Принявшие Дар

Ричард, прервав неспешный поток своих воспоминаний, успокаивающе потрепал коня по шее. Благородное животное увязало в грязи и скользило копытами по раскисшей от дождя земле. Наконец, они выбрались на некое подобие дороги. Конь заметно повеселел и припустился галопом. Стали появляться первые признаки близкого жилья – засеянные поля и небольшие лачуги по их краям. Впереди показались люди. Это были пожилые крестьяне, мужчина и женщина, тащившие вязанки хвороста.

– Далеко ли до усадьбы Гарфильда? – приостановив коня, спросил Ричард.

– Уже совсем рядом. Как только минуете поворот, станут видны башни замка, – махнул рукой старик.

– Вы появитесь там в добрый час, – с улыбкой добавила женщина. – Старшей дочери сэра Эдгара сегодня исполнилось семнадцать лет. Будет пир на славу! Гости съезжаются со всей округи.

Ричард кивнул головой и тронул поводья.

Подъехав к возвышающемуся на небольшом холме замку, он с одобрением осмотрел его мощные стены и укрепления. Все было устроено по всем правилам фортификации. Миновав подъемный мост, перекинутый через глубокий, наполненный водой ров, остановился перед массивными воротами. Они были приоткрыты.

Увидев рыцаря, два стражника широко распахнули их, даже не спросив его имени. Судя по их красным физиономиям, они начали отмечать радостное событие уже с утра. Впрочем, нашитый на плаще крест и такой же знак на флажке копья по-прежнему вызывали уважение к их владельцу.

Внутренний двор был полон людей и живности. Среди мечущейся прислуги сновали собаки и куры, так и норовящие попасться под ноги. К всаднику поспешили сразу двое слуг. Один из них подхватил под уздцы коня и повел к широкой низкой конюшне.

– Не корми его сразу и не давай много пить, у нас был долгий путь! – крикнул Ричард вдогонку.

– Как доложить о вас хозяину? – спросил другой слуга. – Не желает ли достопочтенный рыцарь немного перевести дух после трудной дороги? – прибавил он, выразительно посмотрев на запачканный костюм гостя.

Немного подумав, путешественник согласился и прошел в небольшую комнату, где ему помогли раздеться. Пока чистили плащ и сапоги, он с удовольствием умыл обрызганное грязью лицо, надел чистую нижнюю рубашку и причесал волосы.

Ричард не успел сделать и десяти шагов по направлению к главному входу, как увидел спешащего ему навстречу друга и соратника. Они крепко обнялись, не разнимая рук, несколько минут молча рассматривали друг друга и снова обнялись.

Время оставило свои следы на их лицах. Сэр Эдгар был всего на десять лет старше гостя. Но множество ран и долгая походная жизнь самым печальным образом сказались на его сегодняшнем облике. Изрядно поредевшие волосы целиком покрылись сединой. Он заметно отяжелел и говорил с одышкой.

– Как же я рад нашей встрече, дружище! Я уже и не надеялся тебя увидеть. Чувствую, недолго мне осталось жить на этом свете, – он отвел протестующий жест Ричарда. – Не смерть меня тревожит. Я честно прожил жизнь, служа своему королю и Англии. Но моему сыну всего четырнадцать лет, старшая дочь еще молода, мы не подобрали ей достойного жениха, который мог бы стать оплотом семьи и полновластным хозяином поместья.

Он повернул к себе лицо Ричарда.

– Сколько тебе лет?

– Осенью будет сорок пять.

– Хороший возраст для настоящего мужчины. – Сэр Эдгар слегка отстранился и внимательно осмотрел его с ног до головы.

Ричард сохранил юношескую стройность. В светлых волосах лишь кое-где виднелись серебряные нити. Взгляд длинных, холодноватых глаз был по-прежнему тверд. Среди друзей он слыл благородным человеком, отличным воином и товарищем, на которого можно положиться в трудную минуту.

Ричард хотел спросить, о чем задумался старина Эдгар, но хозяин, взяв его под локоть, повел в зал. Оттуда слышались громкие голоса, смех и звон бокалов. Сэр Эдгар заметил, что его друг слегка прихрамывает.

– Давно это у тебя?

– Года три. Была совсем небольшая рана, она довольно быстро зажила, но, видно, клинок задел что-то важное, и это иногда дает о себе знать.

