Пожиратели душ

Это дало время О’Брайну и Джеймсу укрыться в полуразрушенном немецком окопе. На их лицах был ужас. Они стояли, смотря друг на друга, при этом не видя ничего вокруг. Какофония продолжала разливаться по окопу, крики склонили двух солдат на колени и заставили их прижаться друг к другу.

Люди умирали и, не придя в себя, тут же становились частью большого пира. Твари исполинских размеров рвали тела на части вдоль и поперек, топтали их, обрушивая свои ноги вновь и вновь, били о землю, зажимая в своих когтистых лапах. Этому безумию, как казалось двоим укрывшимся, не было конца.

– О’Брайн, что мы теперь будем делать, где нам спрятаться от этих кровожадных тварей?!

– Успокойся, сейчас не время паниковать. Отсидимся здесь, дождемся, пока эти чудовища закончат пировать и разбредутся. Сейчас только осталось дождаться окончания наступления, солдаты перестанут гибнуть, и кормушка закончится. Вот тогда уже и будем обдумывать, куда нам идти.

– Знаешь, О’Брайн, при жизни я порой хотел покончить с собой. Дети голодные, денег всегда нехватка, дома постоянно ссоры. Я думал, что, лишив себя жизни, я тем самым уйду от проблем. Мне всегда казалось, что жизнь дана нам как наказание и что, когда я умру, я возрожусь в светлом мире, где буду жить только себе в удовольствие, разгуливая где-нибудь по райских садам.

– Ну ты и дурак! Если бы ты покончил с собой, то дьявол крутил бы тебя на вертеле как кусок мяса на углях. Самоубийство – это грех!

– Как ты думаешь, О’Брайн, разве война – это не грех?! Разве убийство себе подобных ты не считаешь греховным деянием?!

– Джеймс, куда мы, по-твоему, попали? Ты чувствуешь запах фруктов? Я вот нет, навряд ли это райские сады, да это даже на Вальхаллу не похоже. Странно как-то, я чувствую себя как живой, однако я не могу ничего взять в руки. Мне не хочется ни есть, ни пить, могу совсем не дышать. Я делал это по привычке, когда бежал, однако, очутившись в безопасном укрытии, я понял, что все, что поддерживало жизнь там, здесь не нужно. Однако я все же ощущаю боль. Когда я только оказался в этом месте и впервые столкнулся с теми тварями, я даже попытался вступить в кулачный бой с одной из них, в лапах которой был мой друг. Я набросился на нее в порыве гнева с одними только голыми руками, но это не увенчалось успехом. Она просто отбросила меня своей большой когтистой лапой, и я врезался в пулеметное гнездо. Когда-то я думал, что души людей могут пройти через любую преграду. Мне казалось, что души – это сферические шары, заполненные энергией, которая со временем распадается. Но я никак не мог предположить, что мое тело будет пребывать в той же форме, что было при жизни. После мощного удара лапой я почувствовал пронзительную боль, прошедшую импульсом по всему телу, или оболочке, не знаю, как назвать то, из чего я сейчас состою. Хотя это неважно, пусть будет тело, по крайней мере, так кажется, что я еще жив. После того как я оправился, размахивать кулаками мне больше не хотелось, я попытался бежать. Но монстр схватил меня за плечо, боль снова прошла по всему телу, разносясь волной от плеча до пяток, и пока это чудовище держало меня, пронзая своими когтями, все во мне кипело, боль переходила сверху вниз и наоборот. Я уж было подумал, что мне конец! Но вдруг монстр перевел свой взгляд на пухлого француза. Он откинул меня в сторону, словно я обертка от конфеты, и взялся за француза. Он его принялся пожирать очень медленно, и это дало мне время уйти. По пути я встретил боевых товарищей. На тот момент нас было семеро, в итоге теперь в живых только мы с тобой. Знаешь, я тут подумал: если мы чувствуем боль, может быть, и эти твари ее чувствуют? Надо придумать способ, как нам можно будет отбиться от них. Не знаю, как ты, но я без боя не дам себя сожрать.

