Предсказание

И все зависло. До момента создания сверх-компактных источников энергии нашими учеными. На той же технологии были созданы и супербатареи. И это стало началом.

Появление батарей и компакт-генераторов позволяло создавать новые устройства: легкие и мощные. Маневренные. Оборудованные энергетическим оружием типа рейлганов и излучателей. Оставалась одна проблема – техника все еще зависела от экипажа. Вернее – даже не так. Оставалась проблема подготовленного профессионала. Стоимость и временные затраты на подготовку одного профи были неимоверными во все времена, а его потеря – невосполнимой. Прошло время войн «стенка на стенку», где выигрывал тот, у кого больше рядового состава. Стало понятно, что живого человека нужно вывести из простого уравнения войны.

Развитие киберэлектроники давало надежду на то, что людей можно будет вывести из связки «боец-техника», отдав все искусственным интеллектам. Но, практика показала – киберсистемы не могли обеспечить в бою уровня человеческого реагирования. Роботы гибли как мухи, натыкаясь на изощреннейшее искусство людей – убивать. И, вновь помогли ученые, найдя способ обеспечить гигантский трафик в диапазонах излучения, не подверженных глушению обычными средствами. Это была Д-связь. Появилась возможность удаленного управления, и оно было создано. И вновь встала проблема: бойцы за терминалами управления – да, подобные геймерам – не могли обеспечивать уровень обратной связи, для них это оставалось игрой. Вот тогда и были созданы мы, Д-бойцы. Операторы Д-связи, соединенные с техникой на уровне синапсов.

Шары, что вы видите – это Д-сканеры, обеспечивающие связь Доминатора с экзом и юнитами.

Экз – это наш сленг. Экзоскелет, экземпляр, экзот… Погружаясь в шар, Д-боец оказывается в виртуальной реальности, повторяющей точь-в-точь местность боя. Не зря в начале века были созданы трехмерные модели поверхности Земли. Каждый ее уголок вошел в базу Умника – нашего головного суперкомпьютера. Сканированием Земли занималась одна, тогда еще не доминирующая, корпорация. Да, та самая, что нынче стала общим правительством. Ничего не делается зря, запомните эту мудрость, ребятки. А теперь, знакомьтесь.

Дверь мягко отошла в сторону, и группа вошла в тренировочный зал.

– Это экз – боевой робот. Его экзоскелет аналогичен тому, в который облачается Доминатор. Они связаны напрямую. Боец воплощается в экза, управляя – и ощущая! – каждой жилкой. Любое движение бойца – это движение Экза. Любое воздействие на Экза – ощущается бойцом. Прямая связь, ты становишься экзом, абсолютно. Конечно же, их можно переключать в автономный режим, но только для некоторых задач. Поразить экза, даже в режиме «авто», весьма сложно, его броня – уникальный материал, работающий по принципу «жидкой брони», плюс геометрия касательных плоскостей. Боевое охранение, наблюдение, огневая точка – вот короткий перечень автономных его задач. А авторежим необходим для перехода в юнитов.

Джейк прервался. Пацанва восторженно облепила возвышающуюся над ними башней статую экза, стараясь дотронутся до всего подряд.

«Да уж, – подумал он. – Бойцы из них пока никакие. Но, может так и лучше». Вспоминать, как он стал Д-оператором, было больно. Это было… совсем по-другому, да. Им не дали ни полюбоваться, ни полюбить, а просто надели экзоскелет и впихнули в виртуал, накачав расширителями сознания. И он стал тем, кем стал.

– Вот мы дошли и до юнитов. Юнит – это мобильное устройство. Его несет на себе экз. И выпускает на поле боя. Управляет ими Доминатор, по тому же принципу. Юнитов не так уж и много. Это летун – беспилотный летательный аппарат, позволяющий осуществлять воздушную разведку и еще ряд задач, доступных летательным аппаратам.

А вот бегун, – голос дрогнул. – Это робопес. Как и обычный пес, он просто незаменим временами. Любое задание, любое место. Он сделает все.

У меня семь юнитов на экзе. Обычно ограничиваются тремя-пятью. Но я из первых. Семь – три птицы, три пса и плавник.

Да, дельфин. Он выглядел примерно так, до того, как природа на материке умерла. Причин этого мы так и не узнали. Но ученые работают над этим.

А пока мы – единственная реальная сила на этом материке, и от нас зависит – сохранится ли вообще возможность жить там. От нас – значит и от вас тоже.

Джей обернулся. В глазах ребят светилось потрясение. И что-то еще…

Полная чаша

Мотор фырчал и гремел, старательно вращая огромные колеса. По стеклам джипа со скрежетом скользили ветки деревьев, растущих вдоль дороги.