Войдя в огромный, освещенный множеством масляных светильников зал, хозяин громким голосом объявил гостя. Все повернули к нему улыбающиеся лица: имя Ричарда Уэстона было хорошо известно домочадцам и большинству присутствующих.

Сэр Эдгар представил рыцаря своей жене, леди Эвене, и младшим детям – прелестной девушке лет пятнадцати и мальчику-подростку. Они были похожи на отца – такие же светловолосые, с глазами-смородинами и простодушными улыбками.

– А где Оливия? – спросил сэр Эдгар.

– Только что танцевала с Тристаном. Да вот же она, – взмахнула рукой леди Эвена.

Ричард оглянулся. К ним стремительной походкой приближалась девушка. Просторное платье не сковывало ее свободных движений. Перехваченные зеленой лентой каштановые волосы слегка растрепались, прелестное лицо покрыто нежным румянцем… В ней чувствовалась нормандская кровь матери. Девушка открыто и радостно смотрела на отца. «Видно, улыбка – частая гостья на ее губах», – с удовольствием отметил Ричард.

Оливия перевела взгляд на рыцаря, и его сердце дрогнуло: свет зеленых глаз девушки проник ему прямо в душу, пробудив в ней тревогу и неясную надежду. Впервые в жизни он пожалел, что уже так немолод.

В юности Ричард был влюблен в дочку соседа-помещика. У нее были длинные льняные волосы, светлая, бледная кожа и грустные голубые глаза. Они были сверстниками и в детстве частенько играли вместе. Ричард считал ее своей невестой. Они успели дать друг другу обеты верности и вечной любви. Но пока юный рыцарь участвовал в первом в своей жизни боевом походе, девушку выдали замуж. Вскоре до него дошла горестная весть, что его возлюбленная умерла при родах.

Считая ее единственной дамой сердца, Ричард долго носил траур и избегал женского общества. В память о возлюбленной он носил на мизинце бирюзовое колечко – ее прощальный подарок. Последние двадцать лет Ричард провел в беспрерывных боях, участвуя в крестовых походах на Святой земле. Он привык к мысли, что в одном из них сложит голову и с сознанием выполненного долга предстанет перед Господом.

Оливия словно заново возродила его. Ричард чувствовал, как тает лед его сердца, радостной силой наполняется тело. Вновь хотелось любить и быть любимым.

Зазвучала музыка, Оливия без всякой робости, улыбаясь, посмотрела на него. Ричард, отвечая на ее вопрошающий взгляд, протянул руку, и они присоединились к танцующим парам.

Как ни странно, в танце его хромота была почти незаметна. Как все юноши благородного рода, в детстве он, наряду с военной подготовкой, обучался изящным искусствам. Танцевать рыцарю доводилось нечасто, и сейчас он самозабвенно предавался этому занятию.

От природы грациозные движения, открытое, благородное лицо, великолепная осанка Ричарда – все вызывало восхищение у местных прелестниц. Собравшись небольшими группками, они с откровенным любопытством рассматривали гостя, перешептывались и, наконец, пришли к выводу, что рыцарь достоин их внимания.

Сам же он не замечал оживления, вызванного своим появлением. Ричард видел только устремленный на него ясный взгляд девушки и желал только одного – чтобы этот танец никогда не кончался. Но музыка очень скоро затихла, и гостей позвали к столу. Ричарда сэр Эдгар посадил рядом с собой, по правую руку.

Столы, покрытые восточными тканями, ломились от всевозможных яств. Вино лилось рекой.

Пили за короля, боевых товарищей, отважных рыцарей, прекрасных дам.

Огонь в огромных каминах разгорался все жарче, яркое пламя отражалось в многочисленных серебряных кубках и в глазах пирующих. Разговаривая с гостями, Ричард ни на минуту не выпускал девушку из виду. Заметив, что та особенно часто танцует со статным рыжеволосым молодым человеком, спросил:

– Кто это с Оливией?

– Это Тристан Кьюбит, сын соседа. Всем бы был хорош жених, да и дочке он, похоже, нравится. – При этих словах у Ричарда потемнело в глазах. – Да вот беда – слишком молод, ему нет и двадцати, – продолжал сэр Эдгар, не замечая смятения на лице своего друга. – Сколько мне еще осталось жить – год, два, не больше.

Вздохнув, он посмотрел на Ричарда и вдруг, без всякой подготовки спросил:

– Тебе нравится моя дочь?

