Хроники ордена Церберов

Я вот – не замужем, и потому ношу косы. Они перехвачены лоскутами змеиной шкуры, выделанной и скрученной в жгуты, и о-о-о, сколько можно сказать о человеке, приглядевшись к этим жгутам: если шкура со змеи снята, то это значит “родилась на болотах”, а если выползень – “родилась на болоте”. Первое значит, что в болотном краю родилась, а вот второе – в болоте мамка от бремени разрешилась. Про тех, кто носит выползень, у нас говорят “с болот выполз”. Если сброшенная шкурка от змеи безобидной, то, значит, вышло всё по воле случая и Ведающего Тропы, случайно прихватили схватки будущую мать в неурочном месте. А если с ядовитой – то и самый распоследний дурак поймет, что роженица добровольно ближе к сроку ушла в заповедное место, в сердце топей, чтобы приумножить своему чаду магическую силу.

Я вот с тех пор, как до кос доросла, таскала в них выползень с ядовитой гарры-змеи, и могла точно сказать, что всё это вранье и не работает.

И вот смотрела я на себя со стороны внутренним взором, смотрела, и думала… А что мне делать?

Можно бы конечно и снять обереги: мой бог, Ведающий Тропы, велел предупреждать честных людей, кто стоит перед ними. Но он не требовал, чтобы его слово соблюдали те, кто покидал болотные земли. Что за смысл давать знаки людям, если они все равно не сумеют их прочесть?

Вот только… Чем больше я думала, чем больше представляла себя без “дикарских украшений”, тем больше понимала… Мне нравится, какая я есть.

И если уж я и сниму знакомые и любимые с детства обереги и знаки, то только потому, что сама захотела, а не из-за тыкавших пальцев.

И, увлекшись воспоминаниями (а еще – ягодными пирогами), я чуть не прозевала момент, когда аргус и магистры покинули трапезную.

Спохватилась, торопливо вышла из трапезной и вслед за расписными мантиями поднялась по лестнице к рабочему кабинету главы сардского отделения ордена – и уже у заветной двери обнаружила, что не одной мне понадобился аргус.

Уходить я не стала, осталась ждать у заветной двери, которую закрыл перед самым моим носом Илиан Камень, доставшийся мне в напарники (ну вот, я же говорила, по заду я его узнаю куда увереннее). А пока дверь не захлопнулась, я успела услышать:

– Аргус Эстон, разрешите обратиться! Мне не нужен напарник, особенно – баба!

Вы посмотрите на него, всем нужен – а ему не нужен, надо же!

– Как ты меня утомил, Илиан Бирнийский, – усталый голос аргуса обрезало закрывшейся дверью.

Было искушение позволить себе подслушать разговор, речь в котором явно пойдет обо мне, но я мужественно его преодолела. Правда, остановило меня вовсе не благородство, свойственное всем без исключения церберам (как утверждали наставники), а простой и безыскусный здравый смысл.

Его во мне не так чтоб много, но на то, чтобы не подслушивать тех, кто много сильней и опытней меня, в самый раз хватило.

Хватало мне, впрочем, и пищи для размышлений: что значит “не нужен напарник”?

Орден Церберов существовал в землях Арганского королевства более семи столетий. Основали его эллины, что некогда были великой империей, покорившей едва ли не полмира, а после пришедшей в упадок и растворившейся в иных языках и народах. Памятью от них остались имена, встречающиеся иной раз даже и в глухих углах вроде нашего. Многие орденские названия, непривычные и резавшие слух поначалу, восходили к тем временам.

А еще, как рассказывали нам наставники, с тех самых пор не менялся способ составления рабочих церберских связок: в дозор всегда выходила пара из Клыка и Ока. Клык – это сила, Око – чутье.

В орден отбирают строго, и не смотрят ни на происхождение, ни на пол. Важен лишь дар.

В каждом акрополе есть зал испытаний. Наставники рассказывали, все они устроены одинаково: круглая комната, мозаичный пол с выложенным на нем трехголовым черным псом, сводчатый потолок, расписанный изображениями чудовищ, жаждущих напасть на пса внизу…

Вдоль стен высокие, по грудь взрослому мужчине, подставки, числом двенадцать, и на каждой – круглый шар белого стекла, размером с человеческую голову.

Когда мимо шара проходит тот, в ком есть магический дар, шар начинает светиться мягким золотистым светом, и чем сильнее дар – тем больше шаров загорится.

