Соседи

И он, что-то недовольно бурча, зашел в дом. Вышел он уже с пакетами, пробыв в подвале не так долго, как Виктория.

Доехали до участка, если этот дом так можно было назвать. А это был действительно дом старой постройки, перестроенный в это заведение – это даже нельзя было назвать полицейским участком. Мы с Нифонтовым зашли в холл, Вика осталась в машине. На обратном пути они договорились, что он отвезет ее домой.

– Ночуешь здесь. Домой тебе пока нельзя. – Он проводил меня в кабинет и указал на диван. – Вот тут.

– А не боишься, что я убегу, или украду чего, или и то, и другое? – поинтересовался я.

– Ну попробуй, – засмеялся тот. – Ладно, до завтра. – И вышел.

Я посидел немного, потом прилег. Сон не шел. Видимо, то зелье, что мне Виктория дала, помогло выспаться. Отлежав все бока, я встал, немного походил по комнате, постоял у окна и решил пойти покурить. Выйдя в коридор, я спустился в холл. На входе за стойкой, положив голову на руки, спала девушка. Разглядеть я ее не смог из-за копны рыжих волос, раскиданных по столу. Я решил ее не будить и, открыв входную дверь, замер. За ней был кабинет, из которого я только что вышел. Я обернулся, сзади уже был коридор. Ни девушки, ни стойки, ни холла. Я снова спустился, чтоб подтвердить появившуюся теорию, и снова попытался выйти. И снова картина повторилась. Я зашел в кабинет и сел на диван.

– Не получилось? – хохотнул кто-то рядом

Я подпрыгнул от неожиданности. Рядом на стуле сидело очень странное существо: весь лохматый, как маленький медвежонок, и на глазу повязка.

– Ишь ты какой пугливый, – улыбнулся он. – Чего, надоело тут тебе сидеть, решил домой убежать?

– Не собирался я убегать, – начал оправдываться я. – Покурить хотел выйти.

– Ну да, ну да, – с прищуром покачал головой он. – Так ты тут кури. – И он откуда-то достал пепельницу.

– Спасибо. – Принял я ее и достал сигареты.

– Мож, чаю?

– Было бы здорово, – согласился я, прикуривая.

– Сейчас принесу. – И лохматик просто вышел за дверь без всяких спецэффектов.

Я даже немного разочаровался, ведь не простое существо передо мной сидело, думал, он, как и домовой, исчезнет или сквозь стену пройдет, а он просто спрыгнул на свои мохнатые лапки и смешно так потопал к двери. Эх, права была мама, говоря: «Чтоб не разочаровываться, не нужно очаровываться».

Пока курил, я не заметил, как он накрыл на столик. Даже баранки в вазочке поставил.

– Давай присаживайся.

– Хорошо, спасибо, – туша сигарету, согласился я. – Меня Игорь зовут, а как вас?

– Афоня я, можно Афонасий, – с чашкой в руке ответил он.

– А вы кто? – решил я все-таки невзирая на этикет спросить это существо.

– Я слуга, а чей и почему, то тебе знать не можно, – смешно отпив чаю, ответил Афоня.

Слуга – это что за средневековье тут творится? Или это такое же название, как и домовой или русалка? Хотя нет, не название, он же четко сказал, что мне не положено знать, чей, так что это действительно слуга.

– Это значит, у тебя хозяин есть? У судных дьяков такие, как ты, слуги?

– У судных дьяков нет слуг, им не положено.

– А твой хозяин тоже здесь работает? Просто, я так понял, в отделе, кроме судных дьяков, и чародеи есть. Или ты служишь Виктории? – не отставал я.

На что Афоня, отпивая чай, посмотрел на меня поверх кружки так, что я понял, что очень глупый вопрос задал. И то, что ответа на него я не получу. Значит, у них кто-то еще есть в отделе, кроме чародея и судных дьяков. Это получается такая же организация, как и полиция. А почему нет: там рядовой полицейский, тут судный дьяк; там следователь, тут чародей. Возможно, я и не прав, но немного ясности эти мысли добавили. Как говорила Нина: «Курочка по зернышку…».

