Тёмные церемонии

Так вот, этот разговор состоялся, когда ей исполнилось двенадцать лет, и дед тогда сказал:

«Бри, ты знаешь, я тебя люблю. Хотя, не скрою, – полюбил не сразу. Я воспитывался в традиционном укладе, и мне было трудно принять чужую кровь. Какое-то время я сдерживал эмоции и чувства, однако ты сумела растопить лёд моего сердца и поселиться в нём. Своей непосредственностью, живостью, нежностью, искренностью и тем, что ты – моё продолжение. Однажды я увидел в тебе себя, наверное, даже больше, чем вижу себя в сыне, и с тех пор для меня нет никого важнее и дороже».

«Я люблю тебя, дед», – просто ответила девочка.

«Я знаю, Бри, и очень это ценю».

«Поиграем?»

«Не сразу. Сначала я сделаю тебе подарок».

«Ты приготовил мне подарок?» – обрадовалась Бри.

«Возможно, не такой, как ты рассчитываешь, но очень ценный. И очень взрослый. Ты ведь уже достаточно взрослая девочка, чтобы я мог доверять тебе, не так ли?»

«Я никому не рассказала о Тайном Городе, хотя знаю о нём уже два года и часто общаюсь с теми, кто в него не допущен».

«Да. – Старик улыбнулся. – Пожалуй, я могу тебе доверять».

«Спасибо, дед».

«Что же касается подарка, то он, поверь, действительно ценный. – Эрлиец помолчал. – Скажи, Бри, что на свете имеет самое большое значение?»

«Для каждого – своё. И ещё – это зависит от возраста и обстоятельств».

Несколько мгновений старик изумлённо смотрел на внучку, после чего пробормотал:

«Не зря ты столько читаешь…»

«Я много знаю?»

«Знаешь ты пока мало, но умна не по годам».

«Спасибо, дед».

«Спасибо скажешь родителям».

«И тебе».

«И мне… – Старик снова помолчал. – Так вот, Бри, самое важное и ценное на свете – знания. Они останутся с тобой всегда, помогут и приведут к успеху. Они – ключ ко всему».

«Я стараюсь в школе и учусь очень хорошо».

«Я знаю, Бри, и горжусь твоими достижениями. Я вижу, как ты тянешься к новому и впитываешь его, и потому скажу ещё одну вещь, которую ты обязательно должна знать: нет на свете ничего страшнее знаний».

«Если их использовать во зло».

«Иногда знания и есть зло, Бри, очень большое зло».

«Зачем же их знать? Их нужно прятать».

«От всех», – подтвердил эрлиец.

Девочка выдержала паузу, повторяя про себя слова деда, а затем догадалась:

«Ты хочешь открыть мне страшную тайну?»

«Я хочу подарить тебе книгу. – Старик выдвинул ящик стола и показал внучке древний, потёртый в уголках том. – Она досталась мне от отца, а ему – от его отца. Наша семья хранит её тысячи лет, и никто, никто, Бри, её не открывал. Никогда».

«В ней зло?»

«В ней зло, – подтвердил эрлиец. – И в ней – колоссальная сила. Поэтому никогда не открывай эту книгу, Бри, никогда… Только в самом крайнем случае. Когда нельзя будет иначе».

«А что такое «крайний случай»?»

«Молись, чтобы он никогда не наступил. Но если он наступит… Ты сразу поймёшь, что это он. Не ошибёшься».

Но Бри до сих пор не была уверена, что крайний случай наступил.

Маму похоронили месяц назад, а она всё прикидывала, тот ли это случай или нет. Боролась с собой, пытаясь понять, стоит ли обращаться к знаниям, несущим зло. К знаниям, которые есть зло. Рыдала от бессилия, видя во сне умирающую мать, но убеждала себя, что обволакивающая душу тьма – не повод браться за книгу, которая вызывала у деда ужас. Пыталась погасить пылающую внутри ненависть, но вновь и вновь вспоминала о тайнике в старом доме. Вспоминала и шептала:

«Нельзя!»

Потому что понимала, что обратного пути не будет.

Бри боролась с собой.

Но проиграла.

Она открыла дверь, ведущую в дальний конец подвала, подошла к кирпичной кладке, вздохнула и провела рукой так, как показывал дед. Одновременно прошептав пароль:

– Маленькая Бри.

