Дети увядающей земли

– Господин, вы в порядке?

Лодэвейк открыл глаза, взглянул на Паулу и ужаснулся. Темные волосы, тонкие черты лица. Мужчина понял, почему девушка понравилась ему сразу и почему он роднил ее с хирами, дело не только в том, как она держится и подает себя, дело во внешности. Сейчас Паула была обеспокоена и напугана, взгляд был полон заботы и ужаса одновременно, именно такой он помнил свою мать.

– Ты уволена.

– Что? Господин, прошу простите меня. – Девушка, наверное, даже не понимала в чем провинилась. Но Лодэвейк не мог позволить оставить ее. Слишком большое сходство, слишком много он ей уже позволил и, возможно, позволит в будущем. Паула должна немедленно покинуть особняк.

– Я сказал ты уволена. – Он говорил это спокойным голосом, стараясь не смотреть на девушку, Лодэвейк знал, что если взглянет в сторону служанки, то возможно смягчится, и не сможет ее выгнать, а у Паулы слишком хорошо получается усыплять его бдительность. Любой недоброжелатель может воспользоваться этой слабостью и воткнуть ему нож в спину. – Уходи, Паула.

– Господин. – Голос девушки слегка дрогнул, но Лодэвейк был уверен, что она стоит спокойно и прямо, Паула не позволит себе умолять господина или расплакаться при нем. – Скажите хотя бы за что?

– Ты подала мне лекарство без перчаток и сделала его не при мне, а еще ты зашла в кабинет, не дожидаясь разрешения.

– Но вы ведь не могли даже разговаривать, я бы сделала лекарство при вас, но мне показалось, что вам было очень плохо.

– Паула. – Лодэвейку было трудно повторить слова, и эта сложность убедила мужчину еще больше в том, что девушку необходимо уволить. – Я не люблю повторять свои распоряжения. Ты уволена, собирай вещи.

Какое-то время девушка молчала, затем собралась с мыслями:

– Я оставлю лекарства на вашем столе, я сделала еще несколько, на всякий случай. Фенна знает, как их проверить на яд, она сможет это сделать, не вызвав у себя приступ аллергии, пока вы ищете мне замену. Прощайте, господин.

Паула покинула кабинет. Лодэвейк поднял медальон и резко захлопнул его, чтобы не видеть фотографии матери. Затем мужчина расслабленно откинулся на кушетку.

***

Франсиска перебирала книгу за книгой, ничего нового, все, как рассказывали в детстве. Тысячу лет назад в мире появилось два источника неведомой силы. Один источник извергся водяным гейзером, он давал жизнь и исцеление. Второй источник извергся черным маслом, он давал богатство и власть. Люди охотно использовали источники в собственных целях и добились того, что оба давали богатство и власть, но лишь определенному кругу людей. Тому, кто был способен удержать ресурсы и подчинить других. Так появился культ. Тогда еще не было разделений на хиров и вёрвов, были лишь те, кто служил культу и те, кому приходилось ему прислуживать, чтобы выжить. Источник воды и жизни стал ослабевать, так как его ресурсы использовали для умножения власти и богатства, а маслянистый источник забирал саму жизнь из огромного мира. Тысячу лет этот уклад не менялся, численность людей редела, ресурсы истощались, а культ богател и разрастался. Два источника истаяли и превратились в незримые силы. Их назвали Созиданием и Энтропией. В итоге те, кого сейчас называют хирами, устали от гнета и несправедливости, смогли познать силу Созидания и свергли культ Энтропии. Хиры создали новый уклад, тех, кто повиновался культу назвали вёрвами в честь монстров, с помощью которых многих удавалось держать в узде. Уцелевшая часть мира превратилась в королевство Итвир, а вёрвов отрезали от источника жизни и возможностей Созидания. Вёрвы больше были не способны освоить эту силу. Первое поколение свергнутых приспешников культа не могли исцеляться с помощью Созидания, даже если хиры читали молитвы над ними. Потом их дети были услышаны великой силой, и она иногда милостиво склонялась над ними. Пройдет еще не малая сотня лет, прежде чем Созидание услышит вёрвов и полноценно снизойдет к ним.

