Сны бродяги меж мирами

– Мальчики!– Наша староста Аня Уфимцева стала отгонять всех от окон.– Нечего пялиться на чужое счастье! Кларочка какую тему дала? Вот и работаем!

Мы ведь преподавателя нашего так и называли, Кларочка. Любовь она такая, даже если это любовь к преподавателю.

Курсовую сдавали наравне с остальными группами, из отличий было только присутствие двух наших преподавателей на всех экзаменах. Впереди было два месяца каникул, летних! Мне правда пока не удалось договориться взять отпуск, но надежды не терял. Одиннадцать наших девчонок разъехались, пятерка друзей со двора за этот год тоже куда-то делись, так что оказался я один и свободен. Работа в первую смену, вечера свободны, рядом клуб с танцами и Николай Семенович. Он прямо заявил, что эти два месяца мне придется потратить на него. Нет, сказал он наоборот! Что он потратит, но по факту ведь трачу время я!!!

Вот за что мне такое счастье? Через месяц постоянных тренировок этот маньяк воткнул мне шпагу в грудь!!! Причем не спортивную и не случайно!!! Шпага была старинная, с вензелями и гербами, да еще тускло переливалась. Он просто вызвал меня на бой и, недолго думая, нанес удар.

Вас когда нибудь било током? Не батарейку на язык, а серьезно, до дыма из ушей? Меня ударило… Этот, этот не знаю кто, стоит надо мной, бормочет что-то, закрыв глаза, и режет свою ладонь той же шпагой! Потом спокойненько так ткнул меня в другую сторону груди. Стоит и улыбается, маньяк!

– Петя. Ты хотел отпуск? За неделю до начала занятий выйдешь на работу, а сейчас отдыхай.

– Я… Я уволюсь… Брошу этот…

– Ну вот, а кто-то говорил готов служить под вашим руководством.– Князь тяжело выпрямился, я вдруг увидел как он стар. Ему ведь точно за шестьдесят!– Ты должен выдержать. Не сдавайся, все не такое черное, совсем наоборот! Мир чудесен, светел и прекрасен, и в нем есть для чего жить! Помни об этом, ученик…

Раны оказались не столь глубоки как мне показалось, через три дня я уже снял повязки и обходился пластырем. Вот только раны оказались в душе. Обида на Можайского, на судьбу, на страну, где цвет нации признали бракованными людьми, на весь мир переполняла меня. Постепенно я потерял сон, меня все раздражало, яркое солнце, пасмурное небо, крики соседей по коммуналке, тишина отцовой квартиры, все! Наконец усталость заставила меня забыться тревожным сном…

– Ну, че лошара! Расписных кинуть решил?

Их было трое и я знал, что теперь мне не сбежать. От страха тряслись колени, пальцы онемели и не попадали в карман куртки. Там мой последний шанс, деньги что взял с последнего дела. Надо отдать и тогда…

– Передавай привет, баклан…

Перед глазами еще блестел росчерк ножа, а тело уже немело, горло булькало и не давало вдохнуть. Земля понеслась навстречу… Как страшно, мама… Последние звуки, удаляющихся голосов и тьма…

Я вскинулся на постели и схватился за горло. Что это было? Я ведь чувствовал, видел их. Они были настоящие, живые, а я, я там умер, убит! Почему, за что? Кипящий разум охладила ледяная мысль, струсил. Струсил! Струсил!!!