Глава 8

Мир мертвых

В мире мертвых нет ни дня, ни ночи, он похож на черно-белое кино, такое холодное, лишённое цветовой гамы. Если бы в этом сюрреалистичном мире не было черных монстров с обвисшим брюхом и ужасающей челюстью, то смерть бы показалась не таким уж плохим продолжением существования.

Чудовища прыгали по месту былого сражения, словно толстые жабы на болоте. Они сожрали последних солдат и поскакали прочь в поисках другой кормёжки. О’Брайн и Джеймс, притаившись, смотрели им вслед, и когда твари пропали из виду, они вздохнули полной грудью по привычке.

– О’Брайн, я тут подумал после твоих измышлений: а вдруг и у металла есть душа? Что если нам с тобой попробовать ее извлечь из шпаги или из ножа? Мы бы смогли ею обороняться, что скажешь?

– Скажу, что я уже пробовал схватить винтовку, но мои попытки оказались тщетными.

– Быть может, нужно как-то сконцентрировать свои силы? Помню, в детстве бабушка нам с братьями рассказывала истории про старый заброшенный дом, в котором никто не осмеливался жить, ибо он прогонял всех незваных гостей. Бабушка говорила, что в том доме живут неупокоившиеся души. Они могли передвигать вещи и даже бросать их в тех, кто отважится прогуляться по мрачным коридорам. Этот дом долго наводил ужас на местных жителей. Однажды семилетний мальчишка на спор вошел в дом. Что произошло в этих стенах, до сих пор неизвестно. На крики, что доносились из дома, прибежали взрослые, они нашли седого мальчика, лежавшего возле лестницы. Из его затылка сочилась темно-алая кровь, челюсть была вывихнута вправо, глаза широко раскрыты и наполнены кровью, пальцы его были скрючены и оставались неподвижны. Он остался жив, но так никому ничего и не смог рассказать. В возрасте шестнадцати лет его нашли повесившимся в своей квартире. Ну а дом после инцидента снесли. Говорят, что на этой земле с тех пор так ничего и не построили, строители видели силуэты и отказывались работать.

– Ну и сказочница твоя бабка! Да даже будь это правдой, то что с этого? Я тут подумал, навряд ли, даже если мы сдвинем что-то с места, мы этим сможем воспользоваться против монстров.

– Нам надо попробовать. О’Брайн, ты сам говорил, что мы должны дать отпор, неужели ты успел сдаться? А что если я прав и мы сможем извлечь душу предмета, эту энергию, что таится в нем? Я в это верю. Прошу тебя, дай хоть какую-то надежду. Мне страшно, мне очень страшно.

– Не знаю, что тебе ответить. Что мне страшно, видно и без слов. Прости меня, конечно, но, по-моему, все это чушь!

– Я по крайней мере что-то предлагаю. Нельзя нам идти без ничего в этот ад.

– А зачем нам вообще идти куда-то, куда мы пойдем? Ты видел, что нас ждет, если мы покинем это убежище.

– Я не знаю, но здесь сидеть вечно я тоже не собираюсь. Хочешь – оставайся, я пойду один.

– Не горячись, Джеймс, один я тут точно со скуки с ума сойду. Пожалуй, составлю-ка я тебе компанию. Может, набредем на какое-нибудь сообщество душ, которые оказывают сопротивление этим чудовищам. Кто знает, что там впереди. Смотри, вон шанс доказать твою теорию лежит – офицер с саблей в руке. Так что пойдем, не будем терять время.

Глава 9

Живой металл

Тело офицера лежало в тридцати метрах от окопа, горизонт был чист, и вокруг царила гробовая тишина. О’Брайн первым покинул укрытие и подбежал к офицеру. Его тело прошила пулемётная очередь, он лежал на животе в пропитанной кровью и экскрементами земле. Вся его спина была в сквозных ранах от пуль, которые сделали из нее жуткое месиво. Кишки его были вывернуты наружу, левая нога оторвана и находилась в метре от тела. Лицо его лежало в грязи, затылок счесан до кости. В правой руке у него была зажата сабля.

