От размышлений Грэга отвлёк телефонный звонок.
– Грэг, у меня есть для тебя отличная новость! – радостный голос литагента ворвался в палату мужчины, подобно яркому солнечному лучу среди пасмурного неба. – Элитарный клуб читателей приглашает тебя выступить завтра с лекцией о природе ужасного в литературе. Кажется, намечается крупный гонорар.
– Ленард, не хочу тебя разочаровывать, но, похоже, что элитарный клуб читателей останется без лекции, – произнёс писатель.
– Грэг, ты не должен отказываться от этого предложения!
– Сожалею, но мне придётся это сделать.
– Не понимаю, – оптимизма в голосе литературного агента значительно поубавилось.
– Я нахожусь в больнице, – пояснил Грэг.
– Ну, почему я всегда узнаю обо всём последним?
– Извини, мне самому только недавно стало известно о том, что у меня проблемы с сердцем.
– Насколько серьёзные проблемы? – насторожился Ленард.
– Доктор ещё наблюдает за моим состоянием, поэтому рано делать определённые выводы.
– Может быть, тебе всё-таки удастся на полдня покинуть больницу, чтобы выступить в элитарном клубе читателей?
– Завтра, говоришь? – задумался Грэг Фишвик.
– Так и есть.
– Ничего обещать не могу, но я постараюсь.
– Грэг, я знал, что ты меня не подведёшь!
– Во сколько состоится встреча?
– В два часа. Подробности я вышлю тебе на электронную почту.
Глава 18
После встречи с Кейси Грэг чувствовал себя в некотором роде лжецом. Девушка выглядела озабоченной, когда вошла в палату, и писатель счёл, что будет лучше, если он не станет ей ничего говорить о разговоре с доктором Троутоном, чтобы не взваливать на её хрупкие плечи ещё одну проблему. Он промолчал, но внутренний голос, принадлежащий миссис Совести, тут же обвинил Грэга Фишвика в этом. Более того, Грэг намеревался тайком выбраться из больницы и посетить элитарный клуб читателей. И дело заключалось вовсе не в крупном гонораре. Мужчине хотелось избавиться от мысли, что он серьёзно болен, а такая «вылазка» позволила бы ему доказать самому себе, что с ним всё в порядке.
Дождавшись тихого часа, писатель сделал вид, будто крепко уснул. Он слышал, как к нему заглянула медсестра, после чего тихо прикрыла за собой дверь. Настало время действовать. Писатель, заранее одевшись, встал с кровати, осторожно подобрался к выходу из палаты и выглянул в коридор. В дальнем конце этажа два врача что-то бурно обсуждали, и ни один из них не заметил, как Грэг выскользнул наружу. Он уверенным шагом направился к приёмному отделению, словно являлся не больным, а обычным посетителем. Операция по исчезновению прошла гладко, и мужчине не встретился никто из персонала, кто мог бы узнать в нём беглого пациента.
Едва сдерживая усиливающееся с каждой секундой волнение, Грэг оказался на улице, где его уже поджидал Ленард.
– Доктор согласился отпустить тебя? – спросил литагент у пассажира.
– К сожалению, я не поставил его в известность, – ответил писатель.
– Что? Ты хочешь сказать, что просто сбежал?
– Ты же сам попросил, чтобы я выступил с лекцией. Разве нет?
– Но я не мог предположить, что ты никого об этом не предупредишь! Неужели тебе не позволили бы отлучиться на полдня, если бы ты хорошо попросил? – занервничал Ленард. – А если с тобой что-нибудь случится?
– Так мы едем, или нет? – выразил нетерпение Грэг Фишвик. – Чем дольше ты будешь здесь стоять, тем больше вероятность того, что мой побег обнаружат.
– Не верю своим ушам! Я стал соучастником побега!
– Хватит болтать, поехали.
– Ты уверен, что чувствуешь себя нормально? Или меня ждёт тюрьма за непреднамеренное убийство писателя? Не думаю, что это поможет мне в будущем успешно продолжить карьеру литературного агента.
– Ленард, если ты не заткнёшься и сейчас же не тронешься с места, я выйду из машины и вернусь назад.
– Ладно, не горячись, – примирительно положил руки на руль литагент. – Но если тебе станет хуже, сразу же дай мне знать, договорились?
