верно, не за этим пришли, да? Настойка от несварения желудка уже готова, целых две бутылки. Хватит надолго. И растирание для вашей подагры. Что же до зубов, на которые вы жаловались…

– Я не за тем пришел, Уорен, – досадливо прервал Гирт. Даже наедине он не любил перечисления своих многочисленных болячек. – Мои хвори подождут. Я здесь ради королевы.

– О, тогда вы будете рады узнать, что я составил мазь, – лекарь мгновенно преобразился, – чудесную мазь, которая должна не только облегчить страдания ее величества, но и, возможно… Заметьте, возможно… я ничего не обещаю, но… Быть может, эта мазь поможет нам излечить королеву. Если каждый день утром и вечером втирать состав в грудь и спину…

– Оставьте, Уорен, – канцлер резко оборвал разглагольствования врача. – Все мы знаем, что болезнь королевы неизлечима. К чему ложные надежды?

– Но ведь если мы попробуем, хуже не станет? – Уорен позволил себе упорствовать, впрочем, робко и почтительно.

– Все это глупости, – Шанари поморщился. – Хотя… – он придал лицу задумчивое выражение, потирая подбородок. – А знаете, Уорен, давайте-ка свою мазь. Вы правильно сказали, хуже не будет. Однако я не стану обнадеживать ее величество, а представлю эту мазь как простое обезболивающее.

– А также успокаивающее и отхаркивающее, – профессионализм взял верх над почтительностью. – Если применять мазь вместе с отваром, то результат, возможно, превзойдет наши ожидания. Вот, – он сунул канцлеру под нос ступку, наполовину заполненную какими-то травами и семенами, – я как раз готовил новую порцию основы под отвар.

– Отвар, – вспомнил канцлер. – Именно о нем я пришел поговорить. Кстати, на сколько хватит этой вашей основы?

Лекарь на мгновение сморщил лоб, что-то подсчитывая про себя.

– Надо полагать, на дюжину порций.

– Вот и славно, – кивнул Гирт. – Пусть ее величество пропьет это количество, а затем надо сделать перерыв.

– Но зачем? – врач уставился на собеседника полными недоумения глазами.

– Могли бы и догадаться. Вы же сами говорили, что, кроме благотворного влияния, отвар также оказывает снотворное воздействие и может вызывать головокружения.

– Это так, но побочные эффекты не сравнимы с положительными свойствами, а потому неразумно…

– Мастер Уорен, – оборвал его канцлер, – вы, конечно, отличный врач, но позвольте уж мне судить, что разумно, а что нет. Если вы не забыли, у ее величества на ближайшее время намечена свадьба и коронация. Или вы считаете, что головокружения и сонливость на этих церемониях пойдут только на пользу?

– Разумеется, нет, – поспешил согласиться врач. – Но если во время церемонии ее охватит приступ…

– На приступы мы влиять не можем, но сонная муха вместо королевы на свадьбе и коронации произведет плачевное впечатление на присутствующих. Так что не стоит рисковать.

– Как будет угодно вашей светлости.

– Впрочем, кто знает, может, эта ваша новая мазь поможет?

– О да, – Уорен снова расцвел. – Мазь должна уменьшить количество приступов и даже облегчить их протекание.

– А вы могли бы мне ее показать? – Шанари изобразил чрезвычайную заинтересованность.

Впрочем, мог бы и не трудиться, лекарь и без того с самого начала жаждал похвастаться новым детищем.

– Конечно, сейчас. Сию же минуту. Мазь стоит во льду, ее следует держать в холоде ради сохранения целебных свойств.

– Я учту, – кивнул канцлер. – Ну, идите же, принесите мне вашу чудодейственную мазь… Постойте. Пока вы там ходите, я бы хотел сделать что-то полезное. Могу я потолочь травы для отвара королевы? Вам может показаться смешным, но мне хочется внести хоть малую толику в облегчение страданий моей Эвинол. Эта девочка мне как дочь. Сердце разрывается от ее боли. Я знаю, нам не спасти нашу маленькую королеву, но если мы сумеем хоть немного уменьшить ее мучения… – он опустил голову.