О’Брайн склонился над ней и попытался ее поднять, но его попытка была тщетной – оружие весило как будто центнер. Упёршись ногами в землю, он с силой дергал ее в разные стороны, но она, как Мьёльнир, была верна лишь одному человеку, который сжимал саблю как тиски. О’Брайн пыхтел над ней в течение пяти минут, после чего присел на корточки и склонил свою голову, пронзая оружие взглядом.

Джеймс все время стоял в стороне и собирался с силами, он был уверен, что металл поддастся его воле. Его тянуло к нему так, словно он являлся магнитом. А когда он всматривался в клинок, он слышал его зов где-то внутри себя.

– О’Брайн, позволь я попробую.

– Бесполезно! Сколько я ни пытаюсь, этот чертов кусок железа даже на сантиметр не сдвинулся. Я ощущаю его, беру в свою руку, но он словно скованный тысячью цепями, не хочет мне поддаться, так что надо бросать это гиблое дело. Если придут те твари, то не думаю, что фортуна нам улыбнется вновь. Пойдем, Джеймс, здесь нас ждет только смерть.

– Дай мне попробовать. Подожди меня всего одну минуту, я должен удостовериться в том, что все это и вправду бесполезно.

О’Брайн поднялся и отошел в сторону, пропуская Джеймса.

– Ну, давай, Геркулес, минута в твоем распоряжении.

Джеймс ухватил рукоять, и его словно ударило током. Он тут же упал на пятую точку, сжимая в руке саблю. Оружие в его руках засияло красным светом и через мгновения потемнело, приобретая черный оттенок, такой же, как у монстров.

– Ах ты, чертов колдун, что за фокусы ты исполняешь?! Как, черт возьми, тебе это удалось?!

– Я сам ничего не понимаю, я схватил за рукоять, и мою голову начали разрывать десятки воплей. Это кричали те, кого оружие лишило жизни. Я слышал, как они страдают, вопя от боли, от нескончаемой боли! И среди этих жутких криков я услышал голос, от которого кровь стынет в жилах. Как мне показалось, эти дьявольские слова были от самого орудия. Оно рычало, словно разъяренный зверь, а после металлическим голосом проскрипело, что наши души теперь едины. Мне кажется, я его и сейчас слышу.

– Тебе бы мозгоправа при жизни, друг мой. Сейчас, боюсь, тебе уже не помочь.

– Мне не до твоих издёвок, моя голова трещит как после похмелья. В придачу, если я перестаю концентрироваться на своих мыслях, я начинаю слышать эти чертовы крики!

– Ладно, Джеймс, хорош уже рассиживаться и жаловаться, ты сам виноват, надо было меня послушать и идти.

– Вот черт! Ты прав, надо уходить. Они возвращаются, оглянись, смотри, на нас скачут три черных силуэта.

– Ну, Джеймс, ты рад? Не удивлюсь, если их привлек тот свет, что испускало твое оружие. Не думаю, что здесь безопасно. Если добежим до соседних развалин, может быть, нам и удастся скрыться.

– Не получится, они уже близко, я дам им бой.

– Не смеши, ты их хочешь одолеть этим черным леденцом?! Это даже не сабля, это хрень какая-то, надо бежать!

– О’Брайн, ты это чувствуешь?

Глава 10

Монстр внутри

Мертвая тишина пробудилась от недолгого сна, наполняясь звуками взрывов и выстрелов. Земля начала дребезжать под ногами от адских машин, под чьи гусеницы вперемешку с грязью зарывались тела солдат. Знали бы они, на что обрекают себя и других, они бы поломали флаги своих государств и, развернувшись, ушли бы к своим семьям. Но зло, что ходило по живой земле, было не остановить. Обреченные души с воплями заполняли этот серый мир, где правят жуткие черные существа.

