Колумб в космосе

– Если за два дня управимся, то нет, – тихо ответил первый пилот, стоящий рядом. Но сам он не верил своим словам – какое-то нехорошее предчувствие закралось в душу. Чтобы не тревожить девушку он быстро сменил тему и отдал ей в руки блок. – Я настроил на приём, спрашивай. Только по существу, я не знаю, сколько он проработает.

Девушке однако всё же передалось его волнение. Она сжала увесистый блок и направилась навстречу сизым. Капитан не отставал ни на шаг. В его лице читалась суровость и недовольство своим положением, но он хорошо умел скрывать эмоции. Но похоже, чтобы полностью сбить лилолианцев с толку, ему бы следовало не думать. Кто мог предположить, что мысли окажутся главным врагом гостей и задержат их здесь больше срока.

И действительно. Они торчали тут уже неделю. Общались. Корабли починили в первые же двое суток – в их сопла забилась пыль пустой породы и каким-то образом спеклась там. Так что пришлось подрывать наросты осторожными точными ударами. Некоторые утверждали, что без вмешательства такое образование невозможно, но перевес был на стороне толерантности. Никто не пытался обвинить сизых в умышленной порче своего транспорта – просто не было причин для этого.

Лилолианцы же с особым интересом наблюдали за процессом взрыва, но не выражали желания перенять эту технологию. И, не смотря на плачевность своего положения, они не переживали, скорее наоборот чувствовали себя спасителями землян, их наставниками. Интересно, чувствовали ли себя земляне учениками? Создавалось ли у них впечатление, что неспроста послали их сизые, и послали не сразу, а тянули, словно примеривались к новой расе. У капитана даже начинало складываться предположение, что происходящие для сизых спектакль, а земляне главные действующие лица. Но он не подал виду.

Предположения отодвинула на второй план ссора. Поселение, лагерь, в котором они оказались, занимался добычей того самого иридия, так необходимого лилолианцам для полёта. Иридия здесь было очень много, просто очень… а на Земле это редкий ценный металл, который, к слову, можно было использовать при колонизации спутников. Этого не могли не заметить ведущие учёные, которым разрешено было посетить лагерь. Причём лилолианцы не ограничивали своих гостей в перемещении, они не ставили ограждений, никак не охраняли свою собственность – это буквально «развязало руки» некоторым представителям человеческой расы. Капитан же, будучи человеком исключительно благородным, бескорыстным, запретил промышлять инопланетным иридием в личных целях. Он дозволил взять только образцы для изучения.

Главный инженер, по совместительству химик, да к тому же ещё немец, Герман Миллет, был в ярости от такого приказа. Он, человек резкий во всех отношениях, не привык подчиняться приказам, когда речь шла о личной выгоде. По этой причине Сергей Павлович вообще не хотел брать Миллета на борт, но командование настояло – уж очень он был хороший специалист. И вышло его назначение всему кораблю боком.

После крупной ссоры с капитаном Миллет, дабы не попасть под арест, сбежал. Слишком громко сказано конечно: он просто ушёл и не появлялся день. Благо в этой полосе не было той мышьяковой пыли, можно было спокойно дышать без фильтра, воздух в зоне разработок был вполне приемлемый.

Послав капитана к чертям, Миллет отправился на поиски сплава. Он втайне надеялся, что сизые прямо тут сплавляют иридий или хотя бы у них есть приборы из сплава, о котором они отказались говорить на Лилоа. Если можно передавать волны на такое расстояние, да и летают лилолианцы, как уже видно, без особых затруднений, то что же будет на Земле! Он станет самым знаменитым химиком Земли! Самое главное – переиначить сплав, запутать все так, чтобы никто из членов команды не догадался, что открытие обман. Придётся конечно потянуть с торжественным заявлением, возможно даже перевести почти всё, что он добудет на опыты, оформить соавторство с каким-нибудь сморчком для отвода глаз… Но результат, результат превзойдёт все томительные ожидания!