Грэг сделал вид, что хочет открыть дверь и пойти обратно в больницу. Ленард тут же нажал на педаль газа и выехал на дорогу.
Через двадцать минут они были на месте. Грэг Фишвик разместился за специально отведённым для него столом, на котором лежало несколько экземпляров его изданных романов, и приготовился к выступлению. В зале собрались многочисленные члены элитарного клуба читателей, и все с интересом смотрели на сегодняшнего гостя, отчего мужчине сделалось неловко, хотя внешне он этого никак не показал.
«Они хотят понять, что творится у меня в голове, – подумал Грэг. – Они считают, что книги ужасов могут писать только ненормальные люди, одержимые различными психическими расстройствами. В участниках таких встреч так и сквозит какое-то почти животное любопытство. Рассматривают меня, словно я очередной экспонат из коллекции уродов».
Мысли мужчины прервал голос Ленарда, взявшего слово, чтобы представить собравшимся молодого и одарённого писателя романов ужасов, успешно взбирающегося на Олимп читательской славы.
– Леди и джентльмены, сегодня у вас в гостях Грэг Фишвик, автор таких нашумевших романов, как «Девятая жизнь кошки» и «Ты не можешь их увидеть». Очень скоро в издательстве «Кристалл и Мобб» выйдет третья книга Грэга под названием «Прятки со смертью», – название издательства Ленард произнёс с особой гордостью, как бы намекая и на свои выдающиеся заслуги литературного агента. – Итак, друзья, встречайте человека, которому подвластны человеческие страхи!
Столь помпезное представление перед публикой никогда не нравилось писателю, поэтому он сразу же расставил всё на свои места:
– Приветствую всех, кто собрался в этом зале! Я не знаю, о ком сейчас говорил Ленард, потому что мне, как и вам, человеческие страхи отнюдь не чужды. Наоборот, они наполняют всю мою жизнь, чем я и пользуюсь в своём творчестве. Страх – это фундамент нашего эмоционального мира. Страх – это то, что движет миром, и я говорю без малейшего преувеличения. Многие литературоведы склонны считать, что первоисточником жанра ужасов в литературе являются готические романы средневековья, но я придерживаюсь того мнения, что искать следует ещё раньше. Вспомните мифологию любого из народов мира. В подавляющем большинстве случаев она строится именно на чувстве страха. Египетские, греческие, скандинавские – эти мифы наполнены неизбывным ужасом, попыткой человека противостоять страху.
– Мистер Фишвик, формально мифы нельзя считать первоисточником ужасов как жанра литературы, – возразил кто-то из зала.
«Ещё один умник, которого волнует только формальная сторона вопроса», – пронеслось в голове писателя.
– Я говорю не о том, что именно мифы послужили развитию жанра ужасов в литературе как такового, а о стремлении человека с незапамятных времён говорить о вещах, которые вызывают страх, чтобы справиться с ним.
– То есть вы полагаете, что ваши книги могут кому-то помочь справиться с собственными страхами? – голос наверняка принадлежал какому-нибудь психиатру.
– А для чего, по-вашему, люди обращаются к ужасам в жизни? Я подразумеваю не только литературу, но и «индустрию страха» в целом, если вы позволите так выразиться. Кинематограф, пугающие аттракционы – для чего всё это нужно человеку?
– Как известно, при стрессовых состояниях в мозговом веществе надпочечников выделяется значительное количество адреналина, являющегося нейромедиатором…
Грэг перебил оппонента:
– Я не прошу вас сейчас разъяснять подробную физиологию. Вопрос предельно прост: для чего людям нужны искусственные ужасы?
В зале воцарилась полнейшая тишина.
– Разница между реальными и искусственными ужасами состоит в том, что человек наверняка может справиться с тем страхом, который ему предлагает «индустрия страха». Он знает, что ужас романа не выйдет за пределы книги, монстр в фильме является вымыслом его создателей, а пугающие аттракционы созданы инженерами с тем расчётом, чтобы люди всего лишь испугались, а не пострадали. Смысл в том, чтобы получить удовольствие от преодоления ужаса.
«Передо мной находится очередное собрание снобов», – сделал для себя вывод Грэг, но отступать было поздно. Он не мог развернуться и уйти, чтобы дать ребятам из этого клуба возможность думать, будто он с позором сбежал от них. Но в данный момент ему хотелось подняться из-за стола и хорошенько встряхнуть Ленарда за то, что он затащил его сюда.
