Делиец

Она почувствовала, как сильная ладонь ухватила ее продрогшую руку и тянет к выходу.

– Постой. Я должна тебе кое-что рассказать.

– Давай потом. Сейчас не лучшее время.

– Я знаю. Но если я не решусь сейчас, я не решусь уже никогда. Помнишь, ты сказал мне в том кафе на холме, что видишь смерть рядом со мной? Прости, что хотела обмануть тебя. Я действительно не домохозяйка. И никто не бросал меня с детьми. И смерть действительно очень долго ходила рядом со мной. А может быть, я носила ее внутри себя, словно бомбу замедленного действия, ожидая момента, когда она рванет напалмом, погребая под собой все, что мне дорого.

Он вопросительно смотрел на нее, не шевелясь более.

– Когда-то очень давно у меня был парень. Мы любили друг друга и мечтали о свадьбе, но мои родители оказались против. Вскоре я поняла, что беременна. Я была вне себя от счастья, казалось, наша любовь будет вечной. Но когда я рассказала ему об этом, он бросил меня. Наверное, в этой истории не было ничего необычного. Я решила оставить ребенка, и когда была на шестом месяце, повстречала Джона Хоггарта, который сделал мне предложение. Я не любила его, но зато он меня любил, и мне казалось, его любви хватит на двоих. Когда родилась Алиса, первые несколько месяцев я жила, как в раю. А потом создатель взял, да и понял, что в рай поместил меня зря. И чтобы исправить свою ошибку, он отдал меня на произвол судьбы. Когда Алисе исполнилось три месяца, я забеспокоилась, что она не гулит, как обычный нормальный ребенок, а все время молчит. И плачет она как-то тихо. Это открытие стало вратами в мой персональный ад. Месяцы мотания по врачам и новые сюрпризы из преисподней. Еще через несколько месяцев оказалось, что девочка не сможет ходить и всю жизнь проведет в инвалидной коляске. И почти целый год никто не мог сказать, что же с ней такое. Мы с Хоггартом лечили ее в лучшей московской клинике, спустили почти все деньги на больницы и бесконечные обследования, врачей и анализы.

– И что было потом?

– Потом… – ее голос начал дрожать в унисон телу. – Потом мы повезли ее за границу, и там-то и обнаружилось, что у девочки редкое генетическое заболевание, которое со временем превратит ее жизнь в кошмар. Врач удивился, как ребенок с таким диагнозом вообще смог родиться. Обычно такие отклонения видно на дородовом скрининге, только я так сильно хотела ребенка, что его не сделала. И теперь моя дочь должна была умереть еще до достижения первого года жизни, понимаешь? Года! – она громко заплакала.

– Послушай, если тебе тяжело говорить, давай отложим этот разговор на потом, хочешь?

– Не могу! Не могу это больше носить в себе. Прошу, выслушай меня. После того, как врачи приговорили моего ребенка к медленной и мучительной смерти, я не находила себе места. Я увидела, что Алиса чувствует себя намного лучше от морского воздуха, и стала возить ее на море. Однажды зимой она переболела воспалением легких, после чего ее здоровье покосилось окончательно. У нее развились какие-то странные приступы, которые происходили примерно раз в полгода. В тот момент с ней могло произойти все, что угодно, и это было так страшно. Я вытаскивала ее с того света, как могла, моля Бога о том, чтобы он дал нам дожить до лета, когда я смогу вновь отвезти ее на море. Она не могла ходить, но могла двигать руками. Я надевала ей на руки специальные рукава и несла ее в море, где мы плавали с ней вдвоем. После такого отдыха еще полгода она чувствовала себя более-менее сносно, а потом все начиналось по новой.

Делияр молча слушал эту исповедь, но глаза его вдруг стали какими-то глубокими и темными. Словно в его собственной душе перевернулся грузовик с мазутом, липко заливая дорогу прошлого.