– Вы, наверно, давно в отделе. Не расскажете про них? – решил я воспользоваться шансом. – Просто мне тут рассказывали, что сотрудников отдела не очень любят.

– Так конечно, не любят! Если ты из тех, кто норовит людям всякую пакость причинять и радуется от чужого горя. Они же поставлены для того, чтоб день от ночи охранять. А я с ними не так давно, но про них мне с появления на свет известно.

– А как вы с ними? Как они к вам относятся?

– Уважают меня, – загордился Афоня. – Я же в им помогаю в разном. Не то что раньше…

– А что раньше?

– Да, долгая история, – отмахнулся лохматик. – Да и не хочу рассказывать. Я сам-то тут недолго.

– А я так понял, на меня наложили какое-то заклинание? Что я из дома выйти не могу. Или это вы меня не пускаете?

– Нет, это дом тебя не пускает. Если ты не являешься судным дьяком, ты никак к нему дорогу не найдешь и из него не выйдешь. Он еще кучу всего может, я еще всего не знаю. Но очень уж интересно мне тут жить.

– Да, весело тут у вас, – отметил я.

А я вообще ничего не знал о том мире, в котором теперь жил. А узнавать нужно, и в скором времени. А иначе, как говорил Карл Августович, ошибок наделаю – и пиши пропало, а в этом я ему верю. Как я понял, тут все просто: ошибся – и все: либо кому-то должен, либо смерть.

Так мы и прочаевничали с Афоней до зари. А утром в отделе началась суета. Вот только что было тихо, а через минуту – шум, гам, ругань, звонки, кто-то куда-то бегает. Вскоре появились и Виктория с Нифонтовым.

– Привет, – кинула при входе Виктория и, скинув пальто, убежала.

– Привет, – только и успел сказать я.

– Грустишь? – залетел Нифонтов. – Привет. Ну что, будем узнавать, кто в тебе живет. Сейчас Вика нам все расскажет, а мы пока с тобой кофе попьем.

И протянул мне бумажный стакан кофе.

– Вот, цени, специально для тебя купил. Чтоб ты был бодр и весел.

– Ничего он специально не делал, – войдя в кабинет, обличила его Виктория. – Это он мне купил, а я кофе уже дома пила, вот и отказалась.

Нифонтов закатил глаза. Следом в кабинет зашла уборщица.

– И так, как ты говоришь твоих подселенцев зовут? Да, кстати, это тетя Паша, знакомься.

– Здравствуйте, – проговорил я. – Его Егор, а ее – Зина.

– А сами они сказать могут? – спросила тетя Паша, сурово так глянув на меня.

– Только мне, – озадаченно ответил я ей, до сих пор не понимая, почему уборщица находится на допросе уже не подозреваемого меня, слава богу.

– Да ты не стесняйся, – начал успокаивать меня Нифонтов. – Тетя Паша в свое время столько фулиганов наловила. Это та легенда отдела, до которой нам служить и служить.

Шлеп! Тетя Паша отвесила смачный такой подзатыльник полицейскому.

– Это за «фулиганов», – сказала она так, что не было понятно, шутит она или нет. – Ну так что, будут они говорить? Или мы сами искать будем, кто это? – продолжила она.

– Сейчас попробую, – сказал я, уже опасаясь эту дамочку.

«Вы тут?», – спросил я у себя.

«Да, тут», – ответили оба.

«Я сейчас в отделе полиции у судных дьяков, они хотели бы знать…».

«Слышали мы, – перебил меня Егор. – Скажи им, меня зовут Егор Кузнецов, а ее – Зинаида Яковлева».

– Егор Кузнецов и Зинаида Яковлева, – сказал я внимательно смотрящей на меня тете Паше.

