ОТРАЖЕНИЕ ОГНЯ

Почему-то вспомнился дом. Как пахло в нем крепким неистребимым запахом выделанной кожи, вара и дёгтя. Как по утру было в нем светло от проникающего через большие окна утреннего света. Уголок вспомнился, справа от печки, за перегородкой, где любил сидеть отец, подшивая валенки или делая другую мужицкую работу, не спеша, аккуратно. Встанет, еще до рассвета, выпьет из ковша воды и садится за свое рабочее место. Приготовит шило, нож, кожу, разложит перед собой всё это на табуретке, начнет накладывать ровные стежки, все как на подбор одинаковые, пришивая накладки к пятке пима или ремонтируя уздечки, сбруи, седелки. Или заколачивает в хомут медные гвоздочки, аккуратно, точно, и только сквозь белую пелену утреннего детского сна слышно, как стучит молоточек – тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук… А теперь также колёса поезда начинают постукивать, с каждым промчавшимся метром всё громче, в конец и вовсе срываясь на автоматные выстрелы.

Не заметил, как задремал. И то ли снилось ему, то ли и вправду кто-то из новобранцев говорил рядом, рассказывая другому, как впервые узнал о том, что началась война:

– Воскресенье было. Пошли в лес лыко драть, на лапти. Надрали, кому сколько надо. А тут лесник знакомый выскочил на коне. Мы думали он нас за лыко это по первое число всыплет, а он белый весь, глаза навылуп. «Чего, – говорит. – Раскричались? Война началась!». – «Какая война? С кем?» – «С германцем». И ускакал. А мы стоим и не знаем, что сказать и что делать. Потом бросили лыко, домой все побежали. А дома уже в курсе все – по радио объявили. И бегают сельчане как угорелые, и никто не знает, чего делать. И только самый старик наш, Федот Иваныч, спокойный сидит как удав на лавке у дома, на остальных смотрит. Ему, старому, что терять, он свое пожил, вот и не суетится. Остальных сельчан злость берёт, вроде как издевается он над ними одним своим видом спокойным, что вот мол он такой и всё ему ни по чем. Ясно дело – кто старика на войну отправит? Едва по хребтине не надавали. А он знай себе улыбается. Так и просидел до самого вечера, смотрел на всех так внимательно, будто запоминая. А в понедельник подпоясался да с первыми петухами и ушёл в военкомат, записываться добровольцем на войну.

ХРОНИКА [1]

Согласно военного билета НТ №2899277, выданного 29 мая 1964 года Усть-Каменогорским городским военным комиссариатом Восточно-Казахстанской области (за подписью военного комиссара полковника Блохина) призывной комиссией при Курчумском районном военном комиссариате Восточно-Казахстанской области Пестряков Иван Михайлович признан годным к строевой службе, призван на действительную службу и направлен в часть 8 октября 1942 года.

Однако, если верить красноармейской книжке (выдана 06.12.1944 года) в подпункте 5 графы 1 «Общие сведения» год призыва указан 1941 сентябрь. Есть даже специальная пометка: «указать также – нормальный или досрочный призыв», но по данному пункту информация не заполнена.

Два документа, две разные даты. В первом случае год призыва указан 1942, во втором – 1941. Так какой же из них верный?

1942 год призыва подтверждает наградной лист (от 14 мая 1945 года, за подписью командира 3 т. б-на, Героя Советского союза, Гв. майора Теренчук) [касательно награждения Орденом «Красная звезда»], где в пункте 9: «С какого призыва в Красной Армии» стоит дата «1942.11», то есть ноябрь 1942 года.

Также, согласно Приказа №04/Н «333 гвардейскому стрелковому полку 117 гвардейской стрелковой дивизии Северо-Кавказского фронта» от 12 ноября 1943 года (с пометкой «Секретно», 14530) за подписью командира 336 гвардейского стрелкового полка, 117 гв. сд. гвардии полковника Ткачева [приказ о награждении медалью «ЗА ОТВАГУ», «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ»] в пункте 2 (стр.8) указано: «…призван в Красную Армию Курчумским РВК Восточно-Казахстанской обл. 22.12.1942 года».