– Так все и продолжалось, пока моя девочка, едва отметив свой восьмой день рождения, ни скончалась после мучительной агонии во время одного из приступов. Ее легкие просто отказались принимать кислород, как ее отец однажды отказался принять ее саму. За полгода до этого меня оставил муж. Он сказал, что нервы его больше не выдерживают видеть все это каждый день. Что он никогда не хотел этого ребенка, и согласился на все только ради меня. И что все эти восемь лет меня-то он как раз и не видел. Потому что я все свое время посвящала Алисе, а его забросила. А я-то видела, какой обузой мы обе для него являемся, и всегда старалась как-то разгрузить его. Он приходил с работы уставший, и я не лезла. Старалась почаще забирать Алису из дома, чтобы он не видел ее мучений. Да и вообще никогда не просила его ничего делать по дому, мы со всем этим адом управлялись одни. Вскоре мы стали нищими. Работать из-за ребенка-инвалида на руках я не могла, а зарплаты Хоггарта перестало хватать, потому что расходы были просто космическими. Рос ребенок, росли и расходы. Все больше требовалось лекарств, мазей, уколов, обследований, памперсов и много чего еще. Сначала мы потеряли возможность лечиться в той дорогой клинике, потому что денег на страховку больше не было. Потом мы перестали страховать машины, потому что денег на КАСКО больше не стало. Зато у меня появился целый арсенал разных колясок, потому что носить Алису на руках я больше не могла из-за ее веса.

Тут она вдруг перестала всхлипывать и улыбнулась.

– Знаешь, однажды я сделала ей на заказ такой симпатичный электромобильчик. Она не могла ходить, но сидела неплохо, я сажала ее на этот велосипедик, и мы ехали в поле. Там я перекладывала ее на одеяло, а сама работала на ноутбуке, пытаясь хоть как-то свести концы с концами.

– А что же твои родители? Они как-то помогали?

– Папа, к сожалению, умер… Почти сразу, как… – она запнулась. – А мама ушла вслед за ним. Я была их единственным ребенком, так что и разгребать все эти авгиевы конюшни мне пришлось самой. Ничего не могу сказать плохого про Хоггарта, после своего ухода он щедро снабжал нас деньгами, в рамках того, что мог, конечно. Сложно обвинять человека, который и так столько лет прожил с ненужным ему чужим ребенком. Мои подработки в интернете тоже приносили какие-то деньги, так что жаловаться здесь было не на что. А к очередям в поликлиниках и бесконечным сборам кучи справок мы просто привыкли.

Вдруг ее взгляд остекленел под грузом этих воспоминаний. Мышцы лица застыли как вода в сильный мороз, покрываясь льдом. Слезы высохли, запечатывая мимику в гипсовую маску. Несколько минут она простояла так, не в силах пошевельнуться.

Потом, словно с трудом разлепив губы, она прошептала:

«И зачем только я тебе все это рассказала. Сама не знаю, что на меня нашло. Я не привыкла жаловаться. А тут, словно в сопливой мелодраме, взяла на тебя все, да и вывалила.

Она попыталась высвободить руку, все еще покоившуюся в его ладони. Как вдруг сильным движением он потянул ее к себе, и она, словно резинка, вновь оказалась у него на груди. Неистово схватив ее, он начал покрывать поцелуями ее лицо, а затем впился в губы, сливаясь с ней в каком-то животном порыве.

Потом он схватил ее на руки, перекинул через плечо, словно ковер, и поволок прочь из башни. Едва они оказались на улице, он поймал такси, и уже через пятнадцать минут они были в отеле.

Они со всех ног бежали к его номеру. Едва закрыв за собой дверь и повесив на ней табличку «Не беспокоить», они ринулись под обжигающие струи воды. Срывая друг с друга остатки одежды, они швыряли ее прямо на кафельный пол.

А потом целый вечер и еще полночи предавались забвению на хрустящих белых простынях двухметровой кровати.

Глава 7

Проснулась она от какого-то странного чувства. Рука лениво проехалась по белому хлопку, но не нашла ничего, кроме остывших простыней.

