Полная версия
Противоположность
– Слушай, эксперт в любви…
– Ты не злись, милаха! Твоя подруга в опасности, понимаешь?! – терпеливо объяснял Лёха. – Витяй такой человек: решил, что его – значит, никого не подпустит. А как только помутит, так ищет новую жертву. Твоя подруга попала «под раздачу». Короче, не повезло тебе, – грустно поставил перед фактом главный хулиган.
– А ты не можешь с этим никак разобраться? – спросила Саша очень серьёзно.
– Я с ним уже беседовал. Не моё это дело пока что. По-пацански: ну не могу я лезть. Тут твоя подруга должна действовать: или держать оборону, или сдаться.
– Я буду держать оборону, – не раздумывая брякнула я.
– Отчего? Витяй по-девчачьим меркам не так уж и плох. Говорят, девки пищат: страсть, как хотят залезть к нему в кровать.
Я представила визжащую толпу из девок, орущих у кровати Витеньки. Он заканчивает целовать одну, выпускает её из постели и, приподнимая край одеяла, оглашает:
– Следующая!
После жестокой борьбы и вырванных клоков волос, одной поцарапанной особе удается юркнуть под одеяло. И они с Витюшей сливаются в жарком поцелуе…
Я скривилась. И передернула плечами. К горлу подбиралась тошнота.
– Фу! Как это мерзко!
– Ну почему же?! Это вполне естественно, или есть проблема?
Я покраснела, а Саша влепила подзатыльник Лёхе:
– Умолкни, птица-говорун! Головой подумай, что ты ей предлагаешь?! Она не из таких!
– А из каких? Может из этих? Ну, вы понимаете…
– Нет, не из этих! Я из других, – ещё гуще покраснела я.
– Из каких? – по Лёшиному лицу было видно, что он совсем запутался.
– Из таких! – отрезала Александра. – Из редкого вымирающего вида! Не тупи.
Я почти слышала, как скрипят Лёшины мозги от рабочего процесса. Наконец, до него дошло, что так тактично пыталась донести моя подруга, и он перефразировал:
– А-а-а! – протянул он. – Погоди! Ты хочешь сказать, что у неё ни разу мужика не было?
– Какой ты умный: просто Ньютон! Нобелевскую тебе надо выдать, – цокнула языком подруга, злясь на сообразительность парня.
– Ну, тогда всё понятно, – проигнорировал Лёша её высказывание и продолжил: – Раз ты из редкого вымирающего вида, то тебе придётся ещё сложнее! Ведь ему больше «невымирающие» попадаются. А тут ты. Ну, ты это: держись там. Не сдавайся. Респект тебе и уважуха! – поднял вверх кулак Лёха и взмахнул им в воздухе, выражая всю свою «уважуху».
Я кисло скривилась.
Досиживать пару не было смысла. Потому я, посетив медпункт, выпросила «больничный» листок и, забежав в аудиторию, взяла вещи.
На улице было свежо, но не холодно.
Апрель. Непонятное время года!
Метро. Бесконечный спуск вниз…
Ныряю в вагон, ловлю вай-фай.
Тупо лажу по странице «вк», хотя, там ничего нового. Просто это заполняет время.
Разные люди, разной национальности.
Шумно!
Достаю наушники, подключаю к телефону.
Пока их искала, приехала на нужную станцию.
Перехожу на другую линию.
Куча разных куда-то спешащих людей.
Главное двигаться с потоком, и тогда тебя не снесут.
Опять захожу в вагон. Еду две остановки, выхожу, поднимаюсь по бесконечному эскалатору… о! Рекламку сменили!
Выхожу на улицу и могу спокойно вздохнуть.
Сколько живу, столько боюсь метро и змей. А прилетающие с грохотом вагоны напоминают железных ползучих тварей, заглатывающих в бездонные пасти маленьких человечков разной национальности и возраста. А в вагоне все какие-то печальные. Я не видела в метро довольных людей. Разве что туристов. Их можно встретить где угодно. Даже на кладбище – они там как по музею разгуливают. Пристал ко мне как-то раз на кладбище один такой парень из Парыжу: где тут Гоголь похоронен? Я минут пять ему объясняла, что он ошибся кладбищем. Турист меня не понял, и плутал ещё минут тридцать.