– Да ты что? – вдруг округлились ее глаза.

19 Глава.

Она решительно двинулась к выходу, на ходу кинув:

– Ждите, сейчас приду.

Мы переглянулись.

Тетя Паша вернулась не скоро, и пришла она с толстой папкой. Положила ее на стол, подняв облако пыли. «Видимо, старая папка», подумалось мне. Это было дело № 47/7, на папке было чернилами написано «Кузнецов Егор Валентинович. Отдел "15-К"».

Тетя Паша открыла папку, немного полистала.

– Ага, вот! – что-то найдя, сказала она и, хлопнув папкой, снова убежала.

Прибежала с другой папкой, не менее старой и такой же пыльной. Дело № 52/3, «Пятаков Василий Антонович. Отдел "15-К"». Теперь уже эту папку тетя Паша так же полистала и, найдя что-то, начала читать:

– В августе одна тысяча сорок седьмого года с товарищами… Операция по обезвреживанию чернокнижника и его подельницы, отступницы Зинаиды Яковлевой, являющейся ведьмой-болотнецей… Ага, вот. Привлекли к операции волкодлака из новообращенных… Операция прошла успешно: чернокнижник обезврежен, ведьма убита. В ходе операции волкодлак был убит. – Она закрыла папку. – Понятно, болотница она. Да еще и отступница.

– Ничего не понятно, – сказал я.

– Теть Паш, поясни, пожалуйста, – попросила Виктория.

Тетя Паша села за стол и начала рассказывать. Думаю, подобные моменты ей нравились, так как глаза ее горели.

– Ну, в общем, служили у нас два друга. Не знаю, что там с ними случилось на фронте, но они после вдвоем были переведены в отдел. Егор и Вася, ребята правильные, ничего не боящиеся. И как-то в Москве и Московской области банда одна лютовать начала: грабят, убивают, дома жгут. Никто, главное, их поймать не мог: как только на след им упадут, так те врассыпную, да так быстро и лихо удирают, что и на машине не угнаться. Говорят, что даже стреляли в них, а тем хоть бы что. Вот тогда-то и подключили отдел.

У отдела тогда работы хватало, много в нашей стране «Аненербе» делов наворотила. А эта банда из своих оказалась, и дело даже не в разбое и мародерстве было. Здесь большую роль характер Ратислава, местного отца стаи волкодлаков, сыграл. Так как оказалось, что банда эта, разбой чинящая, – стая его.

– Так это они, что ли, предателями оказались? – предположил Нифонтов.

– Да какой там! – махнула на него тетя Паша. – Тут для НКВД вообще дел не было, хотя они-то считали как раз наоборот. Все волкодлаки на генном уровне свой род чтут, для них благополучие семьи выше собственной жизни. И для них недопустимо было, чтоб по их лесам иностранцы на правах хозяев ходили, – вздохнув, объяснила тетя Паша, глянув вопросительно на Нифонтова и получив в ответ его испуганные глаза. Лейтенант спешно показал, как закрывает рот на невидимый замок и выкидывает ключ. Тогда она продолжила:

– Я же говорю, характер Ратислава дрянной был, вспыльчивый, как и все «молодые отцы» стаи, опыта маловато. Он стал отцом стаи не так давно, после того, как Фома, прежний отец, сгорел под цистерной с горючим, пущенным им же под откос поездом. Он так же, как и многие главы стай, во время войны в своем лесу партизанил. Поезда под откос, мосты, ну и на малочисленные отряды фашистов нападал. И даже после того, как весть о победе разнеслась над Союзом, он, как и все, вычищал страну от остатков нацистов.