Пассажиры с восторгом всматривались в мелькающие снаружи картины природы. Их изрядно растрясло по дороге, но они знали, куда и зачем едут. И ожидания, похоже, оправдывались.

– А долго еще ехать, Михаил-сан? – с надеждой в голосе спросил глава гостей у проводника, который являлся и ведущим проекта, куда было вложено немало средств, а еще больше – надежд.

Проводник усмехнулся, понимая, что сейчас происходит в душе этого раскосого азиата, никогда раньше не видевшего настоящего сибирского леса. Да, возможно, японец и видел иные леса, восхищаясь секвойями и баобабами, но тайга, что сейчас дышала вокруг – другой такой нет нигде.

– Нет, скоро уже прибудем. – Ответил Михаил, и улыбнулся, уловив в глазах гостя тень сожаления.

– Да вы не переживайте, этой радости, – сделал он широкий жест в сторону леса за окном, – Мы еще насмотримся. А сейчас, я прошу вас обратить внимание на южную сторону, это слева от нас. То, что вы видите, и есть наш проект.

Пассажиры рванулись к левому борту, но короткий гортанный окрик босса на корню пресек их движение, словно волнолом набегающую волну.

Машина подъезжала к прореженной небольшими полянками лощине, и на этих полянках возвышались округлые сооружения, похожие друг на друга, как оловянные солдатики. Но они не смотрелись искусственно, нет. Они выглядели, как часть этот мира – теплые, зеленые, кое-где даже покрытые пятнами мха. И выступали прямо из земли.

Джип не успел даже остановиться, как гости высыпали наружу и устремилась к этим шарам, пытаясь, все же, сохранить подобающее моменту достоинство.

Как малые дети, они прикасались к пухлым бокам, бегали вокруг и старались заглянуть под низ, чтобы разглядеть фундамент домов.

Да, на поляне стояли именно дома. И весь проект, на который азиаты сделали свою ставку, являлся проектом строительства. Единственное, что отличало этот проект от других – требование абсолютной экологичности.

Мир изменился за прошедшие после катастрофы десятилетия. Замерший в летаргическом сне Гольфстрим и растаявшие ледники сумели напугать человечество. Оно задумалось о своем доме, в котором им некогда выделили уголок для жилья – да, люди, наконец-то, задумались о планете.

И шаг за шагом двигались к правильному сосуществованию.

Компания «Ин-форрест» первой додумалась до темы абсолютно экологичного жилья. Правда, сама не смогла его создать. Но, найти исполнителей не составило труда, деньги решают все. Так случилось и на этот раз.

Проекты посыпались один за другим – азиатам оставалось лишь выбрать из плевел самое лучшее зерно. И они выбрали. А теперь оно проросло. Да еще как!

Квантуччи-сан гладил стену дома, чьи округлые стены уходили высоко вверх, к смыкающимся где-то там кронам деревьев. Под ладонью упруго вибрировало нечто, похожее и на плоть, и на шелковую ткань, и на пористую резину. И эта вибрация проникала глубоко внутрь, перекликаясь с тем, что жило внутри человека. Так общаются живые существа, уж он-то знал это, отдав большую часть жизни постижению тайн Голубого Лотоса.

– Сэр. – Подошедший к нему Михаил не ломался в подобострастных поклонах, лишь свел пальцы рук в подобающем жесте. – Как вам?

– Михал-сан. – Квантуччи сотворил ответный жест, глубокого удовлетворения. – Это прекрасно. Я чувствую, как бьется в них жизнь. Но – не понимаю, что это за жизнь, слишком глубока и бездонна чаша, которую она наполняет. И я благодарен вам за это. Но, скажите – как вам удалось это? Что же это такое перед нами?

Михаил улыбнулся скромно, памятуя, как гости не любят излишней откровенности в проявлении чувств.

– Квантуччи-сан, давайте вначале я проведу вас по дому. Ведь дом красен не только внешностью, но и внутренним наполнением. Не так ли?

– О, да. Я согласен, конечно.

Гости вошли в дом, и Михаил провел их по широким коридорам и комнатам. И ощущающееся снаружи чувство жизни, внутри усилилось еще больше. Теперь оно стало похожим на то обволакивающее тепло, что младенец ощущает в утробе матери. Казалось даже, что где-то звучит пульсирующий ритм сердцебиения.

Квантуччи-сан даже прислушался, пытаясь уловить звук. Но дом молчал. Жизнь переполняла его, но была очень далека. Что ж, познание жизни – и есть смысл существования. Гость довольно улыбнулся – ставка оказалась верной.

– Михаил-сан. Я доволен. Ваш проект – действительно воплощает наши концепции. Но, все-таки, скажите – как вы строите ваши дома?

