Полная версия
Серьезные игры
По-моему, с реалиями у нее могут быть проблемы – сказала Надежда. – Не могли бы вы, Катерина, с ней пообщаться?
– Конечно, с удовольствием, – ответила Катерина.
– А что касается имени – нельзя ли придумать какой-то вариант? – попросила Надежда. – Я скажу ей без нажима, что это ее вероятное имя, но она может выбрать любое другое. А вы подкорректируете при необходимости.
– Никогда никому не давала имени, – задумалась Катерина. – Сереж, а скажи, что ли, какое-нибудь любимое латинское изречение.
Сергей пожал плечами.
– Извиняюсь за произношение – вита брэвис, арс лонга. Это поговорка на одном из древних языков, – пояснил он Надежде. – Один из канонических переводов: «Жизнь коротка, искусство вечно». На самом деле «арс» – это искусство в очень широком смысле слова: умение, мастерство, наука.
– Как насчет имени «Вита»? – спросила Катерина. – Звучит красиво. И значение хорошее – жизнь. А вам как, Надежда?
– Я не чувствую язык, – пожала та плечами. – Полностью доверяю вам. Значение мне нравится – она очень такая… живая. А фамилии ведь часто происходят от имен? Как звучит «Катеринина» или «Сергеева»?
– «Катеринина» – слишком вычурно, лучше Катина, – предложил Сергей. – Вполне симпатичная фамилия.
– Ну, тогда отчество – Сергеевна, – засмеялась Катерина, слегка покраснев от удовольствия.
– Как-то это нескромно, Надежда, – засомневался Сергей. – Кто мы такие, чтобы в нашу честь давать человеку имя?
– Почему нескромно? – удивилась Надежда. – Вы же ей помогаете.
Она чувствовала, что дающим имя действительно приятно, что имя дается в их честь, – а значит, можно надеяться, что оно окажется счастливым.
– Как бы ее пристроить для начала, – задумалась вслух Катерина. – Может, просто в институт какой-нибудь, пусть учится? Готовы ли вы оплачивать ей учебу? Скорее всего, это в пределах двухсот-трехсот тысяч рублей в год.
– Никаких проблем, – сказала Надежда.
– А как она отнесется к тому, что вы будете платить за ее учебу? – спросил Гуров.
– Надеюсь, нормально. У нас хорошие отношения.
– Можно сказать, что вы одалживаете ей эти деньги, – сказала Катерина. – А вернет, когда сможет. Но часто люди, оказавшись в слишком комфортной ситуации, оказываются этим развращены. Может быть, лучше устроить ее на вечернее отделение? И на работу – пусть зарабатывает себе на жизнь? Хотя бы частично? Все-таки дисциплинирующий фактор.
– Когда ее, так сказать, выпустят в жизнь? – спросил Сергей.
– Медицинские вопросы, вероятно, будут решены через пару дней, – ответила Надежда. – А вот про легализацию не знаю.
– Легализация, думаю, займет около недели, – сказала Катерина.
– У нее есть какая-нибудь квалификация? – спросил Сергей.
– Только матстатистика, – ответила Надежда.
– Тогда я, наверное, мог бы пристроить ее к своим знакомым социологам.
– Замечательно! – обрадовалась Надежда. – Большое спасибо!
– Вот еще что, – сказала Катерина. – Для адаптации надо бы вам с ней пожить хотя бы один-два месяца.
– Я так и планировала.
– Правда, она ведь быстро поймет, что вы ориентируетесь в местной жизни не лучше ее. Как это объяснить?
– Может, использовать близкую к правде версию, что вы недавно приехали из-за границы и из соображений секретности не можете рассказать, откуда? – предложил Сергей. – Вряд ли она сейчас сообразит, что это не очень правдоподобно. А тем временем вы тоже адаптируетесь, и вопрос более-менее отпадет.
– Наверное, так и сделаю, – согласилась Надежда. – По крайней мере, ничего другого в голову не приходит.
