Ульяна: от судьбы уйдешь

– Знаю-знаю, ты сказала, что любишь другого!

– Мне лучше уйти! – она попыталась подняться.

– Пожалуйста, побудь еще немного, – попросил он и потянул ее за руку, чтобы вернуть обратно.

Она мысленно ругала себя за уступчивость, но ничего не могла с собой поделать и снова села в кресло.

– Безответная любовь – это так больно! – восклицал Игорь. – До сегодняшнего дня у меня была надежда, но теперь и она умерла. Так зачем мне самому жить?

Он быстрыми шагами преодолел расстояние от кресла к окну, забрался на диван, потом на подоконник и открыл створки.

– Стой! Не делай этого! – закричала Ульяна, подбежала к нему и схватила за штанину джинсов.

– Все равно я тебе безразличен! – он сделал резкое движение вперед, демонстрируя готовность спрыгнуть.

– Не надо!

– Ты не хочешь моей смерти? – Панов сделал вид, что поколебался в своем решении.

– Конечно, нет!

– Значит, тебе на меня не плевать? – он спрыгнул с подоконника и оказался напротив нее.

– Нет.

– Я знал, что ты так скажешь! – улыбнулся он.

Он крепко обнял ее, потом стал целовать, страстно и неистово, как человек, который только что находился на грани жизни и смерти, но вдруг ему удалось спастись. Ульяна совсем растерялась, она побоялась его оттолкнуть, так как только что на ее глазах он чуть не прыгнул с высоты пятого этажа, но в то же время его прикосновения не только не вызвали в ней отклика, но были противны.

Когда ее целовал Матвей, то не возникало такого ощущения, что во рту появилось какое-то инородное тело, которое неприятно извивается и скользит. А сейчас все внутри протестовало против того ужаса, который с ней происходил. Но организм, не знавший до этого момента алкоголя, под воздействием спиртного стал вялым, голова закружилась. Будто это не она еще минуту назад бежала от кресла к окну. Вопреки внутренним ощущениям, девушка совсем не сопротивлялась. Мозг понимал, что творится, но тело ей не повиновалось, оно подчинялось ему.

Игорь раздел сначала Ульяну, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть, потом снял свою одежду. Деликатность не была ему свойственна, но сейчас от него требовалось проявление именно этого качества, и Панов пытался действовать не спеша, хотя это давалось ему нелегко.

– Я люблю тебя! – шептал он между поцелуями, что еще такого нежного сказать ей он не знал.

Девушка послушно с его помощью легла на диван. На какое-то время ей даже показалось, что она сейчас потеряет сознание, но этого не произошло. Игорь раздвинул ее ноги и стал медленно входить. Ульяна застонала от пронизывающей боли. Она напряглась всем телом, каждой клеточкой, вытянулась и напоминала струну на своей скрипке. А Игорь, овладев хрупким инструментом, продолжал свою безжалостную мелодию.

Обычно, особенно со шлюхами, он использовал презерватив. С Анжелкой поначалу тоже, потом для полноты ощущений отказался от этого способа и давал ей деньги на таблетки. Теперь же он не предохранялся, так как пометить Ульяну нужно было железобетонно. Поэтому он старался проникнуть как можно глубже и сколько мог дольше оставался внутри.

Когда все закончилось, она не выдержала потрясения и заплакала. Игорь женских слез не выносил, успокаивать ее не собирался и не умел, поэтому просто встал, натянул джинсы и ушел на кухню, чтобы выпить водки. Несколько минут Ульяна пролежала обнаженная, свернувшись клубком под диванным покрывалом. Она не в силах была сделать ничего, кроме как плакать. Когда немного успокоилась, огляделась, нашла свои вещи и быстро оделась. Услышав, что рыдания прекратились, Панов вернулся в комнату.

Глава 22

Зайдя на кухню, Игорь сразу подошел к холодильнику, достал тарелку с бутербродами и бутылку водки. Он поставил все это на небольшой столик и развалился на стуле, вытянув ноги. Сначала наполнил стакан и опустошил его залпом, потом с жадностью засунул себе в рот хлеб с сыром и колбасой. Ел он с удовольствием. Закусив, выпил еще один стакан. Здесь он мог несколько минут побыть самим собой, так как роль пай-мальчика его утомила. Надменная усмешка искривила лицо. Он был доволен собой и предвкушал реакцию Коробова, когда тот узнает о случившемся. А уж он позаботится о том, чтобы поэффектнее его просветить.

Через несколько минут он прислушался, и убедился в том, что рыдания, наконец, поутихли. Он нехотя встал, натянул на лицо маску участия и пошел в комнату, где находилась Ульяна. Перед Игорем сидела девушка, которой он только что овладел. Несмотря на то, что она не сопротивлялась, он прекрасно понимал, что близости с ним ей не хотелось. Нужно было хотя бы ради приличия сказать ей что-нибудь, чтобы успокоить, но он не смог переступить через себя. Ничего, кроме презрения и раздражения, она в нем не вызывала, даже жалости он не испытывал, не говоря уже о раскаянии. Ее девственность не стала для него неожиданностью, но ничего примечательного, помимо пятна на диване, он в этом не увидел.

В голове вертелось что-то вроде: «Прости, я не смог сдержаться!» Но даже этих слов он не сумел выдавить из себя. Свой план на сегодня он выполнил и хотел поскорее выпроводить ее вон. Ехать куда-либо не было желания. Но для грубости время еще не настало, нужно сыграть роль влюбленного и обходительного поклонника до самого конца. Ведь ему предстояло еще закрепление достигнутого результата. Поэтому свое истинное лицо показывать еще рано.

Ульяна посмотрела на Игоря с немым укором. Она все еще продолжала немного всхлипывать. «Зачем ты это сделал? Почему так со мной поступил?» – читалось в ее глазах. Но Панов толковать женские взгляды не умел и не намеревался познавать эту бесполезную науку.

– Мне нужно домой, – вслух его упрекнуть она так и не посмела.

– Поехали.

Он ленивой походкой направился к входной двери, она последовала за ним.

Всю дорогу Ульяна думала о случившемся. Она заново переживала каждое мгновение и винила во всем не столько Игоря, сколько себя. Ведь было множество возможностей избежать этой чудовищной ошибки. Ей вообще не следовало садиться в его машину. Можно было убежать, когда они подъехали к его дому, как она и хотела поступить, но почему-то, как дура, осталась. В крайнем случае, надо было сопротивляться, как только он стал ее целовать. Но она не сделала ничего, чтобы его остановить. А лучше всего было бы вообще к нему не приближаться. Ну, почему она перепутала его с Матвеем?!

Мысль о любимом человеке обожгла чувством стыда перед ним. Она его предала, подло и незаслуженно! Обманывать его она не сможет, но как сказать правду?! Признаться в том, что она отдалась незнакомому мужчине в первый же день?.. Нет… Такое невозможно простить. Он ее возненавидит. Значит, они уже никогда не будут вместе. Она сама все разрушила. Больше не будет свиданий, разговоров, поцелуев… Все осталось в прошлом. Сердце протестовало, но девушка убеждала себя в том, что обратного пути нет.

Когда Игорь привез ее домой, было уже около полуночи. Свежий вечерний воздух его немного взбодрил, осознание, что он уверенно движется к поставленной цели, приносило чувство удовлетворения, даже раздражение по отношению к Ульяне почти прошло.

– Теперь все будет хорошо, – произнес он, припарковавшись. – Для меня все, что случилось, так же серьезно, как и для тебя. Я, правда, люблю тебя!

Панов наклонился и поцеловал ее. Ульяна, погруженная в свои мысли, не сразу заметила, что они приехали, его слова прозвучали, как в тумане, она даже не успела отстраниться от его прикосновений. А потом подумала, что теперь уже все равно, и, поддавшись чувству апатии, расслабилась. Если бы стояла, то непременно упала бы. За один вечер произошло столько всего, что сил совсем не осталось. Она была подавлена.

– Я пока не знаю, когда точно, но надеюсь, что в ближайшие дни приеду к тебе снова, – пообещал Игорь.

– Не надо, – покачала она головой.

– Скоро приеду, – повторил он и уехал.

Развернувшись, Панов подумал, что, после стольких усилий, ему не помешала бы женская ласка, так как в этот раз обхаживать пришлось ему. К Анжелке ехать не хотелось, на флирт и разговоры его уже не хватало, поэтому он вернулся домой, чтобы заказать проститутку.

Ульяна зашла в подъезд с тяжелым сердцем. Она представила реакцию мамы. Тут даже слезы покаяния не помогут, она будет в ярости. Скрыть ничего не получится. У нее наверняка все на лице написано. Проницательная мама уж точно поймет, что что-то случилось. Упрек за позднее возвращение – это еще цветочки по сравнению с тем, что ее ожидает, когда Лариса Анатольевна узнает, чем все это время была занята ее дочь.

Свинцовые ноги с трудом передвигались по ступенькам. Хотелось раствориться, чтобы уйти в небытие и не знать всего этого кошмара, но мысли помимо ее воли снова и снова возвращались в квартиру Игоря. Опять по щекам потекли слезы. Если бы можно было все вернуть назад…

Как бы мама сейчас ни злилась на нее и ни кричала, это лишь малая часть того, что она заслужила. Ульяна ускорила шаг. Появился порыв, потребность в том, чтобы претерпеть наказание за содеянное, может быть, тогда станет хоть немного легче. Пусть мама орет, обзывает, выскажет все, что думает. Она все это заслужила. Казалось, что хуже уже быть не может. Но то, что она узнала, войдя в квартиру, девушку просто убило.

В коридор вышел отец. Она была уверена, что Лариса Анатольевна уже давно дома, но следом за Иваном Петровичем она не вышла. Это странно, непривычно и вызвало тревогу. Недобрые предчувствия подтверждало удрученное выражение папиного лица.

– Что случилось? Где мама? – по телу пробежал холодок.

– А ты где ходишь? Ночь на дворе! – упрекнул ее отец. – С хахалем, что ли, со своим гуляла так долго?

Она настроилась на разговор с Ларисой Анатольевной, говорить что-либо папе было просто невозможно, у нее язык бы не повернулся. Она с трудом представляла себе, как маме-то обо всем сообщить, поэтому молчала и стояла в нерешительности.

– Ладно, это неважно, – он сделал небольшую паузу. – Мужайся дочка, мамы нашей больше нет.

– Как это? – девушка подумала, что ослышалась или не так поняла.

– Зарезал ее сегодня какой-то наркоман в подъезде, где она мыла пол.

Такого удара Ульяна не выдержала, ноги подкосились, и она сползла вниз по стенке. Сознание не потеряла, но у нее началась истерика.

– Это я виновата! Это я ее убила! – кричала она одно и то же и никак не могла остановиться.

– Уля, успокойся! – отец пытался до нее докричаться. – Я же сказал, что ее убил какой-то наркоман. Ты здесь совсем ни при чем.

– Нет! Нет! Я ее убила! – девушка продолжала рыдать.

Иван Петрович привык к тому, что жена вызывает поочередно то у него, то у дочери чувство вины, поэтому не придал особого значения словам Ульяны. Он посчитал это шоковой реакцией на дурную весть. А она еще долго продолжала биться в истерике и обличать себя, повторяя: «Это я ее убила!»

Глава 23

Лариса Анатольевна была не на шутку обеспокоена долгим отсутствием дочери. Даже если Ульяна задержалась на учебе, должна была уже вернуться. Разве что Матвей мог приехать. Тогда она скоро придет. Но на душе стало неспокойно. Мать ждала, сколько смогла, потом пошла дальше разносить почту. В этот вечер она передвигалась быстрее обычного, поэтому чувствовала себя уставшей, но физические ощущения ее в тот момент волновали меньше всего. Еще пару раз она выкроила время и забежала домой, но, удостоверившись, что дочь так и не появлялась, с все нарастающей тревогой возвращалась к работе.

Расправившись с почтой, снова помчалась в квартиру, но Ульяны все еще не было. Тут уже беспокойство сменилось страхом. Сильное подозрение в том, что с ней случилось что-то ужасное точило изнутри. Ей уже вовсе не хотелось ругаться, как это обычно бывало, когда девушка опаздывала, единственным желанием было, чтобы она нашлась живая и невредимая.

– Уля не приходила? – спросила Лариса Анатольевна у мужа, который уже вернулся с работы и сидел перед телевизором.

– Нет, с парнем со своим наверное гуляет, вот и забыла о времени, – предположил Иван Петрович.

– Хорошо, если так, – матери хотелось бы верить в эту версию, но ее грызи сомнения. – Я – убирать.

– Ага, – отозвался муж.

Женщина пошла мыть подъезды. Начинала, конечно же, с верхних этажей. От девятого было два небольших лестничных пролета вверх, которые вели на чердак. Там часто ошивались подозрительные личности, чаще всего, наркоманы, но в основном они толпились в темное время суток на первом этаже. На этот раз внизу никого не было, и Лариса Анатольевна спокойно поднялась наверх. Лифт шел только до восьмого, дальше пришлось идти пешком. У люка на чердак послышалось какое-то шебуршанье.

– Кто там? – строго спросила женщина.

Ей никто не ответил. Сделав несколько шагов, она увидела перед собой рыжего парня. Несмотря на холод, одет он был в спортивный костюм, но по одному взгляду на него очевидно, что он не является сторонником здорового образа жизни. Выглядел неопрятно, будто неделю не мылся, а одежду не стирал и того дольше. Карие глаза какие-то мутные, смотрели то на нее, то сквозь, куда-то вдаль, хотя, кроме стены и крошечного темного окошка, за ее спиной ничего не видно.

– Тебе чего надо, тетка? – спросил парень.

– Я-то полы мыть пришла, а ты что здесь сидишь? – Лариса Анатольевна продолжала сохранять спокойствие и говорила прежним тоном.

– Не твое дело! Мой давай и проваливай!

Тут женщина увидела на полу использованный шприц.

– Все подъезды загадили, наркоманы проклятые! – махнула она тряпкой и шприц упал вниз. – Убирайся отсюда!

– Ах, ты кошелка старая! – пробурчал парень, достал из кармана складной нож и пырнул ее в грудь.

Смерть наступила почти мгновенно. «Хоть Улю оставляю в надежных руках», – успело промелькнуть в голове у женщины прежде, чем она упала замертво. Что бы ни случилось с Ульяной, Матвей сумеет помочь и не даст ее никому в обиду.

Вскоре один из жителей девятого этажа ее обнаружил. Он слышал голоса, но выйти побоялся, сделал это лишь, когда все стихло. Он-то и вызвал милицию.

Ульяна долго не могла прийти в себя после страшного известия. А день похорон и вовсе еле пережила, слезы текли из глаз, не переставая. Она была уверена в том, что, если бы не поехала домой к Игорю, то мама осталась бы жива. Именно ее непослушание спровоцировало трагедию.

Девушку мучили ночные кошмары, она снова и снова переживала тот ужасный вечер, испытывала боль и унижение в очередной раз. Но иногда сознание пробивалось сквозь пелену сна, и она представляла, что оттолкнула наглеца, едва он попытался к ней прикоснуться. Она смогла дать ему отпор и убежала. Тогда становилось легче на душе, но наступало пробуждение, а вместе с ним чудовищная реальность.

Днем голова тоже не отдыхала. Мысли о случившемся терзали нещадно. Она пыталась вообразить, что ничего этого не было, она смогла устоять, но это не помогало. Совесть грызла, и появилось такое ощущение, что она обречена расплачиваться за свою ошибку до конца своих дней, а вину перед мамой уже ничто не поможет загладить. Как жить с мыслью о том, что ты стал причиной ухода самого близкого человека? Девушка была разбита.

– Как мы теперь будем без нашей мамы? – вопрошал отец.

– Не знаю, папа, – дочь зарыдала в ответ.

Иван Петрович пребывал в состоянии растерянности. Со смертью жены он словно утратил жизненный ориентир. Сколько бы он ни обижался за ее бескомпромиссность, беспочвенные обвинения и домашний гнет, но она умела поддержать порядок во всем, а сейчас везде царил хаос. Что делать дальше? За что браться?

На похоронах людей было немного: кое-кто из соседей и пара работников почты.

– Соболезнуем! Крепитесь! Держитесь! – все говорили примерно одно и то же.

Со стороны отца Ульяна поддержки не чувствовала. Он и сам не знал, куда себя деть, выглядел потерянным. Ей стало чуть легче только после слов Жени.

– Я, как и ты, потеряла маму и знаю, как тебе сейчас тяжело, но нужно найти в себе силы и жить дальше. Будет трудно, но жизнь наладится. Держись! – подбадривала ее подруга.

– Спасибо, Женя! – девушка с благодарностью на нее посмотрела.

– Лариса Анатольевна была хорошим человеком. Кому-то она могла показаться резкой, но она была честной, справедливой и очень сильно тебя любила. Это бросалось в глаза.

Отвага обняла Ульяну, и обе заплакали. Слова поддержки помогли, но в то же время снова указали на то, какая же она неблагодарная дочь. Пока слушалась, мама была жива. Между ними всегда держалась прочная связь, и Лариса Анатольевна ощущала все изменения, происходящие с дочерью, даже когда та находилась далеко. Наверное, она и на этот раз все поняла и не смогла перенести такого удара.

Но больше она такую ошибку не совершит. Игорь сказал, что приедет снова. Девушка надеялась, что он передумает, но если нет, в память о маме, она больше не позволит ему к себе прикоснуться, скажет, чтобы больше не появлялся. Матвей вряд ли ее простит, но и быть с нелюбимым человеком она тоже не хочет. Сделанного не исправишь. Оправданий себе Ульяна не находила. Нельзя внутренней робостью и нерешительностью объяснить то, что она натворила. Но она может не повторять своих ошибок. Когда Игорь приедет, она все ему скажет, и самое страшное окажется позади. Больнее всего, что там же останется и любовь. Не будет больше прежних встреч, взглядов, разговоров, поцелуев. Что ж, видно, не судьба… Не заслужила она счастье.

Пока девушка размышляла, шло прощание во дворе дома. Взглянув на маму, она утвердилась в своем намерении, но тут она глазами встретилась с Матвеем, и снова захлестнуло чувство вины.

Глава 24

Матвею последние дни никак не получалось вырваться с работы. Когда, наконец, освободился, то, переполненный радостью от предстоящей встречи, помчался сразу к дому, где жила Уля. Однако, подойдя, увидел страшную картину: у подъезда, где жила девушка, стоял гроб, а вокруг него толпились люди. На них он не смотрел, хотел сначала разглядеть лицо покойника. В нем, вернее, в ней, мужчина узнал Ларису Анатольевну, маму любимой девушки. Тогда он поднял глаза и увидел Ульяну всю в слезах.

Матвей быстро к ней подошел и крепко обнял. Говорить слова сочувствия он не очень умел, да и все они не смогли бы передать то, что хотелось. А этот жест выразил и желание поддержать, и готовность помочь, защитить, сделать все, чтобы хоть немного облегчить ее страдания.

Девушка обхватила его за шею и зарыдала еще сильнее. Говорить она не могла. Выяснять отношения не время и не место, да и не в том состоянии она для этого. Ульяна не знала, сможет ли вообще когда-нибудь сказать ему правду. Но в тот момент она просто была не в себе. Появление Матвея даже в такой трагический день обрадовало, но в то же время снова напомнило о случившемся.

– Прости, что долго не приезжал! – произнес он шепотом.

Ульяна продолжала всхлипывать и молчала, лишь сильнее прижалась щекой к его плечу. И это простое объятие сделало невыполнимое, дало успокоение сердцу, и все тревожные мысли отступили. Они не только бередили душу, но мешали скорбеть, все время отвлекали от происходящего вокруг. А ведь она видит маму в последний раз.

На кладбище поехали единицы. Тяжелее всего пришлось Ульяне. Горе вытекало вместе со слезами, но присутствие Матвея придавало силы. «Мамочка, мне будет очень тебя не хватать! – мысленно произносила она слова. – До сих пор не могу поверить, что тебя больше нет. Все кажется, что ты где-то рядом, сейчас подойдешь, пожуришь или обнимешь, что-нибудь скажешь, и все опять встанет на свои места. Неужели больше никто не встретит меня дома после консерватории? Как мне жить дальше без твоих советов? Сейчас ты нужна мне, как никогда прежде! Если бы только можно было тебя вернуть, я бы все для этого сделала…»

Когда закапывали гроб, казалось, что внутри образовалась такая же черная пустота, как та, в которую его опускали. Вернулись в квартиру – там было то же ощущение. Матвей все время находился рядом, держал за руку, поддерживая таким образом жизненные силы. А когда он вечером ушел, она почувствовала, что заряд начинает слабеть.

– Я не могу точно обещать, но очень постараюсь приехать завтра, – сказал он.

– Хорошо.

– Ты пойдешь на учебу.

– Нет, только послезавтра.

– Тогда я приеду сразу к тебе домой.

Сегодня можно было обойтись без объяснений, а что делать завтра? Сказать ему правду язык не повернется. Сделать вид, будто ничего не произошло, и встречаться дальше она тоже не сможет. Придумать правдоподобную причину для расставания не удавалось, да и не получится ее озвучить, так как обманывать она не умеет. Что предпринять девушка так и не решила, промучившись почти всю ночь бессонницей.

Утром отец ушел на работу. Ульяна попыталась сделать что-нибудь на обед, чтобы осталось и на ужин, и папа, придя с работы, мог поесть, но все ее мысли были заняты предстоящим разговором с Матвеем. Готовкой всегда занималась мама, девушка практически этого не делала, поэтому не стала браться за сложное блюдо, просто почистила и пожарила картошку.

Матвей приехал после обеда.

– Привет! Проходи, – улыбнулась Ульяна.

Несмотря на тревожное состояние, она была рада его видеть. Возможно, это их последняя встреча, и пока дело не дошло до объяснений, ей хотелось продлить ощущение, которое она испытывала во время свиданий до знакомства с Игорем.

– Ты голоден?

– Не особо.

– А я тут картошку пожарила.

– Такой случай упускать нельзя, с удовольствием отведаю твое творение.

– Если честно, то я в готовке не сильна, я как художник от слова «худо», так что на кулинарный шедевр не рассчитывай.

– Какие твои годы, научишься.

Пообедав, говорили на разные темы. Матвей старался отвлечь девушку от грустных мыслей, зная, как она переживает уход мамы. Ульяна, сколько могла, оттягивала тяжелый разговор, долго не могла решиться, и только когда он собрался уходить, уже вечером, робко сказала о том, что им нужно расстаться.

– Что? – мужчина переспросил, подумав, что ослышался.

– Мы больше не сможем встречаться.

– Что ты такое говоришь, Уля? Что или кто посмеет нам помешать? – она молчала, видя, как тяжело ей даются слова, он стал строить предположения. – Я понимаю, смерть мамы стала для тебя настоящим ударом судьбы, но это не значит, что ты не имеешь права быть счастливой. Уверен, что Лариса Анатольевна очень бы хотела, чтобы у тебя все было хорошо. Если тебе нужно время, чтобы прийти в себя, я готов ждать, сколько нужно, буду рядом или приеду, когда скажешь.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Я знаю, что ты – девушка скромная, и ни с чем не стану тебя торопить. Понимаешь, о чем я? – его осенила очередная догадка по поводу возможной причины, которая натолкнула ее на мысль о расставании. – Я люблю тебя, Уля! Разговор о свадьбе сейчас неуместен, ты только вчера похоронила маму, но мое отношение к тебе серьезное, я хочу, чтобы ты это знала. Мы поженимся, когда ты будешь к этому готова.

Он обхватил ее кисти рук своими и почувствовал, как сильно она дрожит. Матвей попытался посмотреть ей в глаза, чтобы увидеть ответную реакцию, но она отводила взгляд, и это не было похоже на робость, скорей, напоминало желание что-то скрыть, но это было так не свойственно девушке. Она же боялась, что он все сразу поймет по ее глазам. А когда он заговорил о свадьбе, Ульяна почувствовала, как все внутри прожигает чувство вины перед любимым человеком, которого она предала. Открыть ему истинную причину девушка не в силах. Но так же ей не хотелось, чтобы после расставания он плохо думал о ней, пусть хоть останутся светлые воспоминания.

– Этого не будет никогда, – тихо произнесла она.

– Может, ты обещала маме, что никогда не выйдешь замуж? – он уже не знал, на что подумать.

– Нет.

– Ты полюбила другого человека? – спросил он после некоторой паузы.

Он высказал то, что первое пришло в голову, как только Ульяна заговорила о расставании. Но озвучивать этот вопрос не хотелось, так как он не верил, что причина в этом, но теперь усомнился.

– Нет.

– Тогда что, я не понимаю, что может нас разлучить?

– Пожалуйста, не спрашивай меня об этом, я не могу сказать.

– А я не могу просто так уйти. Я должен знать, чтобы понять, как устранить препятствие.

– С этим уже ничего невозможно поделать.

– Ты говоришь загадками. Скажи, как есть, прямо.

– Не могу… Не могу… – зарыдала она. – Просто уходи!

Он поднялся и молча вышел, а когда приехал через неделю, чтобы поговорить и снова попытаться объясниться, то застал Ульяну в еще более подавленном состоянии, чем во время похорон Ларисы Анатольевны. Его приход будто даже испугал ее, она почти ничего не сказала, на все его попытки поговорить не реагировала, замкнувшись в себе. Матвей не знал, что предпринять. Если будет настаивать, она может совсем закрыться, возможно, ей нужно побыть какое-то время одной?..