Она чуть приподнялась и облокотилась на подушку. Плотная штора была сдвинута набок, и когда глаза привыкли к темноте, она увидела его силуэт. Он сидел на балконе, завернувшись в халат, словно в кокон, и курил.

В темноте он выглядел, будто греческий Бог, только что сошедший с Олимпа. На нем не было ни грамма жира, он был, скорее, худощав, но при этом широкоплеч, а руки не скрывали близкого знакомства со спортивными снарядами.

На невзыскательном пластиковом столике рядом с ним красовалась початая бутылка коньяка, которую он опустошил почти на две трети.

Он был таким притягательным и таким непонятным одновременно. В постели он был невероятно техничным и столь же невероятно чужим. Он знал, как доставить женщине удовольствие, и это лишь подтверждало ее догадки о куче поклонниц, обивавших пороги Олимпа. А когда они оказались с ним в этой реальности, его словно подменили каким-то чужаком.

Опытным, умелым, да. Но все равно чужаком. Он как будто физически был с ней, но душой улетел куда-то еще. Или к кому-то еще. Кто же теперь разберет.

Она тоже завернулась в кокон и протиснулась сквозь балконную створку.

– Не спишь? Позволишь, я присяду здесь?

– Будешь? – он кивком указал на початую бутылку.

Приняв ее молчание за согласие, он принес второй коньячный бокал.

Все это время он просидел молча, вглядываясь куда-то вдаль. Когда бутылка была допита, он сказал:

– Признаюсь, я впервые в жизни выпроваживаю девушку посреди ночи, но тебе больше нельзя здесь оставаться.

– И я тебе признаюсь: я никогда не навязывала свое общество никому, но все же, мне любопытно, почему мне нельзя остаться? Ты ждешь кого-то еще? Не мое дело, конечно, просто… интересно.

– Нет, никого я не жду. Но, черт возьми, мы не должны были делать того, что сделали. Какой же я олух! Не смог устоять перед твоей красотой.

– Ты говоришь, словно средневековая девственница. На дворе 21 век, и твой пояс целомудрия давно заржавел. Что такого, если два человека понравились друг другу и провели ночь вместе? Почему мы не должны были делать этого? Нас что, мама отругает? Учитель двойку поставит, что?!

– Не кипятись. Дело не в тебе и даже не в учителе. Просто я… Как бы тебе это объяснить. Я не лучшая для тебя компания.

– Ничего себе! То есть, все это время ты был лучшей компанией и вдруг на тебе. Просто скажи, что тебе не понравилось, нечего сочинять невесть что.

Она нервно вскочила и попыталась просочиться через балконную створку в комнату. Но балкон был слишком уж экономического класса, поэтому ее спутнику не составило труда тут же ухватить ее за руку.

Он встал, слегка пошатываясь, из-за столика и приблизился к ней вплотную, втиснувшись в несчастный дверной проем. Его лицо было в сантиметре от ее, руки обвили плечи, а бедра вжимали тело в дверную коробку.

Два самых первых свидетеля нового дня стояли безмолвно, их дыхание было прерывистым. При этом два бархатных глаза смотрели на нее как-то грустно.

– За всю мою жизнь мне только однажды все так нравилось, как сейчас. Было это на заре сотворения мира, и счастье мое закончилось вместе с модой на пояса верности. Раньше все было неважно, не лучшей компанией я стал для тебя после того, как… – он запнулся. И вдруг грусть в его глазах сменилась ленцой, плавным движением он запустил руку под пушистые ворсинки ее халата, нащупывая каждый изгиб тела длинными пальцами, обвитыми холодным металлом. Его губы встретили ее, халат оказался на кафельной плитке, а они медленно переместились обратно на простыни двухметрового ложа.

Выпустив ее из рук некоторое время спустя, он сказал: «Именно это я и имел в виду. Тебе нельзя здесь больше оставаться, – он вновь поцеловал ее. – Не загоняй меня в угол… Черт! Да просто потому, что я погублю тебя, дурочка».