Ощущая острую необходимость стереть сегодняшнюю идиотскую ситуацию из памяти, я завернула в магазин. Положив в корзину бутылку красного полусладкого, вспомнила о Вероныче и взяла ещё одну.
Вскрыв любимый напиток Иисуса, начала тихонечко подтягивать из бокала, нарезая бутербродики.
Нос побаливал. Я ненавидела поганца Витьку и недоумевала: почему я?! Вопрос, мучивший меня вот уже год. Раньше нападки были раз в неделю. На этой – уже четвертая выходка с его стороны.
С чего такая активность? Она связана с весной?
Или, что с этой порой у шизофреников обострение?!
Если не выходить из аудитории, то и Витька меня не достанет!
Ага!
Он без стеснения зашёл в «женскую опочивальню», а тут – всего лишь аудитория…
Я приуныла.
Может, у него что-то случилось, и он решил сорваться на мне?
Окей? Почему на мне?!
Я что, груша для выплёскивания эмоций?!
С какой стати вообще бояться этого отмороженного мерзавца?!
Он мне ничего не может сделать…
Ничего!
Если бы Илья был рядом, он бы защитил.
Правда ведь?!
Пошли песни Максим. Пять раз я спела «Отпускаю». Так душевно, что прослезилась. Даже старая ворчливая бабка снизу (которая на Димаса с балкона орёт), не стучала по батарее. Видимо, неплохо пою.
Конечно, неплохо!
Илья всегда говорил, что у меня ангельский голос.
Илья…
Прости меня! Я виновата!
Я!
Я одна!
Больше никто.
И вот моя карма: одиночество!
Это расплата за ложь!
Боль – плата мне за тщеславие.
За то, что не ценила тебя!
Прости меня! Слышишь?
Хотя, как ты услышишь…
Я допила бутылочку вина, и поняла две вещи: мой плей-лист перешёл невероятным образом на Макса Барских и я подпеваю ему голосом Розенбаума. И вторая: мне не нравится зеркало в коридоре.
Оно расположено так, что отражает кухню. И сейчас в нём я. Но чё-то оно мне не нравится. Не знаю почему. Чувство такое… словно за мной наблюдают.
Я вспомнила блокбастеры соседки и подумала: а что, если это не глюки?!
В общем, я отрыла в комнате церковную свечку, зажгла, и подошла к зеркалу.
– Эй, козззёл! – обратилась я к своему раскачивающемуся отражению, – если ты там, то ты там и останешься. Ты не сможешь выбраться оттуда. Никогда. Ясно тебе?! Вот те крест! – и я нарисовала отражением пламени свечи крест на всё зеркало. Огненный крест. Три раза. Потом задула её и уселась у стеночки, рядом с зеркалом, начав распевать песни группы Ленинград.
Такой меня и обнаружила Вероника, вернувшаяся из кино.
– Давай ещё выпьем! Я и для тебя купила.
– Какое выпьем! Завтра на учёбу! – возразила Вероныч, ведя моё тело, жаждущее веселья и празднества.
– Это не честно! Я не пойду, – ухватила я межкомнатную дверь двумя руками и уперлась.
– Хорошо, стой здесь, – вздохнула Вероника.
Соседка растянула мой диван и разложила постельное.
– Я не хочу спать. Хочу к Илье, – возмутилась я, отпуская дверь (видимо, сегодняшняя ситуация меня ничему не научила).
– К Илье нельзя! – Вероника посадила меня на диван. – Спи!
– Не хочу! Я скучаю по нему. Пожалуйста! Пускай он мне приснится.
– Приснится – приснится! – пообещала Вероника.
