Северный страж

– Слышь, Серёг. Пока никто не летает, я в лесок по-быстрому сбегаю, а? Другу очень помочь надо, да и кикимору заодно переодену, чтобы лишний раз тут не маячить как пугало…

– Давай. Только будь другом, меня тоже ветками сверху прикрой, а? Чёрт этих пернатых мутантов знает, вдруг засекут.

– Ага…

Наскоро набросав лапник, Алексей крадучись метнулся в старый ельник. Уворачиваясь от корявых сучков, прошёл шагов десять и оценивающе огляделся.

Нормально. Сверху густой слой веток. Если и налетят, точно не заметят. Не хватало ещё народу охоту испортить. Ветераны потом на смех поднимут. Невтерпеж, дескать, охотничку, гусей профукал. Ну а что! Может человеку невтерпёж стало. Михалыч конечно мужик хозяйственный, но туалет явно надо новый мостырить. Эту развалюху с покосившей дверью даже вблизи запросто за брошенную трансформаторную будку примешь, только черепа с молнией не хватает. Цивилизованному городскому человеку в такой даже зайти страшно. Совершенно никаких условий. В лесу и то лучше, воткнул две палки, на одну одежду, другой от комаров отмахиваться…

Оперев ружьё о ближайший ствол, потянулся к поясной пряжке рюкзака. Слева послышался лёгкий хруст. Повеяло холодком.

Алексей резко повернулся и остолбенел. Метрах в трёх сидела громадная рысь. Глаза поблескивали зеленоватым хищным огоньком.

Алексей замер, стараясь не провоцировать ни малейшим движением. Сердце гулко заколотилось. Потекли секунды томительного ожидания. Рысь словно окаменела, лишь едва заметно подёргивая кисточками ушей.

Медленно-медленно потянулся к спасительному ружью. Пальцы коснулись ледяного металла. Старясь унять бешеное сердцебиение, потянул на себя. Ружьё чуть подалось вверх и застряло.

Покосившись вниз, Алексей едва не чертыхнулся. Этого ещё не хватало! Старый размахрившийся брезентовый ремень зацепился за корявый еловый сучок.

Резко двинул вниз, высвободил ремень и рывком вскинул ствол, переключая предохранитель. Указательный палец остановился в самый последний момент. Стрелять было не в кого. Рысь словно растворилась в воздухе.

Алесей замер, насторожено поводя стволом по сторонам. Сзади едва слышно хрустнуло.

Сердце ухнуло в пятки.

– Ч-чё-р-р-т…

Тяжёлый удар в спину опрокинул наземь. На миг померкло в глазах. Барабанные перепонки резануло дикой болью. В рот хлынула вода…

Глава 4

Кашляя и отплёвываясь, Алексей выхватил ружьё из мелкой осоки и вскочил на ноги, потрясённо озираясь. Вокруг простиралось болото. Чахлые деревца на кочках подёрнулись осенним багрянцем. Тусклое солнце низко зависло над угрюмым ельником. Над пригретым мхом роилась мошкара.

– Что за хрень…

Не веря в происходящее, наклонился и сорвал клюкву. Растёр между пальцев, недоверчиво понюхал и лизнул. Клюква как клюква. Кислятина. Рот мгновенно наполнился слюной. С отвращением сплюнув, злобно прихлопнул комара на щеке.

– Бред какой-то…

Больнючий укус добил окончательно.

В отчаянии закрыв лицо руками, Алексей уселся на замшелую корягу. Происходящее не укладывалось в голове. Это точно не бред. Даже под современной изощрённой наркотой сложно сотворить такую полноценную иллюзию.