Положив руку на плечо друга, Ричард ответил:

– На такой прямой вопрос может быть только такой же прямой ответ. Как только увидел ее, понял: нет и не будет для меня на свете женщины ближе и дороже Оливии. Если для меня и возможно счастье на этой земле, то только с ней. Но, знаешь, состояние мое невелико и участия в походах не сделали меня богаче.

Кроме того, не до конца выполнен мой обет. Я обещался до сорока пяти лет участвовать в борьбе за Святую землю и должен в последний раз отправиться в Палестину. До конца этого срока почти целый год.

– Давай это обсудим завтра. У тебя еще есть время на отдых?

– Да, но не больше недели.

– Вот и хорошо. А то у меня от волнения заломило в затылке. Кажется, что голова вот-вот взорвется.

Лицо сэра Эдгара и впрямь стало багровым. Подошедшая к ним леди Эвена, с тревогой глядя на мужа, попросила гостя проводить его в спальные покои. Ричард так и сделал. Обняв товарища, он тихонько запел старинную песню, сэр Эдгар тут же подхватил ее, и они, обнявшись, покинули зал.

Глава 6

– Ма, тебе уже несколько раз звонила Дези, просила связаться с ней, – сообщил Ник, выглядывая из своей комнаты.

– Спасибо, милый. Чем занимаешься?

– Завтра семинар по физиологии, вот готовлюсь.

– Это под такой-то шум?

Действительно, из комнаты доносились грохочущие раскаты музыки, и они едва слышали друг друга.

– Мне она не мешает, но я сделаю потише.

Послав матери воздушный поцелуй, Ник скрылся за дверью.

Набрав номер телефона Дези, Мэг с наслаждением вытянула ноги.

– Мэдж, ну наконец-то. Целый день нигде тебя не могла застать.

– Мы сегодня побывали в новой клинике доктора Смайса. Столько впечатлений! Новехонькое оборудование, лаборатория – сказка!

– Расскажешь потом, при встрече. Собственно, я по этому поводу и звоню. У нас ничего не изменилось? Встречаемся двадцатого у тебя дома, да? С девчонками я еще созвонюсь, обговорим детали. Все, целую, до встречи!

Дези всегда куда-то спешила и говорила по телефону в телеграфном стиле. Она давно и всерьез занималась своей карьерой: работала в Департаменте здравоохранения и пропадала там с утра до вечера.

– Ну как, состыковались? – полюбопытствовал Ник.

– Да, похоже, на этот раз мы действительно повидаемся. Просто удивительно: живя в одном городе, работая в одной системе, с таким трудом выкраиваем время для встреч. То дети, то срочные дела по работе, то еще что-то. А что это ты прячешь за спиной?

– Это мой сюрприз для вас. Я переснял на видео кадры той старой киноленты, где вы с девочками в колледже. – Николас с детства называл ее подруг девочками. Сначала это принималось как шутка, потом все привыкли, а сейчас высокий, статный Николас общался с ними на равных. – Вы там такие смешные, – широко улыбался Ник, – сейчас вы выглядите гораздо красивее и моложе.

– Давай скорее посмотрим, – Мэген нетерпеливо всплеснула руками.

Они раза три кряду просмотрели короткую запись. За это время Мэг в самых мельчайших подробностях вспомнила свой первый день в колледже.

Раньше всех они познакомились с Дези. Она сразу же выделила из множества молодых людей тоненькую девочку с огромными карими глазами. Темные волосы с густой челкой подчеркивали необыкновенную бледность лица. Мэгги удивлялась: почему окружающие не обращают на нее восхищенные взгляды, почему молодые люди проходят мимо, лишь мельком взглянув на нее. Она же сразу влюбилась в эту девушку и очень порадовалась, когда в первый же день занятий случайно оказалась с ней за одним столом.

С Кейт и Элси они познакомились в студенческой библиотеке, те хорошо знали друг друга, так как учились в одной школе. После занятий им не захотелось расставаться, и они вместе пошли прогуляться по набережной: ели мороженое, смеялись, болтали, обсуждая своих сокурсников и преподавателей. С того дня и по настоящее время они вместе.

– Хочешь еще раз посмотреть? – Ник, держа в руках пульт, выжедательно смотрел на нее.

– Нет, спасибо, – растроганная Мэг чмокнула сына в нос.

– Мам, я могу спросить, почему вы такие красивые, классные, а не замужем? И вообще, насколько я понимаю, не встречаетесь с мужчинами?