Про 1941 год, кроме как красноармейской книжки, упоминания больше нигде нет.

Основные два документа, которые входят в спор между собой – это красноармейская книжка и военный билет.

Красноармейская книжка является служебным удостоверением личности советских военнослужащих рядового и младшего составов Красной Армии. Очень важный документ, о чем говорит даже самое первое, что можно прочитать на ней, надпись: «Красноармейскую книжку иметь всегда при себе. Не имеющих книжек – задерживать». Введена данная форма в действие приказом Народного комиссара обороны Союза ССР (НКО СССР) №171 от 20 апреля 1940 года, однако введение в действие данного приказа затянулось, и до начала Великой Отечественной войны этот образец красноармейской книжки так и не успел поступить в Красную Армию, а 7 октября 1941 года приказом НКО СССР №330 для военного времени был введён новый образец красноармейской книжки с фотографией владельца. В имеющейся книжке Пестрякова И. М. (на титуле книжки и по всему тексту неверно написана фамилия: «Пистряков» вместо «Пестряков») фотография не вклеена, на месте для фотокарточки поставлена печать «Отдельный учебный танковый полк».

В 1961 году функция удостоверения личности была возложена на военный билет военнослужащего. Не понятно тогда почему при оформлении в 1964 году военного билета Пестрякова И. М. был изменен год призыва? Есть вероятность, что дата призыва в красноармейской книжке указана не верно, а настоящей датой призыва является, всё-таки, 1942 год, что косвенно подтверждают документы 1945 года (наградной лист, Приказ №04/Н).

Также разнятся и месяцы призыва (октябрь, ноябрь, декабрь). Вероятнее всего это связано с неверным пониманием понятий призыва и принятия военной присяги при заполнении соответствующей графы.

Призыв граждан на действительную военную службу проводился ежегодно повсеместно два раза в год (в мае – июне и в ноябре – декабре) по приказу Министра обороны СССР. В войска, расположенные в отдалённых и некоторых других местностях, согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР от 25 февраля 1977 г. («Ведомости Верховного Совета СССР», 1977, №9), призыв начинался на месяц раньше – в апреле и октябре. Учитывая, что село Буденовка Курчумского района Восточно-Казахстанской области находилось на достаточно большом отдалении от центра, можно с полным правом предположить, что призыв Пестрякова И. М. в октябре был вполне возможен.

Присяга же дается уже после призыва, то есть несколько позже. Согласно военного билета (пункт 19, стр.8) военную присягу Пестряков И.М, принял 7 декабря 1942 года, что согласуется с остальными датами. С этого же времени начинается отсчет участия в боях и боевых походах (см. пункт 18, стр.7).

В данной книге дата призыва принята в соответствии с военным билетом, то есть 8 октября 1942 года, в дальнейшем будем придерживаться её.

Итак, октябрь 1942 года. Коротко об этом времени. Война идет полным ходом по всем фронтам. Донской фронт продолжает Сталинградскую стратегическую оборонительную операцию (17 июля – 18 ноября). Закавказский фронт продолжает Северо-кавказскую стратегическую оборонительную операцию (25 июля – 31 декабря), Нальчикско-Орджоникидзевскую операцию (25 октября – 12 ноября) и Туапсинскую операцию (25 сентября – 20 декабря). Ленинградский фронт и Волховский фронт завершили Синявинскую операцию (19 августа – 10 октября).

Пресса ежедневно передает о зверствах, учиняемых врагом. Газета «Правда» №288 (9059) от 15 октября 1942 года, заголовки статей: «Фашистские мерзавцы пытают пленных», «Злодеяния немцев в Крыму», «Гитлеровцы сожгли раненного».