Занятый такими мыслями, Герман спрятал за отворот баллона скафандра небольшой кусок породы и побрёл дальше. А в голове уже звучали поздравления – он уже предвкушал жизнь где-нибудь у моря, на вилле. Немец отдалился от лагеря на значительное расстояние, он шёл вниз, поэтому ни он, ни его, не могли видеть. Местность немного изменилась, стали попадаться пещерные образования, пустоты. Где как не здесь хранить металл – внутри всё рвалось от нетерпения скорее найти желаемое. И тут Миллет набрел на то, что так искал: сизые выплавляли все примеси из породы в пещерах с низким для их роста входом, чтобы держать температуру. Похоже сами они попадали в пещеры каким-то другим путём, а этот был для отвода газов, но медлить было нельзя! Поиски другого более безопасного входа могут занять остаток дня, а у него нет времени. Герман поспешил подключить кислородный баллон, перевёл его на минимальное потребление, опустил защитный фильтр, забрало шлема и защёлкнул замки. Скафандр выдержит температуру, даже если на него выйдет струя шлачных газов, главное, чтобы они не разъели костюм, а уж температура ему не помеха. Немец встал на четвереньки и подлез под нависающий камень. Там он лёг, выждал, пока струя газов выйдет наружу и прокатился вперёд.

Он наткнулся на камень и замер. Было тихо, костюм почти не пропускал внешних звуков. В пещере оказалось темнее, чем он думал; а, это всего лишь очередная струя газов. Герман осторожно встал и прошёл вперёд. Он огляделся, под ногами было подобие огромного транспортера руды до печи. Газы выходили по отводной трубе и втягивались небольшим отверстием из-за разницы температур и давления. Весь же свет в пещере был от плавилен.

Внутри никого не обнаружилось в данный момент, и немец быстро прошмыгнул подальше от отверстия для выхода газов.

Да, здесь действительно было жарко, стояла дымка от высокой температуры. Но скафандр обеспечивал комфортную температуру тела. Герман решил посмотреть печи ближе. Он включил неяркий фонарь, чтобы не споткнуться ненароком и медленно пошёл к плавильням, оглядывая пещеру. От жары её своды и особенно потолок были оплавлены. Похоже в стенах самой пещеры содержался иридий и ещё несколько металлов, которые Миллет определил по характерному блеску. Его глаза сейчас блестели не меньше. Что за находка эта планета: жители тюфяки, считают их неразумными детьми, поверхность, по которой идёшь, буквально устлана прибылью. Герман даже жадно облизнулся.

Пробравшись осторожно мимо чанов в самый центр к одной из больших печей (это было наверно то единственное исключение, когда полиморфы уступали место агрегатам, больше схожим с земными), Миллет вскарабкался наверх по лестнице, явно непредусмотренной под его рост, перегнулся через край плавильного агрегата и внимательно посмотрел в миниатюрное окошко. Внутри температура поднималась до двух тысяч по Кельвину, масса шлака вытекала через отводную трубку и испарялась, а куски иридия (раскалённые, но не расплавленные) скапливались с противоположной стороны в высоких ящиках из материала, похожего на прочный пластик, как тот, из которого сделана посадочная трасса. Жаропрочный, он не деформировался от нахождения в таких условиях. Там камни остывали сами до нужной температуры и застывали. От этого они были совсем разной формы и размера.

Германом овладела жадность. Он подбежал к одному из ящиков и стал сгребать руками в толстых перчатках россыпь иридия. Это были лишь маленькие осколки ценнейшего металла, и сейчас немец горько жалел лишь об одном: он не может взять больше. Образованный химик алчно хватал кусочки и прятал куда только можно было, он даже умудрился сорвать один из баллонов для дыхания, вскрыть его и наполнить крошкой иридия. Заварив баллон от жара печей, Герман водрузил его на место, сымитировав повреждение при падении. Теперь тяжесть склоняла назад его спину, но жадность была тяжелее и не позволяла упасть.

Как только не осталось больше места хоть для крошки иридия, Миллет нехотя повернул обратно к выводящему отверстию. Теперь кислорода для дыхания у него было вдвое меньше обычного, нужно было экономить его. У мужчины немного кружилась голова от сводящей с ума жадности и недостатка кислорода для дыхания. Добредя до выхода, он вдруг затравленно огляделся и испугался, что всё это время шёл с включенным фонарём, но похоже в пещере по-прежнему никого не было. Тогда Герман спешно погасил фонарь дрожащими руками, опустился на колени и покатился обратно наружу, что было сложнее, чем попасть внутрь из-за уклона. Чертыхаясь, он наконец выполз на поверхность, отшатнулся дальше от пещеры и поднял шлем. Задыхаясь от пьянящего воздуха, он судорожно перекрыл баллон и громко рассмеялся, катаясь по земле. Эмоции переполняли его, мужчина некоторое время не управлял собой.