Сны. Теперь сны приходили ко мне все время, стоило закрыть глаза. Ужасные, тошнотворно достоверные, я помнил их до каждой черточки и могу только подтвердить, что они были полностью реальны. Меня убивали. За несколько дней я пережил столько собственных смертей, что страх пропитал меня насквозь. Я стал экспертом по страху, различал все оттенки и подтексты его проявлений, и познал Его! Ужас смерти… Я кусался, боролся и отстреливался, подкупал, предавал, был готов на все, лишь бы не столкнуться с Ним! Этот ужас разъедал меня изнутри, он уничтожал все, окружающее, меня самого, весь мир! Сам себе я напоминал тень, робко выглядывающую из под старого дивана, в надежде что лампа не загорится. Единственное, что у меня осталось, это попытка отгородиться и представлять другой мир. Мир где нет страха смерти…

Яркое солнце опаляло спины рабов, тянущих неуклюжий плуг. Надсмотрщик , тоже раб, хлестал плетью, вымещая свое отчаянье на тех кто ниже. Его спина тоже была изорвана в клочья, рабом , стоящим выше. От дикости происходящего я выпрямился и плуг встал. Тут же посыпались удары, но крайний успел подхватить камень и врезать по голове надсмотрщика. Восстание?! Угу, как бы не так… Подхватив плеть, новый надсмотрщик загнал нового пахаря в ярмо, щелкнул бич… Я же видел как разлетелась голова! Как это может быть?

– Чего отлыниваешь?– Новый тягловый по привычке попытался командовать.

– Вас же убили! Я сам видел.

– Нет здесь смерти! Нет свободы…– С тоской пробормотал он.– Нет.

Смерть свобода?! Видение рассыпалось, а я уставился на собственные дрожащие пальцы. Смерть свобода? Ужас, ломающий волю, заставляющий людей предавать, это свобода? Чего же я боюсь? Боялся! Жизни? Ведь так и получается! Жить в мучениях, без возможности что-то изменить, это ужас! Почему же мы так к ней относимся? Мы не знаем что там, боимся неизвестности. Нелепо! Бояться неизвестного больше чем невыносимых страданий? Особенно если ты в любой момент можешь от них освободится? Неужели все так просто? Всегда есть выход? Вот о чем говорил отец! Он как-то рассказал странную притчу, тогда она мне показалась странной, о враче и смерти. „Врач встретил смерть и стал ругаться, что та не справедлива. Она же только рассмеялась и сказала, что даже к врачу, ее лучшему другу она не может быть справедлива, так как совершенно не знает о таком понятии. Врач возмутился, что его назвали лучшим другом, а не помогают, на что ему ответил ласковый женский голос. Я не мешаю тебе бороться, пока не коснусь, цени!“

Никто не мешает тебе бороться, пока ты жив. Загнанный в угол, ты все равно можешь освободиться умерев, но никто не отнимет у тебя возможность бороться до конца. Чего же тогда бояться? За родных, друзей, любимых? Конечно! Но даже у них останется свобода умереть…

Сон, спокойный, глубокий сон унес меня в страну грез и проснулся я в отличном настроении, только зверски голодный! Шатаясь, выполз из своей комнаты и поплелся в ванную.

– Петечка!!!– Голос тети и мягкие теплые руки обняли меня.– Я так волновалась, думала с ума сойду! Как ты? Выздоровел?

– Да все хорошо теть. Голодный только, как будто неделю не ел!

Тетя внезапно разрыдалась, уткнувшись мне в грудь.

– Здоров ты дурака валять! – Голос Николая Семеновича был полной неожиданностью.– Две недели тут тебя бульоном отпаивали, а он голодный!

– Вы?– Я вдруг отчетливо вспомнил слова, которые он говорил тогда. Ткнул меня шпагой в грудь и произнес, я повторил.– Даю дорогу силе. Даю дорогу свободе. Я понял Николай Семенович.

– Опять?! Не сметь при мне про ваши мерзкие штуки!– Тетушка вновь зарыдала.

Спокойно поговорить мы смогли дня через три. Это Можайский меня на квартиру привез, я даже не помню когда это было. Две недели ухаживал за мной и не давал тете вызвать доктора. Переволновался правда, срок вышел, а я все еще в своем бреду был, но утром вместо доктора появился я сам.

