Предвестники зари

– Тебе тоже сделать кофе? – с готовностью предложила Падме.

– Да, пожалуйста.

– Наш дорогой гость присиделся в гостиной, как я погляжу, – заметил я.

– И не говори, – махнула рукой панторанка. – Каталоги изучает.

– Какие каталоги?

– Аукционов. Мне показалось, антиквариат.

– Не показалось. Он самый, – Падме подала панторанке кофейную чашку. – Не это ли везёт Крефей?

– Возможно. Но, думаю, не предметы искусства, а что-то более ценное – книги или артефакты. Иначе бы он так не трясся за свою жизнь, – Рийо поморщилась, оттянула пальцем тугой воротничок жакета. – Конспиратор… hrenov, правильное слово? Нет бы сказать с самого начала, что летим на Тарис. Можно было попросить сестёр Вао навести справки, что там сейчас творится.

– Да, точно, они же оттуда родом! – вспомнил я. – Алема говорила.

– Более того, их клан – самый влиятельный в диаспоре и всегда в курсе обстановки.

– Что ж, придётся лезть без разведки.

Ночью нас с Осокой разбудила Падме. Лицо её выражало крайнюю степень тревоги.

– Ребята, извините, что беспокою, – сказала она, – но в моём компьютере копается злоумышленник.

– Наёмники? – мгновенно подскочила Осока.

– Нет. Железный адвокат ботанского торгаша.

– Отключай замок двери в его каюте!

Я схватил подругу за плечо:

– Только без мечей. Иначе он поймёт, кто ты.

– Не волнуйся. Я знаю, что я делаю.

В каюте было темно, лишь прямоугольник света упал на покрытие пола, когда открылась дверь.

– Ах ты, ведроид поганый, – прошипела Осока, выбрасывая вперёд правую руку. Тускло блестящий силуэт мистера Скрайджела дёрнулся, посыпались искры, дройд замер в неловкой позе… и с грохотом завалился на журнальный столик. В темноте кто-то истошно взвизгнул.

– Свет! – скомандовал я, неловко пытаясь прицепить на ухо наушник. Мягко осветился потолок каюты. Борск Крефей сидел, забившись в угол, и таращился на нас выпученными от страха глазами.

– Что… Что вы себе позволяете?? – голос его сорвался на фальцет.

– Тот же вопрос Вам, мистер, – мрачно произнесла Осока. – Как это понимать?

Она указала на живописно развалившегося поперёк каюты обездвиженного дройда. От его солнечного сплетения тянулся к вскрытой панели на стене оптический кабель.

– Не знаю! Это не я! Я не знаю, я спал!

– Да, Вы не лжёте, – Осока вздохнула и безжалостно прибавила: – Похоже, Вас кто-то использовал, как безмозглого щенка. Ладно, будем разбираться. Этого дройда мы временно забираем.

– Конечно-конечно! – уже нормальным голосом вскричал ботан. – Раз он шпион, нужно детально исследовать его память.

– И попрошу сдать все имеющиеся у Вас носители информации.

– Безусловно. Вот. Вот и вот. Вы должны понимать, я тут совершенно ни при чём…

– Что я должна, а что нет, я решу сама, – перебила Осока. – Вы не отдали один носитель.

– Да-да-да, я позабыл, он вот здесь, в кармане сюртука.

– Благодарю вас, – почти промурлыкала Осока и тут же снова произнесла резким, отрывистым тоном: – Теперь быстро: кто посоветовал нашу компанию?

– Одна важная особа. Заместитель имперского министра.

– Имя, имя!

– Фема Бааб, – выдавил Крефей.

Я, признаться, ожидал услышать совсем другое имечко – смазливого Осокиного Знакомца. Впрочем, моим дамам, как оказалось, было хорошо известно и это имя тоже.

«Подлиза Бааб, информатор Палпатина в Сенате ещё во времена Республики», – прокомментировала для меня Падме. Осока просто кивнула, ясно, мол, и спросила:

– Дройда тоже она Вам подсунула?

– Нет-нет, мистер Скрайджел давно работает у меня. Ума не приложу, кто и когда мог его перепрограммировать.

– Разберёмся. Бета! Отнеси эту груду железа в мастерскую. Да проверь, нет ли там дублирующего контура питания вроде твоего. Утром механики выпотрошат ему память.

– Как ты его обезвредила? – поинтересовался я, когда мы вернулись в каюту.