– О, ваша светлость, вы недооцениваете себя! – горячо возразил лекарь. – Вы столько делаете для королевы! Необязательно лично толочь травы, ваша забота и без того неоценима.

– И все же, мне бы хотелось. Покажете, как это делается? Надеюсь, я ничего не испорчу.

– Не испортите, – улыбнулся врач. – Тут нечего портить. Давайте я вам покажу. Вот так, берите пестик. Нет, нужно не просто стучать, а совершать круговые движения, как будто втираете траву в стенки ступки. Ну вот, у вас уже отлично получается.

– Вот и хорошо. А вы ступайте за мазью.

Стоило лекарю скрыться за дверью, как Шанари проворно достал из-за пояса маленькую коробочку с крошечными прозрачными гранулами. Ловким движением он высыпал содержимое коробочки на ладонь, слегка встряхнул, а затем, после краткого размышления, высыпал половину обратно. Оставшуюся же половину он бросил в ступку с травами и принялся толочь с неимоверным усердием.

Глава 4

В поисках правды

– Простите, ваша светлость, но ее величество никого не принимает, – пухленькая девица грудью встала у дверей в комнаты королевы. – Я доложу о вашем визите и…

– Исли, кто там?

Айлен вздрогнул, услышав голос Эвинол, хотя пришел именно к ней.

– Ваше величество не окажет честь будущему мужу, уделив ему немного времени? – крикнул Айлен. Говорить через дверь было ужасно глупо, но не отодвигать же фрейлину силой.

– Исли, пропусти герцога, – не успев отдать приказание, королева сама появилась в дверях, невольно толкнув толстушку, оберегающую ее покой.

Айлену казалось, что он уже смирился с новым обликом Эви, и все же его заново покоробило от того, насколько она изменилась. Платье, которое пару месяцев назад наверняка сидело как влитое, теперь болталось, несмотря на затянутую до упора шнуровку. Пурпурный цвет, что в прежнее время был принцессе к лицу, сейчас лишь подчеркивал ее мертвенную, отливающую в синеву бледность. Волосы, хоть и были уложены в замысловатую прическу, казались тусклыми. А глаза… В них даже заглянуть было страшно – столько безысходной тоски читалось в открытом и радостном прежде взоре.

– Простите, что позволил себе нарушить покой вашего величества, – герцог склонился к ее руке.

Маленькая кисть теперь утопала в его ладони, такая хрупкая, что казалось, сожми посильнее – и сломается.

– Не стоит извиняться, – Эви попробовала улыбнуться, но вышло плохо. – Я сама хотела поговорить с вами наедине. Пройдемте. Исли, принеси его сиятельству вина и фруктов. Вы, кажется, предпочитаете темное виртенское?

– О, я удивлен, что вы знаете такие тонкости, – он и в самом деле удивился.

– Просто вспомнила, как вы расхваливали его преимущества, когда гостили у нас в летней резиденции, – королева вновь улыбнулась, и эта улыбка далась ей куда проще – очевидно, оттого что была искренней.

– Было такое, – он и сам улыбнулся, почувствовав внезапно возникшую между ними теплоту, которой никогда не бывало прежде. – Я и по сей день готов пожертвовать патриотизмом, когда дело касается вина. Что ни говори, а лаирские виноградники не чета виртенским. Но все равно удивительно, что вы помните. Вам ведь было всего двенадцать лет. Эви, – он вновь завладел ее рукой. – Вы ведь позволите называть вас так в память о нашей прежней дружбе?

– А разве мы дружили? – с обескураживающей прямотой спросила Эвинол.

В глубине души герцог признавал логичность вопроса. Действительно, друзьями они никогда не были. Что и говорить, в юности восемь лет – солидная разница для дружбы. Айлен, хоть и был одержим Эви, довольно редко общался с ней. А о том, что он тайно следовал за нею повсюду, Эвинол, конечно, не догадывалась. Стоит признать, что его интерес к этой девочке не имел ничего общего с дружбой.

– Если и нет, то, может, сейчас самое время это исправить? – нашелся герцог.