Потом он внезапно очнулся от бреда. Уровень потребляемого кислорода нормализировался, головокружение исчезло. Миллет поднялся и пошёл назад, придавая себе по пути немного побитый вид. Металла в его баллоне было достаточно, чтобы обеспечить себе собственный быстроходный челнок для межпланетных перелётов, если он останется в Союзе и выхлопочет себе место в учёном совете, то это позволит оформить жильё и неплохой оклад. Советы сейчас в основном занимаются межзвёздными программами, причин возвращаться на родину у него не было, да и «кормят» русские лучше.

Немец незамеченным поднялся к лагерю и замаскировал вырванный баллон грязью, чтобы тот сразу не привлекал внимание. Чистить себя он также не стал. Герман знал, что сегодня же будет выслан обратно на корабль, но он только и желал этого. Миссия на таинственной планете завершилась, теперь мужчина хотел поскорее вернуться на Землю и толкнуть металл за хорошую цену.

Как он и предполагал, великий разговор перед высылкой состоялся – вечером капитан позвал к себе химика. Ссора набрала новые обороты, Герман никак не мог совладать с собой после посещения пещеры, а позиция капитана его крайне раздражала.

– Мы улетаем завтра, – сухо сказал Колумб. – Я не желаю обсуждать с тобой свои действия, я запрещаю разглашать координаты системы, запрещаю!.. Никогда не думал, что ты поставишь свои цели выше целей команды и смысла нашего полёта, Герман. Сейчас же возвращайся на «Колумб»! Тебя будет судить земной союз, ровно как и меня, но с одним отличием – тебя они будут судить за преступление.

Он сердито посмотрел на своего подчинённого и приказал одному из учёных сопроводить его вплоть до каюты, а сизым объяснил такой странный поступок плохим самочувствием инженера. Капитан больше не желал его видеть. Положение немца усугублялось ещё и обвинением, которое он дерзнул выдвинуть против капитана, несоблюдение закона, халатность… Такой наглости Сергей Павлович потерпеть не мог.

Герман в сопровождении сизых вернулся на корабль и был передан в руки экипажа. Ввиду сложившегося положения капитан вынужден был выслать его в одиночестве, все учёные были нужны в поселении. Этот случай позволил дезертиру выкрутиться перед командой на счёт внешнего вида. Единственным, кто не поверил ни единому слову немца, как ни странно, был Женя.

Миллета закрыли до выяснения обстоятельств в своей каюте, у него было время подумать. Заключение не продлится долго, предстоящий взлёт потребует, чтобы все находились на своих местах, поэтому капитан будет вынужден освободить его, чтобы в случае аварийного положения немец не был изолирован. А там, неизвестно, как дело пойдёт – возможностей перенести иридий будет предостаточно. Сейчас Герман занял свои мысли сизыми. Это же надо – упускать такой шанс! Использовать везде ценнейший металл и не предлагать его другим цивилизациям. Хитрые сизые! И корабли-то их подстроены под эту планету, а судя по изрытым площадкам они тут уже давно обосновались…

Вплоть до взлёта немца держали взаперти. Капитан не удосужил его разговором, мужчине приказали просто занять своё место и следовать уставу, надеясь, что хоть на это изворотливый немец ещё способен. Всё оставшееся свободное время тот думал, как избежать суда и наказания, возможно даже высылки. Надо было хорошенько просчитать, как подавать отчёт на Земле, чтобы его не упекли в лечебницу, а произвели в богатейшие люди мира. И кажется у Германа созрел чудовищный план на этот счёт.

Взлёт состоялся в назначенное капитаном время. Он понял, что экспедиция зашла слишком далеко и перестала носить характер «мирной исследовательской». Лилолианцам ясно дали понять, что больше не намерены задерживаться ни на один день. Те испытали какое-то смутное чувство, узнав об отказе, но никак не проявили себя. Они покорно кивнули, сказали, что помогут взлететь. Но землян сизые явно отпускали с неохотой: их было слишком много, будь их меньше, лилолианцы бы точно настояли на своём.