«Элитарный клуб читателей приглашает тебя выступить завтра с лекцией о природе ужасного в литературе», – вот как выразился литературный агент. На самом же деле члены клуба хотели ещё одну жертву на растерзание. Что ж, Грэг не доставит данной компании такого удовольствия. Он и сам выщиплет им столько перьев, сколько сможет.
– Расскажите, как вам удаётся описывать все эти ужасы? – копилка Грэга Фишвика пополнилась ещё одним идиотским вопросом.
– Какая именно книга вас интересует? – пошёл в наступление писатель.
– Ну, хотя бы вот эта, с кошкой на обложке.
– Судя по всему, вы понятия не имеете, о чём идёт речь в романе, – краем глаза мужчина увидел, что Ленард усиленно пожирает его взглядом, словно хочет что-то сказать, но не обратил на поведение литературного агента ни малейшего внимания.
– Жанр, в котором написана эта книга, позволяет мне иметь некоторое представление…
– А ваше нелепое заявление позволяет мне усомниться в том, что вы вообще вправе носить звание члена элитарного клуба читателей, потому что нельзя судить о книге лишь по её обложке! – теперь Грэг Фишвик поднялся со стула и ощутил клокочущую в груди ярость. – Это вы и подобные вам ославили Стивена Кинга, превратив его имя в синоним низкожанровых страшилок для чокнутых! Это вы породили опасную эпидемию литературной безвкусицы! Это вы продвинули вперёд авторов, чья беллетристика доказывает, что наш язык вот-вот сгниёт в гробу невежества, прикрываясь маской модернистских течений!
– Грэг! – попытался урезонить разбушевавшегося писателя Ленард. – Грэг, пожалуйста, прекрати!
Сердце писателя заколотилось в немыслимом ритме, как будто решилось вырваться из тесного плена грудной клетки. Грэг стал задыхаться от нехватки воздуха, но он уже не мог остановиться.
– Вам кажется, что именно от вашего мнения зависит художественная ценность той или иной книги, верно? Так знайте же, что вы заблуждаетесь! Лучшим судьёй в данном вопросе является сито времени, сквозь которое пройдут лишь лучшие произведения, способные вызвать у читателя живые эмоции и переживания, способные изменить взгляд на жизнь, дающие возможность соприкоснуться с мыслями других людей.
– Значит, вы относите свои романы к числу таковых? – спросил один из членов клуба.
– Я, как и вы, не вправе давать ответ, потому что его даст только время, – нервное напряжение достигло предела, и писатель схватился рукой за грудь, словно ему перекрыли доступ кислорода. Он инстинктивно попытался раскрыть лёгкие в полном объёме, но у него тут же возникло ощущение, будто он попал в безвоздушное пространство.
– Ему нужна помощь! – испуганный Ленард подбежал к Грэгу.
– Я не могу… не могу дышать… – едва проговорил мужчина, прежде чем отключился от внешнего мира.
Глава 19
Очнулся он в уже знакомой палате. Доктор Троутон с укором смотрел на нерадивого беглеца.
– Я в больнице? – догадался Грэг Фишвик.
– К счастью для вас, в больнице, – сказал врач. – Хотя находились всего в шаге от того, чтобы перебраться на стол к прозектору. Надеюсь, такого больше не повторится, мистер Фишвик? В вашем состоянии я категорически запрещаю вам покидать больничный покой, так как это сопряжено со смертельным риском. Надеюсь, вы меня понимаете?
Писатель утвердительно кивнул.
– Похоже, вы не совсем верно оцениваете всю серьёзность ситуации. При неблагоприятном течении болезни вам может потребоваться пересадка сердца, – на этот раз доктор Троутон говорил без всяких попыток «подсластить» пилюлю.
– Что? – по спине Грэга пробежал холод.
– Чаще всего при вирусном миокардите помогает обычная лекарственная терапия, но в вашем случае возникли некоторые осложнения. Если бы вы прислушались к тому, что я вам говорил ранее, нам бы удалось избежать лишних проблем.
– Доктор Троутон, я торжественно обещаю, что не встану с этой кровати до тех пор, пока вы не дадите мне на то особого разрешения.
– Обещайте это не мне, а своему сердцу, – врач прикоснулся указательным пальцем к груди писателя. – По вашей вине оно получило чрезмерную нагрузку, и теперь вы обязаны позаботиться о нём.