Это вся краткая история мира, которую Франсиска знала с малых лет. Вёрвы были недостойны прощения Созидания, оно отвернулось от них, и народ был неспособен взывать к нему. Эта сила тесно связана с творчеством и созданием. Все труды вёрвов были лишены этого, они были топорными и простыми. Их одежда, мебель, дома. Этот народ был неспособен привносить что-то новое. По крайней мере, так Франсиске рассказывали учителя. Но Дирк умел творить, он создавал прекрасную музыку, а его друга спасло Созидание из лап ведьм потому, что тот не желал сотрудничать с культом. Скрипачка продолжала пролистывать толстые тома, но ни в одной книге не было иной истории.

– Обычно юные сердца в этот отдел библиотеки не затащишь. – Франсиска вздрогнула от неожиданности и обернулась на мягкий и добрый голос. Перед ней стояла матриарх. Женщина была в синей мантии цвета Созидания, а ее лицо было закрыто белой вуалью.

– Госпожа. – Скрипачка убрала книгу и низко поклонилась.

– Присядь, дитя. – Матриарх указала на стул, расположенный рядом со столом, заваленным книгами, которые перебирала Франсиска. – Ваш отец прислал мне весточку и сказал, что вы прибудете за благословением на предстоящую свадьбу, но я вижу вас здесь, и смею думать, что вы пришли сюда за ответами.

– Я сама не знаю, что ищу.

Матриарх села напротив Франсиски.

– Эти книги писали люди, в них нет ответов на ваши вопросы.

– Вы даже не знаете какие у меня вопросы. – Скрипачка улыбнулась матриарху.

– Так задайте их мне.

– Но вы же тоже просто человек.

– Все верно. – Матриарх убрала вуаль и Франсиска увидела, что она улыбается. – Но я не историк.

Девушка усмехнулась на реплику госпожи О’Рэйтэр.

– Мне страшно спрашивать вас. – Ведь если Франсиска задаст этот вопрос матриарху, девушка может навлечь на себя гнев церкви. Думать, что Созидание снисходит к вёрвам так же, как к хирам святотатство. Скрипачку могли окрестить еретичкой.

– Леди О’Линдэ, вы знаете, что такое таинство?

– Это возможность поговорить с целебрантом, будучи уверенным, что никуда дальше эта информация не уйдет. Возможность поделиться и попросить прощения у Созидания за содеянное.

– Верно. А вы знаете, что уже давно никто не просит о таинстве.

– Потому что в итоге некоторая информация все же утекает.

– Мне больно слышать это, но так и есть. За все мое служение меня никто не просил о таинстве. Но я осмелюсь предложить его вам. Мне одновременно удивительно и понятно, что я вижу здесь именно вас. Зная ваш характер, я просто не могу поверить, что вас может интересовать история вёрвов. – Матриарх взяла одну из книг в руки. – Но слушая вашу музыку мне кажется, что вы способны на глубокие размышления и правильные вопросы. Я не заставляю вас, просто предлагаю, в свою очередь, прошу чтобы таинство было соблюдено и с вашей стороны.

Франсиска задумалась, ей было страшно, но такого шанса могло больше не представиться. Что она теряет? Скрипачка может потерять свою музыкальную карьеру, удачный брак с одним из самых богатых людей в королевстве, возможность продолжать роскошную жизнь. Но когда девушка видит перед собой это будущее, оно уже не играет яркими красками. Она вспомнила прошлую ночь, людей, пребывающих в ужасе и предающихся сомнительным удовольствиям. Но еще скрипачка вспомнила Дирка, его музыку, убеждения, его бесстрашие и желание жить. Именно жить, а не существовать. Возможно ли, что Франсиска тоже лишь существует, просто в другой обстановке? Может быть, флейтист всего лишь заразил ее своим желанием жить? Девушка снова посмотрела на матриарха.