– Да элементарно. Вырвала из креплений батарею и оборвала шины питания. У меня есть уже опыт экстренного отключения психованных дройдов. Так что меч и не потребовался, – с этими словами Осока закинула руку назад, отодвинула кожистый «башлык» на спине и извлекла выключенный меч из-за резинки топа. Положила на столик у кровати рядом с другим: – Ты ложись, ложись, надо выспаться, завтра в системе Тариса такой дурдом будет, только держись.

– Полагаешь?

Осока кивнула и пояснила, сладко зевнув:

– Мне сейчас приснилось, что в точке выхода нас будут ждать. Целой корабельной группой.

– И ты так спокойно об этом говоришь??

– Ну, да, – моя подруга потянулась на кровати, словно довольная кошка. – На любую засаду найдётся хитрый приём. Особенно у такого корабля, как наш. Правда, Падме?

– Конечно, – раздался из интеркома голос нашей «хозяйки». – Не волнуйся, Алекс, поспи.

– Уснёшь тут, пожалуй, после таких треволнений, – проворчал я.

– Помочь? – с готовностью предложила Осока.

– Да ну, не надо. Сестрица, погаси, пожалуйста, свет.

– Специально для лентяев – пожалуйста, – со смешком ответила Падме, и потолок каюты померк. – Спокойной ночи.

Утром я проснулся с ощущением, что затекла правая рука. А, ну, конечно! Подруга, поворачиваясь во сне с боку на бок, придавила мне ладонь плечом. Осока вообще спала довольно беспокойно, впрочем, я в этом плане и сам не подарок, поэтому не жаловался. Аккуратно высвободив руку, я немного подождал, не решит ли подруга проснуться. Нет, пока не хотела. В отличие от меня, Осока прекрасно чувствовала всё, что происходит с ней во сне. При этом – умела не реагировать на разную ерунду. В начале знакомства я несколько раз наблюдал, как Рийо, бесцеремонно приподняв Осокину голову за кожистый рог, подсовывает ей подушку или подбирает свисающую с дивана руку и укладывает вдоль тела. Та в буквальном смысле ухом не вела. Но постороннему дотронуться до неё нечего было и пытаться. Осока просыпалась едва ли не раньше, чем человек успевал додумать своё намерение до конца. Вот что значит владение Силой! Я прикрыл глаза, рассчитывая ещё немного подремать, да не тут-то было. Мозг, видимо, выспавшись, принялся размышлять, и мысли вертелись не самые приятные. В принципе, засада в пункте назначения дело вполне возможное, как действовать в подобных ситуациях на нашем корабле, я уже знал. Проскочить систему, выйдя на досвет в астропаузе, где фронт «солнечного ветра» отгораживает от сканеров противника, включить маскировку и подходить к Тарису крадучись. Да, это десять миллиардов километров, потеряем много времени. Но и только, ничего особенно страшного в этом нет. А вот «засланный казачок» волновал меня всерьёз. Он ведь мог перед отлётом сбросить хозяевам «регистровые признаки» нашего корабля, по которым его можно опознать. Если да, и если его перепрограммирование – дело рук имперцев, ожидающая нас засада организована по всем правилам, возможно, с применением средств, позволяющих обнаружить «Амидалу».

– Тебя что-то тревожит, – тихо сказала Осока.

– Снова я своими мыслями тебя разбудил, – вздохнул я.

– Уже не спала. Расскажи, о чём думал.

Я изложил свои размышления.

– Связи с Голонетом на площадке не было, я проверила, – ответила Осока. – А есть ли у мистера Скрайджела спутниковый коммуникатор, мы скоро узнаем.

– Но, всё же, это имперцы или нет?

– Этого точно сказать не могу. Знаю только, что тёмных адептов в моём сне не было. Следовательно, ни Канцелярия, ни Инквизиция здесь не замешана. Либо это Имперская Безопасность, либо мафия.