Доктор Троутон покинул палату, предоставив Грэга его собственному страху.
Неужели положение настолько критическое, что может потребоваться операция по пересадке сердца, или доктор всего лишь напугал мужчину, чтобы тот больше самовольно не покидал пределов палаты?
Пересадка сердца. Такое трудно выкинуть из головы. Писатель с особой отчётливостью представил себе, как он лежит на операционном столе в ярком световом потоке светодиодных светильников с разрезанной грудью, в которой бьётся его больная часть тела. Руки доктора приближаются к нему, чтобы извлечь поражённый орган и поместить на его место чужое сердце.
«Нет, этого не может быть! Мне не требуется никакой пересадки!» – начал убеждать себя Грэг. Наверняка доктор Троутон преувеличил, желая добиться от пациента соблюдения постельного режима.
Писатель приложил ладонь к левой части грудной клетки и почувствовал мерные удары кровяного насоса, обеспечивающего жизнедеятельность всего организма. Сердце билось ровно, не проявляя никаких признаков того, что оно находится в опасности.
Спустя полчаса после разговора с врачом в палату Грэга пришла Кейси. Выглядела она так, словно до самой больницы за ней гналась свора бешеных собак.
– Мне позвонил доктор Троутон и сообщил, что ты ушёл из больницы, – произнесла она.
– Я всего лишь немного прогулялся, – мужчина вновь взялся за роль Грэга Беззаботного.
– В твоём нынешнем состоянии тебе нельзя быть таким легкомысленным!
– Я прекрасно себя чувствую.
– Хватит, Грэг. Я всё знаю.
– Что знаешь? – недоверчиво спросил писатель.
– Доктор Троутон рассказал мне о твоих проблемах с сердцем.
– Ерунда какая-то! Никаких проблем нет. Доктор был обеспокоен моим отсутствием, вот и сказал тебе это, чтобы ты поговорила со мной, а я, в свою очередь, послушал тебя и больше не покидал палату.
– Наш разговор состоялся до того, как ты ушёл отсюда.
– Значит, ты на самом деле знаешь? – Грэг испытал неловкость из-за неудачной попытки солгать Кейси. – Прости, но я не хотел, чтобы ты переживала.
– Ты понимаешь, что мог убить себя? – волна неудержимых эмоций прорвала ослабевшую преграду, и девушка заплакала.
Глава 20
– Мне жаль, что всё так вышло, – Кейси заметила этого человека в больничном коридоре ещё в первый раз, когда входила в палату Грэга, но тогда он сидел, опустив голову, как будто узнал какую-то страшную новость.
– Я вас знаю? – остановилась и взглянула на него девушка. На её лице оставались едва заметные следы того, что она плакала, и это не укрылось от внимательного взгляда незнакомца.
– Вряд ли, – ответил он. – Но мы знаем одного и того же человека, который лежит в этой палате.
– Вы знакомый Грэга?
– Хуже. Это из-за меня он чуть не отправился на тот свет, – в голосе незнакомца сквозило неподдельное сожаление.
– Из-за вас? – удивилась Кейси и присела рядом с заговорившим с ней человеком. – Что это значит?
– Я уговорил его выступить перед членами элитарного клуба читателей. Плохая идея. Но я не знал, насколько тяжёлым было состояние Грэга. А он даже ничего не сказал мне.
– Это на него так похоже… – согласилась Кейси Мэрридж. Кажется, она не собиралась осуждать собеседника.
– Извините, я сразу не представился, – опомнился незнакомец. – Меня зовут Ленард. Я литературный агент Грэга Фишвика.
– Кейси, – ответила девушка.
Ленард посмотрел на неё с ожиданием, стараясь понять, кем она приходится писателю.
– Мы с ним приятели, – дала уклончивый ответ Кейси.
– Рад познакомиться, Кейси, – впрочем, на лице Ленарда не отразилось ни тени радости.
– Так что же всё-таки произошло, когда Грэг отправился вместе с вами? – поинтересовалась девушка.
– Он должен был прочитать лекцию о природе ужасного в литературе. Какая горькая ирония: ужасное чуть не случилось с ним самим, – литагент тяжело вздохнул, не решаясь посмотреть Кейси в глаза.
– Что-то спровоцировало у него приступ? – подтолкнула Ленарда к продолжению рассказа Кейси Мэрридж.