ГЛАВА ПЯЯЯЯЯЯТАЯ: (ТАКАЯ БОЛЬШАЯ, ЧТО В НЕЙ УМЕСТИЛИСЬ ВСЕ ВОСПОМИНАНИЯ ИЗ ТРЕТЕЙ)
На балкон с гигантского дерева медленно сползала змея. Её не смущало, что это пятый этаж. И что деревья не могут быть такими высокими…
Гремуче шикнув, она с трудом перевалилась через балконный порог и не спеша заползла в комнату. Невероятно жирная (видно, сожрала что-то крупное и ещё не переварила), непонятного окраса. Змея широко раскрыла пасть и звучно клацнула ею, издавая трескучие звуки. Тварь оказалась зубастой, как щука, и окрас имела такой же.
Я рванула на кухню в полнейшей панике, чтобы мама сделала с этим что-нибудь. Дыхание перехватывало. Язык был как бы не мой.
Переборов себя, я с трудом сообщила:
– Змея. К нам с балкона заползла змея.
– Змея? – нахмурился папа. – Её стоит вышвырнуть.
– Ну почему же сразу вышвырнуть? – спокойно поинтересовалась мать. – Змея в доме никогда не помешает! Она будет защищать нас от больших животных или непрошенных гостей.
– Давай просто подарим её твоей подруге, – предложил папуля.
– С какой стати, дарить такой ценный и полезный подарок? Нет уж. Змея останется у нас.
– Очнитесь! Это ужасная зубастая тварь! Я не буду жить в одной комнате со змеёй!!!
– Когда у тебя появится своя комната в своём доме – можешь жить, с кем захочешь! Змея останется. И точка, – отрезала маман.
Я зарыдала от вселенской несправедливости.
Жутко, что придётся делить комнату с ползучей гадиной. А вдруг, пока я буду спать, тварь станет ползать по мне?! И задушит.
Или ей захочется есть и она сожрёт мою ногу?
Или всю меня…
Я задыхалась только от мысли.
Отец, видя моё состояние, пообещал, что сию же минуту вышвырнет ЭТО. Мать моментально психанула, заявив, что ползучая тварь останется, несмотря на истерики. Родительница схватила меня за руку и насильно потащила в комнату.
Я упиралась. Орала. Истошно рыдала…
Но это было бесполезно.
Неужели мать не понимает, что я боюсь змей?!
Неужели, ей настолько плевать на меня?!..
– Видишь? Это совершенно безобидная змейка, – ткнула пальцем маман в безобразную тварь, нагло ползущую по пледу, подушке. Прямо к моему коту. – Гляди, она даже подружилась с Маркизиком! – слащаво-приторным голосом молвила мать.
Змея распахнула огромную пасть и, медленно высунув бугристый розовый язык, лизнула морду кота…
Я распахнула глаза.
Грудную клетку давило так, что не могла дышать. И пошевелиться не могла. В первые секунды решила, что умерла от страха из-за собственного сна. Затем, нога дёрнулась, а до меня дошло, что это просто сонный паралич.
Перед глазами встала картина, как змея облизывает кота. Холод мгновенно обнял тело.
Маркиз умер неделю назад.
Почему мне снится умерший кот?
Что это было, и как интерпретировать сон?
Я полезла в интернет и полтора часа просидела в телефоне. После такого блокбастера спать не хотелось.
«Змея в доме – ваш враг находится рядом с вами. Возможно, кто-то из ваших близких. Видеть змей на деревьях – к клевете или наказанию за ваши поступки».
В целом, змеи снились не к добру и сонники убеждали, что у меня всё хреново!
Расстроившись ещё больше, я тяжко вздохнула и решила сходить попить водички. Взялась за ручку двери и… мне стало жутко.
Кто-то находился с той стороны двери.
Прямо за ней.
Ясно слышался шорох одежды.
И шёпот.
Очень настойчивый шёпот, перерастающий в ругань. Голоса… один писклявый, будто детский, а второй мужской. Писклявый явно оправдывался, а мужской отчитывал.
