Раздетые стихи

Сказка

"Разыгрался, окаянный!

Перепачкал небо в сажу".

Лупит дождь, слепой иль пьяный,

Чернозем взбивая в кашу.

За чубы хватает липы,

Зло стучит в резные сравни,

Извергая стон и всхлипы,

Разбивается о камни.

Не приемля пораженья,

Сгинул, разлетясь на лужи.

Так за что же шло сраженье?

И кому тот бой был нужен?

Не понять глухой станице,

Как в стремленье благородном,

Чтобы радуге родиться,

Умер дождь в поту холодном.

Трауром цветная краска

Пролилась на день палящий…"

…так заканчивалась сказка

О любви ненастоящей.

Фарисеи и мытари

Тонуть будем-не говори,

Что дыханьем убил нас тиф.

Фарисеи и мытари

Навели наш корабль на риф.

Лихорадка стучит в груди.

Ноги ищут в пучине твердь.

Так не бойся теперь, гляди,

В каком платье гуляла смерть.

От такой не создать вакцин.

Не укрыться в бетонном рву.

Нам подонки и подлецы

С ней устроили рандеву.

Потому уж она не спит,

Вороную достала масть.

У нее леденящий вид,

Но беззубая сучья пасть.

Наш корабль захлебнул с лихвой

Стопку горькую новых бед.

Скрежет сонмов зубов и вой

Предречет штурмовой рассвет,

И тогда, я держу пари,

Пожалеют при Солнце дня

Фарисеи и мытари,

Что служили не тем царям.

Дни ушедшие…

Дни ушедшие лелею.

Потому рублю от плеч.

Сберегу в саду аллею,

С кем бродила-не сберечь.

Страшно так и так невинно,

Как пощечина годам.

Видеть милые глубины

И не отражаться там.

Так предательски несмело

Пожимается рука.

Так за слово до расстрела

Сердце бьётся у стрелка.

Так молчат на пепелище.

Так кривляются в аду!

Топором честней и чище,

Чем по капле яд в еду.

Послесловия не нужны:

"Кто, когда, зачем, кого".

Мы когда-то были дрУжны.

И не более того.

Коль Бога нет…

Коль Бога нет, чему ты рад?

Что сказки всё, и Рай и Ад?

Что не на кого уповать?

Что не воскреснуть, а сгнивать?

Что небеса лишь для ракет?

Что жизни после смерти нет?

Что душам не найти покой?

Что щепки мы в реке людской?

Что правды нет, а значит лжи?

Что радует тебя, скажи?

Я не пойму, ответь мне брат,

Ведь коли нет небесных врат,

Не будет Божьего суда,

Зачем идём мы и куда?

В трамвае

Людей немыслимые стаи!

Теснее с остановкой каждой!

Любовь под взглядами в трамвае

Казалась мне неавантажной. ⠀

⠀

Но, чтобы не обмякло тело,

Держалась в чопорной манере.

И раза три сбежать хотела

В гармошкой сложенные двери. ⠀

⠀

А ты обдурен был намедни

Объятьями весенней рани.

И потерял свой стыд последний

В ключом разорванном кармане.

⠀

Все ж избежав публичной казни…⠀

Застыли. Чтоб налюбоваться.

Как будто бы пришли на праздник,

И он вот-вот готов начаться.

⠀

Хватали комьями дыханье

Вечерних робких полусветов.

Перебивая целованья

Стихами умерших поэтов.

О людях и рыбах

Люди с рыбами братья, и не надо о мелочах:

О жабрах, плавниках, чешуе, которые у рыб в наличии.

Я сегодня задумалась не впервые о странных вещах,

Настолько странных, что неприлично.

Голова, по сути своей, это храм,

И приходят туда далеко не святые духи.

Голова, как старухина комната, из нее пыльный хлам

Выйдет только за гробом старухи.

А бывают головы, словно сталь,

И есть ли там жизнь, после покажет вскрытие.

А иная, верите, точно лунный хрусталь,

А иная, точно плафон из второго мед. общежития.

Если в первой любая мысль обретет покой,

То в другой каждодневная терапия током.

Про таких говорят, что он дружит с родной головой,

Но дружба ему эта часто выходит боком.

Есть такие особы, по коим долбила картечь,

Из пробоин текут небывалые оползни дури.

Думаешь, кто виноват: голова, что не скатится с плеч,

Или плечи, что сами ее не стряхнули.