Испытание – обойти зал по кругу и вернуться к двери, через которую вошел.

Если тот, кто ищет себе места под рукой ордена, зажжет меньше семи шаров (их еще зовут звездами) – цербером ему не быть, пусть даже других желающих на и совсем не будет.

Ордену нужны лишь сильные маги.

Клыком стать легче: и дар нужной направленности встречается чаще, и набирают их больше. Правда, и убыль среди Клыков выше.

Попасть в Очи ордена Церберов сложнее – чувствительность встречается реже прямой силы, поэтому иногда особенно сильные Очи выходят в дозор с двумя Клыками, один из которых, в первую очередь, бережет чувствительного партнера.

Но беречь Око настолько, чтобы вовсе в дозор не выпускать – это уже немножко перебор.

Око без Клыка, конечно, не справится.

Но Клык-то без Ока что может делать? Мечом крапиву по обочинам дороги сшибать?

Мои умствования оборвала тяжелая дверь кабинета аргуса, распахнувшаяся во всю ширь – и стукнувшая в каменную стену.

– Хватит, Илиан! – раздраженно рыкнул аргус Эстон. – Я долго тебе потакал, но с меня довольно! Больше ты без напарника из Кремоса не выйдешь!

Хм, а хорошие здесь двери, если аргус с Камнем весь разговор так орали, а я, стоя прямо напротив двери, и словечка не слышала…

– Тогда дайте хотя бы парня, – взвыл Камень. – В бабе-напарнице хорошего – только сиськи, а у этой и сисек нет!

– Пшел вон! – рык аргуса, приправленный силой, выкатился за пределы кабинета, выталкивая оттуда и Камня, но тот наклонился вперед, уперся ногами в пол – и устоял.

А я сочла, что раз уж хозяин кабинета посетителя выгоняет, значит, моя очередь!

– Аргус Эстон, разрешите обратиться!

Вздрогнули оба. Аргус, разорвав контакт взглядов с наглым упрямым цербером, посмотрел на меня. Мой недобровольный напарник тоже оглянулся.

Я почувствовала, как мои губы против воли растягивает медленная пакостная улыбка.

* * *

В кабинете аргуса Эстона царил бардак. Письменный стол, заваленный свитками, и бесчисленный свитки же, хаотично громоздящиеся на стеллажах, полках и даже на стуле для посетителей. Не погребены под ними были только огромный шкаф, обитый листами железа, расписанный рунами и стянутый металлическими полосами, в петлях которых висели замки с жуткими звериными мордами, да низенький столик, явный артефакт неизвестного мне предназначения.

Этот столик, от которого тянуло силой так, что ломило зубы, властвовал в комнате, притягивая взгляд: столешница, накрытая цельным куском стекла, таким прозрачным, ровным и чистым, каких я до того не видела, представляла собой короб с песком. И там, под стеклом, катился шарик, движимый неизвестной силой, безостановочно рисуя на песке завораживающие узоры, тут же их стирая и рисуя поверх прежних новые. Красиво!

Глаза от него я отвела с трудом и сожалением.

– Ты тоже будешь требовать другого напарника? – кисло поинтересовался аргус Эстон, когда дверь в его кабинет снова закрылась, оставив меня внутри, а Илиана – снаружи.

– Нет, меня всё устраивает: сиськи, задница…

– Что? – изумился аргус то ли моей покладистости, то ли невнятному бормотанию.

– Никак нет, говорю! – повторила я громче и отчетливее. – Хороший напарник, беру!

Теперь невнятно бормотать наступила очередь аргуса – и, клянусь, я слышала, это было “Так ему и надо!”.

Убедившись, что я пришла не для того, чтобы сплясать джигу на его нервах, аргус подобрел:

– Так с каким ты ко мне делом, Танис Болотная?

И я пересказала аргусу про “чужой” сон.

Сперва один раз, подробно. Потом второй раз, еще подробнее. В третий раз я пересказывала уже не сон, а свои ощущения от него – но со всеми доступными моей памяти деталями.

– Так с чего ты взяла, что сон – чужой?

И чего мне стоило промолчать, а?

Вздохнув, я зашла на четвертый круг пересказа.

– Никогда не слышал о случаях перехвата чужих снов… – аргус Эстон по барабанил пальцами по столешнице.

Я тоже не слышала. Правда, это не показатель: меня в ордене ведь не в умники готовили, мое дело – на дороге по сторонам глазами зыркать и клинком махать.