– Ну что, за счастливую жизнь вашей подопечной, – предложил тост Сергей.
– Уже и вашей тоже, – улыбнулась Надежда, поднимая бокал.
На следующий день Вите разрешили смотреть телевизор и пользоваться Интернетом – и Надежде пришлось просить Катерину приехать и поотвечать на вопросы Виты, от которых та чуть не лопалась.
Под вечер Катерина предложила Надежде посидеть во внутреннем дворике миссии.
– Вас что-то беспокоит? – спросила Надежда, почувствовав, что Катерина чем-то озабочена.
– Может, перейдем на «ты», Надь?
– С удовольствием, – улыбнулась Надежда.
– Меня беспокоит, – вздохнула Катя, доставая сигареты и закуривая, – не столько Вита, у нее, думаю, так или иначе все наладится, сколько ты.
– Я?! – удивилась Надежда.
– Да, Надя, у тебя могут быть серьезные психологические проблемы. Ты разрешишь мне говорить о ваших отношениях с Витой?
– Буду признательна, если что-то посоветуешь.
– Понимаешь, вы относитесь друг к другу, так сказать, очень несимметрично. У тебя это любовь, о чем ты, кажется, не догадываешься. Тебе, видимо, это чувство незнакомо?
– Мне дома вообще были незнакомы эмоции, связанные с чем-либо вроде секса. Да и сейчас к человеческому сексу у меня очень странное отношение.
– Так ты сама хочешь, чтобы Вита была твоей любовницей?
– Хочу, – помолчав, ответила Надежда.
– Проблема в том, что она испытывает к тебе не более чем довольно сильные симпатию и сексуальное влечение. При этом у нее явная склонность иметь одновременно несколько сексуальных партнеров и часто их менять. Она, наверное, проектировалась для исследования сексуального поведения аборигенов?
– Да.
– Мне такой поведенческий стереотип хорошо знаком на собственном примере, потому что анализ сексуального поведения был и моей основной специализацией. Как тебе будет, когда вокруг Виты завертится вихрь любовников?
– Мне будет неприятно, – тоскливо ответила Надежда. – А ты уверена насчет вихря любовников? Ведь большинство людей, кажется, испытывает к гермафродитам отвращение.
– Уверена практически абсолютно. Она ко всему прочему редкостно привлекательна для гермафродита. Есть категория любителей, которые просто из кожи вон будут лезть, добиваясь ее. И если ты хочешь быть постоянным, как бы семейным партнером Виты, тебе надо заранее привыкать к ситуации и научиться скрывать ревность. Ты не обязана, конечно, радоваться ее увлечениям. Но она всегда должна чувствовать себя с тобой психологически комфортно. Как дома. Понимаешь?
– Да, – кивнула Надежда.
Когда Надежда закрыла дверь за таксистом, притащившим их небольшой багаж, Вита подскочила к ней, обняла и потащила к кровати.
– Погоди, малыш, – стала неуверенно отбиваться Надежда, – давай разложим вещи!
– Успеем! Обещала ведь: дома – никаких отговорок!
И вдруг, смутившись, спросила:
– А тебе не неприятно со мной? Я ведь не мужчина, а непонятно кто…
– Ты понятно кто – мой малыш…
– Тебе не тяжело? – спросила Вита. – А то я по тебе растеклась, как лужица. Такая слабость блаженная.
– Нет, мне даже приятно.
– С мужчинами тебе, наверное, гораздо лучше?
– Мне лучше всего с тобой.
– Не обманываешь?
– Клянусь священной Матерью-Прародительницей, что мне с тобой гораздо лучше, чем со всеми мужчинами, которые у меня были! Это самая сильная клятва у меня на родине.
Надо же, как я абсолютно правдиво высказалась насчет мужчин, подумала Надежда.
А Вита не унималась.
– Вот прямо гораздо лучше? Чем со всеми-со всеми твоими мужчинами?