Так и носят те плечи кадушку с унылым гнильем,

Бултыхаясь, плодятся от скуки дрянные сомненья:

Если сладкое очень вечно пихают в нее,

Почему не выходит варенье?

Да, итоги престранны, они таковы:

Люди с рыбами братья, причем чешуя здесь и кожа?

Каждая рыба сначала гниет с головы.

Человек тоже.

Из воспоминаний о детстве…

Туда, где бьет кнутом пастух,

Вдали белеют спины стада.

И мелодичный крик старух

Над нежной яростью заката.

Туда, где жаркий сенокос

Течет честнЫм мужицким потом.

Где на горе стоит колхоз,

И там кипит во всю работа.

Туда, где ближе небеса

С усталой крыши ветхой хатки.

И жадная до ласк роса

Травой облизывает пятки.

Туда, где весело глядят

В румяный сад глаза-окошки.

На подоконнике сидят

Две белые, как бельма, кошки.

Туда, где запах молока…

Жаль, память все в себя не вместит!

Там чья-то женская рука

Меня с молитвой перекрестит.

Спина дрожащая

Спина дрожащая, страстьми согбенная.

"Эх Жизнь-кручинушка, ты баба скверная.

Не мать, а мачеха! Юдоль проклятая!"⠀

Что ж платье новое теперь помятое?

Нам ее чистую да в ручки белые.

Дык полюбуйтеся, что с нею сделали!

Как тряпку грязную под ножки кинули!

А удивляемся, аж рты разинули:

"Уж нехорошая. Уж не красавица.

И жить не хочется! И жизнь не нравится!

На её стежечках все ветры встречные! "

Ах как замучали упреки вечные!

Не девкой страшною нам жизнь сосватали

И под седой фатой обман не прятали.

За что ж обругана? Что ж нелюбимая?

Ведь даже легкая невыносимая…

Уж как наскучили Христу уставшему.

Звезда "Полынь", поди, по вкусу нашему.

Как затрубят рога, пойдем в последний бой.

И в тот предсмертный час полюбим жизнь любой.

О море

Всë будет. Поездная тряска.

Сны, приходящие без толка.

Вагон, как детская коляска.

Как люлька боковая полка.

На станции под звуки торга

Впитает завтрак вкус плацкарта.

И с криком детского восторга

Сразятся старики на картах.

И будет сочный цвет заката

Такой, как гроздья шелковицы.

Такой, как алая помада

У нашей доброй проводницы.

И в бесконечном дребезжанье

Усталой полуночной мысли

В ходьбе, сиденье и лежанье

Откроем кантовские смыслы.

Шуршанья пассажиров справа

Закончатся, должно быть, вскоре.

И скрипы старого состава

Опять заговорят о море.

Лжецам

Без озрения всякого при свидетелях в комнате

Вы слова извергаете, а по сути хороните.

Принимайте за истину мою злую фантазию,

Что безмолвными мыслями ложь вершит эвтаназию.

Так какую же горькую правду жизни вы выпили,

Если рот невоспитанный порождает для гибели?

И на что опираются ваши лживые воинства?

Ведь копейки не стоите без чести и достоинства.

Вы не поняли главного. Ложь-всегда поражение.

Вам по-прежнему нравится, кто глядит в отражение?

Моим стихам

Пусть вещи мои разбросаны,

Слова ровно в строки сложены.

Я мысли рубила с косами,

Они, точно змеи, ожили.

И жалят тупыми мордами.

Сияют зрачками-клюквами.

Велят, чтоб тела их гордые.

Ваяла строчными буквами.

Чернила в них вьются венами.

Вскормленные бунтом с ложицы.

И веришь, с моими генами

Из них не пойми что сложится.

Но всë же, как дети кровные,

Из дома уйдут опрятные.

Стою на пороге сонная.

И платье на мне помятое.

Завтрашнему дню

а "завтра" смотрело в глаза исподлобья.

так смотрит подлец, осознав, что подлец.

заерзали шоры. сломалась оглобля.

хомут износился с годами вконец. ⠀⠀

⠀

он трет всё сильнее, порезана холка.

ты чувствуешь эту неровную боль?

заштопают раны, как будет иголка.

пока на складах в изобилии соль. ⠀

⠀

рецепт для безумных-примочки из яда.

но всё ж безопасней, чем снять удила.

день завтрашний прячет уныние взгляда

и врет, что пока что неплохи дела. ⠀

Твой ад

Твой ад-твой брат. Твой ад-отец.

