Раз-раз, зато не Микаэль

Задержали взяточника по наводке взяткодателя…. Вот и доверяй после этого людям. Цены на продукты растут…. Да ну прям как дети, которые чужие. Разбился самолёт…. А наш ведь как предчувствовал! Во истину, плох тот правитель, кто не знает, на что способен его народ. Наш знает, поэтому не ездит в метро.

Тут закрыли казино. Там открыли фонтан. Здесь премьера шедевра отечественного кинематографа. Слишком много подряд взаимоисключающих слов. Ну и о погоде. У тех дожди. У этих солнечно. В столице облачно. А про Ретретинск узнай сам. Реклама.

Я встал. Швырнул тост в мусорное ведро. Он шмякнулся на ребро. Из груди медленно потекло красное желе. Взял персик. Ни слова про убийство на озере. Ни намёка на то, что в некоем городке нашли мёртвую девочку. Сжал руку. Ладонь засаднила. На запястье прыснул нектар. Её должны опознать. Надо найти мальчишку-свидетеля. Я так много думал о нём. Я как будто его вижу. Словно там, на тропинке, он оставил своё фото. В полный рост. Полный ужаса. Выбросил выжатый фрукт к тосту. Им придётся подружиться. Как и мне с моими мыслями. Принять друг друга. Как потребность спать принимает бессонницу.

ПЯТЬ

– Почему ты не дал новостям ход? – это Теплову вместо «здрасьте». – Намеренно скрываешь преступление? – «доброе утречко, товарищ подполковник, хорошо ли спалось?». – Боишься, что это ударит по твоей репутации? – «приятного аппетита, дорогой Бык Дмитриевич».

Начальник с шумом проглотил кофе. Буквально протолкнул его внутрь. Вперил в меня взгляд из серии «от ненависти до убийства один шаг». Из-за шкафа осторожно выглянула вытянутая голова. Длинная рука закрыла дверцу.

– Эти…. Эти дела просили?– промямлил Эркюль Петрович, косясь в мою сторону.

– Эти, – пугающе спокойно сообщил Теплов. – Молодец. Свободен.

Если бы не дурацкие поверья мамаши Сныть, между последними словами обязательно прозвучало бы имя капитана. Непременно в ласкательной форме. Но и без того в кабинете стало жутко. Бык одного хвалит, второй жди беды. Вот верная примета. Реально работает.

Вечный зам шмыгнул за дверь, оставив на прощание крепкий аромат мускуса. Почему-то некрасивые любят злоупотреблять парфюмом. Видимо, их естественные запахи близки к внешности. Потому не стоит досадовать на уродцев. Они стараются во имя других. Это их крест – быть удобными.

Я подошёл к окну. Распахнул створку. Ударило табаком – внизу отдыхали, не успев устать, рядовые правоохранители, и осенью – так всегда пахнет перед дождём. А я зонт не взял. Потому что чёртова ведущая не сказала о погоде.

– Как Валентина? – я сел напротив подполковника, закинул ногу на ногу и взял газету.

Перерождать ранний монолог в диалог не имело смысла. Я знал все ответы. Знал сразу. Просто не сдержался. Не люблю, когда не по-моему. Предпочитаю доносить до людей свою нелюбовь.

– Суставы не крутило? – я перевернул страницу местной прессы.

Бык, не моргая, смотрел на меня. Наверное, мог испепелить газету. Но наше СМИ и не такие взгляды выдерживало. Чего стоит вот эта заметка о городском благосостоянии, что настолько выросло, ажно в Европе не видать. Как не запрокидывай головы, а в ихнем союзе действительно призрак нашего не найти. Есть хоть один памятник Ленину? Хотя бы бюст? Нет? Вот вы лохи!

– Думаешь, будет дождь? – проскрипел он сквозь зубы.

– Да похоже на то.

– Крутило, – подполковник тяжко вздохнул. – Всю ночь крутило. До утра глаз не могли сомкнуть.

– Какое совпадение. Я тоже.

– Миша, – примирительно начал Бык.

