Воробышек Тюк

Однажды утром, когда цыплёнок Желток подошёл к

прогуливающемуся по двору котёнку Хвостику, какая-то чёрная

тень вдруг стремительно промелькнула над ними.

– Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят! – крикнул

котёнок и бросился к Желтку, чтобы закрыть его лапками.

Но и Желток тоже крикнул:

– Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят!

И он тоже бросился спасать друга, перепутав, а может, и

вообще забыв, что тот не цыплёнок, а котёнок. Правда,

закрывать он его собирался не лапками, а своими цыплячьими

крылышками.

И они столкнулись и упали. А рядом с ними свалился в

траву маленький комочек – его друзья и приняли за ястреба,

ворующего цыплят. У страха-то глаза велики! Комочек оказался

воробьём. Вернее – желторотым воробышком.

– Воробышек Вор, – опомнившись и отряхнувшись,

представился он.

«Странное имечко», – удивился котёнок. «Вот угораздило!»

– тоже подумал цыплёнок. Но друзья, как ни в чём не бывало,

вежливо представились и пожали протянутое им для

приветствия крылышко.

– Совершаю своё первый полёт. Упал, потому что

обессилел, – объяснил воробышек. – Нельзя ли у вас чем-

нибудь подкрепиться, чтобы продолжить вставать на крыло?

– К сожалению, мы, котята, не едим ничего птичьего –

крошек, мошек, – первым откликнулся Хвостик. – Я пью

молочко. Очень, очень вкусно. И сытно! – с восторгом добавил

он и облизался, вспомнив утреннее парное лакомство.

– А я бы пригласил вас, как собрата по перу, к своему

птичьему столу, но мой стол – это крошки с хозяйского стола. И

я их уже склевал, – тоже собрался было по примеру котёнка

облизаться цыплёнок, но не сумел – у цыплят нет такого

длинного язычка. – Могу предложить вам вместе поохотиться за

червячками и мошками.

– К сожалению, – огорчился воробышек, – я не сумею

поймать даже самую неповоротливую мошку, чтобы заморить

червячка. И не смогу откопать даже самого заморенного

червячка. Я совсем, совсем обессилел, – и он лёг на травку,

сложив на груди крылышки.

– Может быть, вам следует взбодриться? – предложил

птенчику котёнок. – К примеру, сделать физзарядку! Так тоже

набираются сил! Может быть, вам надо поднять несколько раз

какую-нибудь тяжесть! К примеру, вот этот камешек.

И он подкатил к воробышку небольшой булыжничек.

– Ах!.. – лёжа, крылышком попытался оттолкнуть от себя

камешек птенчик. – От этой вашей физзарядки я обессилел ещё

больше. Я даже надорвался.

– С камешком ему на крыло не встать. Такие глупые советы

могут давать только бескрылые котята. Воробышку надо

слушать собрата по перу. Я считаю, что ему надо поклевать что-

нибудь особенно сытное, – вышагивая туда-сюда около

распластавшегося Вора, заявил цыплёнок. – К примеру,

косточку, припрятанную под забором Лайкой. Я подглядел

вчера, куда она её зарывала.

– Косточка – это очень сытно! Косточка очень подкрепляет

силы! – обрадовался котёнок. – Я думаю, что Лайка очень

сильная потому, что клюёт, вернее, жуёт зарытые косточки!

– Нет, нет! Что вы, что вы! – замахал крылышками и даже

вскочил воробышек. – Я не могу клевать что-нибудь

припрятанное. Ведь я – Вор, – грустно пояснил он. – Именно

так мама и сказала папе, когда я вылупился из яичка: «Вот ещё

один наш маленький Вора Бей!» Я тогда очень огорчился. И

решил всей своей жизнью доказать, что воробей это тоже

честная птица. Мама говорит, что пока никому этого сделать не

удавалось. И папа твердит: «Всяк что-нибудь да стащит!» Но я

лучше умру с голода, чем съем припрятанную кость! И всей

своей смертью докажу, что воробей – это очень честная птица!

И воробышек заплакал.