Вздрогнула, увидев раскрывшийся тайник, и вытащила из него деревянный пенал. Деревянный, но крепкий, надёжно защищающий содержимое от воды и огня – пенал изготовили шасы, и он мог выдержать очень многое, даже ядерный взрыв. А открывался просто – прикосновением. Узнав руку девушки, деревянная панель съехала в сторону, и Бри сквозь слёзы посмотрела на книгу в кожаном переплёте тёмного, очень глубокого синего цвета. На обложке – два коротких слова, вытесненных неизбежно чёрным. Два очень коротких слова на очень старом языке. Бри на нём не говорила и знала только два этих слова. Знала, как они произносятся, а главное, точно знала, что они означают. Название древней книги звучало бесконечно страшным обещанием:

«ТЁМНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ»

Глава 2

«Победное шествие торговой марки «MG» продолжается! Недавно появившийся, но мгновенно ставший необыкновенно популярным бренд провёл шумное открытие пятого по счёту магазина в Москве. Громкая акция, собравшая не менее четырёхсот человек, завершилась появлением самого популярного блогера России, признавшегося в том, что он тоже стал поклонником удобной и современной одежды. После чего блогер начал петь…»

(«ТАСС»)

«Стали известны некоторые подробности вчерашнего убийства на Широкой улице. Как оказалось, квартира, в которой были обнаружены тела факторов Внутренней Агемы, принадлежит московской диаспоре хванов, которые уже заявили, что не имеют никакого отношения к случившемуся и последние годы сдавали недвижимость в коммерческих целях. При этом Тыц, один из лидеров диаспоры, выразил сожаление и принёс родственникам погибших рыцарей самые искренние соболезнования. Орден и Внутренняя Агема заявили, что удовлетворены полученными объяснениями, однако некоторые наблюдатели высказывают мнение, что в действительности история чуть более запутана, чем её представляют публике, и пострадавшие стороны просто-напросто не желают связываться с семейством наёмных убийц…»

(«Тиградком»)* * *

Межотраслевая генно-седативная лаборатория корпускулярных технологий ФПП

Москва, Малый Власьевский переулок

Город, спрятавшийся в городе и тысячи лет живущий рядом, почти вместе, но бесконечно далеко от жителей Москвы, не мог не оставлять следов. Случайные взгляды, досадные оплошности, бытовая рассеянность, да и обычная глупость – все эти факторы приводили к тому, что обычные москвичи – случалось – натыкались на необъяснимые явления. Кто-то замечал материализовавшегося на пустой улице человека – человека ли? – кто-то, раскрыв рот, наблюдал парящего в небе дракона или видел огненный шар, с лёгкостью пробивающий каменную стену. Кто-то сталкивался на улице с бывшей соседкой, которой давным-давно пора было умереть, а кто-то мучился от необъяснимой головной боли, не зная, что в соседней квартире формируется сложнейший аркан, требующий мощного потока магической энергии. Следы Тайного Города проявлялись часто, и жители делали всё, чтобы их принимали за «случайности», «совпадения» или просто не обращали внимания.

За тем, чтобы тайна оставалась тайной, пристально следила Служба утилизации, обитатели Тайного Города, не желающие выставлять на всеобщее обозрение свою истинную суть, строго придерживались правил режима секретности, однако некоторые из них не отказывали себе в удовольствии внести в серьёзное дело нотку абсурда, и тогда на свет появлялись несуществующие организации, вроде «Межотраслевой генно-седативной лаборатории корпускулярных технологий ФПП».

Именно так значилось на табличке, привинченной справа от входной двери в небольшой, но очень уютный особнячок, спрятавшийся среди арбатских переулков. Старый, но крепкий, не блещущий глянцем реконструкции, но аккуратный, ухоженный, видно, что обжитой. Странная вывеска появилась на нём давно, но как расшифровывалось «ФПП», похоже, не догадывались даже сами владельцы, точнее – владелец, поскольку особняк принадлежал известнейшему в городе артефактору Лёне Клопицкому по прозвищу Тыжеумер. Домик свой он любил и отдавать не собирался, хотя желающие отжать симпатичную недвижимость в самом центре столицы появлялись с завидной регулярностью. Лёня получал как лестные коммерческие предложения, так и грубые криминальные и вежливо отказывал всем. Некоторые отказ принимали и уходили. А те, кто продолжал настаивать, – тоже уходили, но несколько иначе, и в их отношении уместно использовать определение «исчезали». Поскольку отыскать их впоследствии не мог никто, включая опытных в таких делах магов. Постепенно даже самые глупые и наглые любители лакомой московской недвижимости сообразили, что симпатичным особнячком лучше не интересоваться, решили, что за странной вывеской прячется либо что-то военное, либо принадлежащее госбезопасности, и тревожить Клопицкого стали совсем редко.

