По ту сторону Солнца

– Бурсак, побыстрей. Мы не должны отставать от ассаруа Девдаса, он будет серчать. И две ассаруа соедините подошвами и подсуньте подмышку.

Теперь в его касаниях, указаниях плыла только теплота, а голос став низким, старался приободрить, будто он считал себя виновным в произошедшем с младшим, и хотел загладить собственный промах. Слабость в ногах, не столько привычно в коленях, сколько в голени, однако, не дала возможности Даше прибавить шагу, еще и потому как само туловище и голова слегка раскачивались вправо-влево. При всем том она, не мешкая, выполнила указание ссасуа по поводу обуви, и, сложив их подошвами, подсунула подмышку правой руки.

Минут пятнадцать спустя, того неторопливого хода, дорожка стала многажды ровней, и, спустившись с посадочного вала, безотлагательно вступили в раскинувшийся подле его подножия густой лес. Деревья здесь смотрелись зачастую высоченными великанами, достигая в длину сорока-пятидесяти метров, и поражали взгляд либо формой кроны, либо чудным видом листвы. Они как-то враз прикрыли небосвод своими кронами, впрочем, не заслонив самого Рашхат, пробивающегося белыми с голубоватым отливом лучами сквозь ветви, и создающего внутри леса парящую сероватую дымку. По большей частью деревья, растущие тут, с толстым стволом не менее полутора-двух метров в диаметре, с черной, трещиноватой корой имели несомкнутую, раскидистую крону, крепкие ветви, которые покрывали тонкие, длинные серо-голубые листья, закручивающиеся на концах и висящие густыми причудливыми прядями, подобно земному мху. Эти плотные лохмы тончайших, словно нитей листьев, не просто свисали с веток, они их опутывали, притом создавая в самих кронах витые сети, порой смотрящиеся скрученными, свисающими вниз комками. Иные из деревьев хоть и были менее рослыми, выделялись своими толстыми (с синеватым отливом) ветвистыми стволами, в диаметре вдвое или второе превосходящие соседей. Их ветви, весьма корявые, короткие, росли перпендикулярно стволу, и завершались короткими пучками кожистых удлиненно-пластинчатых листов. Каждая из таких ветвей имела множество более коротких веточек, опять же удерживающих на кончиках пластинчатые буро-коричневые листочки с выделяющимися на их поверхности крупными красными жилками. Среди этих гигантов не редкостью хоронились приземистые, молодые деревца, с изогнутыми, тонкими зелено-серыми стволами и длинющими кожистыми листами, более походящими на коричневые кожаные ремни. Такие листья дотягивались до почвы и на концах столь сильно расщеплялись, что своим видом напоминали большие, лохматые шевелюры.

Почва под деревьями, покрывала плотная поросль растений, с низкими стебельками, опушенными маханькими шаровидными головками пепельно-голубых листочков. К удивлению, совсем мало даже в глубине леса было упавших веток, еще меньше поваленных стволов, их всего-то из долгого, вероятно, двухчасового пути Даша увидела два или три. Создавалось такое ощущение, что за лесным массивом кто-то следил, в положенный срок, срезая сухие ветви, высаживая молодую поросль. Потому как мощные великаны деревья вроде полосами иногда перемежевали их более юными собратьями. Говоря же о дорожке, по каковой шли велесвановцы, так на ней также не имелось опавшей листвы, а нависающие ветви, переплетаясь с побегами соседствующих деревьев, созидали нечто в виде сводчатого перекрытия. Лишившаяся своих сигнальных бордюров, дорожка теперь завершалась отвесными краями, которые входили в почву, имеющую опять же по месту стыков сизый отлив.

Догнать Девдаса удалось минут через десять, и лишь потому как он сам немного снизил ходкость шага, вероятно, «выпустив из себя пар», – как подумала Дарья. Еще не более получаса, время которое юный велесвановец поколь соизмерял с земным, шли молча.

Оглядывая этот иной мир, другой, чужой планеты, Даша подметила достаточное однообразие, хоть и непривычных растений. Едва лишь представленных ранее описанными видами деревьев, и всего-навсего изменяющими окраску шаровидных листочков растений ползущих по почве начиная с пепельно-голубого вплоть до темно-синего. Вместе с тем на данной планете удалось различить множество запахов, вроде обоняние Дарьи усилилось или стало работать значительно сильней. Потому получилось отметить сладкий аромат чего-то цветущего (словно перемешанного с духом свежести, оставленной после прошедшей грозы) и отдельно пришедший кислый запах скошенной травы, а может даже вскопанной земли.