Перевернул страницу. Целая полоса отведена даме-врачу, что настоятельно рекомендует не употреблять в пищу иностранное мясо. Видите ли, заграничных кур содержат в плохих условиях, кормят всяким мусором. Варвары, одним словом. Забавно. Дикий народ. Вот у нас каждая несушка собственные апартаменты имеет. Ест исключительно чёрную икру и витамины. Много витаминов. Приложи наш омлет к больному месту, и о недуге забудешь навсегда. Как и о втором смысле «здоровый» в отношении своей личности.

Оправдания Быка проигрывали статье вчистую. В состязании двух бюджетников победу одержали мигалки с красным крестом. И чёрным, подаренным всей системе правительством. Я подождал какое-то время ради условного приличия. Поднялся. Теплов сидел, облокотившись на стол. Руки сжаты в кулаки до белых костяшек. Я приветливо кивнул и вышел. Надо найти мальчишку. Остальное неинтересно.

Бедный городок, в котором все уже всё знают, но каково ему будет после выпуска федеральных новостей? Мне неинтересно.

Весь отдел занимается поиском родни погибшей. Для каждого сотрудника раскрыть это преступление – дело чести. Да-да, я видел своими глазами, как их переживания падают вонючими окурками в заменяющее урну ведро – символ их доблести. Кривая жестянка – апофеоз морали.

В поиски вовлечены все силы. Подключились коллеги из соседних пунктов. Значит, не верит Бык, что девочка местная. И правильно делает. Единственное, что делает правильно. Пусть занимаются жертвой, а я сосредоточусь на свидетеле.

Спустился вниз. Подошёл к машине. Навстречу выскочил Карапетяныч:

– Михаил Алексеевич, а я вас жду!

– Порадуй.

– Не могу, – воришка жалобно развёл руками. – С вашими приметами никого. Никогошеньки. А я хорошо искал. Честно. Скажете, продукты вернуть?

– А они остались?

– Я немного оставил. Не всё съел. Скажете принести?

– Скажу садись, поехали, обновим твой холодильник. У тебя же есть холодильник?

– Есть, – изумлённый Карапетяныч плюхнулся на пассажирское. – Наш, советский. Комендант общежития подарил.

– Какой добрый человек.

– И плату с меня не берёт.

– Ну за то помещение, что он тебе выделил, плату брать грешно. А он, насколько помню, верующий.

– Да, – с чувством подтвердил попутчик, жадно взирая на мелькающий за окном город. – В церковь ходит. И мне ходить говорит. Я, Михаил Алексеевич, Ретретинск вдоль и поперёк исшагал. Всё знаю, каждую улочку, каждый закоулок, всякий тупичок. А, когда в машине едешь, всё по-другому кажется, будто я впервые здесь. Красиво так. И чуднó. Что думаете?

– Думаю, что холодильник и бесплатную коморку комендант тебе выделил за твоё молчание о его неправомерных деяниях.

– Ой, а откуда вы знаете? – добродушно удивился Карапетяныч. – Посадите его? И меня выгоните?

– Что же ты, Авик, вокруг только плохое видишь?

– Не плохое, Михаил Алексеевич, а привычное. И не вокруг, а в людях.

Остановились около супермаркета. Распознав сквозь катаракту неприятно знакомое авто, старухи-торговки бросились сворачиваться.

– Как ежевичка, Мишенька, понравилась? – подобострастно начала бабулька.

– Не пробовал. Любишь ежевику? – спросил я у жавшегося за спиной воришки.

– Люблю, – честно кивнул тот.

– Откуда ему любить? – осмелела старуха в зелёной косынке. – Где бы он её пробовал? В тюрьме, что ли, на обед давали?

– Явно воровал, – загалдели остальные. – Вор, а на свободе. Не порядок!

Я расплатился за ягоды. Перевёл взгляд на торговок. Тишина воцарилась сказочная. Даже улица поумерила гул.

– Пошли, – я передал пакет Карапетянычу, двинулся ко входу.

ШЕСТЬ

Ежевика напоминала пенопласт. Зернышки лопались о нёбо. Вкус отсутствовал. Я опрокинул стакан в мусорку. Надо было отдать Карапетянычу. Он ягоды нахваливал. Пойти собрать? Ну я же не до такой степени его не уважаю? А есть у неуважения степень? Наверняка есть. Люди должны были придумать. Им нравится бросать и бросаться в градации. Красивый – симпатичный – так себе – урод. Много – достаточно – хватает –помогите, заради Бога.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.