Оборонная промышленность и тылы работают на фронт не покладая рук, стараясь перевыполнить план, сделать как можно больше. Газета «Правда» №289 (9060) от 16 октября 1942 года, заголовки статей: «Суда построены за 20 дней до срока», «Эшелон сверхпланового угля», «Пищевая промышленность Московской области выполнила годовой план». Газета «Известия» №244 (7930) от 16 октября 1942 года, заголовки: «Режим экономии в условиях отечественной войны», «Собрать и сохранить весь урожай сахарной свеклы».

Тылы пытаются поддержать фронт как могут, всеми силами. Газета «Известия» №244 (7930) от 16 октября 1942 года информирует:

«Октябрьские подарки фронтовикам. Усть-Каменогорск. 16 октября. (ТАСС). С верховьев и низовьев Иртыша в областной центр ежедневно прибывают груженые продуктами баржи. Это колхозники шлют октябрьские подарки фронтовикам. Несколько вагонов с подарками отправляют в Действующую Армию колхозники Шемонаихинского, Верхубинского, Предгорного и других районов. Колхозницы пекут сдобное печенье, медовые пряники, жарят гусей, кур, коптят окорока. Девушки вышивают кисеты, вяжут теплые шарфы, носки, варежки».

Какие жертвы и голод стоит за этим в самих районах не упоминается.

Отдельной заметкой здесь же две фотографии убитых детей, лежащих на улице, возле здания с зарешеченными окнами. Подпись внизу: «Эти снимки найдены у убитого на одном из участков фронта гитлеровца обер-ефрейтора Теодора Ведера». Заголовок гласит: «Гитлеровцы зверски убивают советских детей, женщин, стариков. Воины Красной Армии! Беспощадно истребляйте гитлеровских разбойников!». И больше никакого текста. Только эти фотографии убитых детей.

3. ПРИСЯГА

Декабрь 1942 года

– Приказ вышел!

Солдат бежал с самого КПП, размахивая какой-то бумажкой. Шинель распахнута, ремень болтается.

– Левченко, чего орешь? Ну вышел, и что с того? Себя бы лучше в порядок привел.

– Да как де? Приказ вышел, присягу принимать будем!

– Это тебе не водка, чтобы радостно так трубить об этом. Подойди нормально, сообщи в культурной форме. А то ворвался как ошпаренный, орешь чего-то на всю Ивановскую!

Иван подошел к спорящим у курилки парням. У казармы, вытянутого здания, похожего на коровник, руководящего состава видно не было. Значит можно чутка постоять. Иван спросил:

– Какой приказ?

– Вань, а ты не в курсе? Верно, ты же в наряде был. Присягу принимать будем. Это обязательно надо, это как клятва. После присяги ты уже настоящим солдатом считаешься.

Иван обрадовался. Давно пора. Сколько можно сидеть, в самом деле, в части? А после присяги и карабин выдадут, и на стрельбище поведут. Потом фронт. Там сейчас шибко тяжело, и каждый солдат на счету, каждые руки – в помощь. Страшно? Страшно. А кому не страшно? Не боятся только сумасшедшие и мертвые. Но желание защитить Родину сильнее. От каждого сейчас зависит как дальше все обернется.

– А когда присяга будет? – с нетерпением спросил Иван.

– Вроде как послезавтра, – ответил солдат. – Я от старшого слышал.

«Это хорошо, – с каким-то ребячьим нетерпением отметил Иван, пряча замерзшие руки в карманы. А потом вдруг ни с того, ни с сего подумал: – Победим. Обязательно победим!».

В назначенный день с самого утра весь личный состав части выстроили пешим строем на плацу, у знамени. Морозило сильно. Пробирало до самых костей. Валенки так и не успели выдать – говорили, что задержка произошла из-за того, что немцы подорвали железную дорогу. Туго было не только с валенками. Форма тоже оказалась с чужого плеча, велика, в оттопыренный воротник сильно задувало. С едой совсем туго. В столовой кормили мутной водой с мелким зерном неизвестного вида, называемая это супом. Еще хлеба немного давали. А что солдату молодому с этой краюшки? Ему, растущему организму, витамин подавай. А где этот витамин посреди зимы в самый разгар войны взять? С этими мыслями, постукивая зубами, солдаты стояли в строю, ожидая своего момента. Наконец, подошла очередь и до Ивана.