А если не бред, то что? Местность вроде та, да не та…. Осень.… И луг почему-то превратился в болото. Хотя кто его знает, может паводок тут был сильный, вот и залило по самые гланды.… Но ведь сейчас явно осень. Что же произошло? Может после этой чёртовой рыси стукнулся башкой и пять месяцев шатался по лесам в полной отключке? Да ну, вообще бред. А что если побочный эффект от этих дурацких антидепрессантов и мозговых стимуляторов? Ладно, допустим, хотя тоже бредятина. Ничего себе эффект, полгода провала в памяти. Производитель тогда бы просто разорился на одних судебных исках. Тоже полная ерунда получается. Но тогда как всё это объяснить? Думай, студент, думай…

Курлыканье и шумное хлопанье крыльев заставили судорожно оглянуться. У края болота на чистой воде начала разбег стая гусей. Часто-часто хлопая крыльями, вожак оторвался от воды и тяжело взмыл над болотом. Сделав прощальный круг, голосящий клин скрылся за лесом.

– Да уж. Нехило так поохотился…

Проследив за направлением, Алексей задумчиво прищурился на солнце. Стая явно летит не на север. Значит, судя по углу, солнце уже где-то на западе. А если неизвестно как, но сейчас осень, то выходит дело ближе к вечеру. Отлично, хоть какая-то определённость. Короче, нечего здесь рассиживаться, надо выбираться к дороге, а там и разбираться, что где почём. Только вот ещё бы знать, где эта самая дорога… Чёрт, вот ведь растяпа! А труба-то на что! Может хоть здесь возьмёт, если не разрядился, конечно…

Воспрянув духом, лихорадочно зашарил в куртке. Нет, с мозгами явно что-то не то. Так тупить над элементарщиной! Вот сейчас всё очень просто и выяснится. И как только сразу до такого не додумался, что значит шок…

Вытащил отключенный смартфон, нажал кнопку. Батарея бодро показала полную зарядку. Через несколько секунд задумчивости высветилась надпись “Нет связи”.

– Так и знал! Чёртова дыра!

С досадой подхватив ружьё, обошёл островок, выбирая жердину покрепче. Двухметровая корявая осинка показалась подходящей. С натугой переломив ствол, очистил от тонких сучков и нерешительно вернулся к воде. Наклонился и зачерпнул ряску. Мама моя, холодина-то какая! Но идти всё равно надо. Правда, термобельё лучше снять. Вдруг ещё плыть придётся, мокрым потом шататься по лесу как-то не с руки…

Переодевшись до трусов, натянул гортекс прямо на голое тело. Поёживаясь от холода, разобрал ружьё, запрятал вещи и подсумки с патронами в целлофановый пакет и затянул узел потуже. Вроде всё, можно идти. Остальное если намокнет, ну и ладно. Тушёнке вода вообще нипочём, а картошка только помоется.

Закинув рюкзак, повернулся к воде и нерешительно потыкал жердиной дно. Вроде мелкота, а там кто знает. Ну, чему быть, того не миновать!

Задержав дыхание, шагнул в воду. Грязная жижа обступила по колено. Забулькали вязкие пузырьки. В нос резко шибануло сероводородом. Поморщившись, медленно направился к далёкому ельнику, тщательно ощупывая вязкий ил.

Сероводород это ещё ничего, терпимо. Бывало, в анатомичке воняло и похуже. Столько первокурсниц на этом срезалось. Все эти пахучие мази под нос полная ерунда. Наверно мертвечину ничем не перебьёшь. Препод потом так и сказал, мол, раз вы девицы-красавицы такие впечатлительные, тогда вообще не ваше это всё, детей вон лучше рожайте. Наверно правильно. Вообще железных нервов мужик, помнится, даже запросто яблоко грыз на вскрытии…

Метров за сто от леса вода дошла до груди. Видимо чуя глубину, гуси держались здесь не зря.

Алексей остановился и тоскливо оглядел изборожденную многочисленными следами ряску. Лодку бы сюда. Хоть какую. Или пенопласт на худой конец. Везёт же этим пернатым. И плавают, и летают. А тут только остановился, сразу топнешь как дурак…

Потыкав дно впереди, досадливо отбросил жердину. Всё, делать нечего, дальше будет точно с головой. Хочешь, не хочешь, придётся плыть.

Словно чувствуя беспомощность, вязкое дно понемногу начало засасывать.