Твой ад-прохожий, наконец.

Твой ад- кто чересчур хорош.

Твой ад-с кем слишком ты похож.

Твой ад- всем чкает за проезд.

Твой ад- не вычистил подъезд.

Твой ад-запомнил и учтет.

Твой ад-кто всё это прочтет.

Твой ад-сходил с тобой в кино.

Твой ад-с тобою заодно.

Твой ад- глядит через плечо.

Твой ад-целует горячо.

Твой ад- красив, как Бог, с лица.

Твой ад- с улыбкою льстеца.

Твой ад- заполненный плацкарт.

Твой ад-с тобой встречает март.

Твой ад-не может больше лгать.

Твой ад-уселся на кровать.

Твой ад-на кухне у плиты.

Твой ад, конечно, это ты....

Ты… Гневом и враждой распят.

Но до сих пор не веришь в ад.

Разговор за чашкой чая

Налить Вам чай?-не пьете?-жаль.

Глаза сияют перламутром.

Погорячей? моих речей

Вам хватит для мигрени утром.

Мои слова пусты. Ну что ж?!

Я смела разговор затеять.

Тогда к чему по телу дрожь,

раз Вы изволите не верить?

Продрог до глубины души?

или щекочет Ваши нервы

тот факт, что был не сокрушим,

тот кто уходит счас не первым?

Что целованьем тонких рук

не привязалась к Вам всецело?

что не умрет от страшных мук

без Вас душа моя и тело?

Что стоите моих стихов,

Лишь отравляющих Вас ядом?

Что не уснете до тех пор,

пока не лягу с Вами рядом?

Что ныне Вы не мой? не чей?

И ошалело что ж глядите?

так может всё ж погорячей?

как пьяны Вы! Домой идите…

Лишила смысла все слова

Лишила смысла все слова,

Едва спасаясь от рутины.

Моя больная голова

Всё чаще просит гильотины.

Во снах я много пью вина,

Давясь назло пустым обидам.

Жаль, просыпаюсь не пьяна,

Но с нездоровым внешним видом.

Успокоение в стихах,

Которые мне как награда,

Тону я в низменных грехах,

Спускаясь по ступеням ада.

Меня встречает новый круг:

Приют гордыни и разврата.

Мой человеческий недуг

Не лечит белая палата.

Буксуя в собственной грязи,

Карабкаюсь наверх манерно.

С ума сойду в своей стези,

И без неё сойду, наверно…

Классики

Раскрасить всю жизнь не хватило цветного мела.

И взрослые такой ерундой не маются.

Душа умирает быстрей, чем состарится тело,

Но в этом грехе почему-то не принято каяться.

Из дней вытесняем простые и скромные радости.

В карманах костюма скрываем живые эмоции.

С годами невкусными стали любимые сладости,

И мы сокращаем пломбира привычные порции.

Становимся тише, для смеха не ищем причины.

Колени не сбиты, но плачем с годами не реже.

Мальчишки смелее, чем вырастут позже мужчины.

Мы все постарели, не врите себе, что всё те же!

От галстука вид посолидней, а взгляд чуть тусклее.

Пускай же блестят вместо глаз дорогие швейцарские часики.

А юность забыта, как милые сердцу аллеи,

Где были цветными мелками начерчены классики.

Разные люди

Там жизнь кипела за окном,

А у Неё-вода на чай,

Который, завари потом,

Себе сказала: "не скучай"

И нервно открывая кран,

Посуду собиралась мыть:

Тарелки, чашки и стакан,

Что так хотелось Ей разбить.

Закат пролил медовый свет

На внутри личностный бардак,

Звучит, наверное, как бред,

Но всё же, это было так.

И Ей не так хотелось слов,

Как просто близости души.

А Он, пока варился плов,

На кухне кушал беляши.

Завтрак

У меня на завтрак утро,

солнце растворилось в чае,

и туман, как будто пудра

лёг на щёки невзначай

Птицы вьют из мыслей гнезда,

в них нет места для печали.

А в глазах белеют звезды,

те, что падают ночами.

Ветер прогоняя ночку,

с простотой юнца- невежи,

залезает под сорочку

и его объятья свежи.

Удерет, касаясь веток,

от озноба уж не спится,

тает сон и напоследок

завещает мне влюбиться.

Пусть останусь я далёкою…

Пусть останусь я далёкою

Чернобровою, светлоокою.

Не увидимся и не встретимся,

Не узнаемся мы во век.