– Послушай, птенчик Вор, – рассердился цыплёнок – он не

любил слёз. – Хоть ты и мой собрат по перу, но я должен

сказать тебе, что ты в чём-то неправ. По-моему, в том, что

собираешься умирать с голоду рядом с такой сытной

косточкой… Я понял! – вдруг хлопнул он себя крылышком по

лбу. – Ты думаешь, что косточку надо украсть? А её надо всего

лишь просто-напросто выкопать из-под земли. Вырытая она

будет уже не простая Лайкина косточка, а ископаемая. К тому

же очень полезная. А полезные ископаемые, – важно заявил

цыплёнок, – всеобщее достояние. Они принадлежат и мне, и

тебе, и Хвостику, и вообще всем. И даже Лайке.

– И я смогу это всеобщее достояние немножко поклевать? –

воспрянул духом воробышек.

– Об этом мы вам и толкуем! Желточек, какая у тебя умная

голова! – с восторгом погладил котёнок цыплячий гребешок. -

Как это ты ловко всё повернул! Пойдём скорее угощать

воробышка этой твоей придумкой! Пока он ещё всей своей

смертью ничего не успел доказать.

И все трое во главе с цыплёнком направились к забору

искать припрятанную Лайкой кость. Полезное ископаемое

нашлось быстро – среди зелёной травы темнело свежевырытое

пятно.

– Постойте, – увидев извлечённое из земли грязное

лакомство, вдруг засомневался воробышек. – Но ведь собаки не

летают. Даже сильные. Поможет ли мне эта косточка встать на

крыло?

– И в самом деле, мы об этом не подумали. О том, что

собаки не летают, – тоже озадачился котёнок. – Хорошо, что вы

нам об этом напомнили.

– Некогда тут рассуждать, клюй! – решительно приказал

воробышку Желток. – А там видно будет – может, полетишь, а

может… – у него чуть было не вырвалось «залаешь», но

цыплёнок вовремя сообразил, что лучше всё-таки будет

промолчать.

Делать нечего, голодный воробышек вскочил на кость и

начал долбить её жёлтым носиком.

– Чирик, тюк, тюк! Чирик, тюк, тюк! – И ему казалось, что

сил у него прибывает с каждым клевком.

Но его возгласы неожиданно разбудили дремавшую собаку

Лайку.

«Кто это так радостно тюкает? И так счастливо чирикает? –

насторожилась она. – А не воришка ли это какой-нибудь

воробышек хозяйские дрова на щепочки колет, чтобы потом их

в своё гнездышко утащить? Пойду, проверю».

Собака встала, потянулась и отправилась на стук. «Где этот

жулик-дровосек?» – идёт и размышляет она. И вдруг видит

свою обеденную косточку, а на ней клюющего, незнакомого,

залётного воробья. А рядом хорошо знакомых Желтка и

Хвостика.

– Вор-р-р-ры! Дер-р-р-р-ржите! Вор-р-р-ры! Ав, ав! – с лаем

бросилась Лайка на похитителей косточки.

Отдохнувший воробышек сумел вспорхнуть на забор.

Быстро вскарабкался на столбик ограды и котёнок. А цыплёнка,

как он ни улепётывал, размахивая крылышками и пытаясь, как

и его собрать по перу, встать на крыло, Лайка догнала в три

счёта.

– Зачем вы воруете чужие косточки? – укоризненно

спросила она.

– Мы считаем, что эта косточка для нас не чужая, – начал

оправдываться цыплёнок.

– Желточек хочет сказать, что она – полезное ископаемое,

всеобщее достояние. Как уголь или газ, – поддержал друга

спустившийся с забора ему на помощь котёнок. – Ведь она

добыта из-под земли.

Лайка вначале опешила, не зная, что и возразить, а потом

зарычала и загавкала, захлёбываясь от возмущения:

– Всеобщее достояние?! Ав, ав! Моя кладовая! Ав, ав! Про

чёрный день! Ав, ав!

И тут прямо ей под нос слетел с забора воробышек и

защебетал, перебивая её лаянье:

– Это всё я! Не наказывайте никого! Это я украл эту

ископаемую косточку! А она оказалось не всеобщей, а вашей!

Значит, всё-таки, я вор, вор, вор!

И он жалобно захныкал.

– Ну что вы? Перестаньте! С кем не бывает? – попыталась

успокоить воробышка Лайка. – Считайте, что эта моя косточка -

подарок. Можете унести её в своё гнездо. Если, конечно,

сможете.