Держа карабин в положении «к ноге», он, весь холодея внутри от волнения, промаршировал к трибуне, взял папку с текстом, начал громко читать.

Роты были выстроены ровными коробками на плацу. Замерли, закаменели людские ряды. Вытянулись по швам руки. Крепко сомкнулись пятки. Застыли суровые лица. Все внимали тому, что говорил он.

И едва загремели слова, разносимые далеко по округе, как отступило всё – и голод, и холод, и страх. С каждой фразой крепло внутри что-то такое, от чего становилось спокойно, из вязкого киселя затвердевая в камень. Грохочущий голос с разбегу бился о шеренгу бойцов, словно прибой плескал в скалу. Отражаясь от стен, рокочущим эхом возвращалось сказанное, катилось по плацу, и все слушали не столько слова, сколько их рокот. Не в словах чувствовалась сила, а в том, как они звучали.

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Рабоче-крестьянскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Рабоче-крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Вдалеке сгущались тучи – к вечеру намечался сильный снегопад.

ХРОНИКА [2]

Конституция Союза Советских Социалистических Республик, утверждённая Чрезвычайным VIII съездом Советов Союза ССР 5 декабря 1936 года, говорит, что всеобщая воинская обязанность является законом, воинская служба в рядах Вооруженных Сил СССР представляет почетную обязанность граждан СССР (статья 132). Защита Отечества есть священный долг каждого гражданина СССР. Измена Родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж – караются по всей строгости закона, как самое тяжкое злодеяние (статья 133).

Как было сказано ранее, военную присягу Пестряков И. М. принял 7 декабря 1942 года. Дальнейший период службы с декабря 1942 года по сентябрь 1943 года остается туманным – слишком мало документов рассказывают об этом отрезке времени.

В военном билете читаем (пункт 15 «Прохождение действительной военной службы», стр.4): «Наименование воинской части: 4 воздушно-десантная бригада. Должность и воинское звание по штабу: стрелок. Дата зачисления в часть и № приказа: октяб.1942. Дата исключения из части и № приказа: октяб.1943». Ключевое здесь – это 4 воздушно-десантная бригада (4 ВДБр). 6 сентября 1942 года она была переименована в восьмую гвардейскую стрелковую бригаду (позже, в октябре 1943 года, ставшая 333-м гвардейским стрелковым полком 117 гвардейской стрелковой дивизии, в военном билете читаем подтверждение: пометка, что с октября 1943 года по декабрь 1944 года проходил службу: «333 стрелковый полк»).

В документе «Бои 8-й гвардейской стрелковой дивизии по овладению узлом обороны противника в Крюково (7—8 декабря 1941 г.)» (авторы: полковник Десятов Л. Л., подполковник Горун П. Н.) читаем: «8-я гвардейская (бывшая 316-я) стрелковая дивизия состояла из трех стрелковых и одного артиллерийского полков, минометного дивизиона, зенитного артиллерийского дивизиона, саперного батальона, батальона связи и разведроты. Сформированная в начале войны в Средней Азии, дивизия начала вести первые крупные бои с середины октября под Волоколамском. В этих и последующих оборонительных боях под Москвой части дивизии проявили большую стойкость и упорство».

К этому мы еще вернемся, а пока важно следующее. Ровно год, с октября 1942 года по октябрь 1943 года Пестряков И. М. в должности стрелка пребывал в 4ВДБр (она же 8 гвардейская стрелковая бригада).

Возвращаясь к Приказу №04/Н, читаем (пункт.2, стр.8): «санинструктора 1-го гвардейского стрелкового батальона гвардии старшего сержанта медицинской службы Пестрякова Ивана Михайловича…». Напомню, что приказ датируется 12 ноября 1943 года. Он открывает много важной информации. Выделим пока два момента.