– И ты уверена, что это именно перехват? То есть, хозяин сон не увидел?

– Я уверена.

Нет, ну что мне стоило промолчать? Сколько можно мне кишки на коленки наматывать?

– Ты сильный сновидец?

– Нет, – честно признала я.

– Прозреваешь будущее?

Я отрицательно покачала головой, признавая, что и этим талантом скорее обделена, нежели наделена.

– Подойди-ка сюда.

Аргус вышел из-за стола, и я успела мельком увидеть, что под его стулом тоже валяются вездесущие свитки.

Глава Кремоса подошел к манившему меня с самого начала разговора столу-артефакту, жестом показал, чтобы я стала рядом, и провел рукой над круглой столешницей, силой дара выровняв песок.

Шарик внутри замер на миг, возмущенный таким коварством – а затем сорвался с места, чертя новую вязь. Некоторое время мы оба всматривались в узор, я – восхищенно, аргус – осмысленно.

– Воздействия не вижу, – заявил он, после сосредоточенного изучения. – Силовые потоки в порядке, разрывов или узлов нет. Энергетический каркас на загляденье, очень устойчивая структура. На тебя, Танис Болотная, и направь воздействие – не очень-то оно ляжет. Правда, вот тут что-то есть, похожее на проклятие, но это старое.

– Это старое, – кисло подтвердила я. – Еще до ордена было. Меня не любят змеи.

– Почему не сняли?

– Неснимаемое.

Аргус молча кивнул, и перевел взгляд на песок, и я была ему за это благодарна: мне не хотелось рассказывать о той истории и собственной дурости.

– Нет, никакого воздействия… Вы приехали поздно ночью. Возможно, ты устала в пути, извелась, не зная, что тебя ждет и просто плохо спала на новом месте?

– Возможно, – уныло подтвердила я.

– Но ты в это не веришь?

– Не верю.

– Понятно. Иди. Я позову тебя, если мне понадобится что-то уточнить, Танис Болотная.

* * *

Терек нашел меня, когда я, с гудящей головой выйдя от аргуса, шла на общий сбор – за распределением и заданием.

Перехватил возле самого выхода во двор, где уже толпились церберы, азартно блеснул глазами:

– Я такое про твоего Камня узнал!

– Узнал – выкладывай, – рассеянно одобрила я, всё еще будучи мыслями в кабинете и разговоре.

Но на площади началось шевеление, и Терек, подмигнув, со словами “ Вечером расскажу!”, юркнул во двор и ввинтился в толпу, как рыба-вьюн – в донный ил.

Вот ведь, паршивец!

Я усмехнулась и покачала головой: и ведь момент подобрал так, чтобы я не смогла взять его за жабры и вытряхнуть, что он там нарыл.

Во дворе меня легко пропустили вперед, к своим – локтями толкаться не пришлось, и так же легко сомкнулись за моей спиной, оставив нас пятерых стоять в первом ряду.

Огромный бородатый мужик в магистерской мантии уже ждал, пока мальчишка-помощник установит рядом с ним высокую скамеечку а на нее – корзинку со свитками. Пацан закончил и встал в сторонке, а магистр обвел взглядом двор:

– Ну, начнем с новичков, пожалуй, – он достал из корзины и развернул один из свитков. – Клык Аим Коваль – с Эриком Черным и Вераной Кошкой, в малый дозор от Сарда до деревни Мауль.

После этих слов один из церберов, заросший черной бородой чуть ли не по самые глаза, молча поднял руку, показывая себя, дождался, пока Аим доберется к нему сквозь толпу, и пошел со двора. Вслед за ним потянулись Аим и та самая Верана Кошка.

– Магистр Ольгерд Жар, – буркнул мне Камень, невесть как оказавшийся за спиной. – Бывший Клык, сейчас Голос, ведает всеми вопросами, связанными с личным составом, принимает жалобы от горожан и назначает задания.

Видно, решил, что раз избавиться от напарницы не удалось, то деваться некуда, надо смириться.

– Владис Уголь, с Бежаном Пыхом и Годриком Шимским – в малый дозор от Сарда до деревни Корш. Дем Тощий – с Аскаром Вепрем и Кайлом Шилом, малый дозор от Сарда до деревни Сольд. Терек Таларец – Игром Пухом, малый дозор от Сарда до Белой Горки.

Каждый раз, когда магистр Жар называл имя, цербер, получивший новичка в напарники, поднимал руку, забирал подопечного и уходил, не дожидаясь, пока закончится распределение.