Михаил не удержался, и улыбнулся уже широченной улыбкой. А потом развел руки и ответил:

– А мы их не строим. Мы их…

***

Всю дорогу назад и домой Квантуччи-сан глядел в окно и улыбался. Пару раз он даже тихо рассмеялся. В руках у него покоился небольшой туб с будущим его строительной империи.

Нет, положительно – такое могли придумать только русские с их сказками. Заставить грибы-дождевики расти по заданной программе, а потом замирать в вечном стазисе – нет, такое рациональный разум не мог породить.

Зернышко, выбранное из массы плевел, проросло. И еще как – в буквальном смысле!

Флюгер

Это случилось давным-давно. Он только-только пришел в этот мир и сиял, как умеет сиять только новая вещь. Краски его отблескивали яркими невесомыми вспышками, возвещая о приходе нового существа, пусть и неживого по общим человеческим понятиям. Всего лишь игрушка, услаждающая человеческий взор. Но что ему люди, он и не ведал о них.

Его установили заполночь, такая вот необычная причуда: именно ночью, в час, когда звезды настолько низки над землею, что полнят светом своим весь мир.

И он впитал в себя свет звезд, в тот миг, когда его установили на коньке крыши, на длинной металлической спице, посадив выше всех, ну или почти выше всех, ведь где-то далеко возвышались ратуша и другие дома. Но они стояли где-то далеко, а здешняя крыша вознеслась выше других. И он смотрел. Дальше и больше других.

Он видел. Он думал.

Думал, что видел. И радовался этому.

– Э-ге-геееей, – раздавалась над крышами домов каждый день-деньской… – Я лучше всех! Я вижу вас, и я говорю вам – летите. Летите, говорю я вам. Я – ваш повелитель, так летите же.

И они летели, все-все: мягкие пассаты и могучие северные вихри, легкие дуновения знойного полдня, тайные вздохи полночного мира – устремлялись в сторону, которую он указывал серебряным жезлом.

А он смеялся. От переполнявшей его силы. От радости творения. Ведь он стал творцом – творцом Пути. В который отправлялись ветра после встречи с ним.

Он видел далеко, и мало кто избегал пытливого взгляда. Самый могучий и высокий в этом уголке мира, что состоял из черепицы и металла, а также из провалов, зияющих между ними.

А вдалеке к небу уходила огромная синяя полоса чего-то невероятного – зыбкого, но спокойного. Море манило взор, и он наблюдал за ним.

Да, он наблюдал за ним, потому что мечтал. Ведь мечта есть у каждого, чем же он хуже?

Маленькая мечта, для кого-то пустячок – увидеть восход. Тот краткий миг, когда над синей полосой появляется маленькая искорка изнанки мира. Появляется и растекается по тонкой линии горизонта, а затем разливается золотым сиянием. Заревом восходящего Солнца, предлагающего миру теплые объятия, так похожие на объятия матери, чего, увы, он был лишен. Ведь он был всего лишь вещью.

Каждую ночь он готовился и ждал. Ждал. Но, каждый раз от него требовалось участие в делах мира. Ведь он указывал путь ветрам.

И он со вздохом отворачивал взор от заветной полосы между небом и водой и указывал им путь, путь в бесконечность. Он не завидовал ветрам, их беспечной свободе бесконечного полета, нет, ведь это он говорил им, куда лететь.

Каждое утро, день за днем, неделя за неделей… и уже начали меркнуть краски на теле, и глаза стали заплывать пылью. Но кое-что не менялось – он находился выше всех. И видел больше и дальше.

Он видел там своих дальних собратьев, что занимались тем же, что и он – крутили ветрами. От повелительных криков родичей стоял неумолчный гомон, а он смеялся – над их тщетными попытками возвеличивания. За его счет! Потому что знал – это он Повелитель Ветров. Он и никто больше. И они не умели мечтать, не имели великой маленькой Мечты. Мечты о восходе. О миге пробуждения жизни.

Он догадывался – они завидуют ему. Завидуют его высочайшему положению, в котором они всего лишь тени его величия.

И лишь старый Кот, приходящий греться на крышу оставался вне его власти. Он часто приходил, этот щурящийся от солнечного тепла комок шерсти, клыков и кривых когтей. Давным-давно забывший молодость. Родившийся в какой-то темной нише на краю сточной канавы. Но он помнил язык матери, дарящий тепло. Помнил её соски, дарующие еду. Помнил зубы, прихватывающие загривок сына в миг опасности. Помнил перестук ее когтей, когда она танцевала с тенями в лунном свете.

Кот помнил времена, когда таился в тенях промеж домов, не рискуя выйти к Солнцу. Что ж, это было… но давно. А потом он стал Котом.