– Почему бы и нет? – теперь Эви говорила с ним доброжелательно. Ничего общего с тем иронично-злым тоном, какой она избрала для первой их встречи. – Присаживайтесь, Айлен, – она села, указав герцогу место подле себя.

Айлен отметил, что движение, которым она опустилась на диван, расправив юбки, было исполнено почти такой же грации, как в былые времена. Каждая мелочь, напоминавшая ему прежнюю Эви, вселяла в герцога надежду, что все еще можно исправить.

– О чем вы хотели поговорить, Айлен? Хотя нетрудно догадаться. Вы пришли обсудить наш будущий союз? Простите, если была слишком резка с вами во время прошлой встречи. В моем положении не так-то просто хранить самообладание. Канцлер Шанари ведь рассказал вам о моей болезни? Вы поэтому здесь? Я понимаю, что заключить брак с обреченной…

– Вы не понимаете, Эви, – он мягко прервал девушку, накрыв ее руку своей. – Я не считаю вас обреченной. Я никогда не смирюсь с этим. Я не позволю вам умереть, моя дорогая.

– Это очень трогательно, – Эвинол робко попыталась высвободить руку, и этот жест умилил герцога, – но что вы намерены противопоставить смерти?

– Свой ум, проницательность, лучших врачей Лаира и, наконец, любовь, – последнее слово он выделил особо, внимательно вглядываясь в лицо королевы, чтоб оценить, какое впечатление произвело его признание.

– Любовь, – пробормотала она. – Не рано ли о ней говорить?

– Моя любовь к вам гораздо старше, чем может показаться.

– Даже если и так, что с того? Разве любовь способна удержать человека на краю могилы? Я очень благодарна вам, Айлен, но… – Эвинол внезапно закашлялась. – Простите, мне нужно выпить лекарство.

Королева дважды дернула шелковый шнур, и на этот раз движения ее были судорожными.

– Исли, принеси отвар! – обратилась она к вошедшей девице.

– Простите, герцог, – она вновь закашлялась, уже серьезнее. – Вам не стоит этого видеть.

Королева резко вскочила с дивана и пошатнулась. Айлен тут же оказался рядом и подхватил ее, не дав упасть. Впервые в жизни он держал Эви в объятиях. Это было так волнующе, что Айлен на миг забыл о страшной причине, оправдывающей его вольность. Однако душераздирающий кашель, сотрясающий девушку, приступы удушья и слезы, струившиеся из глаз, быстро отрезвили его. Ужас перед болезнью, свойственный любому здоровому молодому человеку, мешался в нем с острой жалостью к Эвинол.

Перестав наконец кашлять, девушка, словно неживая, обмякла в его руках. Айлен без церемоний подхватил ее и бережно усадил на диван. Королева быстрым, неловким движением поднесла ладонь к лицу, словно пряча что-то. Когда герцог увидел сочащуюся между пальцами кровь, его замутило.

– Эви, твердь и ветер, что с тобой творится?! – он крепко прижал королеву к себе, несмотря на вялые протесты. – Никакая болезнь не может сотворить такое за два месяца. Тем более с юной девушкой, полной сил. Так просто не бывает! Куда смотрят ваши врачи?

– Но канцлер Шанари собрал самых лучших врачей, – голос Эвинол звучал хрипло, каждое слово давалось ей с трудом. – Он лично занимался подбором и проверкой.

– Лично, говоришь? – пробормотал герцог, забыв о почтительности. – Может, это и есть ответ?

– Ответ на что? – королева наконец высвободилась из объятий Айлена.

– Я должен кое-что проверить, а до тех пор не имею права высказывать какие-либо догадки и предположения.

– Не понимаю, о чем вы. Впрочем, как знаете, – устало проговорила королева.

В этот момент открылась дверь и вошла фрейлина с подносом, на котором стояла чашка, испускающая струйки ароматного пара. Девушка присела в реверансе и опустила поднос на маленький столик возле дивана. Бросив взгляд на лицо королевы, Исли охнула.

– Ваше величество, я принесу воды.