Во-первых, в Приказе указана должность санинструктора, вместо стрелка, который был прописан в военном билете.

Во-вторых. Вместо 4 ВДБр и 85 гв. сп фигурирует уже 1-ый гвардейский стрелковый батальон.

Остановимся подробнее на этих пунктах и попытаемся разобраться.

Санинструктор (сокращенно от санитарный инструктор) – это лицо младшего медицинского состава, прошедшее специальную военно-медицинскую подготовку и ответственное за медицинское обеспечение роты или батареи. У меня есть сомнения, что Пестрякова Ивана, получившего воинскую должность стрелка (хоть и первичную, считай, самую низшую), переучивали в санинструктора. Но упоминание в Приказе должности «старшего сержанта медицинской службы» все же говорит в пользу того, что определенное обучение всё же было. В военное время санинструктор организовывал медицинское обеспечение своего подразделения, используя штатных солдат, так называемых боевых санитаров. Возможно (это моё предположение), именно таким боевым санитаром, переведенным в октябре-ноябре 1943 года в медслужбу, Пестряков И. М. и был. По должностным обязанностям санинструктор совместно с санитарами должен обеспечить розыск, вынос и вывоз пострадавших с поля боя и принимать меры к их эвакуации, что хорошо согласуется с текстом Приказа («вынес с поля боя 12 тяжелораненных с их оружием»).

Касательно 1-го гвардейского стрелкового батальона. Говоря о подразделениях, необходимо также сначала упомянуть проведенные реформы организации войск ВС ССР в период Великой Отечественной войны.

В начальный период Великой Отечественной войны недостаток офицеров и средств управления вынудили военное руководство временно ликвидировать корпусное звено в общевойсковых армиях. Личный состав штабов (управлений) корпусов был задействован для создания новых армейских соединений и объединений. Штатная численность стрелковых дивизий была снижена для развёртывания менее громоздких (чем в довоенных штатах) дивизий с более удобной управляемостью в оборонительных действиях и создания большего количества соединений для манёвра на опасных участках фронта.

В связи с острой нехваткой бронетанковой техники, все механизированные корпуса и танковые дивизии были расформированы, а личный состав и техника обращены на создание отдельных танковых бригад и танковых батальонов. Также сокращению подверглась дивизионная артиллерия для создания более мощной артиллерии РГК, которой усиливались группировки на важных направлениях. В кратчайшие сроки создавались части и соединения противотанковой артиллерии. Была продолжена работа по созданию укреплённых районов начатая до войны, которая была представлена пулемётно-артиллерийскими батальонами.

В 1942—1943 годах в общевойсковых армиях для более удобного управления были воссозданы стрелковые корпуса, основу которых составляли 2—3 стрелковые дивизии. Также в состав стрелковых корпусов включались так называемые «корпусные части»: артиллерийская бригада, полк реактивной артиллерии (гвардейский миномётный полк), зенитно-артиллерийский дивизион, батальон связи и сапёрный батальон.

В марте 1942 года было начато создание танковых корпусов (3 танковые и 1 механизированная бригада в каждом). В мае 1942 года начато создание танковых армий в составе 2 танковых корпусов, отдельной танковой бригады, стрелковой дивизии, артиллерийского полка, гвардейского миномётного полка и зенитно-артиллерийского дивизиона. В сентябре 1942 года было положено начало формированию механизированных корпусов бригадного состава.

Касательно формирований в Казахской ССР в своей книге «История и современность» (Алма-Ата, «Гылым», 1991 г.) М. К. Козыбаев пишет следующее: «национальные формирования республик Советского Востока состояли не из стрелковых дивизий, как в других регионах, а из отдельных стрелковых бригад и кавалерийских дивизий».

Также следует пояснить организацию войск и строительство основных видов формирований. По старшинству, количеству солдат и техники первой (или наивысшей) группой формирований является армия. Далее (по убывающей) идут: корпус, дивизия, бригада, полк, батальон/дивизион, рота/батарея, взвод, отделение.