– Скажите мне, госпожа, Созидание слышит вёрвов так же, как нас? Можем ли мы все существовать вместе? Действительно ли мы отличаемся, или я просто всю жизнь верила в историю, написанную запутавшимися людьми, которые сделали это потому, что другой способ существования они себе просто не представляли?

Фраснсиска напряженно смотрела на матриарха. Лицо женщины было удивленным, повисла тишина.

***

Паула быстро бежала с лестницы, она еле сдерживалась, чтобы не дать волю слезам. Зайдя в комнату служанок, девушка начала собирать свои вещи. Кто-то из прислуги прыснул от смеха. Всем стало ясно, что Паулу уволили. Они не приняли ее, девушка получила работу с помощью тети, другие служанки завидовали ей, все хотели получить себе место получше и повыше, они работали на хозяина много лет, а Паулу взяли на это место сразу.

Девушка собрала сумку и вышла из комнаты, она не хотела попасться на глаза Фенне, та обязательно упрекнет ее в безответственности, а Пауле сейчас это было не нужно. Она не справилась, не собрала никакой полезной информации для Дирка, разочаровала тетю и… и что? Лодэвейк лишь очередной напыщенный хир, но Пауле уже было сложно убедить себя в этом. Почему он ее уволил? Он не выгнал девушку даже после того, как она ударила его в квартале вёрвов. Что произошло сейчас? Причины, которые господин О’Лемменс назвал не казались Пауле убедительными. В любом случае она уже никогда этого не узнает. Девушка быстро покинула особняк.

***

Франсиска смотрела на матриарха и уже боялась, что пожалеет о заданных ею вопросах.

– Госпожа…наверное, мне не стоило…

– Вы очень проницательны, дитя мое. Я просто задумалась почему меня об этом спрашивают, когда я сама, получив столь высокий пост, должна проповедовать истину. – На лице матриарха отразилась глубокая печаль. – Имею ли я права на Созидание, если сама сижу в тени лжи?

– О чем вы?

– Мое имя Мартина О’Рэйтэр.

– Я знаю, госпожа, все это знают.

– Но не все знают, что мое настоящее имя Мартина Рэйтэр.

– Что? – внутри скрипачки все сжалось. – Вы хотите сказать, что…

– Вы спрашиваете слышит ли Созидание вёрвов? Вот вам мой ответ.

– Правильно ли я поняла, госпожа, что вы…матриарх…одна из самых могущественных матриархов за всю историю нашего существования являетесь вёрвом? – Франсиска смотрела на Мартину открыв рот. – Но везде же говорится, что вё́рвы прокляты и Созидание их не слышит. – Руки девушки дрожали, вся ее жизнь была построена на обмане, скрипачка ничем не превосходила народ, который презирала.

– Нам всем это внушили, вёрвам с детства внушают, что они орудия Энтропии, а хирам, что они дети Созидания. На самом же деле Созидание не покинуло никого из нас, так же, как и Энтропия продолжает всех нас искушать одинаково.

– Но почему вы молчите? – Франсиска поднялась со стула.

– Я дала обещание королю молчать, иначе моя судьба сложилась бы по-другому. Благодаря тому, где я сейчас нахожусь у меня есть небольшая возможность помогать моему народу.

– Но ваш народ все равно прозябает в болезнях и нищете. – Мартина грустно опустила глаза. – Хиры должны узнать правду.

– Вы думаете они к этому готовы? Смогут ли люди резко поменять привычный уклад жизни? Захотят ли они принять правду? К тому же вас может ждать наказание за еретические мысли.

– Нет, если вы меня поддержите! Народ вас любит и уважает.

– Тем сложнее им будет поверить в то, что я вёрв.