– Они оказались стервятниками, – нервно встряхнул плечами Ленард. Губы у него задрожали, словно он готов был расплакаться от неприятных воспоминаний. – Обычно чутьё меня не подводит, но не в этот раз.
– Я не понимаю.
– Знаете, иногда под видом какого-нибудь клуба люди собираются для того, чтобы получить удовольствие от травли человека, как стая гончих преследует зайца. Они хотели, чтобы в роли такого зайца перед ними выступил Грэг, но он оказался им не по зубам. Мне действительно очень жаль, что я вовлёк его в эту неприятную историю.
– Вы не виноваты. Если бы Грэг не проявил своего упрямства и не покинул палату, ничего подобного с ним бы не произошло.
– О, нет, он поддался на мои уговоры, – возразил литагент. – Я даже не знаю, как теперь показаться ему на глаза.
– Это вы привезли его обратно?
– Да, но с тех пор я так и не решился увидеться с ним. Как он?
– Отдыхает. Лучше вам повидать его завтра, потому что сейчас ему требуется полный покой.
– Хорошо, завтра. Может быть, я могу подвезти вас?
– Спасибо за предложение, но я живу здесь неподалёку, так что доберусь самостоятельно, мистер Ленард, – девушка простилась с новым знакомым и направилась к выходу.
Глава 21
– Грэг? – тихонько позвала писателя Кейси, просунув в дверь только голову.
Мужчина отвлёкся от чтения книги и перевёл взгляд на посетительницу. Девушка вошла в палату, но руки держала за спиной, явно что-то пряча от него.
– Что у тебя там? – заинтересовался Грэг Фишвик.
– С Рождеством тебя! – Кейси протянула Грэгу квадратную подарочную коробку с бумажным бантом и поцеловала писателя.
– Вот так неожиданность! – растерялся он.
– Открой её, – предложила девушка.
Мужчина установил коробку на колени и принялся снимать обёртку, чтобы добраться до содержимого. Когда он, наконец, снял крышку, то увидел, что внутри находится стеклянная сфера с заключённой в ней чёрной кошкой.
– Снежный шар! – обрадовался Грэг. Он взял подарок в руки и встряхнул его. В прозрачном пространстве сувенира, наполненном водой, тут же пошёл снег. – Никогда не видел, чтобы в него помещали чёрную кошку.
– Мне показалось, что она похожа на Молли, – улыбнулась Кейси. – Надеюсь, тебе нравится?
– Ещё бы! – Грэг заметил на специальной металлической пластине гравировку: «С любовью от Кейси». – А я из-за своего постельного режима не успел для тебя ничего приготовить.
– Ошибаешься, – хитро подмигнула девушка. – Помнишь пепельницу, которую мы вместе купили в сувенирном магазине? Когда я подарила её отцу, на его лице отразилась такая живая улыбка, какой я не видела у него уже много лет. С тех пор, как умерла мама, отец замкнулся в себе. Он очень переживал, но старался никому этого не показывать. И я знала, что причина его внешнего безразличия к жизни заключается в тяжёлой потере. Но сегодня он впервые после смерти мамы испытал настоящую радость. Видел бы ты его глаза! Он схватил подарок и обнял меня так, будто мы не виделись тысячу лет.
– Отлично! Я знал, что твоему отцу понравится.
– А тебя поздравил кто-нибудь ещё, кроме меня?
– Признаться, на Рождество я получаю не так много поздравлений, как ты могла бы предположить. Поклонники моего творчества присылают, конечно, открытки на электронный почтовый ящик, но после инцидента с побегом врач запретил мне пользоваться Интернетом. А вообще популярность зачастую идёт рука об руку с одиночеством. Странно, правда? К счастью, в этом году у меня всё по-другому, и это благодаря тебе. Жаль только, что приходится встречать Рождество в больничной палате.
– А Ленард? – спросила девушка.
– Ты его знаешь? – удивился Грэг.
– Вчера мы познакомились здесь, в коридоре. Он выглядел подавленным и переживал по поводу случившегося с тобой. Боялся, что ты больше не захочешь его видеть.
– У этого прохвоста превосходно развитый инстинкт самосохранения, – писатель произнёс это без тени злобы. – Хорошо, что он не попался мне под руку сразу, потому что, в противном случае, мне бы пришлось из больницы прямиком переехать в тюремную камеру.