Завтрак сегодня пришлось готовить в «полуавтоматическом режиме». Большинство электронных систем корабля не работало: Падме, не мудрствуя лукаво, остановила компьютеры, чтобы вирус, если он есть, не смог распространиться. Закончив с трапезой, я взял автономную деку, подключился напрямую к кристаллу долговременной памяти основного компа и запустил полномасштабную проверку всех исполняемых файлов. Заодно проверил и списки загрузки. Конфигурация системы оказалась не затронутой. Размеры и даты компонентов системы тоже совпадали с эталонными значениями, однако, в трёх местах программа-монитор отметила изменение контрольных сумм. Аккуратно сработал мистер Скрайджел, ничего не скажешь. Я заменил файлы копиями с носителя однократной записи, лежащего в сейфе, и только тогда включил сам компьютер. С его помощью проверка всего остального, что работало под управлением операционной системы, а не жёсткой прошивки, пошла на порядок быстрее. Через час можно было с уверенностью сказать, что корабль чист от цифровой инфекции. Бреганцы тем временем разбирались с «диверсантом». Спутникового коммуникатора в его конструкции не было, а вот операционная система претерпела малозаметные внешне, но серьёзные модификации. Немудрено, что его не остановило ни отсутствие в каюте коммутационной панели – её предусмотрительно сняли перед прибытием Крефея – ни защита от несанкционированного доступа. Заглушку он вскрыл, присоединившись непосредственно к транзитному оптоволоконному кабелю, для чего врезал в него небольшую муфту-трансивер. Защиту – взломал. И успел не только заразить систему, а и перелить к себе приличный объём нашей информации. До шифров и навигационных данных супостат, конечно, не добрался. Эти вещи хранились в полностью автономных компьютерах – такой порядок я завёл сразу, как только получил корабль в своё распоряжение. Тем не менее, не будь Падме, контролирующей системы «со стороны», вторжение так и осталось бы незамеченным.

– Копию для анализа кода мы сделали, – сказал нам Иан, – пусть Сакис разбирается.

– С ним у меня будет очень серьёзный разговор, – хмуро заявила Рийо. – Мышей ловить перестал!

«Скажи ей, напрасно она так, – заметила через наушник Падме. – От вторжений через каналы связи мы защищены прекрасно, а в данном случае сами виноваты, пустили злоумышленника туда, куда он в принципе проникать не должен».

Крефея поставили перед ультиматумом: блоки памяти дройда-адвоката будут стёрты с полным разрушением логических структур.

– Комплект программного обеспечения, как я погляжу, у Вас есть, – сказал Базили, – можно будет восстановить из него.

– Да, делайте, что считаете нужным, – махнул рукой ботан. Он явно испытывал облегчение, что никаких обвинений не предъявляют лично ему. Ведь это ни много, ни мало – диверсия во время полёта в гиперпространстве. За такое преступление властью командира корабля можно было даже казнить, как просветила меня Падме.

Приближался момент выхода на досвет, а фактически – прерывания прыжка, что само по себе является достаточно сложной манипуляцией. Внутри системы, где сравнительно сильно тяготение звезды, корабль сам стремится вывалиться в нормальные измерения в одной из областей входа-выхода. В свободном же пространстве остаточный «выбег» гиперпривода мог унести бог знает куда.

– Выходить начнём по показаниям гравиметров, – разъясняла Осока, ей, в отличие от Падме и, тем более, меня, такие манёвры делать доводилось. – Как только показания уменьшатся вот до этого порога, отключаем инверторы от питания. По инерции как раз выскочим за астросферу. Готовы?

– Готова, – подтвердила Падме. Я молча кивнул.

– Хорошо, остаётся… – договорить Осока не успела, потому что сильный удар потряс всю конструкцию корабля. Сзади вскрикнула Рийо, я тоже едва не выпал из кресла, спасли выскочившие из спинки мягкие скобы, в которые я с размаху ткнулся плечами. Немного больно, но всё лучше, чем влететь лбом в пульт.

– Маскировка! – выкрикнула Осока.

– Включена, включена, – успокоила Падме. И пояснила: – Мы попали в гравитационную волну.

Болтанка, от которой не спасали даже гравикомпенсаторы, постепенно утихала. Шарик уравнителя – комбинированного прибора, совмещающего функции вариометра и авиагоризонта – больше не дёргался за прозрачным окошком шкалы, как полоумный. Ручка ориентации обрела упругость и чёткую отдачу.

– Здесь в системе – интердиктор, – констатировала моя подруга.

Чёрт! Худшие опасения оправдывались. Значит, всё же, имперцы? Осока, между тем, продолжала:

– Падме, посмотри, насколько далеко мы от него находимся?

– Сканирую, минутку. Знаешь, я его не наблюдаю. Восемь отметок военных кораблей, но всё не то. А! Вот он где.

На экране блистера вспыхнул ещё один значок. Интердиктор находился на значительном удалении от нас, по другую сторону планеты Тарис, и проецировался совсем рядом с её крохотным светлым серпиком. Пока Базили помогал подняться с пола панторанке, Иан переключил индикаторы на пульте систем обнаружения, прочитал показания.