Звуки в основном воспринимались странными, хотя лес наполняли отдельные трели, схожие с пение земных птиц. И привычное кле-кле, тиу-тиу, цик-цик, чак-чак всегда звучавшее на Земле высокой нотой, здесь разносилось весьма низко, переплетаясь с не менее низким скрипом, стрекотом, хрустом и даже отрывистым клекотом. Порой и вовсе этому глухому многозвучию вторил долетающий откуда-то издалека протяжно-хрипящий стон, точно жалующегося на судьбу создания. Он начинался очень высокой фонацией, и степенно изменяя сам тембр, переходил на прерывистые хрипы. Даше все время хотелось спросить, кто это так тревожно скулит, но после пережитого перемешивания ее мыслей, пропало стремление как-либо говорить с Девдасом.

На ветвях деревьев порой можно было увидеть птиц, в основном размером с земного голубя или даже ворона. Зачастую тела таких птиц были покрыты перьями, ярких (для общей бедности красок Велесван) цветов. Посему они блистали оранжевыми, красными, синими и даже зелеными брюшками, а их широкие распушенные хвосты переливались золотыми, белыми полосами. Густые красные гребни топорщились на округлых кожистых, белых головках птиц с почти пурпурными клювами и мощными того же цвета лапами. Впрочем, у неких из этих птиц хвост состоял из отдельных, очень длинных и, одновременно, тонких синих перьев, на конце увенчанных каплевидными белыми уплотнениями, точь-в-точь повторяющих форму и цвет их глаз. Пару раз Даша увидела и вовсе огромную птицу, тяжело перелетающую с ветки на ветку. Лишь частью тело этой птицы покрывали короткие темно-серые перья, с небольшими крыльями. Сама голова, брюшко, ноги и даже хвост имели кожистый и весьма сморщенный белесый вид. Ярко окрашенный в желтые и зеленые цвета треугольной формы клюв, был огромным, занимая собственным основанием треть головы и свешиваясь вниз длинным концом.

Изредка на ветвях, листьях, стволах деревьев висели тонкие в палец голубые, бурые и даже синие с длинными плоскими, гладкими телами и множеством тонких, дугообразных ножек, животные, напоминающие змей. Едва заметно мелькали мимо голубовато-прозрачные паучки с маленькими крылышками. И крупные почти в палец бирюзово-глянцевитые жуки, с размашистыми округлыми крыльями. Впрочем, как пришла к выводу Дарья, животный и растительный мир, смотрелся на Велесван, достаточно однотипным, повторяющим общие формы живых существ, и отличающихся в основном окраской.

– На нашей планете, – внезапно заговорил Девдас, даже не оглядываясь, точно и так понимал, что теперь его слушать будут более внимательно. – Обитают только теплокровные, яйцекладущие животные, насекомые и рептилии. И если вы приметили, сам растительный мир не слишком пестрит многообразием, поелику в свой срок Велесван населяли принудительными методами. Сим в частности занимались тарховичи и ерьгловцы, посему здесь вы не увидите многообразия, кое можно наблюдать на так называемых естественно развивающихся планетах.

В этот раз ассаруа говорил более четко, почти не делая промежутков между слов, словно прислушался к подмеченному в его речи недостатку, который сделал Даша. Видимо, для Девдаса оставалось важным, чтобы юный велесвановец его понимал. Голос его теперь звучал ровно, растеряв всю властность, лишь источая насыщенную плавность, несомненно, авгур этой теплотой гасил дотоль проявленную грубость, демонстрируя, как он может быть нежен со своим младшим ссасуа.

А местность между тем почти и не менялась. Впрочем, сейчас досель встречающиеся приземистые деревца, с изогнутыми, тонкими зелено-серыми стволами и длинющими кожистыми листами как-то разком набрали росту. Теперь их стволы, большей частью похожие на толстые бочонки, округлые в серединке сменили цвет коры на почти сизый, а дотягивающиеся до почвы и на концах расщепленные листья стали темно-коричневыми. Распластанные по земле концы образовывали и вовсе здоровущие в размерах рыхлые комки, переплетаясь одиночными полосами с растущими на земле стебельками, опушенными шаровидными серо-голубыми листочками из центра коих выглядывали заостренные соцветия. Некие из соцветий были приоткрыты, и тогда демонстрировали розоватые трепещущие зубчатые лепестки. В воздухе все сильней ощущалась влажность, ноне не просто оставленная сероватой дымкой от проникнувших в недра леса лучей Рашхат, а будто подымающаяся из самой почвы.