– Я и сама не могу толком это объяснить. Может, потому, что нам всегда было хорошо вместе и у нас не было необходимости в другом общении, – на минуту задумалась Мэген. – А тебе не кажется, что перед экзаменом тебя должны заботить несколько иные вопросы? – она приложила пальчик ко лбу сына.

– Намекаешь, что мне надо еще позаниматься? – с сомнением протянул Ник. Он надеялся, что его слова будут опровергнуты.

– Ты правильно меня понял. Иди поработай, а я тебе приготовлю что-то очень вкусное.

Николас еще немного потолкался в гостиной, повздыхал и поплелся в свою комнату корпеть над учебниками.

Оставшись одна, Мэг машинально включила телевизор. Шла прямая трансляция концерта – знаменитый ансамбль из Лондона исполнял мелодии средневековой Англии. Комната наполнилась чарующими звуками старинной музыки.

Не зажигая свет, Маргарет уселась на диван и призадумалась. Вопрос сына застал ее врасплох. Впрочем, у нее не было ответа на него и сейчас.

Мужчины никогда не вызывали большого интереса ни у одной из них. В юности они, незаметно для себя, проскочили этап любопытства, заинтересованности к физиологическим подробностям взаимоотношений мужчины и женщины. Мир, в котором они общались между собой, был так прекрасен, реален, значителен и самодостаточен, что физическая близость заняла далеко не самое почетное место в ряду их ценностей.

Впрочем, девушки честно пытались перенести свои дружеские, доверительные, открытые отношения на молодых людей. Они искренне считали, что свойственные им самим качества развиты у мужчин в еще большей степени. Как же они удивлялись, когда оказывалось, что на внешне крепкого и неглупого парня нельзя было положиться даже в малом. Чудовищная инфантильность многих своих знакомых их просто потрясали.

Наверное, все это не могло не отразиться на матримониальном статусе подруг – на сегодняшний день только Элси была замужем. Она с самого начала не питала никаких иллюзий по поводу семейной жизни, не ждала от нее ничего хорошего, но и не была слишком требовательна к мужу.

– Да что с него возьмешь, – говорила она, смеясь. – Слава Богу, растет сын, с ним и отвожу душу.

Сейчас мальчик учится в школе, новые проблемы почти полностью заслонили ее отношения с мужем – брак сохранялся.

Пустившись в воспоминания, Мэг не заметила, как пролетело время. В комнате заметно потемнело. Трансляция концерта закончилась. Последняя мелодия была особенно трогательной и еще продолжала звучать в голове. Хотелось еще хоть ненадолго продлить навеянное музыкой очарование.

«Надо почитать что-нибудь в этом духе», – решила Мэг. Крепко потерев ладонями лицо, встала и поднялась в библиотеку.

В библиотеке все сохранилось без изменений. Стены со стеллажами, уставленными книгами, массивный старинный письменный стол, кресло отца с высокой спинкой, тяжелые задернутые портьеры на окнах – от этого в комнате всегда царил полумрак – сколько воспоминаний связано с этой комнатой!

Когда ей доставалось от мамы за какие-нибудь проделки или что-нибудь пугало ее, она прибегала сюда, ища защиты и помощи у отца. Он всегда успокаивал, оправдывал и утешал. А если отца не было дома, Мэгги забиралась под стол, и выманить ее оттуда было невозможно никакими посулами.

Сюда же прибегал маленький рыжий котенок, которого она однажды подобрала на улице. Он оказался на редкость благодарным животным и разделял все невзгоды своей маленькой хозяйки.

– Мэгги, вылезай! Вот упрямая девчонка, – звала мама.

Но они с Рыжиком только крепче прижимались к пузатым ножкам стола и сидели так до тех пор, пока не получали прощения и заверения: их любят и больше не будут ругать.

Мэг с улыбкой покачала головой. Подойдя к полке, прошлась пальцами по корешкам старинных книг. Наугад вытянула одну, в золотистом переплете.

– «История Крестовых походов», – с улыбкой прочла она вслух. – Весьма кстати.

Накормив сына и наскоро убравшись, Маргарет прошла в свою комнату, зажгла ночник, забралась с книжкой в постель и с головой погрузилась в романтический мир средневековья.

Уютный, ярко освещенный зал полон гостей. Обворожительные дамы в разноцветных кринолинах и высоких париках неслышно скользят по выложенному мозаикой паркету. Выполняя сложные фигуры церемонного танца, они словно парят над зеркальной поверхностью и кажутся эфемерными, неземными существами. На мужчинах – изящные шелковые костюмы или необычайно красивая военная форма, представляющая нечто среднее между рыцарским облачением и мундиром уланов викторианской эпохи. Выглядят они внушительно и чрезвычайно живописно.