Я только отметила, что всех трех Клыков-новичков магистр поставил в сработанную пару, а вот оба Ока, я и Теренс, получили отдельного напарника. Очей действительно меньше, чем Клыков.

Магистр же наконец вспомнил о последнем новичке:

– Ну и Танис Болотная, которая волей аргуса уже нашла свое счастье в лице Илиана Камня – малым дозором от Сарда до деревни Мухоловки.

Под дружное ржание церберов внимательно осмотрел нас, убеждаясь, что мое “счастье” рядом со мной и никуда не делось, кивнул, и продолжил:

– Теперь остальные. Гемос и Навара!

На эти слова встрепенулась знакомая мне с ночной дележки кроватей грудастая брюнетка, стоящая радом с огненно-рыжим напарником.

– В Горш, – выдал им задание магистр. – Там двое детей пропало, возьмите у моего помощника жалобу тамошнего старосты и разберитесь…

Дальнейшее распределение я уже не слушала, поспешила вслед за своим собственным.

Он ушел довольно далеко вперед, но если надеялся, что я отстану или буду смешно за ним семенить, то зря: походка у меня мужская, размашистая, и нагнала я напарника быстро. Пристроилась рядом.

Не нравлюсь я ему, вы посмотрите… Я и посмотрела, искоса, чтобы не быть пойманной на горячем: волевой подбородок, прямой породистый нос, брови вразлет, лоб, который не намекает даже, а попросту вопиет, что скрывает под собой высокий разум (надеюсь, не очень хорошо скрывает, и мне когда-нибудь удастся его найти)… профиль – хоть сейчас на аверс монеты!

А что не нравлюсь – так не он первый, не он последний, ничего, смирится.

Но эту задачу облегчать ему я не собиралась.

– Илиан, а что случилось с твоим предыдущим напарником?

Я с интересом заглянула в лицо Камню, гадая, ответит или нет.

– Осел на землю.

– Ранили, рассорились, выслуга?

– Не твое дело!

– Я просто хочу знать, надежный ли мне достался напарник! – возмутилась я.

Вранье, конечно, но убедительное.

– Влюбился, – едко удовлетворил мое любопытство Илиан. – В городе Нордвиге держит трактир на редкость грудастая вдова.

– То есть, тебя бросили ради сисек веселой вдовушки? – Сообразила я. – Не удивительно, что ты так бесишься.

– Во-первых, приличные женщины не говорят “сиськи”. Во-вторых, я не бешусь. В-третьих, если ты думаешь, что я от твоих слов буду меньше беситься…

– Да как ты мог заподозрить меня в том, что я думаю?! Я приличная женщина, и умею только…

– Заткнись! – с нежной такой улыбкой попросил напарник, понимая, что сейчас ему в лицо прилетят его же слова.

Незнакомый магистр, проходивший мимо, счел необходимым осадить нахалку:

– Цербер, ваши слова оскорбительны для нашего ордена. Сестры по оружию служат в нем ничуть не менее достойно, нежели братья!

Но на моем веку было столько желающих меня осадить!

– Разве устав не велит напарникам во всем соглашаться друг с другом? Я изо всех сил учусь у старшего напарника!

Магистр перевел взгляд с меня на Илиана и кисло бросил:

– Камень, хотя бы по бабам ее ходить не учи!

Глава 3

Сборы много времени не заняли. Предусмотрительный Дем догадался сказать, что новенькую поставили в пару Камню – и когда мы с напарником пришли к кладовщику, нас обоих уже ждали готовые дорожные наборы, причитающиеся на малый дозор. Потому что – куда еще могли отправить цербера с новобранцем?

Я забрала и поблагодарила, демонстративно не глядя на Илиана – хотя посмотреть на него как раз было любо-дорого.

А теперь рыжий Коряжка добродушно тыкался мордой мне в плечо, намекая, что лошадку, пережившую жуткую и темную ночь в конюшне, хорошо бы чем-то наградить.

Крепкий, хороших кровей жеребец Камня смотрел на моего конька высокомерно.

Кони боятся магии и не любят ее проявлений. Редко какая лошадь способна позволить хозяину колдовать у себя на спине. А еще есть чудовища и оскверненные места, которых любое живое существо стремится избегать всей силой…

Поэтому лошадей, закупленных для ордена, меняют. Убирают страх перед магией, а еще – укрепляют ноги, спину, перерабатывают сердце и легкие… Делают выносливее и послушнее. И уже не важно становится, каких статей твой конь – имеет значение лишь, сколько в него вложили магии.