– Петр. Я должен извиниться, что не предупредил, но ты бы все равно не поверил. Я сам не верил, хотя меня готовили с детства. Ты знаешь, у меня никого нет из родных. Мой род прервется на мне, сын и племянник погибли, других детей уже поздно… Это наше, родовое знание и я не хочу, чтобы оно исчезло как я. Первая инициация, то что ты пережил слава Богу, происходит с помощью яда. Состав у него такой, что вызывает потаенные страхи, справиться с которыми пока действует яд не возможно. Действует он, как ты догадался десять суток. После тринадцатых суток ученик должен очнуться или сойдет с ума, вот так. Ты очнулся на четырнадцатые…

– Вы сказали первая? Должны быть и другие, зачем?– Пережить снова тот ужас? Не дай Бог!

– Страх лишь указатель опасности, ты это уже понял или скоро поймешь, это для тебя теперь просто. Есть же вещи посерьезнее страха. Мне очень жаль, но я смогу провести тебя только через вторую, так уж сложилось. Воин должен смиренно принимать то, что любой бой может быть последним. Именно в этом смирение воина. Яростно драться с полной отдачей и до последнего вздоха, наслаждение воина. – Он вдруг осекся и отвернулся.– Я заболтался, прости старика.

Я словно впервые увидел князя Можайского, одинокий старик, коротающий свою жизнь в воспоминаниях молодости. Седые волосы, подрагивающие сухие пальцы, сгорбленная спина… Чего?! Когда это у князя была спина согнута?

– Николай Семенович! Не знал что вы актер! Как вы меня? Заболтался, старик…

Вот это снова Мой Николай Семенович! Кавалергард! Он легко встал и напомнил о тренировке с утра! Блин! Язык себе что ли отрезать? Завтра рано утром Любочка должна из деревни вернуться! Думал встречу, потом в сад, может…

– Петр Владимирович. У вас всего три недели до начала занятий в институте! Будьте любезны подготовиться!

На первую пару наша староста Анечка принесла новое расписание, пока мы обсуждали и переписывали, появился крепкий мужчина лет сорока в сопровождении декана. Декан пожал руку мужчине, хмуро поприветствовал вставший народ и ушел.

– Давайте знакомиться. Иванихин Олег Иванович. Буду вести у вас полевую практику. Это всего раз в месяц, так что не переживайте.– Он быстро сверился со списком.– Сейчас проведем как раз одну. Выходим на задний двор, там автобус.

Загородный аэродром встретил нас клубами пыли и улыбкой часового. Улыбался он конечно девушкам, но и нам приятно увидеть улыбку до ушей! Нас привели в какую-то кладовку и выдали комбинезоны неопределенно зеленоватого цвета. Еще старые кирзовые сапоги и двухметровый шнур.

– Расписываемся!– По выражению лица можно было сразу сказать что это прапорщик.– Не дай вам Бог… В общем я предупредил, стирать еще за вами…

В унылых комбинезонах с подвязанными к поясу сапогами мы выглядели довольно оригинально, так что встретили улыбающегося Иванихина угрюмо.

– Нам вон туда!– Он махнул рукой на летное поле.– Бегом марш!

Это он зря… Девочки такой хай устроили, что наш командир поспешил исчезнуть. Нашу не стройную колонну встретил еще один улыбающийся субъект.

– Где ты таких орлов нашел? Ничего, скоро полетят!– Он обернулся к Иванихину.– Сейчас вывозные подойдут и начнем.

Старенький Ли два потащил нашу восьмерку в небо. Я сидел на металлической скамейке и до сих пор не мог поверить в происходящее. Нас просто одели в парашюты, натянули на головы шлемы и запихнули в самолет! Начальство удостоило нас всего лишь одной фразы.

– Зачет получит лишь прыгнувший с парашютом, живой или мертвый.