– Лучше, чем со всеми-со всеми. В среднем, мне кажется, примерно в четыре с половиной раза.
Вита засмеялась.
– А мне казалось, у тебя плоховато с юмором.
– Действительно, плоховато, но вот, оказывается, иногда прорезается.
– А сколько у тебя было мужчин? Наверное, много? Ты такая симпатичная.
– Нет, немного.
– А сколько?
– Секрет.
– А анальный секс ты пробовала?
– Нет.
– Считаешь, это плохо?
– Нет, почему. Просто как-то не доводилось.
– Мне бы хотелось попробовать. С мужчиной. Можно?
Права, видно, Катя насчет будущего вихря любовников, подумала Надежда. И ответила:
– Почему ты у меня спрашиваешь разрешения? Ты свободный взрослый человек. Я тебе не хозяйка, а подруга.
– А ты не будешь ревновать?
– Немножко, наверное, буду. Ничего страшного.
– Ну, раз тебе будет неприятно, я, наверное, лучше обойдусь. А давай с тобой попробуем анальный секс?
– Давай. Только лучше завтра, ладно?
Через несколько дней Надежде вечером неожиданно позвонил сотрудник службы безопасности и попросил разрешения заехать по срочному вопросу. Звонок этот Надежду несколько удивил, однако служба безопасности присматривала за ней и дома, поэтому причина для визита вполне могла быть – хотя бы какая-то чисто техническая. На видеофоне она увидела андроида, которого неоднократно встречала в офисе, поэтому впустила его без всяких опасений.
Представившись Юрием, безопасник спросил:
– Не могли бы мы поговорить наедине?
– Пожалуйста. Садитесь, – предложила Надежда и села сама. – Вита, не могла бы ты нас оставить?
– Конечно, – сказала Вита и, закрыв за собой дверь, вышла из гостиной.
– Я пришел, – сказал Юрий, – помочь тебе искупить свои грехи. Ты знала, что члену твоей касты ни в какой форме не подобает имитировать процесс размножения. Ибо он священен и осуществляют его только избранные природой и Матерью-Прародительницей.
И он положил ей на колени слегка похожий на серп нож для ритуальных самоубийств.
– Ты знаешь, что наиболее достойным и полностью искупающим грех будет, если ты сделаешь это сама. Но при необходимости я тебе помогу.
И Юрий достал еще один такой же нож.
– Разве меня не восстановят? – удивилась Надежда. – Базовая матрица моей личности записана, поток сознания транслируется через ментальное поле.
– Я стер твою базовую матрицу и блокировал твой канал трансляции.
– Кто вынес мне приговор? – спросила Надежда, помолчав.
– Его вынесли на родине. Надеюсь, ты не думаешь, что способна мне воспротивиться? – и Юрий достал левой рукой пистолет. – Но я благочестив, не хочу делать этого без крайней нужды. Все хотят добра твоей душе и надеются, что ты сможешь достойно искупить свой грех.
– Что будет с Витой? – спросила Надежда.
– Со спасенным тобой уродом? – удивился Юрий. – Ничего, нас она не интересует.
– Поклянись!
– Клянусь священной Матерью-Прародительницей, что этому существу не будет причинено никакого вреда!
– Хорошо. Но я все-таки хочу, чтобы ты дал ей уйти. Или тебе придется убить меня самому.
– Она может кого-нибудь позвать.
– Я ей объясню, что звать никого не следует. Она испугается и быстро уедет.
Поколебавшись, Юрий согласился:
– Хорошо, ради твоей души я готов рискнуть.
– Вита! – позвала Надежда.
Вита зашла – и, увидев оружие, застыла:
– Что происходит?!
– Малыш, – успокаивающим голосом сказала Надежда, – ты ничего не можешь сделать. Это… вроде дуэли. Уходи, езжай к Кате. Она тебе поможет. Не вздумай никого звать, милицию или еще кого. Не забудь мобильник.