Поколебавшись, Алексей лёг на живот и поплыл. Вопреки опасениям, что рюкзак потянет на дно, ткань надулась, придавая почти нулевую плавучесть.

Воспрянув духом, прибавил ходу. Приятный сюрприз. Прямо как спасательный жилет. Да и пластиковый мешок внутри точно не даст затонуть.

Ряска сменилась змеистыми водорослями. Склизкие стебли вызвали целую волну детских панических ощущений. Будто снизу с тобой играется кто-то невидимый…

Когда силы, казалось, уже совсем иссякли, руки уткнулись в твёрдое.

Тяжело дыша, на четвереньках, выполз на берег и обессилено повалился в мох.

– Живём…

Минут через пять тело начала колотить мелкая дрожь. Ещё пару минут такого солярия, и воспаление лёгких будет точно обеспечено. Всё, разлёживаться некогда. Придётся сушиться суровым армейским способом. Десять минут бега, пять ходьбы.

Эх, спички бы сюда. Столько сушняка кругом. Сейчас бы костерок быстренько замостырил, просушился как человек. Вот что значит некурящий. А кто ж знал-то…

Стуча зубами от холода, непослушными синюшными пальцами стянул берцы. Брезгливо поморщившись, слил грязную жижу. Наскоро отжав носки, зашнуровался, закинул рюкзак на спину и бодрой трусцой рванул в бурелом.

В высоком ельнике царил густой полумрак. Корявые обросшие мохнатым лишайником сучки так и норовили воткнуться в глаз. Волей-неволей вскоре пришлось перейти на шаг.

Поплутав между стволами, наткнулся на утоптанную тропу. Присев, заинтересовано поковырял палочкой глубоко вдавленные отпечатки копыт.

– Кабан наверно….

Вереница следов уходила куда-то на юго-запад. Задумчиво оглянувшись на солнце, решил идти по звериной тропе. Всё быстрей получится, чем плутать в этих дебрях. Только вот кабан штука серьёзная. Ружьишко надо вытащить. Хотя, что кабану картечь, так, попугать только. Тут пуля нужна. Наверняка у Михалыча этого добра навалом. Теперь бы только ничего не отсырело…

Вытащил ружьё, озабочено глянул стволы на просвет. Вроде более-менее сухо.

Для самоуспокоения нажал спусковой крючок. Боёк сухо щёлкнул.

Хм.… Надо же, работает. Умели же делать раньше. Хотя с другой стороны, что ему будет в целлофане.… Так, время, время! Нечего здесь засиживаться, бежать, бежать, бежать…

Минут через тридцать организм запротестовал. Невыносимо заколола селезёнка. Тяжело дыша, Алексей ухватился за бок и перешёл на шаг.

Пожалуй, хватит на сегодня марш-бросков, чай не на службе. И так уже высушился, только пар из головы не валит. Надо смириться с неизбежным. Через час-полтора точно стемнеет. Шататься ночью по лесу выйдет себе дороже. Хочешь не хочешь, придётся заночевать. Перспектива не радует, конечно, зато нет худа без добра. Как стемнеет, может какая машина проедет, фары издалека видно, или деревенька засветится.… Эх, жалко спальник выложил. Всё место экономил, жмот. Сейчас одной проблемой было бы меньше. Ладно, на худой конец и кикимору одеть можно. Тоже клочков полно. Только вот конденсат. Под утро наверняка будет хоть выжимай. Помнится, года два назад тоже заночевали в августе на природе. За ночь палатка вся изнутри отсырела. И то был август и палатка. А тут кабы не середина сентября. К утру дуба можно дать запросто. Укрыться бы чем, или шалашик какой-никакой сделать. Всё потеплее будет.

Оглядевшись, метрах в тридцати приметил старую покосившуюся ель. Густые мохнатые ветви почти касались земли. Чудесно, вот и готовый стройматериал. Осталось только руки чуть приложить.

С натугой отодвинув колючие ветви, протиснулся в тёмный лаз. Пахнуло прелью. Критически оглядев густую крышу над головой, придирчиво пнул пружинящую подушку старых иголок. Нормально. Практически готовый вигвам. Почти даже делать ничего не нужно.