Я осторожно потянула рыжего за повод, выводя из конюшни.

Пойдём, дружочек.

Нас ждёт малый дозор.

* * *

Дожди прибили грязь и угомонились, и теперь Коряга цокал подкованными копытами по каменной дороге. Акрополь и Сард остались позади.

Камень держался впереди от меня на положенные два конских корпуса, и, похоже, удостаивать вниманием неугодную напарницу не собирался.

Очень хотелось показать ему язык в духе “Бе-бе-бе, и без тебя разберусь!”, но я удержалась от заявлений и сразу начала разбираться.

Нам назначили участок от Сарда до Мухоловки – что бы это ни было. Город, деревня, река, приметная горка – не важно. У Камня не возникло вопросов, значит, он знает, что это и где заканчивается наш ломоть работы, а на ближайшем привале посмотрю карту.

Сам Сард и земля на полет стрелы от его стен на совести городских дозоров.

Я оглянулась, прикидывая расстояние.

Пожалуй, пора начинать.

Поводья легли на ременную петлю, специально для такого случая притачанную к седлу, и Коряжка привычно сменил ход на более плавный: нам с ним не привыкать к работе. В ордене с учениками не нянчатся, после полугода натаскивания, щенков ставят к наставнику в пару и месяц гоняют в дозоры, а затем все обучение так и чередуют. По выходе из Логова молодняк успевает хлебнуть службы и всё уже знает на своей шкуре. И хвала Ведающему Тропами, а то с таким напарничком я бы поплясала!

А так – попляшут чудовища.

Я прикрыла глаза.

Дар покатился от меня волной, кругом по воде, коснулся напарника, мимоходом встроив его в мою картину мира, и откатился назад – оставив Камню доступным мое восприятие, а мне – понимание его местонахождения и состояния. Илиан вздрогнул едва ощутимо (сейчас, в момент настройки, когда вся моя чувствительность была направлена на знакомство с партнером, я определила это безошибочно), но сопротивляться не стал. И на том, как говорится, спасибо. Иной раз лучшая помощь – это не чинить помех.

Сила снова покинула пределы моего тела, устремившись вокруг приливной волной, теперь уже на чуть большее расстояние. Расцветила мир небывалыми цветами, позволив мне и допущенному к моему вИдению напарнику убедиться – здесь всё чисто. Поблизости нет ни порождений темных сил, ни следов их проявления – ничего, с чем надлежало бы бороться ордену.

И снова.

И снова.

И снова – и каждый раз чуть дальше и дальше.

Обычная раскачка, настройка на напарника и работу в начале дозора.

Вот в круг моего восприятия попал дальний поворот дороги.

Вот…

Можно бы и не собирать силу каждый раз, так и держать вокруг себя кольцом, постепенно растягивая его всё шире, и магически это было бы даже проще – вот только и растратишь резерв так куда быстрее. И вроде бы дар в девять звезд позволял мне не жадничать и не трястись над каждой крохой силы – уж на малый дозор, из которого мы вернемся еще к ночи, её точно хватит! – но бездумно разбазаривать силу глупо, и не стоит к этому привыкать.

А то, что посылать импульс за импульсом чуть сложнее – так ничего, не переломлюсь.

– Впечатляет, – подал голос Илиан.

От неожиданности я едва не сбилась, но удержала контроль над кругом, и сила вернулась ко мне ровно, без рывка.

– А до того леска дотянешься?

Щетка деревьев и впрямь виднелась вдали, растянувшись темной полосой.

– Дотянусь, – я оценила расстояние. – Но самым-самым краем, толком ничего не почую. Без особой точности и пользы.

Мне показалось, или в его взгляде мелькнуло уважение?

– А ты? – Я с любопытством перевела взгляд с леса на напарника. – До границы леса – добьешь?

– Тоже – с трудом и на излете, – неохотно признался Камень. – Ладно. Сейчас раскинешь поиск, насколько сможешь – мне нужно знать твой предел. Потом посмотрим, какую площадь ты сможешь накрывать без перенапряжения продолжительное время. И посматривай, если сумеешь найти хоть какую-то мелочевку – покажешь, как ты умеешь указывать цели.

Я хмыкнула, и снова толчком послала силу наружу, захватывая кольцом еще на десяток шагов больше.