Мир живых завяз в ожесточенных боях, души появлялись как грибы после дождя, они были повсюду. Многие, увидев исполинских смоляных существ, в ужасе бежали прочь, остальные же не могли понять, что с ними произошло. Они склонялись над телами, крича и ругаясь, пытались вернуться в них, но их попытки были тщетны.

Монстры при виде свежего блюда сразу же переключились с двух невзрачных тел, но одно чудовище чувствовало иную энергию и целенаправленно надвигалось на них.

Разбежавшись, оно взметнуло в воздух и прыгнуло на О’Брайна, чуть не раздавив его. Ему чудом удалось отпрыгнуть в сторону. Он попытался подняться и бежать, но монстр схватил его за туловище и потащил в рот. О’Брайн зажмурил глаза и приготовился к неизбежному, но внезапно смерть от него отступила и он полетел вниз. Раздался пронзительный вопль чудовища, который заглушал всю какофонию звуков. Джеймс отсек одним ударом руку монстра. Его оружие было словно объято пламенем, оно горело ярко-красным светом. Но не только это изменилось в нем – сабля совсем поменяла форму, став длиннее и толще. Рукоять её словно срослась с рукой Джеймса, кончик клинка едва касался земли, а заканчивался плечом его обладателя. Джемс после своего первого удара не растерялся, он уже не был похож на испуганного рядового солдата. Что-то поменялось в нем, в его глазах, в его решимости и силе. Он с силой оттолкнулся от земли и молниеносным ударом рассек брюхо чудовищу. Из распоротого пуза наружу пролился яркий свет, который ослепил Джеймса. Из твари выплескивались остатки поглощенных душ. Оружие, что слилось с рукой Джеймса, затряслось и начало поглощать в себя весь свет, что выходил из брюха монстра. Джеймса обволокла дикая боль, внутри него разгоралось адское пламя, его рука начала опухать и раздуваться. От этих нескончаемых терзаний его тела он упал и отключился.

Очнулся Джеймс в полуразрушенном здании, которое было когда-то двухэтажным домом. Сейчас же там не было ни крыши, ни дверей, ни окон. Остались лишь бетонные плиты, полуразрушенная лестница и кирпичные стены, потрескавшиеся и разбитые от бомб, что были обрушены с небес. Над ним с ошарашенным видом завис О’Брайн.

– Джеймс! Очнись, черт тебя дери.

– Где я, что произошло?

– Ты убил эту тварь, вот что! После чего с тобой начала происходить какая-та хрень, ты стал светиться, как чертова лампа, и ты упал, после чего свет внезапно погас. Признаюсь, я хотел тебя бросить, потому что ты выглядишь хуже, чем те твари. Когда я тащил тебя, я молился богу, чтоб ты сдох. Извини, просто я думал, что, когда ты очнёшься, ты больше не будешь в своем уме и попытаешься меня убить. Если бы я не оказался в том положении и ты бы меня не спас, то я бы тебя оставил. Сейчас я вижу, что не зря протащил тебя чертову тучу километров. А теперь хочешь увидеть нечто жуткое? Посмотри на свою руку, дружище. Будь она у тебя при жизни, немцы бы, обделавшись от страха, сложили оружие и капитулировали к своим мамочкам. Черт, да будь она у тебя при жизни, Англия бы владела миром, объявив, что сотрудничает с самим сатаной.

Джеймс поднял руку, в ней не осталось ничего прежнего, что бы хоть как-то напоминало ему о ее прежнем виде. Почему-то в тот момент он подумал об обуви, что он больше не сможет ее чинить. Его клинок вновь претерпел изменения: начиная от локтя шло длинное острое лезвие, походившее на меч. Остальная часть руки, что была выше локтя, обросла чешуёй, похожей на рыбью. Она выступала вплоть до шеи и начала расти на правой груди.

– О боже мой! Что со мной происходит?! Я стал походить на чудовище, моя рука вся горит, словно ее затолкали в раскаленную печь.