На стене впереди загорелось табло, пристегнуться. Куда? Кому? Чем?! Из кабины появился крепкий мужик и начал вытаскивать у нас из-за спины длинные фалы с карабинами. Защелкивал их на проволоке под потолком и хлопал по плечу. Неспешно закончив с нами, показал большой палец противоположному борту и ушел в кабину. Я только сейчас обратил внимание, что напротив нас сидят девушки . Веселые девушки с немного другими парашютами и они показывают на нас пальцами?! Это они с меня так угорают? Наверняка ведь этот проклятый комбинезон расстегнулся на самом интересном месте! Черт! Быстро стал проверять пуговицы, швы, складки, ремни и карабины. Вроде все культурно, все заправлено… Да чего вы ржете? Страха не осталось, от злости что надо мной смеются я решил сказать какую-нибудь гадость, но в салоне стоял такой грохот! Ладно, мы сейчас с пацанами вместе что-нибудь крикнем! Я повернулся к соседу…

Когда внимательно начинаешь рассматривать череп, то глазницы кажутся слегка квадратными. Теперь я понял почему. Потому что глаза квадратные!!! На меня смотрели квадратные глаза соседа! Покрасневший белок глаза прекрасно оттенялся зеленоватой кожей лица, а мелко вибрирующая нижняя челюсть навевала мысль о псалме Господи помилуй. Я перегнулся и посмотрел на остальных. Неужели мы все так выглядим? Блин… Меня пробило на ха-ха. Вот бы сфотографировать! Да за такой снимок убить могут! Я посмотрел на девчонок напротив и состроил рожу с выпученными глазами, потом показал два больших пальца и заржал. Если бы шоу закончилось на этом, это все равно было бы незабываемо. Но шоу продолжилось.

Появился давешний тип, теперь правда с парашютом. Он прошел к люку, раскрыл его, перекрестился и прицепил свой карабин на стенку. Загорелось табло и мужик поманил первого к себе, ласково так, с улыбкой. Ничего не подозревающий парень встал, тут же получил пинок в живот и второй под зад. Мелькнули сапоги и от парня остался только пристяжной фал. Второго уже не звали. Схватив упирающегося пацана за шлем, мужик резко дернул и проводил тело пинком под зад. Третий сполз на пол, но был схвачен за сапоги и умело перевернут на живот. Стоило бедняге подняться на карачки, как последовал традиционный пинок в зад! Четвертым оказался смелый мужчина, который встал и с гордым видом показал, что он сам! Вот только пригибаться надо сильнее! С разбегу впечатавшись шлемом в верхний край люка он упал на задницу. Мотая головой пополз к люку, и пинок получил как жест бескорыстной помощи. Меня от этой картины просто плющило! Так не бывает!!! Не может человек, уже вроде выпавший за борт, так схватиться за лямки выпускающего, что чуть не утащил его с собой! Теперь я понял от чего он крестился и почему пристегнулся к стене, а не к тросу как остальные. Настал мой черед, мысли заметались и пропали. В звенящей пустоте я почувствовал как мое тело резко сгибается и получает благословение пинком в зад. Я увидел цветущую землю, небо и улетающий самолет, опять землю, снова небо, удар и надо мной с хлопком распахнулся купол. Меня в этот момент заинтересовала одна странность, что такое круглое расположено в ряд подо мной? Мама!!! Подсолнухи!!! Кто собирал семечку, тот знает коварство этого растения! Ободранный, весь в семенах и сухих листьях, обалдевший от того, что я на земле, вдруг получаю пинок по многострадальному заду. Слава Богу не ногой, а запаской! Вокруг суетятся девчонки парашютистки, стаскивают купол с подсолнечника, освобождают меня от подвесной, смеются… Счастье накрывает меня с головой и я падаю, и смеюсь, глядя в небо! Иванихин проводил свои испытания раз в месяц. После прыжков нас осталось двадцать, три парня отказалось, я сначала не поверил, думал девчонки по слабее будут, оказалось правда. Потом повез нас на полосу препятствий с пулеметом. Если бы я не увидел мельком из автобуса пулемет на станке и отражатели, то поверил бы, что стреляют именно по нам. Страшно было все равно! Грохот длинных очередей, звон попаданий и визг рикошетов! Да еще пули падающие сверху! Горячие пули! Тут сдалась пара девушек, одной пуля упала за шиворот и она завизжала, и лежала свернувшись, пока не дали отбой огню. Ну, а второй хватило примера. Потом нас обкатывали танками… Я хоть и успел на войне побывать, танка до этого не видел. Монстр!!! Грохот дизеля, лязг гусениц, да еще добрый Иванихин!