Гости стоят небольшими группками, парами, все оживленно говорят, смеются. Простые, благородные манеры доблестных рыцарей соперничают с изощренной изысканностью вельмож. Дамы отдают должное учтивой любезности одних и искрометному остроумию других, предпочитая всё же непревзойденную галантность военных кавалеров. В зале царит непринужденная, теплая атмосфера удавшейся вечеринки.

Маргарет, с высоко взбитыми, припудренными волосами, в зеленом платье с очень узким корсетом, одиноко стоит у окна. Непривычная обстановка и странные костюмы нисколько ее не удивляли. Напротив, ей необычайно комфортно среди этих людей, большинство из них она хорошо знает. Вот Элси со своим мужем.

«Как ее украшает платье цвета слоновой кости и это жемчужное ожерелье… У Филиппа такое спокойное, значительное лицо…» – Фил, почувствовав ее взгляд, оглянулся и кивнул головой. Маргарет в ответ помахала пальчиками. «Что бы Элси ни говорила, они здорово подходят друг другу!» – Мэг перевела взгляд на соседнюю пару.

«Кейт сегодня – просто красавица! Лицо нежное, кроткое… Глаз не оторвать! Что значит быть рядом с любимым человеком, как бишь его? Роберт! Ну да, конечно! Как я могла забыть его имя?» – А вот кавалера Дези Маргарет точно никогда раньше не видела. Но теперь вряд ли забудет: «Неординарная личность, сразу видно! Уверенные манеры, выразительный взгляд… И чем-то они с Дези похожи. Дай-то Бог! Надо будет хорошенько порасспросить о нем подругу».

Маргарет стояла лицом к залу, старательно рассматривая танцующих. Оглянуться боялась – знала, что сразу же наткнется глазами на «того» человека. Весь вечер она избегала его, старалась не обращать на него внимания, вообще не замечать! Но сделать это ох как трудно! Ее так и тянет снова увидеть бледное, с сияющими голубыми глазами, лицо.

«Куда же запропастилась Дези! Сказала, что выйдет на минутку, и вот уже сколько времени ее нет!» – от возмущения Маргарет забылась и оглянулась – ее незнакомца не было. Облегченно вздохнув, она снова повернулась лицом к залу.

Здесь уже все было по-другому. Верхний свет погас, комната мягко освещается настольными светильниками да светом от горящего камина. Она не сразу увидела, что осталась наедине с незнакомцем. Осознав это, ужасно испугалась и хотела уйти. Осторожно взглянула на него и осталась на месте, словно ноги приросли к полу.

Еще некоторое время тот молча разглядывал Мэг. Неспешным движением взял из высокого бокала, стоящего на каминной полке, цветок шиповника, протянул ей. Маргарет взяла розу за стебель – острые шипы тотчас же больно вонзились в ладонь, она выпустила ее из рук. Рыцарь, сняв перчатку, снова подал розу – на его пальцах выступили капельки крови. Мэген, словно завороженная, взялась за цветок и почувствовала ту же острую боль. Но вместе с ней пришло ощущение невыразимого восторга, физическая же боль только подчеркивала глубину охватившего блаженства.

Глаза незнакомца перестали испускать ослепительное сияние, теперь он смотрел ласково и немного печально. Казалось, он получил от нее ответ на не заданный вслух вопрос, и еще: он знает что-то очень важное, чего пока не стоит знать ей. Несмотря на юное лицо рыцаря, Маргарет почувствовала, что он на много-много старше. Он слишком много видел и слишком много знает, потому в его глазах навсегда поселилась печаль и усталость.

А еще поняла, что теперь связана с ним на всю жизнь, и какой она будет – радостной или не очень, счастливой или нет – не имело никакого значения; вне этого человека ее существование уже невозможно.

Маргарет проснулась, морщась от боли, – ладонь горела, будто ее пронизали десятки иголок. «Наверное, неловко повернула руку во сне», – успела она подумать и тотчас же снова уснула.