Да что за фигня!?
Кто в три часа ночи будет переругиваться у нас в коридоре?!
Я нахмурилась и вознамерилась это выяснить.
– Тихо! Она идет! – шикнул мужской голос.
Я распахнула дверь, одновременно щёлкая выключателем.
Узкий прямоугольник света упал в тёмный коридор. На фоне этого прямоугольника вырисовывалась моя тень. Я постояла так, прислушиваясь. Кроме важно урчащего холодильника на кухне, больше никаких звуков. Выглянув с опаской в коридор, можно было убедиться – никого!
– Фу! – выдохнула я, вспоминая сон про змею.
Сама себя перепугала до полусмерти, а потом удивляюсь, чего сердце колотится.
Жадно попивая водичку, я пришла к выводу, что страх существует только в моей голове и выходит за её пределы, когда убеждаю себя, что он есть, ощутим, и может принести вред.
Никто не может находиться в прихожей, кроме меня и Вероники.
Никто не может там шептаться и уж тем более шуршать.
Ничего мистического не существует!
Это всего лишь наши фантазии, чтобы каким-то образом объяснить «необъяснимое».
Порадовавшись вразумительным доводам, я на всякий случай проверила дверь. Остановившись у зеркала, три раза цокнула и погрозила пальцем отражению, наказав:
– Сиди смирно и не шали!
Утром, правда, я уже придавала больше значения другому сну…
Я в своём классе. Сижу. Четвёртая парта, второй ряд.
Меня задевает плечом проходящая одноклассница.
Нарочно.
– Чё, со своим пацанчиком рассталась?! Бросил он тебя. Говорят, ты его застукала в разгар этого… – одноклассница сделала несколько показательных жестов: удар кулака об ладонь. Все присутствующие противно заржали.
– Я смотрю, тебя трогает чужое горе, – усмехнулась я.
– Да ты, смотрю, борзых поймала, – поднялась одноклассница с парты, на которой сидела.
Я не двинулась с места.
– Поймала или нет: не твоё это дело. И кто кого (показательный жест) – тоже. Отвали, короч!
Ну кто ж знал, что она обидится.
Деваха выволокла меня за школьный сарай. Я сопротивлялась как могла, но, нарвалась на ярость главной бандитки школы. Она с удовольствием разбила мне лицо под всеобщее улюлюканье. И ушла со звонком, уводя за собой любопытную толпу. Я осталась лежать на сырой весенней земле, чувствуя, как холод проникает под тонкую блузку.
Слёзы текли по лицу. Нос разбит. Во рту солоноватый вкус крови. Надо было схватить её за волосы и стукнуть головой об колено. Да, это нечестно! Зато я бы её опередила. А так… я только и успела смягчить удар, прикрыв нос двумя руками. Повезло, что у меня крупный скелет и крепкие кости. Она пыталась сломать мне руку, но ничего не вышло. Неудачница!
Если бы я не споткнулась о корень и не упала, могла бы заехать с колена в живот. Она бы согнулась, я бы врезала ей под колени и она бы упала.
Если бы, если бы, если бы…
Можно сколько угодно проигрывать в голове варианты непроизошедших событий, но в этом нет никакого толку.
Абсолютно!
После драки кулаками не машут! А в этой я продула, как грёбаная пятиклашка.
Я поднялась с холодной земли и направилась в женский туалет.
Да уж! Выгляжу отнюдь не как прекрасная леди!
Бровь рассечена, на губах ссадины. Вся грязная, будто из помойки вылезла. В волосах сухие листья и трава. Косметика растеклась.
Кое-как приведя себя в порядок, я зашла в кабинку и просидела там до звонка. Со звонком направилась в класс. Одноклассники как раз шли с уроков в сторону выхода. Они оборачивались, тыкали пальцем и шушукались.
Я с бесстрастным лицом зашла в класс.
– Гайдукевич! Ты почему урок пропустила? – поинтересовалась «руссица» недобро. Обернувшись, она увидела меня и охнула: – Господи! Что с тобой произошло?!