– Внимательно следите куда он едет! Глаза не закрывать, вдруг он довернет куда? Водителю в танке все равно не видно, что у него под гусеницами, так что не зевайте!

Перед зимней сессией прошли контрольную проверку. Со слов Иванихина. Знакомый до последней вмятины автобус везет нас по слякоти за город. Только бы не копать или бродить в мокром лесу!

Кто бывал в тюрьме сразу определит когда и где она начинается. По воздуху, какому-то напряжению, по свету солнца, по потекам на стенах. От этой несло смертью. Знакомый леденящий ужас касался моего сознания, но я прекрасно осознавал, что это не мой страх. Липкие волны облепляли казалось все вокруг и я увидел как побледнели мои сокурсники. Сжались и стали ближе друг к другу, как бы защищаясь от этого страха. Я даже цвет его увидел, грязно желтый. Наш проводник в это царство ужаса казалось расцвел. Он наслаждался этим воздухом, этим отчаяньем, хотя это могло и показаться на фоне одногрупников.

– Вижу ты готов приступить, фамилия?– Черт! Надо было как все в кучу сбиться, теперь расхлебывай.– Быстрее курсант!

– Шуйский Петр Владимирович.

В камеру мы вошли втроем, конвоир, я и Иванихин. На лежаке лежал связанный по рукам и ногам человек с кляпом во рту. При нашем появлении послышался мерзкий запах и закапало с нар. Человек мелко трясся от ужаса.

– Задача. Убить объект без проявления силы. Выполнять.

Убить? Вот это беззащитное существо, обгадившееся от страха? Вот же…

– Задача не выполнима. – Я брезгливо отодвинулся от растекающейся лужи.

– Отказываетесь?– Мои слова даже обрадовали казалось Иванихина.

– Сама смерть проявление силы, так что условие задано не верно.

– Да?! Вы должны убить этого человека не применяя аспект, так корректно?– Он явно рассчитывал произвести впечатление этим корректно. На кого?

Я пережил столько смертей в своих ужасах, таким разнообразием способов, что даже задумался. Потом наклонился к уху жертвы и прошептал.

– Ты свободен.

Резкий удар ребром ладони и шея хрустнула.

– Ну, что же, зачет.– Иванихин записал в книжечку и бросил, выходя.– Ждите здесь курсант, закрывай.

Сидеть на одних нарах с вонючим трупом, да еще собственноручно убитом, наверное это был еще один способ что-то проверить. Я же пытался анализировать полученный урок или полевые испытания, как там оно в расписании? То, что нас готовят к боевому применению понятно. Тут одних боевых дисциплин хватает. Зачем такая жесть с убийством? Хотят отсеять тех кто не способен убить? Зачем оставили меня в камере? Чтобы не знал результатов остальных? Зачем? Разобщить, посадить каждого на свой крючок и манипулировать? Похоже, но остается один вопрос, зачем? Мне даже в голову почему-то не пришло, что я совершаю преступление! Вот и все! Простой и столько раз читаный в книжках способ повязать кровью. По коридору покатили тачку с баландой, обед? Сколько я уже здесь сижу?

– Эй, там! Позовите Иванихина!– Я мысленно поаплодировал новому преподавателю. Отличный ход!– Охрана!