– Но что-то необходимо сделать! Или вы тоже не готовы менять свой уклад жизни?

Мартина улыбнулась Франсиске. Скрипачка смело смотрела на матриарха, которой многие не смели дерзить. Девушка была права, она сказала Мартине слова, о которых та думала на протяжении долгого времени. Матриарх действительно спряталась, уже много лет она, смирившись со своей позицией, поет под дудку хиров не стараясь, принести мир в королевство, а ведь раньше женщина думала, что ее предназначение изменить привычный уклад, Мартина считала свой успех доказательством того, что это возможно, но женщине просто закрыли рот. Матриарх поднялась со стула.

– Вы правы, дитя. Пора что-то менять.

***

Паула возвращалась по знакомому пути домой в квартал вёрвов. Она легко пересекла оцепление охранителей, девушка не вернула бумагу, подписанную Лодэвейком.

День клонился к вечеру, Пауле скорее нужно было добраться до общежития. В квартале вёрвов темнело быстрее, чем в квартале хиров. Переулки здесь были уже, и сама обстановка словно притягивала темноту. Девушка старалась двигаться тихо, не попадаясь никому на глаза. Несколько раз она выжидала пока проходящие люди не разойдутся по домам или не пройдут в ближайшую таверну, после той ночи девушка боялась попадаться на глаза кому-либо. И вот, когда половина пути была пройдена, Паула завернула за угол и столкнулась с парнем. Девушка испуганно смотрела в глаза молодому человеку, которого знала с самого детства.

– Мэт?

– Привет, Паула. – Он улыбнулся ей, но в глазах парня отражалось что-то жуткое, у девушки свело живот, она заставила себя улыбнуться. – Что ты здесь делаешь? Ты же вроде сейчас живешь в дорогом особняке. – Мэт преградил путь подруге детства, позади послышались шаги, Паула обернулась и увидела Курта и Риза, второй неприятно облизывал губы, глядя на девушку. Руки Паулы задрожали и она, чтобы это скрыть плотнее укуталась в плащ, Мэт хохотнул. – Ты что нас боишься, Паула? Где твой воспитательный тон, с которым ты ко мне всегда обращалась? Где твое превосходство? – Он подошел к девушке ближе. – Что-то случилось?

– Я просто устала, Мэт. – Паула заговорила как можно более непринужденно. – Я могу пройти? – Она попыталась обойти Мэтиаса.

– Конечно нет. – Он издевательски оскалился, затем девушка почувствовала мокрую ткань на своем лице, ей заткнули рот тряпкой, которая ужасно пахла. Паула узнала запах, именно она научила Мэта готовить эту жидкость, они пользовались ей, чтобы усыплять охранников на складах.

В глазах девушки все потемнело, она старалась бороться, но это было бесполезно и Паула погрузилась в глубокий сон.

Глава 21

Матриарх с Франсиской покинули библиотеку, слуги шли от них поодаль так, чтобы не слушать разговор госпожи с главой целебрантов.

– Пусть тебя хранит Созидание, дитя мое. – Матриарх благословила скрипачку.

– Что вы будете делать?

– Сначала мне необходимо встретиться с королем. Не думаю, что он знает полную картину о происходящем в квартале, вы рассказали достаточно, чтобы убедить Его Величество в том, что мы должны вмешаться в действия охранителей. Я лишь молю Созидание, чтобы король ко мне прислушался.

Франсиска посмотрела на слуг, ей нужно было избавиться от их преследования, но до глубокого вечера еще было время, девушка должна сходить к отцу, возможно, он услышит ее и поддержит, скорее всего, господин О’Линдэ тоже заблуждается насчет вёрвов. Девушка решила немедленно вернуться домой. Скрипачка поклонилась матриарху и направилась к транспорту.

***

Паула очнулась в темной комнате, руки были связаны, она лежала на каких-то полупустых мешках с плесневелой пшеницей. Девушке сложно было соображать, голова кружилась, она увидела перед собой парня, сидящего на стуле и умело вертящего в руках нож, это был Мэтиас. Удивительно, но раньше он не обладал такой ловкостью.