– Хорошо, – всхлипнув, сказала Вита и скрылась в прихожей.
– Подожди немного после того, как она уйдет, – и я все сделаю, – тихо сказала Надежда Юрию.
Тот кивнул, цепко контролируя каждое ее движение.
В это время на пороге комнаты опять появилась Вита и швырнула в Юрия маленькой, но тяжелой керамической вазой, сильно задевшей его по голове. Он вскочил, пошатнулся и, перейдя в «быстрый режим» – передвижение, ускоренное в несколько раз по сравнению с доступным человеку, – рванулся к Вите. Однако Надежда, также в «быстром режиме», догнала его на середине комнаты и рубанула сзади ножом по шее…
Перенеся на кровать упавшую в обморок Виту, Надежда позвонила Иванову на мобильный.
– Извините, что беспокою вас вечером, Юрий Петрович, но ко мне домой явился мой соотечественник и повел себя… очень неадекватно, – сказала она. – Возникли серьезные проблемы. Решила позвонить не в службу безопасности, а вам.
– Совершенно правильно сделали, – ответил Иванов. – Сейчас разберусь.
Иванов приехал с группой безопасников. Пока те работали, Надежда пригласила его в свою комнату.
– Как один из руководителей миссии, – сказал Иванов, – приношу вам глубокие извинения. Будут приняты дополнительные меры по вашей охране.
– Ну и Вита всегда за меня заступится… Мы вот с Катериной думали, куда ее на работу устроить, – может, в нашу службу безопасности?
Иванов улыбнулся.
– Оказывается, это неправда, что у вашей расы нет чувства юмора?
– Нет, правда. Это у меня человеческий компонент как-то странно развился.
– Вита, действительно, молодец. Да и вы меня поразили своей ловкостью и решительностью.
– Но что будет со мной дальше? – спросила Надежда.
Иванов вздохнул.
– Инициаторы покушения столкнутся с такими серьезными претензиями и санкциями за безобразное нарушение юрисдикции, что и думать забудут о чем-либо подобном. Однако насколько я знаю вашу цивилизацию, вас лишат гражданства. Но это совершенно не помешает вам работать здесь. Многие расы также принимают изгнанников вашей цивилизации.
– До конца жизни существовать вдали от родины, в оболочке… – вслух подумала Надежда. Потом встряхнула головой:
– Извините, это не ваши проблемы. Я ведь по сути сама виновата. Вы меня даже предупреждали…
И уловила импульс искреннего, горячего сочувствия.
– Я всегда рад по-дружески вам помочь, – сказал Иванов. – Всем, чем смогу.
– Спасибо, – грустно улыбнувшись, Надежда легонько погладила Иванова по руке. И отдернула руку – телесные контакты андроидных оболочек при межрасовом общении были не приняты.
– Ой, извините, пожалуйста! Опять этот человеческий компонент!
Иванов улыбнулся.
– Мне очень нравится ваш человеческий компонент.
Вита среди ночи проснулась и залезла в постель к Надежде.
– Надюш, это все было? Мне не приснилось? В гостиной никаких следов.
– Все было, герой, ты на самом деле меня спасла.
– Просто я за тебя ужасно-ужасно испугалась. А ты потом спасла меня.
– Я тоже просто за тебя ужасно-ужасно испугалась.
– Ты, оказывается, такая быстрая и ловкая. А обычно так плавно двигаешься, как королева. А тут – раз! Как вихрь! Я даже не очень поняла, что ты сделала. Ножом по шее, ага?
– Ага.
– Ужас, как он хрипел! И сколько кровищи! Слушай, мне одной плохо, можно, я посплю с тобой?
– Конечно, малыш.
С тех пор Вита спала с Надеждой – все то недолгое время, что они жили вместе.
Через несколько дней в миссию пришло уведомление о том, что Надежда лишена гражданства и возвращение на родину ей запрещено. Иванов, передав его Надежде, официально подтвердил, что контракт ее остается в силе.