Через пару минут фрейлина вернулась, на этот раз неся с собой фарфоровый кувшин и несколько полотенец. Девушка опустилась на колени, смочила край полотенца в теплой воде и принялась осторожными движениями промакивать лицо Эвинол, стирая кровь. Время от времени Исли кидала в сторону герцога красноречивые взгляды, намекающие, что ему не следует быть здесь и видеть такие вещи.

Однако Айлен так не считал. Напротив, он решительно отобрал у фрейлины кувшин с полотенцем.

– Позвольте мне.

Герцог рассудил, что сцена приступа, которой он стал свидетелем, достаточно сблизила их с Эви, чтобы позволить себе проявить заботу о ней. Не обращая внимания на откровенное недовольство фрейлины, он приложил край полотенца к лицу Эви, стараясь действовать бережно и нежно.

– Пожалуй, вам не стоит утруждать себя, герцог, – Эвинол отстранилась.

– Я не могу позаботиться о будущей жене?

– Можете, но… – королева явно растерялась.

Чтоб скрыть замешательство, она потянулась к стоявшей на столике чашке и сделала несколько судорожных глотков.

– Что это? – спросил герцог.

– Это питье облегчает боль, – объяснила Эви между глотками.

Она сидела так близко, что Айлен ощущал на лице ее дыхание, пахнущее мелиссой, чередой и еще какими-то травами, названия которых он не знал.

– Позвольте, – он бесцеремонно взял у нее чашку, без труда разжав слабые пальчики, и отхлебнул.

Эвинол смотрела на него с явным недоумением, фрейлина – с негодованием, но Айлену не было дела до их взглядов. Сейчас его интересовало только одно – вкус напитка. Он был горьковатым, терпким, но не противным. Впрочем, травы частенько горчат. Это еще ни о чем не говорит.

Однако если кто-то додумался добавить яд в целебное питье, то в уме ему не откажешь. Райн’яр не опасался за свою жизнь, пробуя потенциально отравленный напиток. Он отлично понимал, что если королеву и убивают ядом, то яд этот медленный. И все же он чувствовал себя героем, рискующим ради любимой женщины. Айлену вообще понравилось проявлять заботу об Эвинол. Это было трогательно и волнующе. Правда, непохоже, чтоб королева испытывала благодарность, – скорее уж удивление и смущение. Но ничего, она все оценит позже. Кроме того, скромность в отношении мужчин похвальна в юной девушке.

Айлен поймал себя на том, что уже почти свыкся с новой Эви и даже, как ни удивительно, находит ее по-своему привлекательной и желанной. До чего же крепко приворожила его эта девчонка!

– Герцог, что вы делаете? – в голосе Эвинол слышалось недовольство и явный упрек. – Зачем вам пить мое лекарство? Вам оно ни к чему, а мне может помочь. Из-за вашего странного каприза Исли придется заваривать новую порцию.

– Так, значит, Исли варит вам это питье?

Айлен буравил пухленькую фрейлину глазами, но та, не оставаясь в долгу, смотрела ему в лицо, старательно вкладывая в этот взгляд все, что она думает о нахальном женихе королевы. Или девица тут ни при чем, или она очень умелая притворщица.

– Да, Исли, – ответила королева, переводя взгляд с одного на другую. – И что? Канцлер приносит смесь трав от своего личного врача, а Исли заваривает каждую новую порцию кипятком.

– А не могли бы вы отсыпать мне немного этой смеси? – он по-прежнему не сводил глаз с фрейлины, стараясь уловить малейшие изменения в выражении ее лица.

– Странная прихоть, – Эвинол пожала плечами. – Но если вам так угодно, извольте. Исли, отсыпь герцогу немного трав. Похоже, нам придется просить у канцлера новую порцию раньше, чем ожидалось.

– Я бы на вашем месте ничего не просил у канцлера, – он говорил тихо, склонившись к самому уху Эви, почти касаясь губами тонких волос на виске.

Предосторожность была излишней, поскольку фрейлина вышла в другую комнату, но Айлену нравилась эта атмосфера интимной доверительности.