Натаскав молодого лапника, повалился на подстилку. Сразу навалилась невероятная усталость и какое-то полное безразличие. Сонно зевнув, переоделся в сухое, облачился в кикимору и, положив под правую руку ружьё, накрылся лапником. Теперь спать, завтра наверняка всё и выяснится. И нечего голову зря ломать. Как говорит мама, утро вечера мудренее…

Тоскливый волчий вой пробился сквозь сон. Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, Алексей лихорадочно нащупал ружьё. Прикосновение к металлу придало уверенности. С трудом подавляя нервный озноб, откинул лапник и прислушался.

Выли где-то севернее, и судя по эху, достаточно далеко. Чуть успокоившись, нащупал и включил мобильник. Пятнадцать минут шестого. Весело. Если не ошибся с месяцем, до рассвета ещё часа три. И теперь после такого бодрящего концерта точно не уснуть. Странное дело. Волчий вой в зоопарке кажется умилительным и даже смешным. А ночью на природе почему-то вызывает совсем другие ощущения…

Задумчиво хмыкнув, любовно погладил приклад. Надо же, живые волки. Вот глухомань. И это всего двести с хвостиком вёрст от Питера…. Жутковато подвывают, черти…. Да, ладно, чего бояться-то, в самом деле. Это всё старые рефлексы далёких предков. Неконтролируемая подкорка. Даже если волчары и прибегут, всего один выстрел, подожмут хвосты и разбегутся как миленькие. Ну и дерево под боком как крайний резервный вариант. Жалко ещё костра нет, хотя с другой стороны, свет наоборот привлечёт нежелательное внимание. Правда, немного других хищников. Кто его вообще знает, кто ещё в этом лесу шатается. Может злобные бомжи, или беглый зэк какой. И как вообще тут местные живут? Каждую ночь слушать такой концерт, точно свихнёшься. Практически готовый саундтрек для фильмов ужасов, только садись в обнимку с волчарой и записывай. Хотя наверняка привыкли. Человек вообще ко всему привыкает. Вон, бывшие узники фашистских концлагерей при всём трагизме временами даже ухитряются вспомнить какие-то светлые воспоминания об ужасном прошлом…

Прислушиваясь к тоскливым раскатистым переливам, так и не смог больше заснуть, нервно удерживая палец на предохранителе. Едва забрезжил рассвет, вой мало-помалу затих.

– Наконец-то, – с усмешкой отложил ружьё. – Выдохлись, черти лохматые.

Не торопясь вскрыл банку тушёнки, с сомнением понюхал, подцепил ножом кусок мяса и закинул в рот.

– А вроде и ничего, даже съедобная…

Наскоро заморив червячка, собрал пожитки, вылез наружу и огляделся. Царило туманное утро. С деревьев капала роса. Зябко поёжившись, дохнул в ладони.

– Да уж. Прямо скажем, не жарко.

С надеждой прислушавшись, тяжело вздохнул и побрёл по тропе. Густой туман не пропускал ни малейшего звука. За ночь тоже не проблеснуло ни одного огонька. А это значит, что до трассы пилить и пилить. Стараясь унять невольную дрожь, накинул капюшон и прибавил ходу.

Минут через пятнадцать организм согрелся, и мысли снова невольно вернулись к анализу ситуации. Что же всё-таки произошло? Частичная амнезия? Допустим. Но где тогда шатался эти пять месяцев? Прожил на болоте без еды и питья? Бред. А были ли эти полгода? Батарейка в телефоне пусть и выключенном, вообще не разрядилась. Щетина на подбородке тоже вроде как похожа на двухдневную. Значит всё это время где-то жил, просто почему-то память отшибло. Может всё-таки химия какая? Помнится, препод бывалый мужик, как-то рассказывал про таких пациентов. Ну там картина ясная, поезд, весёлые девицы-попутчицы, клофелин в стакане, гоп-стоп и новый бомж на помойке. Или на кладбище, у кого сердечко послабей. А тут вообще непонятно, на теле ни царапины, ни подозрительных следов от уколов, а полгода жизни как в тумане. Ладно, дойти хотя бы до ближайшей просеки, а там глядишь, всё и прояснится. Может хоть телефон возьмёт…

К полудню погода и вовсе испортилась. Налетели низкие свинцовые тучи, заморосил мелкий унылый дождь.