– Да и я о том же, видок у тебя, конечно, жуткий. Хотя я бы и сам не отказался от такой руки, в этом мире все равно, как ты выглядишь. А плотским утехам здесь не бывать. Не унывай, дружище, это еще чудо, что мы с тобой вообще остались живы. Теперь ты моя единственная надежда на выживание, и я готов называть тебя братом до того момента, пока сам не обрету такую же силу. Тогда уж мы покажем этим тварям, и они ответят за всех убитых братьев и сестер.

Джеймс неподвижно лежал где-то в течение часа, его боль долго не унималась и пульсировала по всему телу. О’Брайн же осмотрел периметр окрестности, он взобрался на самое большое здание, которое было поблизости. Пробыв там около десяти минут и убедившись, что монстров нигде нет, он спустился и вернулся обратно к Джеймсу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше, во мне появилось столько сил, что, мне кажется, я способен обежать весь земной шар. Боль стихает, еще немного – и вовсе стихнет.

– Это хорошо, моя боль без алкоголя, увы, уже не стихнет. Нам надо выдвигаться, пока этих тварей нет поблизости.

– Раз надо, тогда вперед, теперь уж мне ничего не страшно, я хочу лишь побыстрее пустить свое оружие в ход.

Глава 11

И канул он во мраке

Джеймс шел впереди, он еще никогда не был так уверен в своих силах. Они проходили по руинам города, который подвергся бомбёжке, часть домов была цела, и кое-где обитали живые люди, проносящиеся светлой тенью в этом мире. Дорога на удивление была спокойной, монстров на пути не было, как и мертвых скитальцев. О’Брайн долго молчал. Поначалу он шел, то и дело озираясь по сторонам, ему было страшно, а серые бетонные улочки и проулки навевали воспоминания, от которых он хотел избавиться. Сравнявшись с Джеймсом, ему захотелось прервать то молчание, которое, как ему казалось, было вечным.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю, Джеймс?

– Понятия не имею, может, о детях или о чудовищах, что здесь обитают.

– А ты догадлив, рад, что человеческая черта в тебе еще не угасла. Интересно, как там моя малышка Эмми? Она у меня красавица, больше всего на свете я бы хотел смотреть, как она растет, укладывать её в постель и целовать по ночам.

– Я как никто понимаю тебя, дети – это самое главное в жизни.

– Ну, еще хорошая выпивка и красивые девушки. Теперь можно лишь вспоминать о былых похождениях. У тебя было много девушек, Джеймс?

– Я всегда был верен лишь одной, как повстречал ее, так сразу понял: она моя судьба, та, кто нарожает мне кучу детишек. Так и произошло.

– У меня было много женщин до свадьбы, после я оступился лишь одиножды. Я здорово набрался в баре после тяжелых будней, мне не очень-то хотелось домой в тот день, после четырех лет брака ноги несут туда с неохотой. Мои коллеги недолго пробыли со мной, после одиннадцати покинув столик, за которым мы сидели, и разошлись по домам, оставив меня с бутылкой виски наедине. Но я недолго горевал, ко мне подсела худенькая брюнетка лет девятнадцати. На ней было белое прямое платье в пол с вышитыми узорами и украшенное бисером. У нее были длинные черные волосы, собраны в пучок, милое личико с детскими чертами. Смотря на нее, ты сразу утопаешь в ее притягательных больших черных глазах, которые подчеркнуты вытянутыми объёмными ресницами. Губы ее были тонкие, с выделенными контурами темно-красной помадой, которая придавала им объём. Ее талия была узенькая, а груди слегка выпячивались из-под платья.