Что же касается жителей Тайного Города, они были прекрасно осведомлены о владельце особняка, знали его причуды и уважали. Нет, не за причуды, конечно, а за необычайное мастерство. Однако посетители у Лёни бывали нечасто. Во-первых, мастерство стоит дорого, поэтому услуги Тыжеумера были по карману далеко не всем. Во-вторых, о происходящем в старом особняке ходили такие слухи, что многие потенциальные клиенты предпочитали договариваться о встрече на нейтральной территории, в хороших ресторанах, до которых Лёня был весьма охоч. Однако Лисс легенды и слухи не смущали, скорее, вызывали интерес, и говорить о своей деликатной просьбе ей было проще в доме, где их точно никто не подслушает. При этом звонить непредсказуемому артефактору девушка не стала, чтобы не объяснять суть вопроса и не получить отказ, – просто явилась на Малый Власьевский и постучала в дверь.

Послушала тишину. Припомнила гуляющие об обители Клопицкого легенды, постучала вновь, поняла, что бесполезно, и осторожно потянула на себя дверь. Которая, несмотря на внешнюю массивность, подалась необычайно легко, радушно приглашая гостью – или жертву – войти.

– Клопицкий! – позвала девушка, не переступая через порог. – Лёня!

Тишина.

Изнутри не доносилось ни звука, а дверь, словно опомнившись, принялась закрываться. Мягко, без рывков, но ощутимо намекая, что ей не нравится долго пребывать в открытом состоянии. Лиссет поняла, что сама по себе дверь больше не откроется, только по приказу хозяина, а пустит ли её непредсказуемый Тыжеумер – вопрос… Но и заходить в загадочный особняк без разрешения ей не хотелось.

– Клопицкий! – Давление усилилось – пока стоящей на пороге Лисс удавалось сопротивляться, но дверь прибавляла, и скоро придётся делать выбор: в дом или на улицу. Или её просто-напросто сплющит. – Клопицкий!

Бесполезно.

– Вот гад! – с чувством выругалась девушка и шагнула в холл.

Дверь за её спиной мягко закрылась, едва слышно щёлкнув замком.

– Клопицкий!

Хозяин по-прежнему игнорировал гостью.

– Леонид, я знаю, что пришла без предупреждения, но прошу принять меня. Это очень важно.

Висящий на стене меч открыл глаза и с интересом посмотрел на посетительницу. Девушка замерла. Она знала, что Тыжеумер славился умением создавать необычные артефакты, но не думала, что он умеет смешивать бездушные устройства с големами.

Меч продолжал смотреть, причём не особенно дружелюбно, поэтому Лисс сочла уместным сообщить:

– Я по делу.

Слова оставили меч равнодушным.

– Пожалуйста, позови… позовите, пожалуйста, Леонида… если можете.

– Он не может, – сообщил кто-то из-за спины Лисс.

– Кто здесь?!

Девушка резко обернулась, однако в холле никого не оказалось.

– У него рта нет, неужели не видишь?

Голос вновь прозвучал из-за спины, только теперь совершенно с другой стороны. И как неизвестный успел так быстро, а главное – бесшумно – переместиться, осталось для девушки загадкой.

И конечно же, она опять никого не увидела.

– Разговаривать с артефактами – неслыханная глупость! Неслыханная! Даже тебе это должно быть понятно!

На этот раз фраза прозвучала сверху, но, задрав голову, Лисс разглядела лишь люстру. Большую, красивую, бронзовую, прекрасно подходящую к холлу, но пыльную и не электрическую – из люстры торчали не лампочки, а огарки свечей.

И да – ни на люстре, ни рядом с ней никого не оказалось.

– Ты чего всё время вертишься? Нервничаешь? Или у тебя судороги?

– Перестань со мной играть!

– Если судороги, то интересно отчего? Если от холода, то сейчас лето. А если ты умираешь, то зачем явилась?

– Я могу уйти!

– А зачем приходила?

Ситуация складывалась идиотская. Столкнись девушка с подобным отношением в любом другом месте, она давно бы ушла, оставив на прощанье тонкий аромат крепких слов. Но ей обязательно было нужно поговорить с Клопицким, а Клопицкий вёл себя в привычной манере, о которых с упоением рассказывалось в легендах и анекдотах. Точнее, не то чтобы вёл… просто превратил свой дом в помесь лаборатории сумасшедшего учёного и шкатулки с сюрпризом.