Так вот, как-то раз через его лес ехал отряд, и уж не знаю, что там Ратиславу в голову пришло, может, он немцев почуял, которых отряд вез, может, еще что. Итог один: напал он на отряд. Поздно тогда он понял, что это свои, успели его дети порвать часть солдат. Дал он своим сигнал, и они в лесу скрылись, а сам вышел на дорогу с извинениями, но вместо разговора очередь из ППШ поручил. Его дети расценили это как угрозу и вырезали весь отряд. Да и, по правде сказать, и сам Ратислав не был против такого расклада. Ну а дальше – больше: военные отправили солдат на поиски пропавшего отряда и, найдя его, решили, что в лесу немецкие недобитки остались. Снарядили подразделение на прочесывание леса с приказом живых не брать. Понятное дело, эту схватку выиграл Ратислав, для него и его стаи лес – дом родной, он там каждую травинку знает. Да и пули ни его детей, ни его самого не берут. Но как-то все же солдаты умудрились одного из стаи обезглавить, тот истек кровью, да и помер. Тут дело-то какое: раны на волкодлаках заживают прям на глазах, и, возможно, если б приставили отрубленную голову обратно, то и выжил бы тот паренек, хотя кто его знает, на моей памяти такого никто не делал. А раз голова от тела отделена, то и заживать нечему. После этого Ратислав совсем с катушек слетел и пошел все живое истреблять.

Оказалось, что это банда волкодлаков. Ну, наши облаву вместе с милицией на них устроили. Короче, бойня была сильная, много сотрудников полегло. Но банду истребили.

В те послевоенные годы криминала в СССР много развелось. В основном воровство, так как продукты все еще по карточкам выдавали. Но не редки были и разбои, и все это из-за дефицита продовольствия. Карточную систему только-только собирались отменять. И вот это и использовали отдел и МУР. Всем свидетелям данной бойни, в том числе и рядовым милиционерам, объяснили, что эта банда наряжалась в волчьи маски для устрашения, и во время того столкновения использовала газ, тем самым затуманив голову сотрудникам.

А в мае одна тысяча девятьсот сорок восьмого года оперативники МУРа доблестно обезвредили банду Качалина и Нарижного. Эта банда тогда промышляла вооруженными нападениями на сберкассы. Вот и попали они под горячую руку МВД. Те, расценив, что всем участникам банды все равно «вышка» светит, повесили на них и это столкновение с милицией. Так это дело и закрыли, наказав виновных, не засветив отдел «15-К» и не подняв панику. Ну и, конечно, наградив всех участников облавы, кого вживую, а кого – посмертно.

Егора тогда сильно порвали, он в больнице долго валялся, но как оклемался, сразу на службу вышел. А как-то раз, собрал всех у начальника отдела и на стол парт-билет, ксиву и оружие положил со словами, что у него все признаки обращенного волкодлака, и ликвидировать себя попросил. По тем временам с такими разговор короткий был: к стенке – и точка. Так нам тогда рассказывали, на политподготовке. А дальше история была собрана со слов товарищей этих друзей. В деле ее нет. Так вот, – продолжила тетя Паша. – Но товарищи приняли решение не убивать его и приставили друга Егора, Васю, за ним присматривать, ну и, если что, то того, значит, – она провела пальцами по горлу.

Короче, приноровился Егор со своей силой отделу помогать. Много тогда дел раскрыли. А в один прекрасный день сводка пришла, что в Союзе чернокнижник объявился, зверствует, ни стариков, ни женщин, ни детей не жалеет. С разных городов прислали сотрудников, когда узнали, что он где-то в Москве засветился. В общем, поймали его, зелья подлили и спящего понесли в оговоренное место. А его же ни пуля, ни нож не берет, его правильно убивать надо. Сначала ослабить, голову отрубить и сердце заговоренным ножом проткнуть, и только после этого сжечь. Вот Егор и Василий с товарищами и решили так сделать. А для пущей надежности еще и охранными чарами тело закрыть. Но чернокнижник очнулся, когда они ему сердце проткнули. А они до этого с Васей договорились, если что-то пойдет не так, то Вася убегает и замуровывает Егора с чернокнижником. Вот, значит, так и случилось, замуровали Егора. Василий потом поменялся совсем. Раньше весельчак и балагур, теперь ходил хмурый и не разговорчивый. Но недолго он ходил: после того, как друга замуровал, он только три дела раскрыл, а на четвертом его вурдалаки порвали. И кажется мне, что он сам смерть искал. Семей у них не было, война их забрала, а новых они так и не завели. Только дружба и служба у них была.