Кажется, мой расчет отоспаться за бессонную ночь в седле, раз в полчаса просыпаясь и отправляя поиск, провалился еще до того, как я успела приступить к его выполнению.

Но я ошиблась: в деревню Мухоловки я въехала именно так, как мне и мечталось. Дремая в седле, раз в полчаса, повинуясь внутреннему чувству времени, просыпаясь и отпуская во все стороны кольцо чар.

И возможно, мой напарник мог бы счесть, что я обнаглела, в первом же дозоре показывая такое попустительское отношение к работе, но, помилуйте, это же первый дозор! Кто ставит в новичков на опасные направления? Первый дозор нужен, чтобы напарники могли притереться друг к другу!

…вот мы и притерлись.

Илиан Камень взялся проверять мои умения всерьез, изучая меня вдоль и поперек, на скрутку и на разрыв.

И если сначала я отнеслась к этому с пониманием, и даже одобрительно – напарникам надлежит знать возможности друг друга, пусть даже у меня и ломило виски к исходу первого часа, а через два уже гудела голова, и не только она. Но я радовалась тому, что Клык, от которого зависит моя жизнь, так серьезно подходит к совместной работе, и не могла понять, отчего связку с ним приравняли к наказанию.

А вот когда он отказался показывать, на что способен сам – поняла.

Эта гадская сволочь, считающая себя вправе требовать откровенности с меня, просто отказала мне в доверии.

Я не то чтобы оскорбилась – вовсе нет. Просто со мной внезапно приключилась удивительная глухота: я вдруг стала слышать напарника очень избирательно.

До тех пор, пока его указания совпадали с требованиями устава, слышала, а всё остальное – нет.

Мухоловка оказалась все же деревней, и не самой маленькой, хоть и не из слишком больших.

Обработанные, ухоженные поля и огородики заплатками окружали дома, забранные в кольцо надежного тына.

Ошкуренные, заостренные сверху бревна хоть и потемнели от времени и непогоды, но плотно прилегали друг к другу, оберегая человеческое жилье от зверей.

И не только от зверей.

Лес вокруг стоял темный, старый.

Из такого порой что только не выходит.

Остались позади распахнутые по дневному времени ворота – массивные, с тяжелым брусом запора.

– Дом старосты, – объявил Илиан, когда мы проехали вглубь деревни.

– А то я бы, скудоумная, не догадалась, чье это самое широкое подворье…

– Что?

– Спасибо, говорю, что подсказал!

Я соскочила с коня и повела Коряжку в поводу, разминая усталые ноги:

– Хозяева! Принимайте гостей.

Залаяла собака, выскочив из конуры – и я многоопытно отпихнула локтем благодушную рыжую морду, тут же потянувшуюся обнюхать местного кабыздоха.

Из дома выкатилась девчонка-малявка, ничуть не испугавшись вооруженных незнакомцев, радостно пискнула:

– А старших нету! Тятя к дядьке кузнецу пошел, а мама в огородах!

– Ну тогда показывай, где тут у вас умыться с дороги можно и коней напоить.

На своего, прости, Ведающий Тропы, напарника я намеренно не оглядывалась, из чистой вредности.

Кто ж знал, что моей чистой вредности этот… это… этот напарник решит противопоставить свою, грязную?

Спохватилась я, только вволю наплескавшись в ведре, смывая с лица соль, пыль и недосып.

Огляделась.

Давешняя девчонка крутилась рядом, сверкая любопытными глазенками.

Коряжка со вкусом пил, звеня сбруей и фыркая в долбленую колоду от удовольствия.

Рядом с ним, изящно вытянув сильную шею, с видом величайшего одолжения пил воду высокомерный копытный засранец.

Засранца двуногого поблизости не наблюдалось.

Ну, и где его носит?

Я выдохнула, вдохнула – а на новом выдохе поисковый импульс растекся вокруг меня, разом накрыв всю гостеприимную деревню Мухоловки.

И показав прискорбное отсутствие напарничка на доступной моему восприятию территории.

Так. Та-а-ак…

Поиск.

Поиск.

Нет результата.

Собравшись с силами, я сосредоточилась, и выдала тройственный импульс, который, раскатываясь на предельную дистанцию, стягивался ко мне-источнику и снова раскрывался, каждый раз все полнее и тщательнее исследуя деревню.

Нет результата.

Я сжала зубы от злости, а ягодицы – от страха.