– Чёрт, вот только тебя мне ещё не хватало!

Окончательно потерявшись с направлением, злобно сплюнул и полез под ближайшую густую ель. Гортекс гортексом, но перспектива шататься по лесу под дождём воодушевляла не особо. Если промокнет ещё и термобельё, тогда точно пиши пропало.

Распинав нижние сухие сучки, угрюмо уселся, прислонившись спиной к широкому стволу. Терпко пахнуло еловой смолой. Показалось, будто стало даже чуть теплей. Как будто на миг вернулось неизвестно как потерянное лето. Прислушиваясь к успокаивающему шелесту дождя, положил ружьё на колени, закрыл глаза и мало-помалу задремал.

Пробудил леденящий холод. Тело словно одеревенело.

– Да уж. Почище любого наркоза, – с трудом распрямившись, стуча зубами, Алексей вылез из укрытия, включил мобильник и невольно выругался. Мало того, день и так короткий, а тут ещё минус почти три с половиной часа. Молодец, дождик. Удружил, так удружил. Так можно и целую неделю без толку проторчать.

Злость и отчаяние придали силы. Подтянув до упора ремешки рюкзака, выбрался на тропку и перешёл на лёгкую трусцу.

Незаметно подступил вечер. Опять заморосило. Тяжело дыша, Алексей смахнул пот, и устало присел на поваленную ель. Бурелом добил окончательно, запас адреналина иссяк. Подспудные чёрные мысли, которые гнал весь день, почувствовав слабину, взяли верх. Стало как-то не по себе.

Нет, здесь явно что-то не так. Пусть за сутки прошёл километров тридцать. Где прошёл, а где и пробежал. Ну ладно, пусть двадцать, учитывая дождь и бурелом. И за всё это время не попалось ни одной просеки, да что там просеки, даже старой пластиковой бутылки. И это при нашей-то знаменитой на весь мир захламлённости! Это как, нормально? Нет. Не нормально. И этому должно быть какое-то разумное объяснение. А может заповедник? Или в глухую тайгу попал? Ну, допустим. Может и правда всё очень просто объяснимо. Не Ленинградская это область, а какая-нибудь Карелия или Финляндия. А что, очень даже похоже. Финны-то в отличие от нас природу берегут, потому и бутылок нет, вот и дичь расплодилась немеряно, и гуси, и волки всякие, и кабаны. Экологический туризм рулит. А тут уже напридумывал невесть что. Финляндия, так Финляндия. Правда, теперь вот как всё это дело объяснить пограничникам… За переход границы по головке точно не погладят.… А, и ладно! Быстрей бы уж на них нарваться, что ли… Может стрельнуть разок для привлечения внимания? Ага, нет уж! Они потом стрельнут, догонят, и ещё раз стрельнут. И реакция будет вполне понятна. Подозрительный грязный небритый тип, шатается по лесу с оружием в руках. Уголовник, как пить дать. И сразу всех собак повесят. Нет, лучше уж не нарушать. Но и ружьишко пока тоже лучше при себе оставить. Волки хоть и финские, но судя по ночным завываниям, в мясных предпочтениях они явно не патриоты. Сожрут с костями и даже не поморщатся. А встретят погранцы, закосить под дурака. Нихт шиссен, герр официр, их бин русо туристо, облико морале, ружьё не моё, подбросили враги, ферштейн зи мих? Да, примерно так…. Слышал бы сейчас отец, вот смеху было бы. Кхм.… Теперь лишь бы на них нарваться…

Откуда-то далеко слева послышался мерный стук. Затрещало падающее дерево.

– О, а вот и люди!