Вскоре Вита нашла в Москве несколько мест тусовки сексменьшинств, где она чувствовала себя своей, и почти все вечера стала проводить там. За ней начал ухаживать один крупный бизнесмен, человек взрослый, незаурядный и умный. И Вита не устояла – поехала, бросив работу, отдыхать с ним в Испанию. А вернувшись, стала его постоянной любовницей. Желая Вите добра, он сделал примерно то же, что когда-то советовала Катя: устроил ее в университет и на работу в одну из компаний своего холдинга.
В августе Вита еще пару раз заехала к Надежде и иногда звонила. А в сентября, начав учиться, пропала совсем.
Окружающее уже не казалось Надежде таким чужим, и она стала находить некоторый вкус в чтении литературы аборигенов – в основном, фантастики, там зачастую не нужно было вообще знать никаких реалий.
Однако все-таки ей было очень плохо. Она тосковала по Вите, по родной планете, по своему настоящему телу. Жизнь становилась все более серой и тягостной…
Как-то вечером ей позвонил Иванов и попросил разрешения заехать в гости.
– Какой-то срочный вопрос? – спросила Надежда, пригласив его в гостиную. Недавно она переехала в квартиру поменьше – в той, которую они когда-то занимали с Витой, было пустынно и слишком много воспоминаний.
Иванов задумчиво потер лоб:
– Даже не знаю, как ответить на ваш вопрос. Раз у вас теперь есть чувство юмора, позволю себе рассказать …э-э… анекдот. Вернее, кусочек из одной детской книжки аборигенов. Почтенная дама заявляет, что на каждый вопрос можно ответить «да» или «нет». А ее собеседник спрашивает: «Хорошо, тогда скажите, вы уже перестали пить коньяк по утрам?»
Катерина рассмеялась:
– Как раз такие шутки, связанные с логикой, мое чувство юмора понимает неплохо. Но ваш анекдот напомнил мне, что я негостеприимна. Хотите коньяка? Я к нему пристрастилась последнее время. Или чаю?
– С удовольствием выпью немного коньяка.
Надежда достала бокалы, и Иванов налил коньяка Надежде и себе. И сказал, приподняв бокал:
– У меня на родине есть обычай, похожий на произношение тостов. Один из таких как бы тостов звучит примерно так: пусть каждый из нас сможет сделать в жизни то, что он может.
– Кажется, догадываюсь, зачем вы пришли, – сказала Надежда, пригубив.
Иванов покачал головой.
– Это было бы довольно странно, потому что я, честно говоря, сам толком не знаю, зачем конкретно я пришел. Впрочем, могу, по крайней мере, объяснить повод: вы отказались от резервирования своей личности.
– Вот тут бдительность службы безопасности оказалась на высоте, – усмехнулась Надежда. – И что? Попытаетесь уговорить меня изменить решение?
– Нет, я считаю, что разумное существо имеет право распоряжаться своей жизнью и смертью.
– А чего же вы тогда хотите? – удивилась Надежда.
– Я только знаю, что не хочу, чтобы вы умерли. Но не знаю, как этого добиться…
И Иванов убрал свой эмпатический экран. Надежда поразилась силе и остроте обращенных на нее сочувствия, страха ее потерять, боли от предчувствия потери… Как завороженная, она встала, подошла к нему, погладила по щеке. Иванов осторожно встал и неуверенно обнял ее за талию. Он был немного ниже, и она чуть наклонилась, чтобы поцеловать его. И сказала:
– Как уполномоченный представитель своего человеческого компонента должна сообщить, что он очень заинтересовался вашим человеческим компонентом…
– Ужасно давно мне не было хорошо, – сказала Надежда, пристраиваясь у Иванова на плече.
– То есть я могу робко надеяться отвлечь тебя от мыслей о смерти?
– И зачем тебе возиться с асексуальной особью из профессиональной касты общественных насекомых?