Она подсела ко мне в поисках компании, ну и алкоголь сделал свое дело. Хорошо выпив, я предложил проводить ее до дому. Когда мы подошли, она взяла меня за руку и поволокла за собой. Я не стал ей отказывать. Зайдя в комнату, она поцеловала меня, затем как кошка, раскачивая бедрами, она дошла до кровати и начала снимать своё платье. Я стоял и смотрел на ее прекрасное молодое тело. Она поманила меня своим пальцем, и я, в спешке скидывая одежду, шел к ней. Боже, как она была соблазнительна. Тогда алкоголя во мне было много, но даже это было в тот вечер не помеха. Она подошла ко мне, взяв мой неэрегированный член в свою ручку, и плавными движениями начала массировать его. Ее губы прижались к моим, затем они спустились вниз, и через пару секунд я был готов в нее войти. Она легла на кровати на спину, раздвигая свои худенькие ножки, и я тут же принял положение сверху, войдя в ее теплое лоно. Закрыв глаза, я начал медленные толчковые движения, после которых послышались ее нежные стоны. Она прижимала меня к себе, впивалась в мою спину ногтями, я же становился яростнее. Стоны становились громче, кровать скрипела, я почувствовал, что больше не в состоянии сдерживаться, и захотел выйти, но ее ноги сцепили меня, и по нашим телам прошел импульс, заставивший их дрожать.

После той сладкой ночи я избегал ее. Жена сразу раскусила меня, выдворив жить на диван. Не знаю почему, но ту ночь я помню лучше, чем все свои ночи с женой.

– Ты ужасный человек, О’Брайн, и болтун, каких поискать.

– Возможно, и так, но я не жалею.

– Давай пойдем молча. Мне не хочется слушать истории о твоих похождениях и твоей жизни в целом, нам надо быть бдительными.

Они долго шли в никуда, сменяя руины города на поля и леса. Иногда они наблюдали в отдаленности, как монстры пожирают людей, но не вмешивались, боясь накликать беду. Они брели около суток, пока не увидели очередной город, который в этот раз был заполнен светом живых людей. Но в городе было и иное странное свечение светло-красного цвета. Рука Джеймса внезапно приобрела такой же оттенок. На лице появилось безумие, и его ноги сами двинулись в город. О’Брайн схватил за плечо Джеймса, пытаясь без слов остановить его. Но он был сам не свой, разум покинул его в ту же секунду, как засиял клинок. Обернувшись, он поднял своё оружие до пояса и резким взмахом справа налево рассек грудь О’Брайна, который от полученного удара свалился наземь. Не оглядываясь, он словно гепард молниеносно кинулся в сторону города. Вбежав в его окрестности, переполненный внезапным безумием, он стал рубить все души, только что отошедшие в иной, черно-белый мир. Его глаза, запылали как у дьявола, а красная энергия обвила его тело словно купол. Двое чудовищ, приметив энергию, запрыгали к нему, но их постигла участь быть изрубленными на множество частей. Число убитых им возрастало с каждой секундой, клинок ревел, ненасытно поглощая в себя всю энергию, что источали души. Внезапно его снова одолела боль, он упал и потерял сознание.

О’Брайн, поднявшись, двинулся в город, еле переставляя ноги, боль пронзала все и разом. Его духовная сила вытекала через рану в груди, его тело блекло, становясь прозрачным, в глазах все плыло и двоилось. Впереди кто-то стоял, он был из этого мира, какой-то странник, походивший на монаха. Он был облачен в длинную мантию, касающуюся земли, лицо его закрывал длинный капюшон. Незнакомец уверенными шагами направился в сторону О’Брайна, который кое-как волочил ноги и с трудом приподнимал голову от земли, чтобы рассмотреть незнакомца. Когда он в очередной раз поднял свой взгляд, то встретился с ним лицом к лицу. О’Брайн был настолько слаб, что даже не заметил, как рука незнакомца дружелюбно легла ему на плечо.

Глава 12

Странник

Незнакомец не заставил себя молчать, его голос прозвучал как из уст проповедника. Слова были отчетливыми, и в них была какая-то непонятная для О’Брайна энергия. Ему почему-то сразу захотелось довериться этому скитальцу, как будто он был лучшим другом, и он бы так и сделал, если бы прожил чуть меньше на том свете.