Из монотонного монолога Девдаса, Даша поняла, что Велесван был не просто искусственно населенной планетой, ее еще и искусственно создали, нарочно для расы велесвановцев. Когда-то ее подарили его превосходительству негуснегести Аруну Гиридхари тарховичи. И лишь потом степенно на ней налаживали быт существующих растений и животных ерьгловцы, в обязанности каковых до сих пор входит уход за лесными массивами и водными источниками. Сейчас на Велесване находилось более двадцати крупных поселений, называемых слободы с собственным старшим, боизой, назначаемым Аруном Гиридхари. В слободах были построены неприхотливые деревянные жилища, они опять же, как и дорожки и посадочные полосы, в свой срок возводились перундьаговцами. Центральной слободой на планете считалась Вукосавка, где и проживал сам негуснегести. Слобода, в которой жили Девдас и его ученики, именовалась Далибора и в ней боизой, естественно, был назначен он.

Арун Гиридхари, со слов ассаруа, оказался единственным и полновластным правителем Велесван. Он также был единственным, кто имел возможность передавать необходимые информационные компоненты для появления новой плоти велесвановцев. Негуснегести, в отличие от старших велесвановцев (в число коих входил и Девдас) не брал воспитанников, хотя в свой срок вырастил четырех авгуров, обладающих особыми способностями диэнцефалона. Рассказывая о самой планете, ассаруа пояснил, что день на ней длится двадцать часов, а ночь двенадцать. А сам колоход, вращение Велесван вокруг Рашхат, занимает шестьсот восемьдесят суток.

За время своего словесного изложения Девдас так ни разу, и не оглянулся, вероятно, будучи убежденным, что его слушают внимательно. Сама же Дарья, хоть и слушала ассаруа, неизменно наблюдала за удивительным миром Велесван. С любопытством отметив для себя трех птиц, сидящих в рядок на одной из ветвей дерева. Это были небольшие птицы, чуть больше воробья с рыжеватым опереньем тела и маленькой ярко малиновой головой, на которой находился хохолок из шипообразных длинных наростов. Очень длинные оперенные ноги, с загнутыми когтями, придавали птицам достаточно нелепый, если не сказать уродливый, вид.

В данной части леса все чаще и чаще стали появляться маленькие с ноготок бабочки. Желтой или синей расцветки, данные насекомые обладали количеством крылышек вдвое, а то и втрое превышающие тех, что имели их земные собратья. Потому со стороны бабочки смотрелись какими-то порхающими шариками.

И на своих удивительных крылышках они словно принесли смену и самому лесу, где теперь появились с раскидистой кроной и сизовато-черной корой мощные деревья. Их ветви были покрыты серо-зелеными листочками, тонкими клиновидными, точно сделанными из шелковой ткани (легчайшими на вид), и потому, даже при малом дуновение ветерка машущими, как флажки на параде. Также сменилась и растительность на земле, уступив место плотным полотнищам мха с голубоватым отсветом. Создавая нечто в виде ровного слоя ковра, подходящего впритык к стволам деревьев, окутывающего их чуть выступающие округлые корневища и даже наползающие на низко-нависающие ветви. Не редкостью тут были крупные зеленые с черными прожилками камни, иногда овально-растянутые, а изредка круглые, будто нарочно раскиданные на земле.

Влажность здесь сменилась на сырость так, что стало трудно дышать, а в небольших углубления мха теперь просматривались лужицы с голубоватой водой, где поверхность воды почасту рябила, очевидно, из-за возникшего слабого ветерка. Вдобавок Рашхат отправился на покой. Его свет не то, чтобы стал гаснуть, просто много сильней посмурело само небо, подобно тому, как его заслоняют на Земле грозовые тучи, только не бурые, а фиолетовые. Рашхат опустился значимо в сравнении с идущими и теперь его белые лучи, слегка вбирающие сизый отсвет крон деревьев, пробивались меж стволом да точно лежали на поверхности голубых мхов. С тем побледнела и дотоль рыхлая поверхность планеты Перундьааг. И если, раньше подпирая Велесван, она вроде придавала его верхнему слою блеклый свет, то сейчас став и вовсе прозрачной явила лиловую синеву небосвода.