Чёрт, классуха!
– С дерева упала, – соврала я под хихиканье оставшихся.
– Что ты мне втираешь? Как можно так упасть?!
– Я не буду демонстрировать второй раз, простите!
– Гайдукевич, ты как разговариваешь?! Родителей в школу, – воскликнула она.
– Мама вряд ли придёт. Да и папа тоже! Может, я извинюсь и вы меня простите? Пожалуйста! – кисло улыбнулась я.
– Сделаю вид, что поверила, – выдала классная после размышлений, – но имей ввиду: я за тобой слежу.
– Окей, – согласилась я, забирая вещи и выходя из класса.
На ступеньках уже поджидала победительница сегодняшнего конкурса «Бои без правил».
– С дерева, говоришь, упала?! – хмыкнула она.
– Чего ржешь, в следующий раз ты с дерева якнешься! – пообещала я.
– Слышишь ты… Да тебя жизнь вообще ничему не учит, я смотрю, – заорала моя недоброжелательница.
– Вот и смотри, как я ухожу, – прошла я мимо и удивлённо хмыкнула, заприметив за забором школы знакомую тачку.
Её владелец стоял как крутой: опёршись на пассажирскую дверь и сложив руки на груди. На лице спокойно-наглое выражение типичного уверенного качка с соседнего района.
Я усмехнулась и медленно направилась к тачке, под злые выкрики школьников. Илья был в шмотках «для особого случая».
– Прыгай! – кивнул спокойно Ильюха, открывая мне дверь.
Я молча уселась в бэху и мы под любопытные взгляды умчались в закат.
Шучу!
Доехали до перекрестка, и свернули на Бульвар.
– Ты как вообще оказался у школы? – спросила я, скрывая недоумение.
– Маринка написала в чат, что тебя вроде как помутузили. Гляжу, неплохо!
– И ты приехал постебаться?
– Нет. Наоборот.
– Наоборот – это как?
– Не парься! Боец из тебя фиговый. Не умеешь держать удар, не нарывайся. Неужели не знала?!
– О Великий Мастер, ответь: почему ты не на работе, среди моторов и гаек?
– Я тебя проводил и меня в ночную вызвали. За ночь тачку сделал. Сегодня, тип, выходной… – принялся объяснять Ильюха.
– Забей, это был сарказм, – перебила его я.
– А-а-а! Я не понял.
– Ты вообще многого не понимаешь, – съязвила я.
– Это точно, – согласился он довольно, а я с подозрением на него покосилась.
– Куда мы? – спросила я спустя минуту молчания.
– Грушу бить! Будем наращивать тебе мускулы.
– Я тебе не мужик. Мускулы он мне наращивать собрался, – фыркнула я.
– Просто покажу парочку силовых приёмов на случай, если вдруг будешь брести в темноте и тебе повстречается сексуальный маньяк. Чтоб смогла обороняться!
– Если маньяк сексуальный, зачем обороняться? – пошутила я.
Уши у Ильи покраснели, а сам он ничего не ответил. Я придвинулась к нему и с удивлением заметила:
– Ба-а-а! Да ты смутился?!
– Нет, не смутился! Не отвлекай меня от дороги. И вообще… пристегнись.
Я усмехнулась.
Несмотря на боль, левая бровь поползла вверх, а сама я многозначительно и протяжно хмыкнула. Илья насупился и придвинулся ближе к рулю, сделав громче звук магнитолы.
– Так почему ты приехал?
– Потому что у меня было время. Я не знал, чем заняться.
– Гвоздь и Никита – безработные. Спорю, они тоже читали сообщение. Только никто из них не приехал за мной в школу.
– Денис бы пришёл. Но у него дежурство, – ответил Илья. – А у меня было время. Да и не хорошо друзей в беде бросать.
– Ты меня считаешь другом? – переспросила я.
– Ну… другом-девушкой. А что?