А вот откуда там Зинаида появилась, как и то, что после внутри произошло, надеюсь, они сами нам и расскажут. – И тетя Паша посмотрела на меня.

– А может, не стоит былое ворошить? – спросила Виктория.

– Если это к нашему делу не относится, то может, ты и права, – ответила оперативница-уборщица.

«Не относится это ни к какому делу», – прозвучал у меня в голове голос Зины.

«Согласен», – подтвердил Егор.

– Не относится, – передал я их слова.

– Хорошо. Тогда другой вопрос, – начал Нифонтов, – кого ты подозреваешь? Или вы – теряюсь, как к тебе обращаться.

Я задумался. А правда – кто? Если это вообще правда. Но все, что говорили сотрудники отдела, пока сходилось.

– Ну, у меня в Москве не так мало знакомых, – начал я.

– Можешь всех перебрать, и, может, в голову что и придет, – предложила тетя Паша.

– Паша, Никита – это мои друзья из супермаркета, – начал я, прислушавшись к словам оперативницы. – Мы, кстати, с ними и были тогда на участке. Жанна – это девушка бывшая моя. С ней мы не очень хорошо распрощались, да, в принципе, и жили тоже так же. А остальные с работы. Антон – начальник, он вообще лишь иногда появляется в магазине. Видимо, чтоб мы его лицо не забыли. Юлька – она всегда на позитиве, с ней я вообще никогда не ссорился, по-моему, это в принципе невозможно. У нее характер такой, что ее сложно чем-то обидеть. Тем более что у нее защитников найдется сразу… – сказал я и осекся. – Кстати, возможно, кто-то из них. Они постоянно ошиваются вокруг магазина. Может, чего-то им там придумалось, что я Юльку обидеть хочу.

– Мы проверим, – сказал Нифонтов, – ты продолжай.

– Нина… – И я посмотрел на всех присутствующих в кабинете в ожидании реакции.

– Что – Нина? – поторопил меня полицейский.

– Ну, она, наверно, ведьма.

– Что значит «наверно»? – сказала Виктория. – Она Зиновьева Антонина Федоровна – природная ведьма, это точно. Занимается мелким колдовством, гаданием за часть жизненной силы, берет в допустимом объеме, не вредит людям. Принадлежит маленькому ковену, не вступающему в конфронтации с другими. Признана неопасной. Состоит на учете.

– Я просто как-то к ней приходил ночью…

– Да мы видели, как ты улепетывал, – перебил меня Нифонтов. – Так припустил, что только пятки сверкали.

Значит, мои опасения были верными: тогда из-за угла вышли сотрудники отдела, и я правильно сделал, что убежал. Хотя теперь уже кажется, что и зря.

– Ну, увидел я такое, хотя вы, наверное, часто это видите. В общем, да, я испугался. Но бежал я не от нее, – начал оправдываться я, и пусть это выглядело по-детски, но я хотел донести до них, что не совсем уже трус. – Я убегал, потому как увидел вас. Не вас конкретно, а две фигуры, двинувшиеся в сторону магазина.

– Понятно, – подвела итог тетя Паша. – Значит, волкодлак с тобой не только силой, но и чуйкой поделился.

– Возможно, – не стал с ней спорить. – Наверно, именно она мне и подсказала, что в машину к Карлу Августовичу садиться не надо.

– А вот тут скорее ведьма сработала. И зачем тебе вообще к нему нужно было? – спросила тетя Паша.

– Так он Игорю пообещал, что от нас его спрячет, – ответил Нифонтов.

– Да, но тогда я думал, что я убил тех людей, вот и решил податься в бега, – продолжил я.