Естественно на мои крики никто не реагировал. Ну и ладно, сценарий вроде понятен. Убийство при свидетеле, я уже в камере, сейчас должен довести себя до истерики и можно брать тепленьким. Что я могу? Сидеть и ждать? Дождусь второй части сценария, по жестче. Так что делать? Я ведь кто? Вот то-то!

Истерично вопить и при этом не сорвать голос, задача не из легких. Помогли звуки борьбы и треск нар, да звериное рычание. Мое сражение с восставшим мертвецом было шумным, так что охрана среагировала. Стоило открыться двери на каких-то пяток сантиметров, как зомби с рычанием оттолкнул охранника. Руки трупа сомкнулись на шее визжащего вертухая и тот рухнул на спину. Естественно зомби упал сверху, куда ему деваться? Дубинки молотили труп, превращая его в котлету, я уже не визжал, криков хватало, охрана стекалась со всех концов на концерт.

– Прекратить! Что здесь происходит?– На площадке появилась фигура. Явно не пешка, покрупнее.– Что с заключенным? Поднять его! Мертв?! Кто его?

Потом извлекли мою тушку, перепуганную, помятую и бормочущую какой-то бред о спятившем заключенном. Потом появляется Иванихин, перешептывается с фигурой и меня провожают на выход.

– Зачет курсант.– Преподаватель улыбается и хлопает по плечу.– Сегодня свободен. Идите, автобуса не будет.

Идите… После того как управлял трупом не идти хочется, а лечь и сдохнуть! Конечно я не поднимал зомби, это до смертной казни, между прочим! Что я идиот оказаться с неуспокоенным в одном, да еще закрытом помещении? Так что пришлось за двоих отыгрывать, силой заставлять мертвое тело двигаться. Блин! Ну где эта остановка?!

глава четвертая

В конце января умер Николай Семенович. Умер из-за меня… Вроде что такого в смерти пожилого человека? Тем более для того кто пережил сотни убийств и собственных смертей, пусть и в реальных до ужаса снах? Вот только его смерть выбила меня из состояния юношеского восторга жизнью. Вторая инициация забрала у него столько сил, что наставник слег и через три дня ушел.

Черная полоса на этом не закончилась. Новый завлаб потребовал соблюдать рабочий график или увольняться, так что вместе с работой я потерял и комнату в рабочем общежитии. В университете мне в койке отказали, пришлось возвращаться к тетушке и ее французскому. Впервые у меня заболело сердце, боль растекалась от укола, оставленного шпагой Николая Сергеевича, в солнечное сплетение. Пульсирующая и разрывающая все тело на части, она приходила внезапно, заставляя меркнуть свет и противореча словам наставника.

– Указую путь свету!– С этими словами шпага проткнула меня почти на сквозь.

Не похоже это на свет, дорогой мой наставник, не похоже…

Группа наша, в составе одиннадцати человек, семи девушек и четырех юношей, переехала в другой корпус университета. Вот чего не ожидал, так это что столько пацанов не пройдут последнюю проверку. Убить конечно не легко, сделать выбор, жить ему или нет, это огромный груз на совесть. Вот только я видел его глаза! Он не смерти боялся, боялся, что его продолжат мучить, раз за разом заставляя молить о смерти. Так что пусть руки мои в крови и на сердце тяжело, но я сделал правильно. Не знаю как там у девчонок было, не спрашивал и не собираюсь, но отношение друг к другу поменялось. Я им верить стал, спину доверять.

До конца курса Иванихин не появлялся, да и времени на его эксперименты у нас не оставалось. Нам стали прямо запихивать самые разные практики, самых разных направлений. Раньше мы все по проявлениям природных сил специализировались, а тут и шаманство, и Вуду с йогой, китайская гимнастика и японский меч! Информация вливалась полноводной рекой и я даже не представлял как мы все это на экзаменах сдавать будем?