– Я наблюдаю за тобой с тех пор, как ты попал в этот мир. Пойдем же со мной, и я излечу твои раны.

– Кто ты, черт возьми, такой?! Хотя неважно. Послушай меня, где-то в городе мой друг, его зовут Джеймс, и пусть он последняя сволочь, потерявшая рассудок, я не оставлю его.

– Могу с прискорбием сообщить, что твоего друга больше нет! Его оболочка поглотила столько душ, что собственная прекратила свое существование. Теперь он стал подобием тех жутких чудовищ, которых мы прозвали пожирателями света. Ему уже ничем не помочь, а вот тебе можно. Меня зовут Арни, я скитаюсь по этому миру в поисках душ, в которых надежда жизни еще не угасла. Я вижу, что твоя душа чиста и ты готов бороться за существование в этом мире.

– Я разочарую тебя, Арни: при жизни я натворил очень много плохого. Я убивал, лгал, воровал, изменял, и это еще не весь перечень моих грехов. Мою душу уж точно не назовешь чистой.

– Ты слеп, друг мой, и твоя слепота не даёт тебе в полной мере взглянуть на этот мир. Но это не страшно, я готов стать твоими глазами и просветить тебя, поведав историю этого мира. При жизни наши души дремлют, и всем заправляет разум. Лишь изредка душа обретает власть над телом. Людей, что вошли в гармонию с душой, называют пророками. Они видят то, что скрывает мироздание, параллель между мирами. В этом мире наши души есть проявления остаточной энергии. Она не вечна и со временем разрушается. Я один из последователей «Белого лотоса», организации душ. Мы уже на протяжении тысячелетий ведем борьбу против монстров, которых ты на свою беду успел повстречать. Наш клан на протяжении веков изучал свои возможности. Мы научились пользоваться своей духовной энергией, подпитывать свои души, продлевая себе жизнь. Научились менять структуру своего тела. Смотри на мою руку, я могу задать ей любую форму – меча, дубины, копья. Я прожил здесь столько, что сбился со счета, и я передам все знания тебе, если ты пойдешь со мной. Но твоему другу придется остаться, он сделал то, что казалось мне невозможным, – объединился с другой душой. И она впоследствии завладела его сознанием. Пойдем отсюда, твой друг привлек к себе слишком много внимания.

– Хорошо, я пойду с вами, иначе попросту здесь умру жутчайшей смертью. Но прежде чем покинуть это место, я хочу попрощаться с ним.

– Не затягивай с этим, я буду ждать тебя здесь.

Арни закинул руку под мантию в области груди и вытащил небольшую колбу длиной около пяти сантиметров и шириной с ноготок, наполненную белой вязкой субстанцией.

– На вот, возьми эту микстуру и выпей ее. Она поможет твоим ранам затянуться и придаст тебе сил.

О’Брайн взял микстуру и одним глотком ее осушил. Его боль стала пропадать, а раны – затягиваться. Он вновь стал видеть так же зорко, как и прежде. И поблагодарив Арни, он направился в город.

Ни души – вот что он увидел, проходя по узким улочкам города. Снаружи же, напротив, кипела жизнь, военные патрулировали, беспризорники воровали, дамы предлагали эскорт, влюбленные шли под ручку, кони тянули экипаж. Он шел и представлял, что он живой и так же, как все, куда-то спешит. Но спешить пришлось недолго, увидев грязную работу своего друга, он сбавил ход. Повсюду были перерубленные оболочки, которые постепенно меркли, сливаясь с пустотой. Посередине этой резни лежало чудовище, его рост достигал трех метров в длину, одна рука была в виде меча, другая была длинной и худой. На ней вместо ногтей были лезвия, походящие на столовые ножи. Ноги его были мускулистыми, а ступни – несоразмерно громоздкими. Грудь была вся усеяна чешуей, и лишь голова его походила на человеческую. Подойдя к этому монстру, он сразу узнал в нем своего друга.