– Очнулась? – Он улыбнулся, по-доброму, как раньше, когда они дружили, от этого Пауле стало еще больше не по себе. – Ты недолго провалялась, где-то час. Я хорошо усвоил твои уроки. – Паула попыталась приподняться и принять сидячее положение, но голова ужасно кружилась и девушку замутило. – Тебе лучше лежать, сама ведь знаешь.

– Что… – Девушке сложно было говорить. – Чего ты хочешь от меня?

– Мне нужны деньги.

– Что? – Паула удивленно посмотрела на Мэта.

– Наш квартал оцепили, но мы то знаем, что многие охранители в патруле не так богаты, как твой хозяин, они никогда не брезговали сделками с вёрвами и не прочь разжиться деньгами. А мне нужно кое-куда пройти, дашь необходимую сумму и, возможно, я отпущу тебя.

– Возможно? – Паула грустно посмотрела на Мэта.

– Ты недавно нагрубила Ризу, я еле удерживал его от желания поиграть с тобой пока ты спишь. – Мэт неприятно улыбнулся. – Будешь паинькой, сделаешь все как надо и, возможно, я смогу уговорить Риза простить тебя и тогда мы спокойно тебя отпустим.

– Что случилось, Мэт? Что тебя так изменило?

– Брось. – Мэтиас фыркнул. – Ты точно не тот человек, кто должен это у меня спрашивать. Мы побывали в твоем доме, нашли лишь небольшую сумму, в твоих карманах деньгами тоже было не разжиться. Где ты их прячешь, Паула? Или твой господин расплачивается с тобой как-то по-другому? – Снова издевательская улыбка.

– Меня уволили, у меня нет денег. – Девушка обреченно закрыла глаза.

– Что же, они есть у твоей тети и всегда были, пиши ей письмо. – Мэт достал потрепанную бумагу и перо, чернил не было.

– Я не буду впутывать в это тетю.

– Эй, Риз!

Паула испуганно посмотрел на Мэта.

– Ты, правда, так со мной поступишь? – Испуг сменился гневом. – Мы столько лет знаем друг друга, а ты готов отдать меня в руки насильника? – Ни один мускул не дрогнул на лице Мэта. Внутри у Паулы все сжалось.

Риз открыл дверь и вошел в помещение. Мерзкий тип с похотливой улыбочкой смотрел на Паулу. Риз подошел к девушке и схватил ее за горло, в голове у Паулы все поплыло.

– Я говорил, тварь, что отымею тебя. – Паула не справилась с тошнотой и ее вырвало на насильника. – Да чтоб тебя! Сука! – Риз в брезгливости отпрянул от своей жертвы, Мэтиас рассмеялся.

– Тащи сюда тазик с водой, Риз. – Дружок Мэта вышел из комнаты. – Я даю тебе последний шанс, Паула. Пиши письмо тете, пусть она вышлет денег, если у нее нет, пусть просит у покровителя, которому меняет пеленки почти все свое жалкое существование.

В комнату снова зашел Риз, Паула отпрянула назад и уперлась в стену, ее окатили ледяной водой.

– Получи, дрянь! – Затем Риз подошел к девушке и ударил ее головой о стену. У Паулы посыпались искры из глаз и непроизвольно полились слезы. Она не хотела плакать, но не могла их сдержать.

– Эй, не переборщи, Риз! Хватит! Иди пока. – Мэт снова посмотрел на Паулу, в его глазах не было и тени раскаяния. – Пиши, он развязал ей руки, вручил бумагу с пером и направил на нее нож. – Попробуешь что-нибудь выкинуть, Риз снова придет и на этот раз сделает все, что пообещал.

– Чем писать? У меня нет чернил! – Паула оскалилась на Мэта. Тот схватил ее за руку и порезал запястье, девушка вскрикнула.