***

Прошло два часа с момента взлёта. Исследовательский корабль «Колумб» покинул таинственную тёмную планету, лилолианцы сопровождали их, пока гравитация планеты не ослабла настолько, чтобы корабль класса 7 смог вырваться с орбиты. Прощание было быстрым, дружеским, они расстались с желанием вновь встретиться на Земле или на Лилоа (смутное чувство быстро исчезло, не давая никому из землян повода сомневаться, их также подталкивало вперёд некоторое облегчение от ответственности. «Скорее домой!» – ликовали все). Координаты тёмной планеты капитан велел всем забыть.

Воспользовавшись минутной передышкой в напряжённой гонке отдачи приказаний, Колумб подвёл итог своим действиям, и итог этот был неутешительным. Он был не готов к таким сюрпризам: сегодня космос выиграл.

– Ох, и напрасно же мы сюда прилетели, – сокрушённо произнес Сергей Павлович, смотря на удаляющиеся на большой скорости переменные, – ой, как зря! Польстился я на героизм, старый уже стал.

– Вы же собирались помочь им, – вступился Евгений, теперь занимавший место в центральном зале, – простите, что без разрешения, но результат очевиден!

– Ох, Женя, – тяжело вздохнул капитан, имевший привычку называть членов экипажа просто по имени, – сдаётся мне была это только уловка. Поверили они нам, захотели поделиться опытом. А мы ещё не готовы… Как когда-то были не готовы использовать термоядерную энергию, помнишь бомбы? Мы Новую Землю сделали пустынным приютом для преступников. Туда бы ни один нормальный не сунулся. Что-то мы, Женя, делаем не так… Верно мыслим. Хочется мне верить, что все эти исследования правда ради блага, что нет тут задней мысли…

– Это глупость, мы же мирные исследователи, – взбунтовался молодой человек.

– Когда к Альфа Центавра полетели, тоже были мирные, – печально улыбнулся Сергей Павлович, – а знаешь ли, что произошло? (он намекал на случайную катастрофу – утечку из охлаждающей системы радиоактивного азота – то было ещё на старых моделях)

– Так это когда было, – не согласился молодой человек, – корабли класса 7…

Но он не успел договорить, как «Колумб» тряхнуло. Все тут же с испугом обернулись на капитанский мостик. Из динамика раздался напряжённый голос Вени:

– Сергей Павлович, вспышка! Выброс мезонов, повышенная магнитная активность, возможно образование аномалии.

– Экраны подняты? – спросил капитан.

– Подняты, но не все, часть отказала, это странно. Сергей Павлович, надо уходить в прыжок, иначе нас снесёт с курса и затянет ещё к звёздной паре. При сильном магнитном возмущении плазменные…

– Я понял, – прервал Колумб, – старайтесь держать курс!

Он бросил взгляд на экран, потом на Евгения.

– В свой отдел, живо! Рассчитывайте новую траекторию, мне не важно, где мы выйдем из Пространства, лишь бы не на Солнце!.. Таня! Все приборы отключить. Все магнитные ленты, все приборы для записи, особенно переговорные блоки – всё изолировать! Мы не можем допустить потери информации. Работайте!

Внезапно корабль снова тряхнуло, уже сильнее. Стоящие попадали, а голос Вени как громом всех поразил.

– Экраны отказали! Мы без аннигиляционной защиты! Не сможем войти в прыжок. Капитан?!

Все нервно обернулись в сторону Сергея Павловича. Корабль оказался в самом плачевном положении: готовый спастись, уже надувший свой спасательный жилет, но так неудачно потерявший от него пробку.

– Капитан кораблю, – серьёзно заговорил Колумб, – мы лишены защиты. Мне нужны добровольцы для выхода в космос, чтобы настроить их вручную, для защиты хватит и одной трети экранов. Остальной состав, все, все без исключения! Готовиться к аварийному режиму! Как только прозвучит сирена вы должны сохранять неподвижность, и не важно, что происходит. Мне не нужно глупого пустого геройства! При дисбалансировке вещества весь корабль не соберётся обратно! – он выдержал паузу и объявил приговор. – Произвести полную герметизацию энергетического и информационного отделов… Веня?

– Да, капитан.

– Я вынужден отрезать и вас…

– Я понимаю, капитан. Так требует устав. Удачи! Держите меня в курсе.