Обрадовано вскочил, сложил ладони рупором и гаркнул во всю мощь:

– Эй, люди! А-у-у!

С окрестных елей испугано шарахнулось вороньё.

– А-у-у!

Чувствуя радостный прилив, Алексей рванул в лес. Никто так и не отозвался. Ну и пусть. Теперь главное только не сбиться.

Поплутав между стволами, выскочил к широкому ручью и нерешительно остановился. Лезть на ночь глядя в ледяную воду как-то не хотелось. Но и направление терять тоже.

– А, чёрт с ним! Три минуты ничего не решат.

Раздражённо махнув рукой, начал раздеваться. Побросав пожитки в рюкзак, ступил в воду. Дикий холод полоснул словно бритвой. Охнув, в три прыжка пересёк ручей и выскочил на берег. Наскоро смахнув капли, стуча зубами, переоделся в сухое и кинулся в бурелом. Пока хоть что-то видно, надо спешить. Судя по времени, через полчаса будет совсем темно.

– А-у-у!

Минут через десять, окончательно надорвав горло, смирился и перешёл на шаг, едва волоча ноги. Человек если и был, то или не слышит, или испугался, или не хочет отвечать. В конце концов, чего зря надрываться, может быть это браконьер какой. Спрятался, друг природы. Ничего, пусть прячется. Главное, звук был, и рано или поздно хоть какие-то следы найдутся.

Лес неожиданно стал реже. Вдалеке между стволами показались крошечные домики.

– Ну, наконец-то!

Воспрянув духом, рванул к жилью. Добежав до первого дома, озадаченно остановился.

– Ерунда какая-то…

То, что издали впотьмах принял за строения, вблизи мало напоминало нормальный дом. Скорее гротескные домики на детской площадке. Только давным-давно заброшенной. Покрытые мхом крыши и трухлявые старые брёвна покоились на высоких еловых пеньках. Словно кто-то очень заботился, чтобы хлипкое строение не касалось земли подольше.

Обойдя домик, подошёл к низенькому входу и заглянул внутрь. В полумраке виднелась груда тряпья. Поколебавшись, снял рюкзак и с трудом протиснулся в узкий проём. Нашарил мобильник и включил подсветку. В тусклом свете из тряпья показался человеческий череп.

– Тьфу ты, чёрт! – испуганно отпрянул Алексей.

Устыдившись неожиданному малодушию, взял себя в руки. Стыдно. Врач называется. Шарахнулся, как будто привидение увидел. Видели бы такую реакцию преподаватели, отчислили бы в два счёта. И правильно. Подумаешь, скелет и скелет. Важно другое, почему он здесь, и главное, как умер этот человек…

Бережно отодвинул истлевший саван и посветил на тазовые кости. Ну, по крайней мере, одним вопросом меньше. Женщина. Зрелая…. И рожавшая. Судя по едва заметным рубцам, пятеро. Ого! Практически мать героиня. Всё-таки учёба пошла впрок. Помнится, раньше было большой загадкой, как антропологи определяли количество детей по женскому скелету. А ларчик просто открывался. Родила первенца – таз раздвинулся, костный рубец, родила второго, снова рубец, правда чуть поменьше…. Другой вопрос – отчего она умерла, и сколько лет назад.

Наклонился ниже, подсвечивая кости. Вроде всё на месте, видимых следов насилия нет. Значит по естественной причине. Тогда спросим череп…

Пытливо заглянул в пустые глазницы. Ровный костный край ободка перешёл в пористую грубую ткань. Так-так. Пожалуй, диагноз ясен. Анемия, а скорее цинга. И судя по сточенности зубов, прожила не так уж и много, лет сорок максимум. Да, дела.… Это что же, такое местное кладбище что ли? Вот занесло… И что делать? Ночь уже на дворе…

Поёжившись, нерешительно оглянулся на выход. Непроглядная тьма показалась зловещей. Снова вылезать в дождь и впотьмах искать укрытие? И волки опять же. Судя по ночной многоголосице, в случае чего патронов на всех точно не хватит. Брр.… Нет уж. Лучше здесь. Женщине явно всё равно, а тут хоть какая-то крыша над головой. И хоть чуть теплее. Кстати, утеплиться бы точно не мешало…

Порывшись в пожитках, облачился в кикимору. Заботливо прикрыв вход целлофаном, подложил рюкзак под голову и прижался к левому боку избушки. Прислушиваясь к дождевым каплям, подтащил ружьё и задумчиво погладил приклад.