– Ну-у, ребята, – протянул он, – не знаю, кто из нас такой везунчик… Мы в гравитационной тени Тариса.

– А толку? – пожал я плечами. – Апертуру нашего выхода они всё равно наверняка засекли.

– Апертуру – нет, – сказала Осока. – Волна создаёт сильные помехи для кварк-детекторов. И нас не увидят, пока между нами и интердиктором находится поле планеты.

– Разве у тех кораблей нет гравиметрической аппаратуры? – я кивнул на другие обнаруженные цели.

– Есть, но не настолько чувствительная, – пояснил Базили. – Интердиктор снимает эхо с генераторов колодца, у остальных – обычные детекторы Бугла, как и у нас. Благодаря волне, они, может, и унюхали бы нас… километров со ста. Не дальше.

– Повреждений у нас нет? – спросил я.

– Никаких, – отозвалась Падме. – Системы исправны, груз не сместился, – и, помолчав, добавила: – В мастерской со стола упал тестер и свалил инструменты. Сколько раз повторять, чтобы всё закрепляли?

– Мой грех. Забыл, – сокрушённо вздохнул Базили.

– Безалаберные вы потому что, – проворчала голограмма и продолжала деловым тоном: – Я посчитала траекторию. Суммарное время – одиннадцать часов с минутами.

– По сравнению с двумя сутками это ерунда, – сказал я. – Главное – остаться незамеченными. Поехали.

– Там господин Крефей колотит в двери всеми доступными частями тела, – улыбнулась Падме.

– Головой тоже? – заинтересованно спросил я.

– Пока нет. Подождём, пока начнёт?

– Не надо, впусти, – махнула рукой Осока.

Голограмма растаяла в воздухе, и створки двери рубки разъехались в стороны. Взлохмаченный ботан буквально ввалился внутрь и с порога завопил:

– Что у вас творится???

– Нас выдернул из гиперпространства интердиктор, – спокойно сказал я. – К счастью, мы оказались вне зоны обнаружения.

– Мы уже в системе Тариса? – ботан глянул на хронометр, и на мгновение из глаз его даже исчез испуг. – Однако! Но как мы теперь подойдём к планете?

– А вон она, программа полёта, на проекторе, – сделал я указующий жест. – Мы рассчитываем пройти незамеченными, если Вам интересно. Встречный вопрос: что у Вас за враги такие, если в их распоряжении корабль подобного класса?

– Н-не знаю, – дёрнул ушами Крефей. – Какого типа интердиктор? Кореллианский «Двадцать два ноль-ноль»?

– Не совсем, – Осока спустилась с подиума к голопроектору. – Его колодцы работают в пульсирующем режиме, за счёт чего повышается дальность действия. Нормальный «Пленяющий» так не умеет. Видимо, какая-то модернизация.

– Она и есть, – подтвердил Базили. – Пульсирующий режим есть у 2200-бис, до его уровня сейчас доводится весь парк флотских «Пленяющих».

– Ещё один попал в волну, – сообщила Натуа. И включила трансляцию общего канала.

– Повторяю: транспорт типа Л-4000, говорит имперский патрульный корвет «Швайка», – донеслось из динамиков. – Ваши идентификационные данные не читаются. Заглушите генераторы и примите досмотровую группу.

Крефей выглядел озадаченным, но, кажется, не был испуган, во всяком случае, не сильнее, чем вначале. Пошевелил чёрной пуговицей носа, произнёс:

– Имперцы? Тогда это, скорее всего, совпадение. Я чту имперское законодательство.

– Не верю в такие совпадения, – покачала головой Рийо.

– Это не флот, – сказала вдруг Осока. – Может, на транспорте и поверили, но из меня-то не надо делать дуру! Имперский офицер, говорящий на базик с фоллинским акцентом??

– Нонсенс, – согласилась Натуа. – В военных академиях прекрасные логопеды. От чёткости речи зависит правильность передачи приказов. Не говоря уже о том, что фоллинов в имперском флоте просто не осталось.

Я облегчённо перевёл дух. Имперские силы в сравнении с нами можно было считать стремящимися к бесконечности, а любой другой враг был менее опасен просто потому, что имел некий предел возможностей. Да, в конце концов, и сферу влияния, выйдя за пределы которой, можно было не опасаться полномасштабной охоты.

– Значит – Синдикат, – подытожила Рийо.

– «Чёрное Солнце»? – переспросил Крефей. – Вот они – да, вполне возможно.