Глава тринадцатая

Когда Рашхат опустился настолько, что его лучи лишь издалека подсвечивали мхи, прорезая на них отдельные мельчайшие стебельки, а небо полностью стало сиреневым, Девдас остановился. Справа от дорожки, несколько в углубление леса лежал и вовсе мощный валун с выступающими вперед стенами и нависающей крышей, образующий небольшой грот. Это был цельно спаянный камень, без каких либо стыков, точно изнутри его, образуя пещеру, очень ровно выплавили кусок.

– Думаю, пора остановиться на ночлег, – пояснил свои действия ассаруа. – Ибо Рашхат скоро зайдет за кругозор. – Он, наконец, развернулся в сторону стоящих ссасуа, и нескрываемо нежно взглянул сверху вниз на Дашу, с теплом в голосе дополнив, – завтра дойдем до Вукосавки. Понеже по традициям велесвановцев обязаны представить нового члена расы его превосходительству негуснегести Аруну Гиридхари.

Его взгляд исследовательски прошелся по лицу Дарьи так, что последней показалось, он ею любуется, подобно милым чадом, рождение которого долго ждал. Когда же авгур, вскинув руку, снова огладил перстами края ноздрей и нижнее веко, поняла, что это ей не почудилось. Девдас, вероятно, сейчас старался снизить напряжение, оставленное в бурсаке от собственных действ, а может только утверждал его статут среди собственных ссасуа.

Он еще не более минуты оглаживал подушечками пальцев лицо Дарьи, а после стремительно развернулся, и, приподняв края парео вверх, зараз ступил с дорожки в покрывала мхов. Все с той же величавой торопливостью, ассаруа довольно-таки быстро направился в сторону каменного грота, каждый раз опираясь на мшистую поверхность данной почвы только пальцами и слегка вздевая вверх саму пятку. Даша также медлила чуть-чуть, да так и не дождавшись каких-либо распоряжений от Прашанта, шагнула вслед за ассаруа, поставив на голубоватые его слоевища сначала правую подошву стопы, а потом и левую. И также мгновенно почувствовала под ногами вязкое движение верхнего слоя мха, будто расходящегося в стороны и с тем всасывающего ее в собственные (видимо, бездонные) глубины, сперва по щиколотку, погодя по колено, а секунд через пять почитай по пояс.

– Ох! – испуганно вскрикнула Дарья, ощущая мощную хватку на бедрах, и медленное движение вниз в целом всего тела. Отчего перестали восприниматься не только стопы, голени, но, похоже, и сами бедра. Резкая боль внезапно прорезала кожу ног, словно внутри этой сероватой, вязкой субстанции разком, появились, внедрившись в ее кожу до сотен мельчайших иголок.

– А…! а! – теперь Дарья закричала в голос и, не мешкая, дернулась вперед, вслед идущего ассаруа, раскидав в стороны руки, выронив с подмышек обувь. А трясина, произведя очередной значимый хлюп, втянула ее в себя почти по грудь, потому сами пальцы внедрились в еще укрывающие местность слоевища мха.

Девдас уже достигший грота, немедля повернулся, да в три шага покрыв расстояние до своего младшего ссасуа, крепко ухватил его за руку. Единым и достаточно резким движением он вскинул вверх руку Даши и также мгновенно выудил всю ее, вплоть до стоп, из вязкой субстанции, безотлагательно пустившей по своей сероватой глади маленькие пузырьки. А вытянутое из плена тело юного велесвановца тотчас покинула боль, будто из кожи единым махом выдернули иголки, оставив только неприятное нытье давешней раны.

Продолжая удерживать за простертую вверх руку Дарью, благоразумно или только интуитивно поджавшую ноги, Девдас развернувшись, направился к гроту. Во время ходьбы он опять же опирался на мхи всего-навсего передними пальцами, и тем стал ассоциативно схож с балеруном. Впрочем, таким своим шагом ассаруа очень быстро достиг каменного убежища, и, пристроив младшего ссасуа на мягкое полотно мха (пепельно-синего цвета) внутри него, слегка встряхнув ногами, вроде смахивая с них зазевавшиеся вязкие капли, строго спросил:

– Что вы так кричите? И разве вам было дано указание идти за мной?

Теперь он и сам вступил в грот, пригнув голову, и выпуская из левой руки, все еще приподнятое парео, правый край которого тем не менее немного вымок, да воззрился на Дашу.