– Видимо, случившиеся у тебя только что два оргазма – особо яркие проявления твоей асексуальности? А способна ли асексуальная особь покончить самоубийством из-за несчастной любви?
– Но это же человеческий компонент!
– Надь, я тебе уже говорил, что мне очень нравится твой человеческий компонент. А с остальным кусочком тебя я надеюсь договориться, чтобы он не мешал.
– Может, ты и прав, – пробормотала Надежда. – Что там от меня осталось, кроме человеческого компонента…
На рассвете Надежда почему-то проснулась. Почувствовав это, Иванов проснулся тоже. Осторожно обнял ее сзади, поцеловал в шею.
– Ты такая красивая, человеческий компонент Надя.
Надежда рассмеялась.
– Может, мы оба сошли с ума? Ты восхищаешься моей андроидной оболочкой, по сути, скафандром. А мне ужасно приятно, что он тебе нравится.
– Ну, – грустновато усмехнулся Иванов, – вольно цитируя одного драматурга с этой планеты, я бы сказал, что в этом безумии все-таки есть некоторая система…
Дуэль на соленых огурцах
Проезжая как-то по центру мимо Люсиного дома, Григорий зацепился взглядом за недавно открывшийся немецкий ресторанчик. И кризис им нипочем, подумал он с непонятным самому себе раздражением про неизвестных хозяев заведения, – и вдруг, неожиданно для самого себя, припарковался.
Заведение оказалось довольно большим. И меню, и интерьер производили неплохое впечатление. Григорий выпил приличного кофе у барной стойки. Потом заглянул в подвал. И там, в самом конце полупустого зала, за отгороженным деревянной решеткой столиком вдруг обнаружил Люсю.
Вначале совершенно по-детски дернулся смыться. Но, блин, подумал Григорий, что за детский сад – штаны на лямках. Взрослые ведь люди. Хоть погляжу на девушку, сколько уже не видел – месяц? Подошел.
– Привет.
– Привет. Присаживайся. Правда, через пятнадцать минут у меня встреча.
– Да я так… Чисто случайно сюда забрел.
– Какой-то ты странно неуверенный, Гриша. Садись-садись, я тоже бы на тебя посмотрела.
– А ты какая-то странно приветливая. Во время последней встречи вещала надменно, как британская королева: «Точка поставлена! И если ты ожидаешь эмоций – ты их не дождешься!».
Люся рассмеялась.
– Ну, на тот момент у меня было ощущение, что ты мне вымотал всю мою бессмертную душу. А теперь – время, как говорится, лечит.
– Так ты мне тогда толком ничего и не сказала, просто пошел на фиг – и все.
Люся закурила, задумчиво выпустила длинную струю дыма – и резко наклонившись к Григорию, с неожиданной страстью, но почти шепотом ответила:
– Какой же ты все-таки непробиваемый танк, Гриша!
Григорий аж покрутил головой, вздохнул. И спросил тускло:
– Может, скажешь все-таки, чем я тебя достал?
Помолчав, Люся ответила:
– Не в том проблема, что ты меня чем-то конкретным достал. Просто надоело ощущение своей… как сказать… вторичности и необязательности, что ли. Ну, помнишь, например, как ты меня известил, что не придешь на свидание месяц назад? Я после этого, кстати, как раз окончательно и решила свернуть наши отношения.
Григорий пожал плечами.
– Помню только, что дочке надо было что-то купить.
– Но не помнишь, как ты в стиле британского короля надменно сообщил мне, что должен огорчить свою подданную, – ты не приедешь. А когда я робко спросила, очень ли срочная эта покупка и нельзя ли ее отложить, ты высказался, как отрезал: «Я уже еду и поворачивать не буду!». Да куда там британской короне – натуральный Цезарь! Жребий брошен, Рубикон перейден!
Гриша вздохнул.
– Ну, если честно, не отразил я этого эпизода. Наверное, реально вел себя, как придурок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.