Девушка вздохнула, по очереди посмотрела на три двери, затем – на лестницу, ведущую на второй этаж, прикинула, чем может закончиться попытка пройти внутрь без сопровождения, и услышала бесплатный совет:

– Даже не думай.

– Даже не думала.

На этот раз она не стала поворачиваться на голос.

– Это называется инстинктом самосохранения.

– Не думать?

– Да. Умные мысли до добра не доводят.

По лестнице скатился футбольный мячик. Медленно. Не набирая скорости. Мягко попрыгал со ступеньки на ступеньку, остановился, раскрылся в белую, с чёрными пятнами, игуану и принялся раскапывать гранитный пол. Безуспешно, но с большим усердием.

– Тренируется, – прокомментировал голос.

– Я вижу.

– Видишь, но не понимаешь. Оно ядовитое.

– Или покажись, или позови Клопицкого.

– Смотри.

Совсем рядом с девушкой с грохотом упал портрет Клопицкого в массивной резной раме.

– Урод! – вскрикнула Лисс.

– А на мой взгляд, хозяин чудо как хорош. Элегантен и красив.

Написанный маслом Лёня сидел за столом спиной к художнику и что-то энергично писал.

– С обратной стороны картина ещё лучше, – сообщил голос.

– Она двусторонняя?

– Как полновесная золотая монета: аверс, реверс, все дела…

Меч закрыл глаза и задремал.

– Клопицкий!! – со всей мочи закричала девушка, надеясь исключительно на чудо.

И чудо случилось.

– Иду, иду, чего орать? – Хозяин особняка вышел из-под лестницы, за которой скрывалась ещё одна, незамеченная Лисс дверь, и поинтересовался: – Я тебя знаю?

– Достаточно того, что я знаю о тебе.

– То есть ты не договаривалась о встрече?

– Ты бы отказал.

– Почему?

– В последнее время ты всем отказываешь.

– Кто тебе сказал?

– Весь Город об этом знает. Ведёшь себя так, словно ты же умер.

Лисс не была уверена, что ловко ввернула в разговор любимую присказку Клопицкого, но тот улыбнулся:

– Приехала за заказом? Давай квитанцию.

Клиентов у Лёни было не очень много, но он всё равно их не запоминал: договаривался и выписывал квитанцию, по которой потом и находил нужный артефакт среди бесчисленного множества засоряющих особняк магических устройств.

Тыжеумер считался эталонным артефактором. Он не владел магией, но гениально создавал магические устройства любой сложности, и разгадать его феномен не получилось даже у князя Тёмного Двора. Однако обратной стороной гениальности Клопицкого была легкая расслабленность, плавно переходящая в тяжелую рассеянность и хроническое разгильдяйство, из-за чего путешествие по его дому без сопровождения было сопряжено с серьёзной опасностью для жизни.

Второй уникальной особенностью Лёни были многочисленные и крайне разнообразные предки, среди которых можно было отыскать представителей абсолютно всех способных к смешению рас. Клопицкий считал себя челом, но в его крови присутствовали и люды, и шасы, и чуды, и эрлийцы, и много кто еще. «Коктейль» приводил в изумление даже видавших виды жителей Города, и считалось, что гениальность Тыжеумера обусловлена именно им.

– Я приехала поговорить.

– Если ты знаешь, что я не работаю, о чём собралась говорить?

– О том, почему ты не работаешь.

– Настроения нет. – Клопицкий посмотрел на свой портрет, вздохнул и сообщил: – Скоро зима.

Оспаривать это заявление девушка не стала.

– Зачем ты принесла сюда мою любимую картину?

– Хотела украсть.

– Она зачарована от кражи. Из дома её не вынести.

– А в мусорном ведре?

– Гм… об этом я не подумал. – Лёня почесал за ухом и неожиданно выдал: – Пожалуй, ты мне нравишься.

– Меня зовут Лиссет Кумар, – мгновенно сообщила девушка, поняв, что пора брать быка за рога.

– Ну, то, что ты Кумар, было очевидно, – произнёс знакомый голос.

Лисс вздрогнула – она успела забыть о существовании невидимки, а через мгновение вздрогнула ещё раз – на плечо Тыжеумера плавно опустился крупный белый попугай.

– Почему не Томба? – спросил у него Лёня.