На первый взгляд путаница в наименованиях у не знающего человека, при наличии информации о иерархии подразделений, легко решается проставлением всех известных величин. 1-ый гвардейский стрелковый батальон входит в состав полка, который, в свою очередь, входит в состав 4-ая воздушно-десантной бригады.

4. ЛУНА

Декабрь 1942 года

Холода с каждым днем становились всё сильнее и сильнее. Октябрь выдался дождливым, весь месяц лило как из ведра, дороги раскисли, превратившись в непроходимые ямы. К ноябрю всё это безобразие стало прихватывать морозом. Всё больше сбрызгивало землю мокрым снежком, к концу месяца и вовсе обрушился целый снежный буран. Декабрь перенял эстафету, с утроенным задором ударил лютыми морозами, сковал взборонённые в осеннюю непогоду колёсами грузовиков дороги, окончательно отрезав селения друг от друга. Добираться до нужного пункта назначения приходилось пешком – машины с трудом проходили по земляным колдобинам, застревали.

В состав 4-ой воздушно-десантной бригады Иван попал по распределению. Их направили по заданию руководства пешим ходом к небольшому селу – для прикрытия фланга другого отделения. Ещё по пути сослуживцы всё говорили, что их бригада относится к подразделению тылового обеспечения, а значит пока под пули не будут отправлять. Ивану слабо верилось в эти разговоры, они больше необходимы были новичкам для успокоения волнения. А когда над головами что-то глухо ухнуло, а потом вдали застрекотали автоматы, стало понятно – поблажек в этой войне нет ни для кого.

Выстрелы быстро затихли. А вот сердце ещё долго не переставало отстукивать канонаду. Было страшно. И многие из солдат сразу поутихли, охладился их пыл.

Шли по сухому крепкому насту, иногда спускаясь в низины. Обходили врага стороной. По пути встретили двух волков, жадно грызущихся друг с другом на плешивом пригорке. Звери, наученные горьким опытом, едва почуяв человека, прекратили драку и быстро скрылись в логе, направившись в сторону дальнего леса. Вновь вдалеке затрещали выстрелы.

Если стреляют автоматы – это точно немцы, у них только роскошь такая есть. А у нашего брата всё одно оружие – карабин. С него сильно не повоюешь. Да и с патронами беда. Уж коли взялся стрелять – так бей наверняка, не расходуй боеприпас понапрасну. «Одна пуля – одна дуля», – говорил старшина, давая урок обращения с карабином. «А дулю надо каждому немцу показать, братцы, чтоб знали они, что на чужие земли зариться не хорошо! Нам чужого не надо, но и своё не отдадим!». Старшина нормальный попался, хоть и молодой, но пороху нюхнувший достаточно.

Шли уже вторые сутки. Останавливались только переночевать в деревеньках, а поутру, едва только начинало рассветать, вновь отправлялись в путь. Вымотались все изрядно, замёрзли и оголодали. Но терпели. Потому что другого выбора не было.

Шли молча, но на привале вдруг случился словно сам по себе жаркий разговор. Сколько быть войне? Вопрос возник словно бы из ниоткуда, даже не известно кто задал его, а возник – и словно масла в огонь плеснули. Встрепенулись все, начали живо перебивая друг друга спорить.

– Известно сколько – пять месяцев! – словно бы в шутку ответил старшина и отошел в сторону по своим командирским делам – изучить карту местности, ещё раз перечитать нужные приказы и распоряжения, проверить журнал.

– Маловато будет, – шмыгнул кто-то носом.

– А чего маловато?! В самый раз! И быстрее можем! – возмутился Иван. Внутри вдруг стало горячо – почему сомневаются они? Неужели веры нет в свои силы? «Этак мы и вовсе никогда не победим, если будем такие крамолы думать и в сомнениях пребывать!».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Подожди (каз.)

2

Берегись! Поезд мчится! (каз.)

3

Осторожно! (каз.)

4

Песня «Жди меня», слова Константина Симонова, музыка Матвея Блантера