Колумб с сожалением подтвердил команды герметизации и ввёл какие-то коды. Закончив, он резко развернулся и быстро направился к лифту. Потом по коридору до ближайшего шлюза. Радистка бежала рядом, настраивая ему связь со всеми шлюзовыми камерами и добровольцами, решившимися выйти наружу.

– Сергей Павлович, – жалобно всхлипнула Танечка, видя, как он облачается в скафандр. – Зачем? Вы же капитан!..

– Туда, – указал капитан пальцем наружу, – моя милая, я же не могу послать вас.

Не говоря больше ни слова, он провернул замок и вышел в шлюзовую камеру. Где-то с другой стороны через такие же камеры выходили ребята.

Двери закрылись, в маленький иллюминатор Таня наблюдала за его действиями.

– Танечка, – раздался в ухе голос капитана, уже более мягкий, – ты же понимаешь, что сейчас я не тот капитан, который сидит за пультом. – Он провернул кольцо внешнего шлюза и последний раз обернулся к радистке, камера начала спускать давление. – Ты должна помочь мне. Без тебя я не буду тем, кто поспевает везде и всегда. Теперь ты должна следить за исполнением моих команд, я верю, что ты справишься. И ещё… Женя всё сделает правильно, он спасёт нас. Моя роль уже не та, теперь я механическое звено, я должен, ты знаешь.

По щекам девушки покатились крупные слёзы.

– Если я… – здесь капитан запнулся. – Просто скажи Тошке что так было надо, что я не любил её меньше… Задача капитана – спасти свою команду. Она поймёт.

– Вы сами ей это скажете, сами! – закричала Татьяна, но стекло и безвоздушная камера не пропускали звуков, а связь была односторонней.

Сердце девушки томительно сжалось, и она, не в силах сдерживать себя, разрыдалась, предчувствуя беду. Вдруг в наушнике вновь раздался голос, но уже не капитана.

– Есть идея, – победно произнёс Женя. – Капитан, мы выберемся!

– Он снаружи, – гневно прошептала Таня, поднимаясь и бегом направляясь в зал.

– Что?! Он капитан, а не ремонтник! – Евгений буквально задыхался от злости. – Он не обязан!.. Он даже не предупредил меня! По причине…

– По той же, что и меня, – произнесла девушка, сжимая кулаки и поднимаясь в зал, – мы очень важное звено. Живо в главный зал! Ты мне нужен!

Таня и представить себе не могла, что случилось бы, останься она на месте. Но она сделала так, как приказал капитан. Пусть он и находился снаружи, но он всё ещё был её капитаном.

Едва она заняла своё место и привычные струйки цифр забегали перед глазами, как в зал влетел Женя. Он подбежал к радистке, бросил на стол чип с информацией.

– Это поможет нам вырваться, – выдохнул молодой человек, тяжело вздыхая, – целая группа… мы только закончили… экранов капитана хватит.

– Отлично, загружай. Я продолжу восстановление связи.

В это время капитан и вверенная ему бригада спешно налаживали щиты. Корабль пока держался на курсе, но с каждой секундой его всё больше сносило к паре звёзд. Веня был вынужден отключить двигатели, чтобы люди смогли починить щиты. С корабля их запустить не удалось, только часть. Возможно они повредились при посадке или сейчас, во время всплеска.

– Ребята! Связь односторонняя, она может оборваться в любой момент, – сказал в микрофон капитан, укрепляясь на поверхности корабля, – ваша задача поднять щиты! Не важно, как вы заставите их работать, хоть бейте, но они должны заработать через десять минут! Живее!..

Кучка маленьких фигурок разделилась по периметру поражённой зоны и стала перетекать от одного зонтика к другому, выставляя их вручную. Корабль то и дело вздрагивал от волн заряженных мезонов и гамма потоков, от которых маленьких людей защищали скудные остатки поля и скафандры. Но каждый из них сейчас думал не о том, как бы сохранить свою жизнь, а о возможности спасти такую махину, как Буран-7 со всем экипажем на борту.

Сергей Павлович отвержено бросался от экрана к экрану. Приходилось выдергивать предохранители, чтобы заставить их работать, теперь он окончательно понял, что корабль обречён. Это будет последний прыжок «Колумба», главное совершить его. Капитан снова осознал ценность своей миссии и снова подумал, что напрасно повёлся на поводу у своей честности.