– Просто я тебя не считаю другом. Тебя это не смущает? – поинтересовалась я.
– Нет! Это даже ещё лучше, – необдуманно обрадовался чему-то Илья.
– Почему? – не поняла я.
– Ну… – он замялся и ответил: – Потому что.
– Классный ответ! Я вообще ничего не поняла, – проворчала я.
– Это и к лучшему. Не понимай дальше, – радовался он, а я со скептицизмом на него покосилась. То ли издевается, то ли… чёрт, никогда не могу понять, что в башке у этого парня. Он вроде как туповат, или просто делает вид, что туповат, потому что очень умён.
Блииин! Я запуталась!
– Я скажу тебе кое-что… Только… ты не смейся! Ладно?!
– Что? – ухмыльнулась я.
Моргнула. Раз. Второй.
Надо мной почему-то нависало лицо Вероники.
Я с перепугу шарахнулась, она – тоже, и в итоге мы стукнулись лбами.
– Ау! Что ты делаешь?! – возмутилась я, держась за ушибленный лобешник.
– Я уже не знаю, будить тебя или нет. Опять орать будешь, – обиженно проворчала она, потирая ушибленное место. – Ты-таки решила сегодня не идти?!
– Почему это? – не поняла я.
– Потому что мне сегодня ко второй. А ты, походу, проспала!
– Ну Йоперный театр! – ругнулась я, мгновенно вскакивая с дивана.
– Нда, – протянула она. – Лан, могу поделиться бутерами. Правда, они веганские…
– Благодарю, товарищ!
– Чайник, так уж и быть, поставлю… Димаса попросить транспортировать твоё жалкое туловище к ступеням учебного заведения Вашей Светлости?
Сложное предложение заставило остановиться и задуматься на секунд пять.
– Не, я лучше на метро, – сообразила наконец, что от меня хотят.
Жевала веганские бутеры, быстро прихлёбывала кофеёк и поглядывала на Веронику.
Она поглощала овсянку, прихлёбывала свой грин ти, и ничего не рассказывала.
– Странно, – протянула я.
– Ты о чём?!
– Молчишь…
– Я ем вообще-то.
– Ну, обычно ты говоришь и говоришь, а сегодня как-то нет.
– Я же не могу всё время говорить, – доела овсянку Вероника и пошла мыть тарелку.
– Ты уж слишком молчалива, – протянула я с подозрением.
– Да чего пристала? Обычно ноешь, что болтаю, а тут – что молчу.
– Ничего не хочешь рассказать?!
– Ты всегда такая с похмелья?
– У меня нет похмелья, – помотала я головой. – Просто хочу спать, а так – норм.
– Хочешь спать – иди спать. Но лучше иди учиться.
– Спасибо, дорогая ворчунья, – протянула я.
Вернулась в комнату. Взяла пару тетрадок. Кинула в рюкзак особо не разбираясь, что за «предметы». Обула кроссовки. Накинула ветровку. Заглянула в зеркало.
Почти красотка!
– Пока, – крикнула я соседке.
– Прилежно учись!
– Ага, – проворчала и направилась в ближайший магаз за минералкой.
Допив минералочку и выкинув бутылку в мусорное ведро рядом со скамейкой, я пришла к выводу: мне не лучше!
Парк. Я. Бесконечная тоска…
Особенно раздражали парочки с колясками, создававшие иллюзию счастья. Мысль о том, что счастье могло быть не имитировано – угнетала.
Откуда их столько?!
Ведь по телеку твердят, что кризис. Значит, мамочек-овуляшек со своими самцами должно быть меньше.
Оппозицией выступали такие факторы, как: весна, неожиданное солнце, тепло и… суббота, мать её!
Ну, зачем меня понесло в парк в субботу?!
Лучше бы на пары дошла, ей богу.
Тут некстати вспомнилась истинная причина прогула.
На ступенях универа я увидала ненавистного мне типа. Даже мимолётная встреча сегодня показалась невыносимой. Так что я развернулась и поспешила убраться, пока этот парень не обратил на меня внимания.