– Это легче, на планету они не сунутся, – сказала Осока. – Иначе – мафиозная война, а они только-только от предыдущей оправились. У принца Шезора, насколько я знаю, был конфликт с боссами из-за того, что не вовремя ввязался в драку.

– Совершенно верно, – подтвердил ботан. – Зато внизу нас с распростёртыми объятиями будет ждать местный картель.

– Не «нас», а Вас, – поправила моя подруга. – Мы разгрузимся, и поминай, как звали.

– Кого звали? Куда? – не понял ботан.

– Дорогая, – ехидно заметил я. – Сколько раз тебе повторять, что фамилия «Блюхер» буквально на русский не переводится?

Засмеялись все, даже фоллинка. Только Крефей стоял посреди рубки, непонимающе хлопая глазами. С озадаченным выражением «морды лица» он удивительно напоминал легендарного коня в пальто и от этого становилось ещё потешнее.

– Раз корабль повреждений не получил, – сказал, поднимаясь с места, Базили, – пойдёмте, мы Вам поможем восстановить прошивку Вашего адвоката. Без шпионских программ.

– Да-да, весьма благодарен, – закивал Крефей.

– Девчонки, а вы заметили, что сей фрукт даже не побеспокоился о своих наёмниках? – по-русски сказал я, глядя вслед ботану. – Удар был приличный, а кресел в трюме нет.

– С ними всё нормально, – тихо-тихо, на пределе слышимости, произнесла из динамика Падме. – У одного будет синяк, остальные целы и невредимы.

– Схожу-ка я, всё же, их проведаю, – я тоже встал с кресла.

– Пожалуй, – одобрила Рийо. – Их начальница слегка невежлива, но это не повод нам вести себя так же.

Спустившись на лифте на нижнюю палубу, я, вопреки ожиданиям, не обнаружил наёмников в холле, несмотря на то, что и места здесь хватало, и диваны откидные имелись. Голоса доносились откуда-то из-за контейнеров в трюмном зале.

– Госпожа Рацци? – окликнул я. Разговор моментально смолк, и спустя несколько секунд тиилинская наёмница вышла к дверям трюма.

– Можно по имени, – разрешила она.

– Вы тут все целы?

– Почти. Шепер башкой треснулся, но это не опасно, там же кость, – хохотнула Латс. – Вообще, предупреждать надо!

– Для нас самих был сюрприз.

– Что произошло-то?

– Попали в волну интердиктора, – объяснил я. – К счастью, нам удалось укрыться в гравитационной тени планеты.

– Вероятность абордажа? – деловито спросила наёмница.

– Нет, нас не заметили. Веселье начнётся после выгрузки. Через одиннадцать часов.

– Поняла. Тогда надо поесть и поспать.

– Ты зря не пришла к нам обедать. Девчонки расстроились.

– Как расстроились, так и забудут. Кто они, и кто я…

– Не совсем понимаю. Ты считаешь их какими-то важными персонами?

– А разве не так? – Латс прищурила красивые льдисто-голубые глаза. – Вот твоя жена. В прошлом явно элитный офицер. Не знаю, разведка ли, спецназ ли флота, но где-то оттуда. Уж я разбираюсь. Ваша вронианская красавица – из высшего общества, к гадалке не ходи. Не удивлюсь, если она посол. Или сенатор.

Вот так наёмница, всё угадала! Единственное, с чем она ошиблась – родная планета Рийо. Впрочем, жители Панторы и Вроны имели общих предков, так что, и здесь Латс не сильно промахнулась.

– Интересно, – улыбнулся я. – Ну, а я, по-твоему, кто?

– Ты, уж не обессудь, малость попроще их, хотя тоже не нашего скромного круга. Вырос на удалённой планете, по говору понятно. Не военный. Но образованный. Университет прямо-таки на лице написан, и не болтология, а технический факультет. Что, не права?

– Права. Ты, прямо, психолог.

– Удачливая наёмница удачлива тогда, когда умеет не только драться, но и быстро делать наблюдения и хорошо разбираться в окружающих.

– Мудрое замечание. Один нюанс: быстрые наблюдения часто бывают неполными. А чтобы разобраться лучше, надо понаблюдать детальнее. Так что, обедать ты, всё-таки, приходи. А если беспокоишься, – я понизил голос, – что твои тут без тебя передерутся, я Бету пришлю, чтобы проследила.

– Со всех сторон обложил, – усмехнулась она. – Придётся согласиться.

– Шепера своего загони вот сюда, – я похлопал ладонью по двери медотсека. – Пусть меддройд проверит, вдруг немного мозгов, всё же, есть, и они сотрясены?