– Я! Я! – всполошено продышала Дарья, впервые, очевидно, не зная как ответить и с тем ощущая мощную волну негодования, – да, вы уже меня заманали! – все-таки выкрикнула она. – Сколько можно! Я вам чё тут, бл… сопливая девчонка! Чтоб меня это… это…

Даша враз смолкла, словно захлебываясь собственным гневом и речью, и прерывисто вздрогнула всем телом, потому как ее внезапно пробил озноб. Стоявший напротив Девдас промеж того еще сильней согнул шею, свесив вниз голову и вроде зондируя взглядом собственного воспитанника, молвил не столько вопрошая, сколько утверждая:

– Видимо, вы снова ругаетесь? – однако, вопрос его прозвучал не уверенно, по-видимому, он не желал задеть, обидеть ссасуа, тем самым накалив и без того разгоряченную обстановку. – Понеже я не понял ничего из вашей речи. Кроме отдельных слов, в основном я, можно и девчонка. Выражайтесь, бурсак точнее, абы имелась возможность понять и как-либо отреагировать.

– Ладно, проехали, – сбивчиво отозвалась Дарья, враз опуская голову и упирая сам взгляд в поверхность пухлого, точно мохнатый ковер, мха, осознавая, что если сейчас попытается что-либо пояснить, вновь будет наказана за произнесенное ругательство.

– Еще более непонятное выражение, – досказал Девдас, и в голосе его не плыло раздражение или властность, лишь попытка успокоить собственного воспитанника и как-то настроить на общение.

Впрочем, он, определенно, давая бурсаку отдышаться, повернул голову в сторону дорожки и шумно дыхнул, при этом сопроводив его легким дрожанием струны гуслей, в направлении все еще замерше стоящего на ней Прашанта. Старший ссасуа тотчас приподнял правой рукой (под подмышкой которой находился сверток в виде плаща и обуви) высоко вверх парео, и сошел с дорожки. Он также как ранее шагал Девдас, ступил на мхи лишь пальцами ног, вздевая вверх саму пятку и направился прямиком к гроту, право молвить, обходя по краю образовавшуюся от ныряния Дарьи, лужицу, тем не менее, выловив из нее обувь ассаруа.

– Итак, – ноне голос Девдаса прозвучал очень высоко, будто единым тем словом он старался все-таки совладать со столь строптивым воспитанником, потому Дарье показалось, осуществлял такое моральное давление не впервой, хотя и не столь часто. – Хочу услышать все дотоль вами произнесенное без ругательств и на приемлемом для восприятия языке.

– Я не знала, что за вами идти не следует, – немедля отозвалась Даша, едва вскидывая голову и всматриваясь в теперь низко нависающее над ней лицо ассаруа. – И испугалась, когда меня стало всасывать, потому и закричала.

– Вот так лучше и более ясно, – проронил Девдас и чуть-чуть улыбнулся, к удивлению бурсака не только изогнув нижний край безгубого рта, но и вскинув его уголки вверх. А после шумно дыхнул, к еще большему изумлению так и не открыв рта, словно свершал это легохонько затрепетавшими ноздрями.

И не мешкая Прашант (уже вошедший в грот и опять же склонивший голову) направился к правой его стене и провел перстами по самой поверхности. Тем легчайшим касанием, наполняя каменное убежище голубоватым сиянием, истончаемым самими стенами. Старший ссасуа прошел грот по кругу (ибо внутри он представлял именно закругленную форму) и когда убежище наполнилось светом, и стала четко различима мшистая поверхность пола, остановился подле Девдаса.

– Прашант, смени одежду на нашем бурсаке, – молвил незамедлительно ассаруа, все еще поглядывая на Дашу и будто не замечая приклонившего рядом голову старшего ссасуа. – Он еще очень юн, понеже его здоровье вельми шатко. А засим сходи и собери немного плодов – кажданки. Надобно, абы бурсак подкрепился.