– Сам посуди, какая она Томба? – Попугай удивлённо покосился на Клопицкого и принялся чистить клювом грудь. Но прервался, поднял голову и добавил: – И не Хамзи тоже.

Лисс тихонько вздохнула.

– Он хочет сказать, что ты – шаса, и это всем очевидно, – произнёс Тыжеумер.

– Я хотел сказать то, что сказал, – обиженно проворчала птица.

– Тоже артефакт? – ехидно осведомилась девушка.

– Ты ещё скажи – чучело, – хмыкнул Клопицкий.

– В моей картине мира чучелом является всё, что не покрыто перьями, – гордо заявил попугай.

– Заткнись.

– Сам заткнись.

– Вы всегда так общаетесь?

– Привыкай, – посоветовал Клопицкий.

– Привыкай, – посоветовала птица.

– Зачем? – удивилась Лисс.

– Ты ведь к нам пришла, значит, тебе что-то нужно. А раз тебе что-то нужно – ты не уйдёшь. А значит, привыкай к тому, как мы тут общаемся.

Попугай подумал и поднял хохол, подтверждая слова хозяина.

– Зачем привыкать? – не поняла девушка.

– Затем, что мы не станем общаться иначе.

– Почему?

– Не видим необходимости, – сообщил попугай. – Кстати, ты не попросила меня представиться.

– А должна была?

– Тебя не учили хорошим манерам?

– Меня? – возмутилась Лисс. – Разве это я пряталась под мороком и шутила шутки с одинокой несчастной девушкой?

– Это ты несчастная?! Ты на себя в зеркало посмотри: лыбишься в тридцать два зуба и круги под глазами!

– Не твоё дело! – Лисс слегка порозовела и бросила взгляд на Тыжеумера.

– Раньше у меня был голем, но он погиб, и теперь мою скуку разгоняет это животное.

– Птица, – поправила Лёню птица.

– Зовут это животное Киви.

– Но я совсем не овощ.

– Постарайся не обращать на него внимания.

– Хозяин – большой шутник, – высказался попугай, внимательно разглядывая Клопицкого, после чего вновь повернул клюв к девушке: – Ты уже уходишь?

– И не подумаю.

– Я плохо тебя довёл?

– Мотай в гнездо, кукушка, нам с твоим хозяином нужно кое-что обсудить.

– Все знают, как выгнать шаса, но никто и никогда не применял своё знание на практике, – задумчиво протянул Тыжеумер.

– Да, она мне тоже, пожалуй, нравится, – сообщила ему птица. – До добра она нас точно не доведёт.

– Откуда у нас добро?

– Тоже верно.

Клопицкий кивнул девушке, показывая, что нужно следовать за ним, повернулся и прошёл в первую дверь направо, за которой оказалась не очень большая, но уютная гостиная, стены которой были обшиты потемневшими деревянными панелями. А вот с мебелью не задалось: два больших кресла и журнальный столик между ними. Пока Лёня и Лисс располагались, Киви слетал в прихожую, принёс портрет и вернул на положенное место.

– Ты здесь хмуришься, – сказала девушка, разглядывая спину нарисованного артефактора.

– Просто задумался, – махнул рукой Клопицкий. После чего закинул ногу на ногу и предложил: – Рассказывай, Лиссет Кумар, какого Спящего ты ко мне притащилась?

– К нам, – добавил Киви, пархающий напротив картины – ему казалось, что портрет повис криво.

– Друзья называют меня Лисс, – сообщила девушка, косо взглянув на птицу.

– Тебе очень далеко до статуса моего друга, Лиссет Кумар, – с улыбкой произнёс Тыжеумер. – Может, лет через четыреста.

– Ты столько не проживёшь.

– Ты тоже.

– Тогда зачем ты об этом говоришь?

– А о чём ещё говорить в это время суток? – Клопицкий тоже повернулся к попугаю: – Киви! У тебя в этой жизни всего одна обязанность! А ты умудряешься её не исполнять.

– Я занимаюсь искусством! – попыталась отговориться птица, но не вышло.

– Быстро!

Девушка в оттенках голоса Клопицкого пока не разбиралась, ей показалось, что короткое слово произнесено хоть и отрывисто, но обыденно, однако попугай чирикнул что-то невнятное и стремительно вылетел из гостиной.

– Так он всё-таки управляем, – прокомментировала происходящее Лисс.

Однако Лёня, к некоторому удивлению девушки, не поддержал шутку.

– Тебе нужны артефакты? Боюсь, выбор невелик, но что-нибудь подберёшь обязательно.