Вдруг в его динамике послышался голос первого пилота (Татьяне удалось каким-то чудом наладить обратную связь, но известия капитана не обрадовали): «Потоки усиливаются, мы угодили прямиком в ловушку. Я буду выбираться, возвращайтесь на корабль». Капитан выругался про себя: он подвергал опасности людей, но он не мог приказать им вернуться, ведь без щитов погибнут все. Корабль по-прежнему бездействовал, его всё сильней утягивало, медлить было нельзя, без двигателей они обречены. Но без экранов невозможно войти в прыжок! Вдруг в динамике раздался голос, принадлежащий начальнику энергетического отдела, Виктору, тот сообщал, что экраны подняты, их достаточно, чтобы войти в прыжок.

– Всем возвращаться на корабль! – скомандовал капитан, поворачивая к двери шлюза.

Он уже почти добрался до спасительной отметки на корпусе, как вдруг корабль тряхнуло. Что-то произошло в зоне плазменных двигателей, короткая вспышка осветила корпус корабля. Капитан спросил Веню. Молчание. Он продолжил продвигаться к шлюзу и уже схватился за клапан. Вдруг в динамике раздался голос Жени, кто-то дал ему прямой канал связи.

– Капитан, – громко заговорил юноша, – мы не выйдем! Нужно ещё два экрана поднять! Нам придется падать на ловушку и уже перед самым центром входить в состояние квантово-реактивного прыжка. Приборы связи откажут, мы будем делать это вслепую!

Сергей Павлович замер, так и не повернув рычага. Он представлял себе это не так, думал, что никогда не доведёт корабль до такого состояния. А сейчас надо действовать – Женя не может ошибиться – кто угодно, только не он. Колумб думал не больше полминуты, потом сказал: «Я подниму».

– Капитан, – с ноткой ужаса воскликнул Женя, – нет, вернитесь… Я всё пересчитаю, мы справимся… Я использую энергию ловушки, чтобы заполнить недостающие экраны! Я смогу!.. Есть время, я…

– Я подниму. Женя… когда я стал капитаном, в той катастрофе, я тоже сказал «есть время». Но я ошибся, его всегда недостаёт. Его недостаёт даже чтобы жить. – Он медленно продвигался вверх до экранов, скользя руками по корпусу. «Колумб» явно набирал скорость, потому что продвигаться стало значительно труднее. – Это приказ. Будьте последовательным, Женя и вам повезёт больше. Конец связи.

И его приёмник заглох. Мужчина схватился руками за сложенный зонтик и с трудом удержал равновесие. Корабль шатало всё сильнее. Если бы капитан не был закреплен тросом с кольцом у шлюза, то точно бы уже улетел в открытый космос. Он судорожно открыл щиток и от волнения выпустил крышку. Взять себя в руки! Сергей выдернул предохранитель и поспешил к следующему экрану. Последний, и он ещё может побороться за свою жизнь.

***

В главном зале царило смятение. Евгений судорожно пытался понять, где допустил просчёт. Вокруг него собрались специалисты, работали экраны связи с энергетическим отделом. К сожалению, Буран-7 был сложным баллистическим объектом, и в такой непредсказуемой ситуации его движение нельзя было сравнивать с полетом ракеты или астероида. Сложность заключалась также в том, чтобы правильно выбрать момент для прыжка: если они опоздают, то аномалия захватит корабль и исказит счётные данные, тогда «Колумб» вовсе не сможет материализоваться на другом конце туннеля, если же поторопятся… даже одного недостающего экрана хватит, чтобы «горизонт» поглотил их. Но если бы всё упиралось только в расчёты: члены команды хотели спасти сразу двух Колумбов, что являлось абсолютно фантастической задачей.

– Мы ничего не можем, – с сожалением покачал головой Виктор, – то что мы уже сотворили, и так геройство.

Измещение Бурана-7 было слишком большим для маневренности в положении, в котором он оказался, будь корабль хоть немного легче или меньше, можно было входить в прыжок прямо сейчас. О том, чтобы лететь только на плазменных до Земли и речи быть не могло – даже три световых года напрочь убьют психику экипажа, что говорить о десяти и том факте, что топлива на полёт им не хватит, лети «Колумб» хоть порожняком.