Витька… Ненавижу тебя!
От мыслей о недочеловеке отвлекли жуткие звуки.
Дети!
Маленькие визжащие монстры…
Не то чтобы я не люблю детей. Просто, они шумные и беззаботные. Я им, скорее, завидую, что ли. Хочу вернуться в то время, когда была ребёнком. Но, как и все, не могу. И, как любой человек, корю себя, что не наслаждалась беззаботностью, а старалась скорее вырасти.
Зачем?
Чтобы быть сама себе хозяйкой?
Но в этом нет смысла!
Ведь ты всегда от чего-нибудь зависишь. От родителей, школы, университета, работодателя, мужа или жены, или от кофе…
Чёрт!
Подумала про мужа, настроение испортилось…
Уже в восемнадцать я решила, что никогда не выйду замуж. Если не Илья, то мне больше никто не нужен…
Восемнадцать…
Нет! Это болезненное время!
Лучше вернуться в пятнадцать…
– Я слышала в Минске красиво, – сказала я, затянувшись сигаретой.
– Ну да!
– Ты был в Минске?
– Нет, я просто сказал «ну да».
– Вот что ты за человек? Не могу тебя понять.
– А тебе очень надо меня понимать?
– Нет. Не очень.
– Ну, тогда и не заморачивайся, – ответил Илья, отбирая у меня сигарету и выбрасывая через своё окно.
– Я вообще-то и сама могу.
– Ты даже постоять за себя не можешь. Вечно в неприятности влипаешь. Вдруг промахнёшься мимо окна. Салон попортишь.
– Если бы ты это сейчас не сказал, я бы пришла к выводу, что ты джентльмен!
– Я не джентльмен! Я – автомастер!
Запрокинув голову я расхохоталась.
– Чего смешного?
Я перестала смеяться и спросила:
– Зачем ты приехал? Боялся, что лежу и рыдаю в подушку от того, что какая-то девка меня разукрасила?
– Ну, вообще я на это надеялся. Вижу, что зря. А ещё ты сказала, что тебе скучно.
– Ты бросил работу в мастерской, потому что я ответила тебе на смску спустя три часа, что мне скучно? – не поверила я.
– Ну и чё? Может, тебе реально скучно и ты грустишь.
– А ты припёрся и офигенно меня веселишь… – хохотнула я.
– Ну да. Веселильщик из меня фиговый. Могу исполнить одно желание. В пределах разумного.
– Хочу улететь в космос, найти планету, где есть кислород и…
– В пределах разумного!
– Эх… Ну ладно! Тогда… хочу в Минск.
– В Минск? – переспросил Илья.
– Ну да. Правда, смутно представляю, где это.
– Я тоже не знаю, но для этого существует карта, – завёл мотор Илья.
– Ты серьезно?! – вытаращила я глаза.
– Вполне! Только на заправку заедем…
– Тебя не смущает, что мне пятнадцать?
– Предки будут беспокоиться?
– Ну, вообще-то они умотали на дачу на все выходные, так что нет. Погоди… ты это серьёзно?
– Я всегда серьёзен!
– Чёрт! Надо было говорить, что хочу в Париж.
– На это бы ушло несколько дней: у меня нет визы, а у тебя – еще нет паспорта.
– Ну, вообще-то это была шутка.
– Ты пошутила, я не понял, и мы едем на заправку.
Мне только-только исполнилось пятнадцать, и я с малознакомым типом махнула за восемьсот километров, по глупой прихоти. Не знаю, что двигало этим странным, непонятным парнем. Мною двигало детское любопытство. Я реально нарывалась и провоцировала его терпение. На деле же выходило, что он реагировал спокойно на все мои реплики, а я бесилась, что он так невозмутим. Краем глаза мне казалось, что он забавляется моей детской вспыльчивостью. До сих пор не могу понять, что заставило разумного парня бросить работу на два дня и махнуть с глупой девкой-подростком.