– Ладно, ладно.

Падме ждала меня в лифте.

– Уболтал, – сказала она, и было не совсем понятно, чего больше на её лице – иронии или умиления. – Прямо как меня тогда.

– Ты говоришь так, будто я вас соблазнил, – хмыкнул я. – По очереди.

– Заставил сделать по-твоему, причём, по доброй воле. Это уже немало.

– Увы, номер проходит у меня исключительно с умными женщинами, – вздохнул я. – А это такая редкость…

– Ничего себе! Собрал у себя лучших, и ещё плачется! – она с деланным возмущением скрестила на груди руки.

– От скромности не умрёшь, – парировал я. – Может, мы, всё-таки, поедем, сестра? На центральную палубу. Тут недалеко, один уровень.

– Да-да, как скажешь, – наклоном головы и опущенными руками Падме изобразила покорность, но глаза её смеялись.

К обеду Латс Рацци, всё же, вышла в гостиную. У Крефея при виде того, как она садится за стол, слегка покривилась физиономия. Впрочем, разве его мнение кто-нибудь спрашивал? Тиилинка поначалу держалась немного скованно, но Осока и Рийо, действуя в унисон, сумели её разговорить. Не прошло и десяти минут, как Латс охотно рассказывала истории из своей карьеры, а Осока, поддерживая беседу, вспоминала собственные похождения. Не всё мне было понятно, например, обсуждение «мутной истории с Мандалором», случившейся ещё во времена Войны Клонов, я слушал в недоумении, пока Падме через наушник не разъяснила подоплёку того давнего переворота. Как я понял, именно в ходе этих событий Латс пересеклась с другой Осокиной знакомой – забракой Суги. Вместе они охраняли сходняк глав хаттских кланов, где подверглись нападению Стражей Смерти и двух безумных братьев-ситов.

– Она мне об этом не рассказывала, – покачала головой Осока. – Вы молодцы, что живы остались, не многие пережили встречу с ними обоими.

– Да я что, – скромно сказала Латс, – я на подхвате была. А Суги против Мола один на один устояла.

В этой связи вполне уместно прозвучал и вопрос про Орру Синг. Выяснилось, что Латс доводилось работать вместе с ней не раз и не два. Тиилинка считала Синг высококлассным профессионалом, в то же время, о личных качествах отозвалась как-то вяло. Помявшись немного, добавила:

– В последнее время у неё вообще шарики за ролики заскакивали. Мне кажется, это из-за импланта. У неё ж в голове компьютер хитрый стоял, а при аресте его сломали…

– Точнее, даже два раза, сначала я, потом Айла, – поправила Осока.

– Так это ты её в первый раз повязала?? – уставилась на неё Латс. – А я слышала…

– Правильно слышала. Мне она тогда поджарила руку. Если бы не бластер сенатора Амидалы, я бы сейчас с тобой не разговаривала.

– О, как, – тиилинка покачала головой. – Так вот, после тюряги она совсем с катушек съезжать начала. Убивала просто так, походя. Над слабыми глумилась. А однажды чуть такое не отколола, хоть стой, хоть падай…

И она принялась рассказывать историю четырёхлетней давности с продажей работорговцу двух твилек, матери и дочери. Только тут я начал понимать некоторые нюансы наследования клановой власти на Рилоте. В частности, на каком особом положении находится старшая дочь главы клана, где не осталось прямых наследников-мужчин.

– Думаю, у Синг в самом деле достало бы дури продать девчонку, – говорила Латс. – Ну, а я решила, что можно найти менее изуверский способ свести счёты с жизнью. И дала ей сбежать. Эта, само собой, на меня наорала, за бластер даже хваталась, потом отошла.

– И после всего ты с ней соглашалась работать снова и снова? – удивилась Рийо.

– Говорю же, в профессиональном плане к ней претензий никаких. А брезгливость наёмнику не по карману, так и с голоду помереть недолго.

– Ну, а та же Суги, например? – осторожно встрял я. – Она, насколько я знаю, считает иначе. Или, вот я слышал ещё такое имя – Хонс…

Латс хмыкнула:

– Сравнил! Суги и Хонс твоя – не наёмницы, а охотницы за наградой. Ты, как и большинство народа, путаешь эти понятия. Со стороны разница не всегда заметна, но она есть.

– Ну, почему же незаметна? – сказала Осока. – Наёмники воюют за заказчика, охраняют его, охотники ищут существо или вещь, за которых объявлено вознаграждение.