И всё же, странный похоронный обычай. В домике, на дереве…. Видимо какие-то лесные саамы, или как их там, лопари… А с другой стороны, покойник хоть целый. На Тибете вон вообще расчленяют и скармливают грифам. Если память не изменяет, обычай захоронения металлом. А может чего и перепутал. Сейчас вообще столько экзотических верований, кто во что горазд. Одно бальзамирование чего стоит.… А замораживание в азоте в надежде на последующее воскресение? Вообще чушь. Кристаллы льда острые как иголки, если потом и разморозят, один кисель останется. Вначале надо воду в тканях чем-то заместить. И о чём только люди думают? Вроде у всех хотя бы среднее образование. Душу греет призрак научно обоснованной надежды на бессмертие? Так уж лучше клонирование, всё надёжней, хоть какой-то прогресс есть. Клоны овечки, собачки уже бегают, может под шумок даже и человека где тайком задвоили… Ладно, хватит философии. Хорошо бы завтра всё выяснилось. По идее, кладбища ведь недалеко от жилья делаются. Значит завтра надо вокруг порыскать. Заодно и мобильник может хоть возьмёт, зараза.… Подавив зевок, поплотнее укутался и сомкнул веки.

Глава 5

Нудный моросящий дождь наконец прекратился. Сонно зевнув, Оттар откинул отяжелевшую овчину и недоверчиво глянул на светлеющее небо. В широких разрывах туч поблёскивали последние утренние звёзды.

Стараясь не разбудить спящих, осторожно переступая через скамьи, пробрался к брату на корму.

– Вроде стихло. Хвала Одину…

– То добрый знак, – согласился Олаф, зорко вглядываясь вдаль. – И волна стихает.

– Может чуть вздремнёшь? – поинтересовался младший. – Я постою.

– Держи, – Олаф уступил рулевое бревно. – А то я уже совсем задубел. Правь вон на тот мысок, – махнул на едва заметное пятнышко вдалеке. – Как дойдёшь, держи вдоль берега, а появится река, сразу меня буди, смотри один не суйся, понял?

– Да понял я, понял, – нетерпеливо кивнул Оттар.

– И за ветром поглядывай, а то что-то крутит с ночи, – дав последние наставления, старший потянулся, широко зевнул и побрёл к своей скамье. – И смотри буди, если что…

– Да ладно, не впервой, – отмахнулся Оттар. – Спи…

Смахнув налетевшие брызги, зябко поёжился и чуть приналёг на бревно. Драккар послушно взял вправо. Оскаленная лошадиная голова на носу покачнулась. Ветерок раздул всклокоченную гриву, словно кобыла и впрямь ожила и ударилась вскачь.

Оттар невольно улыбнулся. Ох и дорого же встал оберег, но оно того стоит. Не подвела колдунья. Так нашептала, что удача не покидает с самой весны. Сколько мехов, серебра взяли, а все живы-здоровы, а из ран лишь царапины одни. А те, что струхнули, пусть хлебнут лиха с Торкелем. Жалкие трусы! Как узнают, какой куш упустили, от зависти друг другу глотки перегрызут, псы шелудивые.… Теперь вот ещё рабынь помоложе с десяток взять и можно домой. Если тот купец не соврал, дело плёвое. Захудалая лесная деревенька, бабы, детишки, мужиков раз, два и обчёлся. Да и те, кто покрепче на промысле, остальные немощь. Лёгкая добыча, а какой куш! Почитай всю зиму можно как сыр в масле кататься. Теперь лишь бы только не сорвалось, только не сорвалось… О, могучий Один!