С этими словами греческий бог поднялся, подобрал с пола свой халат, собрал разбросанную по полу в ванной ее мокрую вчерашнюю одежду и сложил в пластиковый мешок для стирки. Потом накинул первые попавшиеся джинсы и футболку и вышел, наотмашь хлопнув дверью.

Следующие два дня она его не видела. Кажется, он даже не выходил на работу, хотя его никто и не искал. Это значит, что его исчезновение сюрпризом было только для нее.

Она чувствовала себя глупо. Вел он себя в высшей степени странно. Хотя, чего же странного в том, что мужик с тобой переспал и, выдумав какой-то нелепый предлог, благополучно свинтил?

Не нужно было ему рассказывать про Алису, не нужно! Никому не нужно, и особенно ему! Она не имела привычки делиться с людьми своими бедами, понимая, что чужие проблемы и чужое горе никогда не заденут струн души малознакомых людей и не сыграют на них ту мелодию, которую ты хочешь услышать.

Это только кажется, что твои проблемы и твое горе особенные. Только кажется, что никто не знавал никогда ни таких проблем, ни таких бед.

На самом же деле жизнь всех людей очень похожа. Они все хотят от нее одинаковых вещей. И беды у них тоже одинаковы. Просто затрагивает оно каждого в свое время. Хотя и не всем выпадает та же безумная участь, что ей.

Но даже в этом случае она не первая и не последняя, кто потерял ребенка. Лишь для нее все это – большое горе. А для чужого человека – всего-навсего досадный эпизод, угрожающий утреннему пищеварению, мимолетный случай, который нужно поскорее забыть. Именно поэтому люди направо и налево раздают бесплатные советы о том, что нужно просто жить дальше. Словно и в самом деле понимают, о чем идет речь.

Нужно уметь не отливать в чужие души фактуру своих мыслей. Не так уж и нужны кому-то людские откровения, которые все только портят. Поэтому и поклонник ее, едва сообразив, как застегнуть ширинку, растворился в тумане, не передав привета.

Что же, будет ей уроком.

А пока о досадной откровенности придется просто забыть. Хотя и не хотелось.

Она злилась сама на себя. Да что она в нем нашла, вообще?! Какой-то бывший, возможно, наркоман, балующийся с какими-то травками и возомнивший себя знахарем, не выпускающий горлышка бутылки изо рта, на кой ляд он ей сдался? Может, раньше он и был ничего, а теперь это просто никчемный алкаш и ничего более!

Подумав это, она с улыбкой вспомнила, что алкаш алкашом, а в постели при этом выдавал такую акробатику, что позавидует кто угодно.

Щеки ее зарделись пунцовым. Она надела шорты и свободную футболку, собираясь спуститься вниз. Если сейчас она не прибудет на завтрак, то ресторан закроется, и она останется голодной!

Она уже доедала традиционные блинчики с кленовым сиропом, как почти кожей почувствовала, что за спиной у нее кто-то стоит. Подскочив на стуле, она увидела Делияра. Что он здесь делает?

Сжав ее руку в своей, он пробормотал: «Какую же непростительную ошибку я совершаю. Но я не могу вот так вот здесь ходить рядом с тобой и делать вид, что ничего не произошло. И как я вижу, ты тоже этого хочешь… хочешь быть со мной. Приходи завтра вечером в одиннадцать в закрытое крыло второго корпуса, я тебя там встречу».

Заинтригованная, она спросила: «Но зачем? И почему завтра?»

– Лучше бы нам встретиться сегодня, – ответил он и выпустил ее руку, – но я должен быть безоблачно трезвым, а это невозможно, потому что пью я уже пятый день к ряду.

Так и не объяснив, что он имел в виду, он оставил ее один на один с недоеденным блинчиком и кучей мыслей, роившихся над ним.