– Пиши своей кровью.

***

Франсиска забежала в дом и пересекла залу, девушка подошла к кабинету отца и открыла дверь не постучавшись. На нее воззрились несколько мужчин в деловых костюмах, вальяжно сидящих в креслах, попивающих элитные напитки и курящих дорогие сигары.

– У тебя что-то срочное, дочь моя? – Отец посмотрел на скрипачку с удивлением, дочь никогда не позволяла себе войти в его кабинет без стука. Ему было стыдно за нее. Вероятно, сейчас он обсуждал какие-то важные дела для бизнеса.

– Простите, отец. – Она сменила тон. Девушка понимала, что сейчас не время и не место, но она просто не могла молчать, скрипачка хотела рассказать отцу то, что только что узнала, она была уверена, что это заденет мужчину так же, как и ее, ведь мир скрипачки перевернулся в одно мгновение. Франсиска театрально улыбнулась партнерам отца, их строгие лица сразу смягчились. – Могу я ненадолго вас оторвать от деловых переговоров? Это важно. – Отец был недоволен, но кивнул, Франсиска вышла из кабинета.

– Дочь, моя, что-то случилось? – Они беседовали в соседней комнате, где отца Франсиски иногда ожидали партнеры, сейчас помещение пустовало. – Ты же прекрасно знаешь, что меня нельзя прерывать во время деловых разговоров. – Он был сердит.

– Простите меня, отец, но… совсем недавно я кое-что узнала. Я буду кратка, но просто не могу молчать и ждать окончания ваших переговоров. – Франсиска нервничала, впервые в разговоре с отцом она не знала, как себя повести, поэтому решила просто выпалить все напрямую. – Вы знали, что мы с вёрвами ничем не отличаемся кроме положения в обществе?

– Что? – Отец недоуменно на нее посмотрел. – Конечно знал. О чем ты вообще, дочь моя? Они служат тебе уже несколько лет…

– Я имею в виду Созидание. Оно их тоже прекрасно слышит. – Франсиска хотела рассказать о разговоре с матриархом, но вспомнила про Таинство и замолчала.

– И? – выражение отца никак не изменилось. – Здесь нет слишком большой тайны, некоторые об этом прекрасно осведомлены.

– Что? – Франсиска окаменела.

– Дочь моя. – Он взял девушку за плечи. – Давай мы с тобой потом все обсудим, если это так необходимо, а сейчас мне некогда.

– Но вы говорили мне, что Созидание их не слышит, что оно отреклось от вёрвов!

– Это всем говорят, дорогая. – Отец равнодушно смотрел на дочь. – Так легче спится, но лично я не испытываю угрызений совести. Мне нравится сладко спать и вкусно есть, думаю тебе тоже. А теперь, моя дорогая, иди к себе в комнату. – Отец удалился в кабинет, оставив Франсиску пораженно смотреть на закрывающуюся дверь. Девушка еще какое-то время пыталась взять себя в руки.

Скрипачка зашла в свою комнату и позвала служанку. Разговор с отцом ошеломил ее, но только прибавил решимости.

– Госпожа. – Девушка зашла сразу с виноватым видом. – Интересно она всегда приходила с таким лицом? Служанка смотрела в пол, Франсиска запрещала им разглядывать себя, девушка опасалась влияния Энтропии. Скрипачка вдруг испытала неприятное чувство, не стыд, но что-то около того.

– У тебя есть бумага, подписанная моим отцом на выход из района?

Служанка неуверенно кивнула:

– Нам всем дали документ на разовый выход и вход в квартал.

– Ты его еще не использовала?

– У меня выходной лишь через три дня, только тогда смогу выйти.

Франсиска подошла к девушке.

– У тебя там семья?

– Д… – Девушка проглотила слово, которое хотела сказать, затем осторожно повторила его. – Да.