– Долго бы не побегал: либо мы бы тебя нашли, либо этот старый хлыщ с тобой бы что-то сделал. Но это неважно, все равно ты уже тут, – остановила нас тетя Паша. – Ты дальше своих знакомых называй.

Виктория в допрос не вступала, только иногда поглядывала на нас и что-то записывала.

– А все. Вову, это новенький наш, я в расчет не беру, потому как он появился после всех этих событий. А больше я особо ни с кем и не общаюсь.

– Понятно, что ничего не понятно, – подвел итог Нифонтов. – И что теперь делать? Здесь его прятать не выход, вот теперь куда его? Нужно думать.

– А что непонятного? – вступила в разговор Виктория. – Игорь сейчас едет домой и живет обычной жизнью, то есть ходит на работу, пьет в баре и так далее. Ты, Нифонтов, едешь к Шлюнту и объясняешь ему, что к парню больше лезть не нужно, а мы следим за действиями всех его знакомых и решаем, что делать дальше.

– План хороший, только есть два «но», – цокнула зубом тетя Паша. – Первое, к Карлу с Николаем поеду я, а второе, могут быть еще жертвы. А нам их предотвратить нужно.

– Теть Паш, – посмотрела на нее Виктория, – смерти в любом случае будут, только с этим планом у нас есть шанс опередить убийцу, а не бежать по его пятам.

– Так я ж не спорю, – как-то по-старчески ответила тетя Паша. – Пока это единственное, что в голову приходит, и никто не предлагает просто сидеть, ручки сложив, – закончила она уже со сталью в голосе. – Ну что, беги домой, хоть помойся, а то уже весь кабинет провонял, – уже спокойно отправила меня тетя Паша.

– Беги, Форест, беги! – хохотнул Нифонтов.

– Да я бы с радостью, только тут такое дело: я в дверь входную выхожу и снова в этом кабинете оказываюсь, – сообщил я.

– Иди, сейчас тебя дом отпустит, – успокоила меня Виктория. – А Нину можешь не бояться, нет на ней чужой крови.

– Ага, спасибо, всем пока, – начал уходить я. – А как мне с вами связываться? Телефона-то у меня нет.

– Телефон купи, а симку восстанови, все просто, – поучал Нифонтов.

– Это-то понятно, только я ни в коем случае не жалуюсь и тем более не выпрашиваю, но у меня денег нет совсем на телефон, а симку восстанавливать время уйдет. И вообще, не могли бы вы в тот отдел позвонить и забрать мои вещи?

– Ну так ты же работаешь, возьми аванс, – сказал Нифонтов. – А насчет времени, мы пока с тобой через Нину и будем связываться. И вот тебе твои вещи. – И протянул мне пакет с моими пожитками, ключами и телефоном в том числе.

Нифонтов стоял с довольной улыбкой.

– Позер, – констатировала Виктория.

– Спасибо, – взяв пакет, ответил я. – Тогда всем до свидания. Я действительно рад знакомству. И пожалуйста, если не в труд, поблагодарите Афоню за компанию и чай.

– Хорошо, передадим, – ответила Вика.

20 Глава.

Выйти из отдела у меня получилось с первого раза. Вот интересная у них сигнализация, тут уж действительно ни войти, ни выйти.

Вернувшись домой, я первым делом скинул с себя все вещи и отправил их в мешок для мусора. После сразу пошел в душ. Мылся я долго, вот тебе и минус обоняния волка: запах чердака никак не уходил. Я даже подумал уже хлоркой себя натереть, но не стал – это уже точно перебор. Поставив телефон на зарядку, я пошел на кухню, глянуть, есть ли что-нибудь в холодильнике.

– Все-таки жив, – услышал я и, обернувшись, увидел Кузьму, сидящего за столом.