Закончив смену, она надела самые неброские вещи из имеющихся и аккуратно, стараясь не привлекать лишнего внимания со стороны то и дело снующих по тропинке подвыпивших постояльцев отеля, шмыгнула в недостроенный корпус через ту же самую дверь, в которую ее не так уж и давно заволок турецкий ловелас.

Как же ее угораздило прийти сюда без фонарика и даже без телефона? Хотя о чем она говорит, фонарика с собой она даже не привезла.

Продвигаясь вглубь корпуса, она пугалась все больше и больше. Редкие лампочки почти закончились, и черное чрево недостроенного корпуса засасывало ее в глубь своих темных внутренностей.

Она чувствовала себя полной идиоткой. Ну надо же было столь слепо довериться мужику, с которым ты всего-то навсего пару раз переспала, чтобы переться в это зловещее место одной!

Она практически ничего не видела в темноте и передвигалась почти на ощупь. Еще немного, и она потеряет ориентацию и заблудится. Ее охватило отчаяние.

Вдруг она совершенно отчетливо поняла, что в ее сторону кто-то идет. Она почувствовала, как воздух колыхнулся от едва различимого движения. Мелкие волоски на руках поднялись дыбом.

Скажи себе, ну, пожалуйста, скажи, что это всего лишь Делияр, а не какой-нибудь очередной уголовник или бомж, поджидающий свою доверчивую добычу в потемках, ну скажи!

В это время она услышала знакомый голос где-то рядом с собой: «Не пугайся, я рядом. И спасибо, что все-таки не побоялась прийти».

Еще с минуту она послушно шла за ним. У него в руках также ничего не было, но она не могла не заметить, что он прекрасно ориентировался в дебрях этого заброшенного корпуса, как будто часто здесь бывал.

Вдруг они завернули за угол, потом еще раз свернули куда-то и, наконец, ее взору предстала еще одна недостроенная комната.

Ее стены обрамляли голые кирпичи, сцепленные грубым цементом между собой. Посреди комнаты стоял двойной полукруг из толстых белых свечей.

– Прошу тебя, ничему не удивляйся из того, что здесь увидишь. И, главное, ничего не бойся. Обряд, который я собираюсь провести, не причинит тебе вреда. Это стихийный обряд, он безопасен и совершенно нейтрален. Просто сиди и ничего не говори. Это необходимый минимум, который должен тебя защитить, пока ты рядом со мной. И самое главное, ты не должна разговаривать. Просто сиди молча. И пока не задавай никаких вопросов. Я сам тебе все объясню. Немного позже.

– Можно только один вопрос?

– Давай, но быстро.

– Что такое стихийный обряд?

– Если кратко, то обряды бывают разные. Они нужны практику для настройки и еще для призвания в помощь различных сил. Есть обряды светлые, но есть и те, которые призывают так называемые темные силы. Эти обряды очень опасны. Также есть те, которые работают с силами природы и их стихий: огня, воздуха, земли и воды. Такие силы называют нейтральными, а обряды – стихийными.

Жестом он пригласил ее пройти внутрь полукруга. Сам же он разжег небольшой костер в специально приготовленном железном барбекю на колесиках, неизвестно откуда оказавшимся здесь.

Надев какую-то тонкую белую рубаху, напоминавшую косоворотку, он положил футболку на стоявший неподалеку складной стульчик.

Вскоре он распустил схваченные резинкой волосы, и черные пряди разлетелись по его плечам. Медленно, один за одним, он снимал с пальцев кольца, оставляя их на том же стуле, где лежала футболка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Все события, места, обстоятельства и ситуации являются художественным вымыслом. Ни одно из упоминаний не является прямым указанием на что либо или кого-либо. Любые видимые или кажущиеся совпадения являются случайными. Книга содержит нецензурную брань и упоминания алкогольной и табачной продукции.

2

Опоздавшим – кости (лат.)

3

Добрый вечер! (турец.)

4

Красная крепость. Достопримечательность города Аланья. (прим. авт.)