Вся речь Девдаса сейчас касался только Дарьи, так словно для него и была интересна только она, ее здоровье, благополучие. Он вновь вздел руку (и точно не в силах справиться с собственными чувствами) ухватил большим пальцем подбородок юного велесовановца да вздернув вверх вместе с головой, воззрился в сами глаза, теперь приоткрыв рот и явив очень узкие, и с тем значимо длинные зубы синего цвета, усеянные мельчайшими белыми прожилками, и чуть шевельнувшийся за ними и вовсе тонкий, плоский, черный (на кончике еще и расщепленный) язык. Прашант немедля отправился к правой стене грота, да сложив впритык к ней выловленную обувь ассаруа, развернул сверток, и выпавшую из нее две свою и бурсака, пристроил рядом. Развернувшись, он встряхнул полами дхату и когда Девдас выпустил из хватки своего большого пальца подбородок Даши, легохонько кивнул. Ассаруа медленно ступил в левый угол грота, и, опустившись прямо на выстланный одеялами мха, пол, вытянул ноги да прислонился к стене спиной.

– Раздевайтесь, бурсак, – мягко протянул Прашант, сейчас будучи самой предупредительностью.

В любой другой момент времени Дарья может как-то и занервничала, засомневалась, но не сейчас. После пережитого не очень-то и хотелось ругаться или спорить. Потому она торопливо принялась искать (как оказалось) мельчайшие белые крючки, удерживающие парео по боку, а расстегнув их, размотала саму ткань, сняла тунику, и, бросив под ноги, дала возможность Прашанту одеть на нее дхату, сведя меж собой стыки внахлест на груди (где располагались тончайшие металлические пластины, осуществляющие действия на вроде притягивающихся магнитов).

Завернувшись в дхату, юный велесвановец надрывисто передернул плечами и поколь Прашант (точно исполняющий в этом путешествии роль слуги) выйдя из грота, пристраивал на ветвях ближайшего дерева ее вещи, оглядел сам временный приют. Внутри каменного убежища было очень светло. Неровные стены имели множество выемок и неровностей, указывающих все-таки на их естественное происхождение, сам же пол столь густо порос мхом, что казался каким-то ворсистым ковром, очень сухим и к удивлению теплым. Даша, несмело тронувшись с места, едва поглядывая на сидящего и не подающего признаков жизни Девдаса (прикрывшего обе пары век, дабы теперь глаза его скрывались под непрозрачной, белой пленкой) подступила к стене, и, протянув руку, несмело коснулась пальцами ее наружной стороны. Ребристая, слегка теплая поверхность, ответила едва ощутимой вибрацией, вроде была живой и с тем осуществляла малый вздох, а после еще менее продолжительный выдох.

Прашант, сокрывшийся в лесу, словно притянул со своим уходом ночь. Впрочем, в отличие от земной, она не была такой темной, густой, очевидно, Рашхат в соотношении с положением на орбите Велесван так и не опустился до конца. И редкие его лучи продолжали (только частично) освещать планету, правда, пролегая по самой поверхности, кажется, даже не столько по растительности покрывающей ее, сколько по самой почве, сейчас всего-навсего выглядывая из-под отдельных стебельков, слоевищ. Небосвод к этому часу к сиреневому цвету добавил сине-пепельные полосы справа, определенно, отображающиеся от разрозненного шара Перундьааг, степенно (как догадывалась Даша уходящего с наблюдения) и темно-серыми слева, очевидно, от надвигающийся планеты Сим-Ерьгл. В небе все же просматривалась мельчайшая россыпь звезд. Впрочем, они в отличие от земных, виделись не серебристыми огоньками, а белыми или желтыми мерцающими искорками. Также явственно раскидавшими в разные стороны тончайшие сияющие лучики.

Оглядев сам грот, Даша развернулась и залюбовалась небесным куполом, небосклоном, твердью, небесной высью, небесной лазурью, сварогом, как величали его земляне, точнее солнечники, а после торопливо ступила к выходу, и, выглянув из каменного убежища, уставилась на враз вспыхнувшие (теперь на самой Велесван) желто-зеленые мельчайшие огоньки. Кои осветили не просто мхи, поросшие на земле, но и ветви деревьев, и сами стволы, немедля перекликаясь с вторящим им хрустящим, дребезжащим стрекотом ночных насекомых, приглушившим редкие, одиночные окрики птиц.

Прашант вернулся в грот немного погодя, продолжая ступать перстами на мхи, и вскидывая вверх пятку, прижимая к груди плоды. Это были крупные с кулак плоды, блестящие, округлые, голубо-алого цвета. Войдя в каменное убежище, старший ссасуа направился к Девдасу, и, опустившись подле него на колени, слегка пригнул голову, стараясь, стать ниже и этим признавая его власть, да чуть слышно добавив: