Зверинец. Серия: СИНДИКАТ, книга 1

Зверинец

Серия: СИНДИКАТ, книга 1

Дмитрий Дегтярев

© Дмитрий Дегтярев, 2021

ISBN 978-5-0051-4550-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0051-4654-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

13 апреля 1987 года.

Африканский континент.

Республика Заир.

Лагерь советской научной антропологической экспедицией.

12:15.

Королев Иван Петрович – профессор биологического факультета Московского Государственного университета, доктор биологических наук, ученный-энциклопедист, теоретик, и главное лицо в экспедиции сидел под голубым тентом, вытирая клетчатым платком пот с лица. Сегодня было жарко. Впрочем, как и вчера, и позавчера, и все то время, что они провели в джунглях Заира. Девять месяцев назад ему удалось выбить финансирование для экспедиции, гарантировав высшим чиновникам научный прорыв, который по праву будет принадлежать Советскому Союзу. Важные лица в комитете Совета Министров по науке после долгих колебаний, десятка личных бесед и определенных условий дали зеленый свет. Одним из пунктов соглашения являлся срок – в три месяца. Они его уже нарушили. В Москве были недовольны, что нисколько не способствовало продвижению. Вчера руководство поставило вполне ясный ультиматум – неделя. Если за указанное время экспедиция не сдвинется с места, проект закроют.

Иван Петрович открутил крышку пластиковой бутылки и сделал несколько жадных глотков. Об охлаждении организма не могло идти и речи – вода теплая, с горьким болотным привкусом. Профессор поморщился. За время нахождения в глубине Африканского континента он привык ко многому – грязи, непрекращающимся диким звукам джунглей, вездесущим насекомым, неадекватным местным жителям – но не к отсутствию чистой воды. К подобному он привыкнуть попросту не мог. Не получалось. Иван Петрович обвел взглядом лагерь. Покосившиеся палатки, наскоро сооруженные из бревен постройки, ряд повозок, небольшое ограждение. Сами раскопки проходили чуть дальше, в пещерах. 90 процентов персонала были сосредоточенны там, поэтому в лагере практически никого не осталось. Лишь двое рабочих оживленно переговариваясь, ремонтировали автомобиль, да молодая девушка в белом халате – повар – поднеся руку ко лбу смотрела куда-то вдаль. Любовалась видом джунглей? А может, очертаниями гор вдали? Профессору было без разницы – он любовался ей. Восемнадцатилетняя девчонка, со светлыми, цвета пшеницы волосами, выразительными голубыми глазами, мягкой беззаботной улыбкой и…

Дерьмо! За долю секунду прекрасный образ, каким он мог наслаждаться часами исчез, сменившись длинными волосатыми руками и свисающим животом, который не могла скрыть сильно пропахшая потом рубашка.

Иван Петрович поднял глаза. Прямо перед ним навис громила – более двух метров росту и ста пятидесяти килограмм веса, из которых жира – сто сорок девять. Дмитрий – бригадир рабочей группы. Его можно было узнать издалека – и дело не столько в росте, сколько в запахе. В течении восьми месяцев профессор бился над двумя загадками, одна из которых: как часто вода касается кожи Дмитрия? Пока он видел лишь раз. Не удивительно.

– Профессор, нам надо решить проблему! – просипел бригадир.

Именно, просипел. Не потому, что у него больное горло – он всегда так разговаривает.

– Которую?

– Труп. Что с ним делать? – Дмитрий покосился в сторону повозки, стоявшей в двадцати метрах от палаток.

Иван Петрович посмотрел туда же.

– Как обычно – сожгите.

– Это уже пятый за последние три недели! – напомнил бригадир.

Профессор скорчил гримасу.

– Я помню.

– Вас это не беспокоит?

– Конечно беспокоит! Именно поэтому мы и усилили охрану по периметру!

– Подобные меры не работают. Разве не очевидно? Рабочие, как местные, так и наши взбудоражены! Их вполне можно понять – никто не хочет стать следующим мешком костей. Я кстати тоже не горю желанием – так, для справки. Нужно выяснить, кто стоит за нападениями!

На столь яростную тираду Иван Петрович отрицательно покачал головой. Вчера руководство достаточно ясно обозначило срок. Неделя – семь дней. В подобной ситуации каждый сотрудник стоил больше состава с золотом. Это он и сказал вслух:

– У меня для этого дерьма нет людей. Мы должны сосредоточиться на раскопках.

– Скоро их некому будет вести! Вы что не понимаете, профессор? – Дмитрий отчаянно зажестикулировал руками. – За восемь месяцев у нас погиб лишь один человек, из-за лихорадки. За последний же – пять! Пять – и все жестоко убиты! Эрику перерезали горло, Настю освежевали, как… как… в общем, сами видели… Андрея…

– Так, стоп! – профессор предостерегающе поднял руку. Он и сам прекрасно знал все подробности. Кто-то безжалостно расправляется с членами экспедиции, оставляя тела на видных местах. Иосифа, вернее то, что от него осталось – голову и часть левой ноги нашел он, лично… ну как, нашел – просто вышел из палатки. Подобные зверства наводили ужас, и беспорядок, причиняя серьезный темпу работ, деморализуя рабочих.

– Что ты от меня хочешь?

– С этим нужно разобраться.

Иван Петрович прекрасно знал, что имеет в виду Дмитрий, когда говорит «разобраться». Еще с момента первого убийства бригадир высказывал подозрение, в сторону небольшой деревни местных жителей в пяти километрах от лагеря, предлагая наведаться к ним. Профессор отказался от агрессивных мер, и на то были причины. Нет фактов, подтверждающие причастность местных жителей. Но самая главная причина – им еще работать бок-о-бок со здешними племенами возможно не один год. И портить отношения – не самая лучшая идея. Однако больше этой причины не существовало. Им оставалась неделя. И эта неделя должна пройти в высочайшем рабочем темпе.

Профессор посмотрел вдаль, тяжело вздохнул, а затем медленно произнес:

– Мы близки к открытию, Дмитрий. Очень близки, хотя в Москве мне не верят. У меня есть всего неделя, чтобы представить доказательства. Ты понимаешь, что это значит? – вопрос был риторическим, тем не менее бригадир сказал: «конечно, профессор».

Иван Петрович встал на ноги.

– Все работы должны продолжаться. Без остановок. Без пауз. Круглосуточно! ЭТО находиться здесь. То, что перевернет весь мир. То, что принадлежит Советскому Союзу! – он положил руку на плечо рабочего. – Поэтому, да, действуй! Сделай все, что потребуется. Главное – обеспечь бесперебойный процесс работы. Сейчас ничего нет важнее!

Дмитрий пристально посмотрел ему в глаза. Иван Петрович выдержал, надеясь, что его лицо ничего не выражает, особенно бурю эмоций, поднявшуюся внутри. Дмитрий кивнул.

– Хорошо, профессор. Я возьму Петра и Никиту. Мы проведем рекогносцировку и наведаемся в соседнюю деревню. Думаю, нам есть кого спросить…

Иван Петрович махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и снова уселся на стул под тентом, задумчиво глядя прямо перед собой. Он не хотел знать, о планах Дмитрия. Ничего хорошего в них быть не могло. Профессор слышал, что будучи во Вьетнаме, его нынешний бригадир вместе с вьетконговцами учавствовал в нападении на южнокорейскую деревню Шонча, в ходе которой были убиты 88 мирных жителей. Были ли на самом деле советские солдаты причастны к той резне или нет – никто не знал, однако Иван Петрович не сомневался – что-то подобное сегодня ждет африканскую деревню.

Тяжело вздохнув, профессор погрузился в записи. Наука требует жертв – давно выведенная форма. Он с ней полностью согласен.

Тот же день.

Лагерь советской научной антропологической экспедицией.

17:51.

– Иван Петрович! Иван Петрович! – этот крик, кажется был слышен за многие километры в округе.

Профессор отложил записи, и недовольно глянул влево, откуда доносились крики. Прямо перед входом в лагерь со стороны раскопок, в толстой гуще листвы тропических зарослей замелькали яркие цвета рабочих касок. Через несколько секунд на тропинке перед первыми палатками показалась группа рабочих. Даже со своего места Иван Петрович почувствовал их напряжение и беспокойство, которое только продолжало увеличиваться по мере приближения.

Определенно, на раскопках что-то случилось…

Профессор достал сигарету. Он всегда так делал, стараясь успокоить нервы, обрести внутренний баланс, равновесие. Обычно это помогало. Обычно, но не сейчас.

– Иван… Иван Петрович… – к нему подбежал мужчина в сером запачканном костюме, с бесконечным множеством карманов; потертых синих джинсах и красной каской на голове. Остановившись у тента, он согнулся, стараясь отдышаться. Еще издали профессор узнал долговязую фигуру – Вениамин, один из младших бригадиров, всегда находящийся непосредственно на месте раскопок. Сейчас он находился здесь и данное обстоятельство не могло не беспокоить.

– Ну? – нетерпеливо спросил Иван Петрович, выпуская сигаретный дым. – Что случилось?

Вениамин выпрямился. За его спиной уже собралась огромная группа рабочих, возбужденно перешептывающихся между собой.

– Профессор! Мы нашли!!!

Нашли?

Что именно?

Еще один труп?

Или…

Иван Петрович почувствовал волнительную дрожь, пробежавшую по всему телу. То, что он обычно испытывал перед новым открытием. Неужели, этот день настал? Неужели… Профессор посмотрел на младшего бригадира. Усталое, блестящее от пота лицо, но глаза – они возбужденно горели!

– Веня, вы нашли… его?

– Череп! Да, мы нашли череп!

Иван Петрович вскочил на ноги.

– Вы уверены?

– Леонид уверен!

Сердце профессора забилось сильней. Другого ему и не надо было. Леонид последние двадцать лет провел с ним, начиная с позиции студента первого курса, и заканчивая полноправным партнером в совместном проекте в области изучения генома человека. Если Леонид уверен, сомнений быть не могло – этот момент настал!

От волнения у него закружилась голова. Сколько бессонных ночей было проведено, сколько сил и средств – все ради данного момента! Не смотря на годы изучения, он сам, до сих пор понимал, что впереди еще не один месяц для осознания важности предстоящего открытия.

Профессор обвел собравшихся перед ним туманным взглядом, а затем хриплым от обуревавших его чувств голосом спросил:

– Где он?

– На месте раскопок. Идемте, профессор. Там Леонид с группой. Они ожидают вас.

Не смотря на свои шестьдесят лет, профессор мчался к месту раскопок с такой скоростью, какой мог позавидовать любой, лет на сорок моложе.

Раскопки располагались примерно в километре от лагеря, и представляли собой большую овальную площадку размером с футбольное поле посреди джунглей, окруженное со всех сторон зарослями тропических лесов. С южной стороны джунгли расступались, открывая гигантский проход в пещеру. Сейчас каменные стены пещеры обрамляли длинные ряды строительных лесов, а по бокам внутрь тянулись толстые канаты.

– Оно там! – махнул рукой Вениамин в сторону пещеры.

У входа стоял рабочий, с возбужденно горящими глазами. Он протянул профессору рабочую каску.

– Надо спуститься внутрь на сто метров. – сказал рабочий, проверяя узлы каната. – Сейчас закреплю. – он прикрепил к поясу профессора веревку – ту, что обычно используют альпинисты. – Спуск из-за вчерашнего обвала стал круче, так, что будьте осторожны.

– Понял. – профессор нетерпеливо проверил крепление зажима, поправил каску и начал спускаться.

Полметра.

Метр.

Повеяло холодом, и затхлым запахом плесени. Знакомый запах – старый, устойчивый запах земли. Профессор посмотрел по сторонам. Свет от ламп накаливания, прикрепленных сбоку был недостаточно ярким, поэтому внутри царил сумрак. Осторожно держась за канат, Иван Петрович спускался по наваленным в кучу камням – следствие обвала – они были скользкими, и ему приходилось то и дело повисать на канате, чтобы не упасть. Где-то вдалеке, громко отдаваясь о каменные своды пещеры раздавался звук капающей воды. Профессор прислушался.

КАП.

КАП.

КАП.

В следующее мгновение он понял, что ноги не ощутили под собой опоры. От неожиданности Иван Петрович вскрикнул, судорожно вцепившись в толстый канат.

– Профессор! – сверху раздался далекий голос Вениамина. – Вы в порядке?

Иван Петрович мысленно выругался. Ничего страшного не произошло – он всего лишь потерял опору. Обычное дело при спуске по беспорядочной куче скальной породы.

– Профессор? – в голосе младшего бригадира засквозило беспокойство.

– Я цел! – крикнул Иван Петрович. – Продолжаю спуск!

Вениамин что-то ответил, но он его уже не слушал. Крепко держась за канат, профессор, отталкиваясь ногами, короткими прыжками преодолевал расстояние. Через тридцать метров спуск стал более пологим, а еще через двадцать и вовсе горизонтальным. Отцепив веревку, Иван Петрович огляделся. Он очутился в большой пещере, казалось бесконечной в длину, необъятной в ширину, с высоким потолком, откуда нависали громоздкие сталактиты, иногда сливающиеся со сталагмитами и образующие что-то наподобие массивных колон, поддерживающих гигантский свод. Зрелище завораживало – профессор отчетливо помнил, как у него перехватило дыхание, когда он спустился сюда первый раз восемь месяцев назад, однако сейчас ему было не до великолепия подземного мира. Он должен увидеть находку!

Спешно идя по деревянному трапу, с тянущейся по бокам линии желтых ламп, Иван Петрович мысленно составлял презентацию открытия. Он перевернет представление об эволюции. Он перевернет представление о бытие человека. О сотворении мира. О… ладно, стоп! Тут конечно немного занесло… Хватит и представления об эволюции.

Завидев впереди огни, освещающие не только трап, но и большую окружность пещеры, профессор перешел на бег. Когда речь идет о таком грандиозном событии – шестьдесят лет не помеха. Он чувствовал себя не старше тридцати.

Через две минуты Иван Петрович очутился у группы рабочих, которые собрались кучкой, образовав круг у какого-то предмета. Растолкав их, профессор опустился на колени рядом со смуглым мужчиной с большой бородой, в армейской защитной форме. В центре, огражденный наспех сооруженными деревянными бортами лежал череп, освещаемый желтым светом фонарей. Мужчина бережно проводил кисточкой смахивая остатки горных пород.

– Леонид! – профессор задержал его руку. – Это он! Верно? То, что мы искали?

Мужчина кивнул.

– Наш Грааль, профессор!

– Неандерталец, как мы и предполагали? – Иван Петрович вопросительно глянул на антрополога.

Тот закусил губу, немного подумал, а потом загадочно улыбнувшись сказал:

– Больше, чем неандерталец, профессор! Мы сделали огромный шаг вперед. Посмотрите, низкий лоб, очень развитые надбровные дуги, однако… – Леонид кисточкой указал вбок.

Профессор, внимательно следящий за ходом мысли коллеги, продолжил:

– Однако скулы гораздо уже, чем у представителей Homo sapiens neanderthalensis, а объем черепной коробки меньше… Значит, кроманьонцы?

– Неа, хотя… – Леонид задумчиво покачал головой. – как известно, кроманьонцы населяли Северную Африку, а затем мигрировали в Европу. Мы же находимся в Центральной Африке… Или мы совершили открытие, связанное с прошлым Homo sapiens, или же…

– Или же? – словно эхом повторил Иван Петрович.

– Или мы открыли совершенно новый вид представителя рода людей!

– Сколько же ему лет? – спросил стоящий рядом молодой парень – аспирант Московского университета, которого профессор после долгих просьб его родителей и денежного вклада с их стороны в научное исследование, забрал с собой в экспедицию.

Иван Петрович поднялся на ноги и хлопнул парня по плечу.

– Много тысяч… десятки тысяч, а если это ветвь от неандертальцев, то и сотни тысяч… – он посмотрел вглубь пещеры. – Мы на верном пути! Я чувствую в этой пещере сокрыты невиданные богатства для научного мира! И они без сомнения принадлежат нам и Советскому Союзу! Этот череп, – профессор указал на рукой на находку. – лишь первый шаг!

7 мая 1987 года.

СССР

Москва.

Научная лаборатория.

15:10.

Иван Петрович нетерпеливо поерзал на жестком стуле и уже, наверное, в тридцатый раз за последние двадцать минут взглянул на наручные часы. Он находился в просторном помещении, буквально сияющем своей белизной – белый потолок, белый пол, белые стены, ослепительно-белый свет ламп; все столы, шкафы, холодильные камеры, тумбы, даже колбы и установленные микроскопы были белого цвета. Профессор вывернул голову, стараясь найти что-нибудь в лабораторном помещении, что выделялось. И нашел. Несколько папок, лежащих рядом с неизвестным ему прибором на третьем, самом крайнем у дальней стены стола были синего цвета.

Да, неужели…

Иван Петрович повернулся обратно. Последние двадцать минут он рассматривал стену, с прикрепленными к ней бумагами. Лабораторные заметки. В основном примечания о спаривании мышей, введение вакцин и изучение стволовых клеток. Ничего из того, что могло бы его заинтересовать.

Профессор встал, разминая затекшие мышцы и в очередной раз посмотрел на часы. Двадцать три минуты. Черт! От томительного ожидания заключительных результатов Заирского черепа последние три недели сводило желудок. Он не мог спать, не мог есть, не мог нормально функционировать… Все его мысли сосредоточились на одном – череп. А, когда две недели назад при очередном сеансе связи с лабораторией ему сообщили, о неоднозначных результатах радиоуглеродного анализа, отказавшись при этом объяснить, что это значит, он едва с ума не сошел. И вот теперь, когда он здесь – никто не спешит. Хотя, перед тем, как проводить в лабораторное помещение, сказали: «пару минут, профессор».

Эти «пару» уже вылились в добрые полчаса!

Кинув еще один взгляд на часы, Иван Петрович направился к двери, намереваясь высказать накопившееся недовольство. Когда он был уже в двух метрах от выхода, позади раздался противный скрип. Профессор обернулся. Дверь в противоположном конце помещения, скрытая до того громадным зеркалом отварилась и в лабораторию вошел высокий пожилой мужчина без волос, с глубокими морщинами, небольшой седой бородой, непомерно большими очками и белом халате, хотя тот был скорее желтым.

Иван Петрович его сразу узнал.

– Григорий!

– Ваня!

Подойдя друг к другу они обменялись не слишком крепким рукопожатием, в силу возраста.

– Ты не слишком спешил… – Иван Петрович сел на стул перед столом заведующего лабораторией.

– Перепроверял данные по предстоящему эксперименту.

– Новый проект?

– Что-нибудь слышал об опыте Миллера-Юри? – вместо ответа спросил Григорий.

– Конечно. Проведенный в 1953 году эксперимент американскими ученными Стэнли Миллером и Гарольдом Юри, в котором моделировались гипотетические условия раннего периода развития Земли для проверки возможности химической эволюции.

– Верно. Однако они облажались. Результат – 5 аминокислот в конечной смеси, и отсутствие у них единой хиральности – сомнительный результат для национальной гордости.

Иван Петрович вскинул брови:

– Хотите повторить эксперимент?

Григорий покачал головой.

– Не просто повторить. Мы добавим другие компоненты, которые не были учтены тридцать лет назад. Например, высокая вулканическая активность того времени, когда только зарождалась жизнь способствовала выбросу таких компонентов, как диоксид углерода, азот, сероводород, двуокись серы… Кроме того, – ученный загадочно улыбнулся. – Миллер и Юри не понимали самого стержня эксперимента…

– Так… – профессор потер виски. Григорий любил поболтать, однако сейчас на это совершенно не было времени. Нужно изучить результаты, и представить их вечером на встрече с министрами. Никаких лишних разговоров. – Ладно… Эксперимент Миллера и Юри конечно интересен, но я все же биолог, а не химик или физик… Потому, без обид, Гриш, однако давай перейдем к делу, хорошо?

– Череп?

– Да. Вы провели анализ, верно?

– Ага, – Григорий встал, кряхтя подошел к холодильной камере, и открыв прозрачную дверцу достал находку. – Этот, верно?

– Есть еще? – удивился Иван Петрович.

– Нет, – Григорий слабо улыбнулся. – вопрос был риторическим.

– Ааа…

Он знал, что у химика, сколько они были знакомы, а это добрые лет сорок отсутствовало чувство юмора. Очередное подтверждение.

– Знаешь, – ученный тронул его за локоть. – Моя лаборатория провела не один анализ.

– Я догадался. Еще две недели назад…

– Точно, – Григорий поднял палец вверх. – с того времени вопросов стало только больше…

Иван Петрович почувствовал, как сердце заполняет тревога, желудок предательски скрутило. Он застонал.

Глава лаборатории оторвался от черепа и недоуменно посмотрел на собеседника.

– Вам плохо?

– Нет, – профессор выпрямился, и постарался придать лицу бодрое выражение лица. Он не был уверен, что это получилось. – Только не томи! Скажи, какой результат? Что в итоге удалось выяснить?

– Понимаю твое нетерпение, Вань… – Григорий протянул ему череп, завернутый в пакет с голубой биркой. – Возьми.

– Хорошо. – ученный с осторожностью забрал находку и принялся ждать.

Григорий отвел глаза, и начал сосредоточенно рассматривать не слишком аккуратно подстриженные ногти обеих рук, как будто видел это явление впервые.

Пауза затягивалась.

Профессор чувствовал, как напряжение внутри нарастает с каждой сотой долей секунды. За те сорок лет, что они знали друг друга – такое поведение он видел впервые. Да, мать твою, Григорий и отличался тем, что говорил прямо, в лоб, нисколько не смягчая информацию. Именно поэтому место в государственном комитете, которое ему пророчили в научных кругах досталось другому. Для политики Григорий был слишком прямолинеен. Что же тогда происходит сейчас?

Иван Петрович придвинулся вперед, и кашлянул.

– Итак? Череп…

Заведующий лабораторией наконец перестал рассматривать пальцы рук и посмотрел на друга.

– М-да, он самый… – ученный пожевал губу. – понимаешь Вань, тут такое дело…

– Маркс твою Энгельс! – профессор побледнел и спросил уже совсем тихо:

– Я ошибся, да? Череп принадлежит обезьяне, верно? Или человеку, но не представителю древнейшего рода людей… О Боже…

– Стоп! Стоп! – Григорий помахал рукой перед глазами коллеги, привлекая внимания. – Подожди убиваться, я ведь не сказал, что находка представляет собой пустышку.

– Нет? – голос Ивана Петровича хоть и прозвучал надтреснуто, в нем появилась надежда.

– Знаешь, – собеседник встал из-за стола, издав при этом кряхтящий звук, и указал линейкой на череп. – эта находка вызывает огромное колличество вопросов. Начнем с того, что нельзя с уверенностью сказать, какому виду принадлежит череп, поскольку он… гм… как бы это сказать… – ученный задумался, приложив палец к губам. – слишком странный…

Профессор нахмурился.

– И, как это понимать?

– Я не знаю, – Григорий развел руками. – по объему череп не сильно отличается от представителей homo sapiens, однако есть некоторые моменты, которые могут заинтересовать, и… в общем, вот возьми, – он открыл нижний ящик стола и протянул толстую папку, с выбивающимися листами, которые не соответствовали формату обложки. – тут представлен подробный анализ, в том числе и тех моментов, кхм… – ученный издал неопределенный смешок. – скажем так, смущающих…

Иван Петрович взял папку и встал.

– На самом деле, я так ничего и не понял…

Заведующий лабораторий усмехнулся.

– Не ты один друг. Не ты один.

– И все же, – профессор пытливым взглядом посмотрел на коллегу. – На твой взгляд. Что это за вид? – он кивнул в сторону черепа, лежащего на столе. – Должен же я дать хоть какую-нибудь информацию комитету. Иначе, они не отстанут.

Григорий пожал плечами.

– Я указал процентное соотношение вероятности в итоговом анализе. 45% – кроманьонец, 25% – новый вид, 25% – homo sapiens и 5% – homo neanderthalensis. Однако, учитывая расклад идентификации при котором вероятность того, что находка является ничем иным, как черепом обычного человека равна всего 25 процентам, я бы рискнул сказать, что на данном этапе, происхождение меньшая из твоих проблем.

Профессор напрягся, предчувствуя недоброе.

– О чем это ты?

– Да вот об этом, – ученный подошел к другу и раскрыл папку, указав на то, что заменяло титульный лист. – радиоуглеродный анализ находки.

Иван Петрович поморщился.

– И что с ним не так?

– Ну… – заведующий лабораторией провел пальцем по расположенным столбцами диаграммам. – Например тот факт, что твоему черепу всего 30 лет!

– Чего? – профессор тупо уставился на коллегу.

– 30 лет. – повторил Григорий. – Заирский череп гораздо младше нас с тобой.

Иван Петрович отчаянно тряхнул головой, силясь разобраться в услышанном. Несколько десятков лет? Доисторическому черепу? Да ведь этого…

– Не может быть!

– Может. Мои сотрудники семь раз проводили анализ. И я еще пять. Результаты идентичны. С разностью в 3—5 лет, что, как ты понимаешь, несущественно. Таким образом, ошибка исключена!