Вот только экзаменов не было. Вместо этого нас по одному водили на собеседование. Собеседование с очень странным гражданином. Не товарищем, а именно гражданином, поскольку тот был подчеркнуто штатский. Как бы не генерал из особого…

Прочитав тоненькую папочку, и сделав вид, что только что получил мое досье, гражданин нажал кнопочку на столе.

– Два чая с лимоном, вам сколько сахару?– Увидев мой обалделый взгляд, улыбнулся.– Молодежи сахар полезен, не стесняйтесь.

Элегантная девушка в облегающем платье принесла поднос с чаем и присела в книксене. Отослав ее жестом, гражданин налил немного чаю в маленькую чашку.

– Прошу. Китайский молочный, мой выбор не слишком вас шокирует?

– Спасибо!– Я принюхался, затем попробовал.– Не дурно. Заваривал правда не китаец, они нотку горечи не любят, скорее японец.

– Какие сны вы видите в последнее время? – Любят эти дяди пользоваться такими приемами. Вроде готов и ждешь, а все равно сбивает, то чай другой, то вопрос.

– Последние полгода никакие. Либо не помню. Проваливаюсь как в темную яму, свет выключили, потом включили.

– Кого из девушек в группе предпочитаете? Кто ближе?

– Мы друзья, близких отношений у нас нет, но мы друзья. Так что нет предпочтений.

Конечно я врал. Была, была одна заноза. Рыжая Вера Зайцева. Мы все ее Рыжей звали, привыкли, да и она вроде не обижалась. Зеленые глазищи, про фигуру можно не говорить, мастер спорта по гимнастике! Аристократическое лицо с настолько правильными чертами, что не влюбиться не возможно. Вся наша группа к ней по очереди подкатывала с приглашениями, да с цветами с конфетами. Мне она мило улыбнулась и чмокнула в щечку, тебе Петя еще повзрослеть надо, а за шоколад спасибо! Так что, вот так…

– Хотите отправиться в путешествие? Чужие страны, приключения? Вы же молоды, вам это должно быть интересно! Согласны?

– Согласен. Разрешите идти?– Я вскочил по стойке смирно.

– Ладно уж, идите…

Приступ скрутил меня уже за порогом кабинета, я рухнул на стул и прикрыл глаза…

Потертая портупея не скрипнула, когда я тт из сумки потянул. Этот фокус мне наш капитан показал. Где оружие у офицера? В кобуре, вот и следит враг за ней, а я пистолетик в сумочку офицерскую, мол документы достаю. Эту пару я больше часа веду, но видно где-то срисовали. Переулок глухой, а я один. Они меня под видом патруля решили остановить, как будто я личный состав комендатуры в лицо не помню. Да за пол дня как сфотографировал всех! Правой рукой достаю книжку, прикрывая так, чтобы левую не видно было. Протягиваю первому и сразу стреляю, думать некогда, надо живыми брать, а если хоть пару секунд потеряю или уйдут, или исполнять придется. Прицепилось это исполнять, от конторы нахватались, хотя мы же никого не расстреливаем. Матерые волки! На третьем моем выстреле дальний всадил пулю своему напарнику, прямо в затылок! Да еще успел перекатиться под куст! Я нырнул перекатом под левую руку и сразу ушел влево. У него пистолет в левой, правую за пояс засунул, когда успел сволочь! Моя пуля ему в правое плечо вошла, а он и с левой не промахнулся. Ничего, теперь главное не дать застрелиться, поэтому опять под левую ныряю, подставляюсь под выстрел. Сдвоенный грохот пистолетов, удар в грудь, меня развернуло, но я еще успел повторить. Вот теперь можешь хоть волком выть, с простреленными руками! Сволочь! Хриплю и тащу индивидуальный пакет, попал все таки, вот сволочь! Топот ног патруля, крики! Давайте, давайте ребята, не дайте гаду с силами собраться!