– Да вроде, – ответил я и снова стал изучать содержимое холодильника. Там были только кусочек заветренной колбасы и какой-то соус, уже даже не помню, откуда он у меня. Так что поесть у меня, похоже, не получалось. Вздохнув, я начал наливать себе кофе, он точно не испортился.

– Чего ты в холодильнике копался? – начал опять ворчать домовой. – Ты в него уже месяц как ничего путного не клал. Голодный?

– Да, я только баранок с чаем ночью поел, – ответил я, садясь за стол.

– Так иди купи чего-нибудь. Или денег нет?

– Да, в смысле, нет. Денег нет.

– Ну понятно. А когда будут?

– Думаю, сегодня в ночь пойду на работу, там и займу, – ответил я. – А к чему такой допрос?

– Знаешь Нефедовых с пятого этажа? Хотя откуда тебе, нелюдимому, их знать. В общем, жди.

И домовой скрылся под тумбой.

Я остался один с кофе, он не очень помогал бороться с голодом, но все же согревал. Домовой вернулся через минут пять. И положил на стол кучку всяких пакетов.

– Спасибо. – Я было потянулся к пакету с печеньем, но домовой шлепнул меня по руке.

– Куда тянешься? – Он пододвинул ко мне один пакет. – Это у вас в магазине есть?

– Вроде нет, а что?

– Ничего, – ответил домовой и убрал упаковку. Подвинул другую. – Это есть?

– Это есть, – подтвердил я.

– Тогда ешь. И упаковку с собой на работу возьмешь, чтоб точно такую же принес. Это Нефедовых печенье. И чтоб свежее было, понял?

– Понял, – ответил я. – И спасибо за хлопоты.

– Вы все мне хлопот доставляете. Ничего, живу же. Да ты ешь, чего смотришь? Сегодня почти не спал. Сергей с пятнадцатой квартиры чуть дом не поджег. Сам пьяный уснул, а окурок на диван уронил. Я, понятное дело, его потушил. Так эта зараза снова проснулся и то же самое учудил, и снова на боковую. А после проснулся и рыбу решил пожарить, и опять уснул. Вот что за человек такой? А я карауль его, неугомонного.

Я слушал Кузьму и кушал очень вкусное печенье, запивая его прекрасным кофе. Все было хорошо, и в душе покой. И только одно меня беспокоило – понимание, что это всего лишь передышка перед еще одной гонкой. Но она мне была нужна, слишком много событий на мою голову за столь короткий срок выпало.

Вечер наступил незаметно, вроде только еще светило солнце, а вот уже закат окрасил небо в алый цвет. Домовой убежал по своим делам, да и мне уже нужно было собираться. Я зашел в комнату и включил телефон. Как и предполагалось, куча пропущенных, и большинство принадлежало Карлу Августовичу. Думаю, с ним уже поговорил Нифонтов, так что можно не отвечать. Но все же было интересно, чего же он от меня хотел на самом деле? Вот только думается мне, что если я ему этот вопрос задам, то ответа все равно не получу. Также было сообщение в ватсапе от Нифонтова с просьбой сохранить номер. Были еще звонки от Нины, Паши, Никиты и даже пара звонков от мамы. Вот на этот пропущенный нужно было ответить.

Погода была хорошая, поэтому, быстро и по-легкому одевшись, – только накинув джинсовку, – я вышел на улицу. Набрав маму, я спросил, что случилось, и получил кучу информации о том, что у них произошло, и о том, что она переживает. Я извинился, сказал, что у друзей оставил телефон, был прощен, и дальше мы мило болтали. К своему стыду, я во всей этой суете совсем не подумал о родителях. Поговорив, я обещал больше так не пропадать и чаще звонить. После отправил сообщение Нине о том, что сегодня выхожу. Я шел по улице так, будто ничего не случилось. Мне больше не надо было прятаться и следить за происходящим вокруг, выискивая полицию. В позитивном настроении я дошел до магазина. Увидев внутри компанию парней, я улыбнулся: опять Юлька на смену привела толпу ухажеров.