– Мне нужны артефакты на заказ, – спокойно ответила девушка.

– Не делаю.

– Что?

– Что слышала, Лиссет Кумар: магазин закрылся, распродаём остатки.

– Что случилось?

– Экономическая ситуация.

– Экономическая или политическая?

– Твой кофе! – недовольно произнёс вернувшийся Киви.

Тыжеумер взял из лап попугая большую кружку, с наслаждением втянул кофейный аромат и сделал маленький глоток.

– Я не хочу, спасибо. – Девушка выразительно посмотрела на артефактора, но смутить не сумела и угощения не дождалась.

– Не знаю, чему тебя учили в школе, Лиссет Кумар, – неспешно произнёс Клопицкий, – но для производства артефактов необходима магическая энергия, а с ней в Тайном Городе возникли проблемы.

– Какая энергия тебе нужна?

– Зелёная.

– Колодец Дождей работает в обычном режиме.

– Может, и так, но в свободную продажу поступает очень мало магической энергии.

– Создают дефицит, чтобы поднять цену? – понимающе кивнула девушка.

Тыжеумер замер, потом переглянулся с попугаем и расхохотался:

– Истинная шаса!

– Что не так? – нахмурилась Лисс.

– Всё не так. – Клопицкий вновь стал серьёзен. – Консула не интересует прибыль – только власть. Ограничивая поставки энергии, он, с одной стороны, подрезает крылья недовольным, снижая потенциальную угрозу. С другой – накапливает ресурсы для схватки с тёмными.

– А вот у тёмных другая стратегия, – заметила девушка.

– Тёмные заперлись в Цитадели и не высовываются.

– Это не стратегия, а способ выживания, – добавил попугай.

– Но их «батарейки» бесплатно появляются на улицах и доступны всем желающим без ограничения.

– Тёмные подкармливают подданных, – пожал плечами Лёня.

– Это не стратегия, а способ выживания.

– Только что говорил, – грубовато сказала Лисс.

– Хорошую фразу можно и повторить.

– Вот и повторил бы – какую-нибудь хорошую.

– Для тебя и эта сойдёт.

– Тихо! – непонятно кому велел Тыжеумер, хлебнул кофе и поставил кружку на столик. – Чего ты хочешь?

– У меня есть энергия.

– Это я уже понял, тёмная.

– Я думаю, скоро на улицах начнут появляться не только «батарейки», но и готовые артефакты. Бесплатный привет из Цитадели.

– Думаешь или ты знаешь?

– Предполагаю.

– Я тоже, – помолчав, признался Клопицкий.

– Не зря она нам понравилась, – пробубнил попугай.

– Она симпатичная, но не в моём вкусе.

– Следи за языком. – Не то чтобы девушка хотела пококетничать с Лёней, но выслушивать его мнение на свой счёт не собиралась.

– Я предупреждал, что ты должна привыкнуть к моей манере общения.

– Я ничего никому не должна. – Лисс помолчала, не услышала возражений и продолжила: – Так вот. Рано или поздно тёмные начнут выбрасывать на улицы артефакты. Но не боевые.

– Согласен.

– Поэтому я у тебя.

– Нет, – коротко, но жёстко ответил Тыжеумер.

– Почему?

– Не хочу привлекать к себе внимание Внутренней Агемы. Сейчас у нас замечательно выстроенное сосуществование: они занимаются своими делами, я – своими, и мы не пересекаемся.

– Ты всё равно на карандаше.

– Но не на прицеле.

– С этим не поспоришь.

– Теперь ты понимаешь мою позицию.

– Нет, не понимаю.

– Доводилось жить под прицелом?

Лисс помялась, но решила ответить честно:

– Нет.

– А мне доводилось, – спокойно рассказал Тыжеумер. – Больше не хочу.

Девушка вздохнула и подумала, что кофе, пожалуй, лишний. А вот немного алкоголя сейчас не помешало бы.

– Я понимаю, зачем ты пришла, Лиссет Кумар, – размеренно продолжил Клопицкий. – Но я не понимаю, почему ты пришла, Лиссет Кумар? Ты не сильный маг, ведь так?

– Довольно слабый.

– Твои родители?

– Не маги вообще.

– Печально, – прокомментировал Киви.

– Вы безопасны для Альянса… и до тех пор, пока не станете открывать рот и призывать к свержению Консула, абсолютно неинтересны Внутренней Агеме. Самое для тебя разумное – спокойной жить и тихо ждать, чем всё закончится. Разве не так?