– Значит, он ещё не появлялся у тебя?
– Нет. Выжидает удобного случая, чтобы загладить свою вину. Должен заметить, он умеет это делать с неподражаемым мастерством. Наверное, именно поэтому он до сих пор остаётся моим литагентом.
Тема болезни Грэга осталась в стороне. Кейси не хотела поднимать её первой, а мужчина, в свою очередь, изо всех сил старался увести разговор в сторону. Оба знали – из двух отдельных бесед с доктором Троутоном, – что у писателя возникли серьёзные осложнения. Они могли бы делать вид, будто проблемы не существует, но понимали, что долго так продолжаться не может. Теперь судьба Грэга Фишвика зависела от результатов эндомиокардиальной биопсии.
Глава 22
Грэг заметно нервничал. Медсестра вколола ему седативный препарат, чтобы он мог расслабиться, но страх перед процедурой по извлечению небольшого участка ткани его сердца для детального изучения безраздельно овладел им и уже не отпускал ни на мгновение. Мужчина вошёл в операционную, где его ждал доктор Троутон. Правда, его лицо было скрыто медицинской маской, так что писателю удалось увидеть лишь глаза врача.
– Прошу вас, мистер Фишвик, – врач указал Грэгу на операционный стол.
Грэг Фишвик остановился в нерешительности, как гладиатор, ожидающий выхода на арену для борьбы с диким зверем.
– Вы уверены, что нет другого способа? – произнёс мужчина.
– Разве я стал бы подвергать вас подобной процедуре, если бы он существовал? – судя по движению маски, губы доктора Троутона приобрели форму улыбки.
Писатель лёг на стол и терпеливо принялся ждать, когда медсестра введёт ему внутривенный катетер для медикаментов. Больше всего Грэга пугало то, что вся процедура будет проходить под местной анестезией, и он останется в сознании. Следующим шагом на пути к выполнению биопсии стало обезболивание воротниковой области шеи для специального разреза. Как объяснил доктор Троутон, Грэгу введут в кровеносный сосуд пластиковый проводник для биоптома, который и поможет получить образцы сердечной мышцы.
«Началось», – судорожно подумал мужчина, когда внутрь его тела проникла трубка. Доктор, казалось, на некоторое время забыл о существовании пациента, сосредоточившись исключительно на мониторе. Специальная камера передавала изображение происходящего, и человек в маске внимательно следил за тем, чтобы не нанести Грэгу травм и не повредить внутренние ткани.
Мужчина лежал неподвижно, пока посторонний предмет медленно продвигался вперёд по его кровеносному сосуду навстречу сердцу. Ему показалось, что миновала целая вечность, прежде чем доктор Троутон завершил этот сложный этап и перешёл к следующему.
– Сейчас мы с помощью биоптома под чутким рентгенологическим контролем получим биопсийный материал, – вслух пояснил свои действия врач. Медсестра передала ему какой-то предмет, и Грэг Фишвик понял, что тот отправляется по установленному проводнику за кусочком его кровяного насоса.
– И насколько большой фрагмент вы извлечёте? – спросил писатель, предвкушая нечеловеческую боль.
– Несколько образцов, размер каждого из которых не превосходит булавочной головки, – ответила вместо доктора медсестра.
К счастью, чрезвычайно болезненных ощущений мужчина не испытал. Миновал ещё один мучительный отрезок времени, прежде чем врач извлёк биоптом обратно. Затем он с прежней аккуратностью вытащил проводящую трубку, и медсестра наложила на шею пациента давящую повязку, чтобы предотвратить кровотечение.
– Это всё? – поинтересовался писатель, потрогав место недавнего «внедрения» и чувствуя некоторое облегчение.
– На протяжении нескольких часов вы будете находиться под присмотром персонала больницы, а полученные образцы отправятся в лабораторию для исследования, – сказал доктор Троутон.
Медсестра помогла Грэгу добраться до палаты и проследила за тем, чтобы он лёг на кровать.
– Спасибо, – поблагодарил её мужчина.
Ему предстояло нелёгкое, почти мучительное ожидание. Сможет ли он продолжать привычную жизнь, или болезнь внесёт в его судьбу суровые перемены? Пока Грэг этого не знал. Будущее погрузилось в густой туман, сотканный из предчувствий и опасений.