– Не уговаривайте меня – я вор, вор! – как заведённый,

твердил воробышек. – Разграбить чужую личную кладовую!

Приготовленную про чёрный день! Какой позор на мою птичью

голову! Я не просто вор, я взломщик, бандит!

– Уверяю вас, насчёт кладовой я пошутила, – обманом

решила угомонить птенчика Лайка. – Эта косточка и впрямь –

полезное ископаемое, совершенно ничьё. Да и какая под

забором может быть кладовая? Это была шутка! Я и сейчас

смеюсь! – И Лайка расхохоталась: – Ха-ха-ха!

– Я вам не верю! У меня даже имя – Вор, Вор, Вор! Папочка

прав: всяк что-нибудь да стащит! И мне теперь никогда не

доказать, что воробей – это честная птица! Я Вора Бей, я Вора

Бей! И меня надо бить, бить и бить! Как вора, как жулика! До

смерти! Чтобы я всей своей смертью доказал, как мужественно

умеют умирать случайно оступившиеся воробьи!

– Только, пожалуйста, не надо ничего доказывать своей

смертью! – опять очень разволновался котёнок. – Мы ведь

можем дать вам и новое имя! – придумал он.

– У меня одно имя – Вора Бей! А если давать новое, так

только Вор Он, Вор Он! – не унимался птенчик. – Первые три

буквы в нашем названии – вор! Так мне и надо, пусть на меня

все пальцем показывают: Вор Он, Вора Бей! Это самое

подходящее для меня название! Вора Бей, Вор Он!

– Но почему вы решили, что обязательно надо использовать

в имени первые три буквы? – удивилась Лайка. – Можно и

другие. И вообще, имя может отражать и какое-нибудь отличие.

Вот я громко лаю, поэтому я Лайка. – И она для подтверждения

загавкала: – Ав, ав, ав!

– Это очень, очень правильно! Это мудро! – обрадовался

котёнок. – И нашего воробышка можно переименовать в Чирик.

Он так громко чирикает!

– Чирик – не главное для воробья, – грустно возразил

птенчик. – Чирик – это может быть и синичка, и трясогузка, и

ласточка. А для меня, – печально подытожил он, – главное

отличие, что я – вор…

И он уже скакнул было по тропинке прочь, печально свесив

по бокам крылышки.

– Вор, постой! – окликнул его цыплёнок. – А тебе не

кажется, что твоё главное отличие, что ты очень громко

тюкаешь по косточке «тюк»? Ты даже Лайку разбудил. Может

быть, мы тебя так и назовём: воробышек Тюк?

– Это здорово! Как это мы сразу не догадались? Желточек,

какая у тебя умная голова! – воскликнул Хвостик и бросился

гладить воробышка по розовому гребешку. – Тюк – это отлично!

Тюк – это лучшее, что может быть! Ну, просто все сегодня так

здорово придумывают! И особенно Желточек! Это очень

громкое отличие – тюк! Желточек, дай я тебя поцелую!

– Неплохо, неплохо, – согласилась Лайка. – Тюк – и всё!

Тюк – это со вкусом! И главное – это действительно отличие

для воробья! Тюк – и всё!

– И в самом деле? Неужели вы все так думаете? – утёр

крылышком слёзы воробышек. – А если… если и в самом деле

для меня самое громкое и самое главное это тюк? – задумчиво

спросил он сам себя, скакнул к косточке и стукнул по ней

клювиком. Получилось у него на редкость звонко и весело. –

Чирик, тюк, тюк, чирик, тюк, тюк! – с удовольствием застучал

птенчик. – Конечно же, я – воробышек Тюк! Если все кругом

меня в этом уверяют!

– Конечно, конечно! – подтвердила Лайка. – По крайней

мере, нам ты это доказал всем своим тюканьем.

И эта собачья похвала настолько окрылила желторотого

птенчика, что он с криком «Я Тюк, Тюк! Я больше не Вор! Я

доказал это всем своим тюканьем!» – взмыл выше забора и

выше цветущего куста жасмина, и поспешил к родному гнезду,

чтобы сообщить эту радостную новость маме, папе и всей

своей многочисленной воробьиной родне.