Кот стал Котом, и грелся там, где хотел, когда хотел, сколько хотел. Он любил приходить на эту высшую точку местного мироздания и нежиться в горячих лучах Солнца, не жалеющего сил на черепицу крыш, даруя ровное тепло, столь полезное кошачьим костям. А еще Кот любил молча глумиться над этим созданием, что мнило себя властелином ветров. Всем своим видом кошак выказывал невероятную глубину заблуждений гордеца с жезлом, не утруждая себя высказыванием сентенций на эту тему. А просто лежал рядом, и тихонько млел от сознания собственного превосходства.

И так, наверное, могло продолжаться до бесконечности

Но однажды все изменилось. День начинался как всегда – ветра разлетались под чутким руководством властителя Пути, не смея ослушаться приказов. И тут он увидел, вдалеке и – что самое главное! – намного ниже, старого собрата. Тот молчал и не кричал ветрам ничего, а застыл в незримо ощутимом порыве прерванного движения к точке восхода. Движения, которое бывает лишь при встрече, в тот самый миг, когда руки и вся сущность в целом, тянутся принять даруемое.

– Он увидел! – закричал он. – Он увидел восход, но как? Как он смог, этот презренный кусок грязи. Это моя мечта, моя! Мо-я-я-я-я! Как он смог… как?

И тогда он совсем по-другому посмотрел на мир. И увидел еще несколько братьев, неподвижно устремленных в одну и ту же точку, не обращающих внимания на окружающее. И глаза их наполнял свет, не полуденный – нет. Свет восходящего светила навеки поселился там. Они презрели этот мир и ушли к свету. Исполнили свою мечту, ведь она у них одна на всех, как бы ни таили они друг от друга сокровенное.

И тогда он поклялся, что завтра исполнится и его мечта. И совершится обретение истинного отсверка во взоре.

Назавтра ему пришлось вознести клятвы безмолвному небу еще раз – когда горизонт уже должен был взорваться разгорающейся искрой небесного огня, его позвали дела, столько ветров неожиданно оказалось без Пути. Он не мог бросить подопечных. Ведь только он мог указать им, куда лететь.

А послезавтра все повторилось.

– Завтра! Завтра!! Завтрааааа…

День за днем, неделя за неделей, клятва оставалась, как и мечта – неисполненной…

И он начал угасать. Нет – он все так же указывал ветрам путь, не пропуская ни одного, помня о предназначении.

Но куда-то потихоньку уходило веселье, жезл потихоньку угасал, а в глазах уже почти ничего не отражалось. В них поселилась пустота, и лишь где-то в глубине тлела искра… Искра неисполненного желания.

И Кот не выдержал.

– Глупец! – возопил он. – Глупе-е-ец, мррмяуу! Ты идиотская, возомнившая невесть что, железяка! Гордец, возмечтавший о несбыточном!

В пустых глазах вращающегося флюгера вдруг вспыхнуло что-то, давно уже не посещавшее их.

– Почему? Почему я глупец? – проскрипел он. – Почему несбыточно?

– Потому что ты игрушка! Игрушка!! Игрушка-а-а-а-а!!! Для ветров, для людей, для меня… ты игрушка для всех! И, прежде всего, для ветров – и они никогда не дадут исполниться твоему желанию! За твою гордость и высокомерие… за все!

– Но… но ведь меня таким сделали. Почему же они молчали тогда? Почему?!

– А им так нравится, – усмехнулся Кот. – Ты уж прости меня, старого, что я молчал. Надо было тебе давно сказать, коли ты такой непробиваемый.

– Да, я железный. – В ответе флюгера вдруг прорезался тот молодой повелитель ветров. – Я железный! Но и я хочу чего-то… столь малого, столь огромного…

– Ммммрмрм-дааа… – промурлыкал Кот. – Ты силен, ты могуч. А они, там внизу – слабаки. Но они смогли. Задумайся над этим. – И Кот, потершись на прощание о спицу флюгера, отправился на прогулку по крышам. Ведь он мог ходить везде, где хотел и когда хотел.

– Постой… постой… объясни мне!!! – неслось ему вслед. – Над чем я должен подумать, в чем секрет?

Но над крышами уже разливалась темнота, и звезды высыпали на небо. Звезды, провозвестницы появления флюгера на этой крыше, свидетельницы его возвеличивания над этим мелким кусочком бытия.

Звезды помнили. И он тоже помнил их – первых, кого смог увидеть, будучи еще абсолютно беспомощным в руках человека, вбивающего спицу крепления в конек крыши. И в голове его вдруг родилось понимание: сила не всегда в величии, она может таиться и в беспомощности.

Флюгер понял, что должен сделать. Восход ждал его.

И он увидел. Тот самый миг. Мгновение рассвета, когда золотое сияние смешалось с ультрамарином безбрежного моря и мир вновь посетило Солнце. И сияние это поселилось и в его глазах, теперь уже навсегда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.