Глава 7

Даниель с Михаилом шли дворами, как в детстве, поддевая ногами целые вороха желто-красно-оранжевых листьев. День был пасмурным, солнце лишь ненадолго показывалось из-за низких туч, и тогда опавшая листва наливалась ярким, теплым огнем, освещая золотым мягким светом все вокруг. Нечасто за последнее время им удавалось побродить по любимым улицам вот так, не спеша. Хочешь – говори, хочешь – молчи; только со старым другом можно так отдохнуть душой.

Михаил, вдохнув полной грудью холодноватый, насыщенный запахом прелых листьев воздух, нарушил молчание:

– Хорошо осенью в Москве.

Даня согласно кивнул головой. Он всегда с удивлением выслушивал мнение о Москве, как о городе, не имеющем своего характера. Что-что, а ввести в заблуждение приезжего обывателя Москва умела: напускала на себя вид то чопорной, бездушной бизнес-леди, то открытой всем и вся бестолковой простушки. И даже не всем москвичам удавалось разглядеть за напускными, разухабистыми, карикатурно претенциозными манерами ее истинный образ. Ему всегда казалось, что Москва, как целомудренная невеста, до времени скрывает свое лицо. Но наступит час, она сбросит свои пестрые маскировочные тряпки и явится миру во всем блеске величавой красоты, чистоты и доброй силы.

Существовал еще только один город, в котором ему хотелось бы жить, – Петербург. Там, на Малой Морской, в доме Никиты Андреевича, он проводил почти все свои каникулы. Вместе с местными ребятами облазил город вдоль и поперек и теперь знал его не хуже, чем Москву. Во всяком случае, чувствовал и любил его не меньше.

– Ты как, не передумал покупать квартиру в Питере? – будто подслушал его мысли Михаил. Дэн взглянул на него. Рыжие вихры в разные стороны, кошачьи, светло-карие глаза – Мишка их называет тигриными, – нос картошкой, простодушное выражение лица. Такая физиономия может обмануть хоть кого! Балаболит, хохмит и вдруг выдаст что-нибудь такое, что становится не по себе, – такая в человеке открывается глубина. Его интуиция, способность предвидеть события не раз ставили в тупик окружающих.

– Квартиру – нет, а вот дом на Финском заливе присматриваю. Потихоньку готовлю родителей к этой перспективе. Пока за нее только дед.

– Его жена, кажется, была родом из Выборга?

– Ну да, там они и познакомились. Он уже спит и видит, чтобы остаток дней провести в тех краях. Мама тоже почти согласна. Ей не нравится там только климат. По мне – он немногим отличается от московского, одно слово – средняя полоса.

– «Но наше северное лето – карикатура южных зим», – процитировал Пушкина Михаил.

– А ты что это стихами заговорил, за тобой вроде это никогда не водилось? А это правда, что я слышал: Звягинцев по уши влюбился и собирается жениться? Колись давай! – Дэн ткнул в плечо друга.

– И ты, Брут! Я и сам еще ничего не знаю. Лучше скажи, Мастер, почему я до сих пор не вижу твою Маргариту? – перевел он разговор на более безопасную тему.

– Не повстречалась еще Маргарита. Маргариток много. Все как на подбор: хорошенькие, ровненькие, соответствующие уровню мировых стандартов; различаешь только по цвету: беленькие, рыженькие, черненькие… Глаз радуют, а сердце не задевают.

Михаил понимающе покивал головой.

– Ну а вообще, как лето провел?

– Ничего особенного. Дней десять проторчал на даче, а все остальное время на гастролях с танцевальной группой. В июле – Питер, в августе – Сочи, Дагомыс.

– Здорово! Везун ты, Сокол! Небось, порезвился там с маргаритками-то – сколько их там у вас! И среди них есть премиленькие, я видел последний состав, – Мишкины глаза загорелись желтым светом.

– Ох, Мишка, стоит заговорить о девчонках, ты становишься похожим на своего кота, и масть-то у вас одна. Специально подбирал?

– Масть – что надо – тигровая, золотая! Но ты не отвлекайся, рассказывай!

– Да нечего рассказывать. У нас негласный закон – со своими девчонками никаких сюжетов.

– Что, все это время постился? Молоток!

Данила усмехнулся. У него никогда не возникало трудностей с этим вопросом.

Ненавязчивая воспитательная работа дома и в хореографической школе способствовала разумному отношению к девушкам. Старшие ребята доступно и весьма конкретно объяснили, что ранние половые контакты отрицательно сказываются на развитии организма. А поскольку к своему телу ребята относились, как к дорогому инструменту, ни у кого не возникало желания поэкспериментировать.