– Я вас не понимаю, герцог, – королева демонстративно передвинулась на другой край дивана. – Ваши слова и действия кажутся мне странными.

– Просто доверьтесь мне, Эви, – он придвинулся к ней, заставив девушку вжаться в подлокотник. – Поверьте, все мои слова и действия преследуют лишь одну цель – спасти вас.

– Меня нельзя спасти, Айлен. Мне жаль, – Эви говорила, уставившись в стену и нервно теребя тонкими пальцами складки юбки.

– А я почти уверен в обратном. Я спасу вас, моя королева, – он вновь завладел ее рукой и поднес к губам. – Моя Эви.

Голова Айлена закружилась от близости Эвинол. Он хотел бы перевернуть ее руку, покрыть горячими поцелуями ладонь, нежную жилку на запястье, подняться выше, до локтя. С трудом сдерживая свой порыв, Айлен хрипло проговорил:

– Я спасу тебя, клянусь! Только обещай, что станешь прежней!

– Увы, герцог, я не могу ничего обещать.

Глава 5

Ночной разговор

Шанари уже собирался ложиться, когда ему доложили о приходе герцога Райн’яра. Как ни хотелось канцлеру выставить посетителя вон, он понимал, что так просто не отделается от настырного молодого человека. Шанари охватили очень нехорошие предчувствия, а интуиции своей он привык доверять, ибо та, по его мнению, являлась оборотной стороной логики.

Немного подумав, канцлер решил не утруждать себя одеванием, а встретить позднего визитера в халате, самим своим видом упрекая, что тот посмел вытащить старого больного человека из постели. Но, похоже, герцогу не было дела ни до человечности, ни до грубых нарушений правил приличия. Плохо дело!

Райн’яр ворвался в его гостиную, как ураган. Весь его вид говорил о крайнем возбуждении. Каштановые, чуть волнистые волосы пребывали в беспорядке, карие глаза сверкали лихорадочным блеском. А он, пожалуй, красив, этот герцог Лаира. В скором времени в молодого короля будут влюблены все илирийские дамы – от придворных красавиц до последней прачки.

– Что привело вас ко мне, герцог, в столь поздний час? – Шанари нарочно говорил ворчливым тоном. – Простите, что не могу принять вас в должном виде. Я собирался спать. В моем возрасте лучше ложиться до полуночи, если хочешь сохранять ясную голову весь день. Я предпочитаю обсуждать дела с утра. Впрочем, если ваше не терпит отлагательств, я выслушаю. Может, хотите чаю? – скрепя сердце предложил он.

– Ну уж нет, благодарю, – усмехнулся Райн’яр. – Обойдусь без чая. Сомневаюсь, что напитки из ваших рук будут мне полезны.

Шанари похолодел. Прозрачный намек походил на открытое обвинение. Тем больше поводов не заметить его.

– Ваша правда, – канцлер, нарочито кряхтя, опустился в кресло. – К чему вам стариковские напитки? Вы, должно быть, предпочитаете вино? До чая нужно дорасти, молодой человек. Чтоб ощутить всю полноту и богатство вкуса, тонкий аромат, дивные согревающие и бодрящие свойства. Вы, герцог, слишком молоды пока, чтоб видеть и ценить такие нюансы.

– Зато моя молодость не мешает мне видеть кое-что другое, – Райн’яр плюхнулся в кресло напротив, хотя Шанари не предлагал ему присесть.

– Что, например? – с деланным безразличием поинтересовался канцлер, предчувствуя ответ.

– Почему вы хотите убить Эвинол Райнар? Какая польза вам в смерти королевы?

Ну, вот пылкий юноша и раскрылся. Все действительно так плохо, как казалось. Даже хуже. И все же Шанари не собирался просто сдаваться.

– О чем вы толкуете, герцог? – он знал, что ни один лишний мускул не дрогнет на лице, ни одна паническая нотка не послышится в голосе. Десятилетия тренировок давали себя знать. – Должно быть, я не ошибся, предположив в вас пристрастие к вину. Или это любовь ударила вам в голову?