– Послушай, мне нужна помощь. – Служанка отвела взгляд от пола и посмотрела на Франсиску, затем испугавшись снова уставилась в пол. – Мне нужна твоя одежда и документ на выход.

– Но госпожа, я не могу вам ее дать, хозяин запретил вам покидать квартал. – Девушка отошла на шаг от скрипачки, вероятно, она боялась, что Франсиска разгневается.

– Послушай, тебя не накажут, просто проведешь ночь в моей комнате. Я пойду вместо тебя по-своему же поручению, поэтому тебя не потеряют и не уволят.

– Госпожа, простите, но я… не хочу, чтобы меня выгнали за неподчинение. – Девушка почти плакала.

– Послушай. – Франсиска схватила ее за плечи и заставила посмотреть себе в глаза. Служанка замерла как камень, она прекрасно помнила, что скрипачка не терпела прикосновений вёрвов. – У меня нет времени тебя уговаривать, но мне необходима помощь, поэтому, если поможешь, получишь награду, достойную награду, если же нет, я сама тебя уволю. Франсиска смерила девушку строгим взглядом.

– А если вас решит навестить отец или мать?

– Сколько ты мне уже служишь?

– Пять лет.

– Надеюсь, за эти пять лет ты меня достаточно узнала, отцу просто скажешь, что мне нездоровится, а мама меня не навестит, я с ней уже виделась. – Служанка осторожно кивнула. – Дай мне свою одежду. Ночью сделаешь из моего постельного белья веревки и свесишь из окна на случай, если я не вернусь, пусть думают, что я сбежала таким образом.

***

Фенна перебирала флаконы с лекарствами оставленные Паулой. Она принесла необходимые материалы, чтобы проверить их на яд.

– Не думаю, что там есть яд, Фенна, но я польщен, что ты проверяешь их без моих указаний.

– Я тоже так не думаю, господин, просто делаю это для вашего спокойствия.

Лодэвейк смотрел в окно. Вечерело, его настроение было таким же серым, как улица, на которую он смотрел. Весь день мужчина не покидал кабинет, даже не ел, о том, что он уволил Паулу Фенна узнала только сейчас.

– Все чисто, господин. Жаль, что моя племянница оказалась такой безответственной. – Женщина испытывала стыд, смешанный с грустью, она всегда гордилась своей племянницей, Фенна была уверена, что та справится.

– Твоя племянница прекрасно справлялась, просто она не подходит мне в качестве служанки. Я могу помочь тебе найти для нее другую работу, за пределами моего дома.

– Господин, я была бы очень вам благодарна. Простите, что она чем-то не подошла вам.

Лодэвейк хмыкнул, затем развернулся и посмотрел на свою верную помощницу. Она никогда не спрашивала его о причине решений, даже сейчас, когда это касалось ее племянницы у Фенны оставались только домыслы.

В комнату без стука зашел Тэйман, громила затащил в кабинет к хозяину какого-то мальчишку и усадил его на стул.

– Отцепись от меня, верзила! – Парнишка сопротивлялся, но его глаза были полны ужаса.

– И зачем ты приволок сюда ко мне это отребье, Тэйман? – Лодэвейк с любопытством смотрел на своего телохранителя. Громила сначала привязал мальчишку к стулу так крепко, что тот не мог пошевелиться, затем он жестами пояснил свои действия господину.

– Что? Фенна. – Лодэвейк взглянул на свою служанку. – Давно ты привечаешь в моем доме сирот?

– Что вы, господин! Я бы никогда!

– Тогда откуда этот мелкий во всех смыслах преступник знает, где служебный ход и как он попал в твою комнату? – Господин О’Лемменс задавал этот вопрос не Фенне, а мальчишке, который испуганно переводил взгляд от Тэймана на Лодэвейка. – Обворовать мой дом довольно амбициозное решение, приятель. – Мужчина прижал ручку трости к горлу мальчишки и надавил, тот стал задыхаться.