Но я буду в тебя влюбленная,

чувством радостным окрылённая,

Что по Божьему свету странствует

удивительный человек

Моего не услышишь голоса,

Не вплетешь непослушного волоса,

Черт лица и руки касание

Не запомнишь на сотни лет.

Буду вечно тобою нежданная,

незнакомая, нежеланная.

Ну и что же? Любовь выпрашивать?

Не такой нам оставлен завет.

Сам люби, да с другого не спрашивай.

Как ребёнка у сердца вынашивай.

Не ропщи на Творца, девка глупая.

Не терновый надела венец.

Раз не встретились, то не расстанемся…

даже если мы не повенчаемся.

И на пальцах заветных не скрестятся

блики золота наших колец.

В моей вселенной ночь

В моей вселенной ночь.

И новая весна.

И мыслей тривиальных вереница.

Ох, мама, я не прочь

уснуть опять не в два,

но почему-то снова мне не спится.

Гуляют в тишине

и бьются об углы,

мечтания, предчувствия, сомненья.

Ох мама, как же мне

не терпится дожить

до Светлого Христова Воскресенья.

Чтоб колокольный звон,

и пение псалмов,

и день сороковой Великого пощенья.

Вдруг, мама, на амвон

к нам спустится Господь

и мы сумеем вымолить прощенья.

Слов неглиже скинь прочь…

слов неглиже скинь прочь

и не ищи под утро.

любуйся и молчи.

в надорванной тиши

стан обнажает ночь,

и с нею слиться хочет

в немыслимом звучании

и нагота души.

проймет немая дрожь,

измучившись под кожей.

в кромешной темноте

зной не даёт дышать.

любуйся и не трожь.

ночь на меня похожа.

и чем она закончится,

не нам с тобой решать.

Герою не нашего времени

О любви столько в книгах написано!

Говорят, чувства тоже умение.

Если Это любовь, то, наверное,

Я была о ней лучшего мнения.

У любви не указан срок годности,

Но всегда есть алтарь поклонения.

Только если любовь это, всё-таки

Я была о ней лучшего мнения.

О любви ходят мифы и верится,

Что спасает она и в забвении,

Как герой…Только грустно становится,

Что герой не из нашего времени.

Другу

Вы серьёзный, и я уже взрослая дама.

Мне нельзя целовать Вас, как друга.

В детстве Вас не пускала со мной гулять мама,

А теперь не пускает супруга.

О примерный носитель назойливых пут!

Воле вы предпочли бы галеру.

Я ж крамола. Я туфли, которые жмут

И мешают плясать кавалеру.

Мне бы бросить всё однажды

Мне бы бросить всё однажды

И уйти, чтоб не искали.

Научиться, чтобы дважды

В реку ноги не пускали.

Реки эти обмелели…

И вообще, бывали ль пОлны?

Глупо, находясь на мЕли

Ожидать былые волны.

Нет! не глупо, а нелепо

Упиваться этим горем.

Тем смешнее, что мы слепо

Нарекли болото морем.

Август

Тусклые будни убогого лета.

Смрадом и потом проспект шумный дышит.

Август. Финал. Его песенка спета.

Слов этой песни никто не услышит.

Календари сожжены липким зноем.

Числа иссохли на ржавых страницах.

Скоро прорвется и вытечет с гноем

Жизнь, не успевшая с нами случиться.

В моих глазах

С заутрени до темноты,

Змеей, вползающей в оконце,

В моих глазах смеешься ты,

В твоих глазах смеется солнце.

Спеша, с кленов летят листы,

И осень догола раздета.

В моих глазах томишься ты,

В твоих глазах томится лето.

В плену духовной тошноты

Невмочь душе молиться слепо.

В моих глазах сияешь ты,

В твоих глазах сияет небо.

Я не стяжала чистоты,

За что же грешную балуют?!

Меня целуешь нежно ты,

Тебя же Ангелы целуют.

Мои раздетые стихи…

Мои раздетые стихи не знают пошлости стриптиза.

Мои субтильные стихи – намеки нового эскиза.

Мои прозрачные стихи-стакан в музее пыльных амфор

Мои хрустальные стихи не глохнут в звонкости метафор.

Мои летящие стихи- парят над простотою быта.

Мои молящие стихи – и ими голова покрыта.

Мои кричащие стихи- глас вопиющего в пустыне.

Стихи, живущие во мне и присно, и вовек, и ныне.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.