Небо в ладонях. Тонк – сорная трава

Первое – я не встретил ни одного смешанного брака! Рониты жили с ронитами, шока с шока. Хотя, по-моему, физиологически смешение было возможно.

Среди моих золотых клиентов чаще попадались одиночки. Эти рониты жили, как правило, в отдельных небольших домах цилиндрической формы, расположенных в центре Кьюкобара. Их жилища были достаточно просторны и весьма скромно обставлены. Хозяева занимали большей частью солидное положение, о чем свидетельствовали надписи над входом; что-то вроде «Паверел, цук 2 4». «Паверел» – имя владельца дома, цук – буква алфавита нурков, в данном случае обозначающая одно из тех самых зданий, что независимо и таинственно возвышаются над столицей вдоль ее кромки, а 2 4 – нумерация здания. Кем работал этот Паверел я так и не выяснил, но догадывался, что он причастен к строительству дорог. Интересным в его поведении было то, что он не ел фрукты, а тщательно размазывал их по шершавому образцу плитки, которой шока мостили улицы в своих общинах. Этим он мне и запомнился. Кидался ко мне, выхватывал самые сочные плоды и ошалело принимался за дело. Несколько дошей спустя я наблюдал, как рониты закрывали дорогу плитами и поливали из глубоких ковшей вязкой остро пахнущей фруктами субстанцией, после чего дождь свободно стекал в желобки обочин, не оседая лужами на дороге.

Шока, мать многочисленного семейства, удивила тем, что практически все, принесенное мной, скармливала своему коричневому сыну, в то время как в остальных семьях цветным детям едва доставалась обычная еда. Еще запомнилось то, что эта семья обитала в душном многоквартирном доме, но именно их комнаты были всегда прохладны, и в них не пахло плесенью.

Был еще странный клиент – шока-портной, живший в Северной общине на самом отшибе Кьюкобара с девочкой-ронит. Где он ее подобрал, и что их связывало, осталось для меня загадкой. Когда я заходил в вечно распахнутую дверь, ни он, ни девочка, не поворачивали головы в мою сторону и продолжали трудиться над одеждой. Лишь жестом портной указывал, куда складывать фрукты.

Шока-повар всегда чрезвычайно придирчиво ощупывал и обнюхивал каждый плод и брал лишь половину заказа. Но мой хозяин совершенно не сердился и, озабоченно качая головой, повторял, чтоб в следующий раз я выбрал для него плоды получше.

Помню одного весьма состоятельного ронита, чья дородная фигура появлялась на пороге в окружении многочисленного потомства. Дети облепляли меня, словно обезьяны пальму, и с ловкостью тех же обезьян выуживали у меня из корзин все до последнего фрукты, даже те, что им не предназначались. Потом вдвоем с хозяином мы, посмеиваясь, отбирали у детей лишние и складывали обратно.

Из своих наблюдений я почерпнул то, что шока и ронит, в основном были озадачены какой-то проблемой, пытались найти решение и мало думали о вознаграждении за труды. Дети трудились наравне со взрослыми, женщины вместе с мужчинами. Вот только к разгадке тайны эти знания меня не приближали.

***

Однажды лавка оказалась закрыта наглухо, а на месте своего хозяина я обнаружил глубоко простуженного стража порядка, что-то тщательно записывающего на замусоленном клочке бумаги. Я, пребывающий на тот момент в облике Мактаба-дипломата, засыпал стража вопросами. Беспрестанно прочищая плоский нос и отплевываясь, законник, облаченный в синюю рубаху с чужого плеча, вяло сообщил мне об убийстве фруктовщика.

Я был одинаково потрясен как трагическим известием, так и равнодушием стража порядка. Я рассчитывал, что он сейчас примется допытываться «Когда видели последний раз?» «За каким делом застали?» Да мало ли вопросов возникает, когда расследуют убийство. А он ничего не спросил. Только напутствовал, осторожней, мол, будьте, раз уж приплыли к нам, чтоб и Вам еще шею хлипкую не скрутили, чтоб не было потом у Земли претензий к нуркам. И все. Я в свою очередь снова попытался узнать подробности происшествия, но страж сделал вид, что не услышал ни слова, поклонился как-то вбок, постоял еще минуты две и ушел.

Я поспешил в номер. Стоило открыть дверь, как на меня пахнуло болотной тиной. Неужели я забыл закрыть окно?

Да нет, не забыл. Его разбили. Посреди комнаты лежал здоровенный круглый камень, размером едва не с мою голову. При внимательном изучении выяснилось, что на камне высечена какая-то надпись. Я зажег фитиль, поднес камень к свету и прочел – «Сотоп». «Смерть»! Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Из разбитого окна сквозило сыростью и протяжной печальной песней…

***

Отчет о предыдушем посещении Северной общины ронитов крайне не удовлетворил мое руководство. В письме мне снова пригрозили увольнением. Угрозы я не воспринимал всерьёз. Идите – поищите еще одного сумасшедшего на мое место. Но, признаться, мне и самому не нравились темпы моих исследований. За месяцы я не продвинулся ни на шаг.

В начале зимы мы чрезвычайно мило пообщались с главой Южной общины ронитов. Поиграли с ним в какую-то интеллектуальную игру, смысл которой остался для меня тайной – я перемещал фигуры по совету Эпоша. Ронит с дорогой душой продемонстрировал мне жизнь в общине. Провел по территории, показал возделанные участки, несколько домов, познакомил с членами общины. Даже прочел перед ними небольшую лекцию о Земле и землянах в весьма положительном ключе. Я добавил от себя несколько теплых слов. Все прошло чудесно. За исключением одного.

Меня за чем сюда послали? Выяснить, как нурки достигли мощного скачка в развитии цивилизации. А я? Да, изучал их обычаи, отирался возле всяких там пекарен, фруктовых лавок, вроде как познавал быт. Что дальше? Насчет их прорыва у меня даже догадок не было. Еще нурки эти со своими подозрениями… Глупо, конечно, с нашей стороны, вот так в открытую прилететь к ним – здрасьте, мол, давайте открывайте нам все свои секреты. Маскироваться нужно было, язык этот заранее изучить, внедриться, проникнуть, раствориться. А мы вроде туристов – за мизерную плату хотим получить раритеты и удивляемся, когда нам подсовывают подделку.

С лабораторией, что я попросил, тоже одни проблемы; отвечают – «Ваш запрос не удовлетворен – обоснуйте необходимость получения лаборатории.» Вот ненормальные! Почта тащится по три недели туда и обратно – в лучшем случае. Не могли уже прислать то, что я просил. Не для развлечения прошу. Жди теперь еще месяц, пока им понравятся мои обоснования. А сами всего четыре месяца дали срока. Почему начальство живет всегда в ином измерении?

***

Однажды я попытался подобраться к тайне нуркского прогресса с другой стороны.

– Эпош, чему учат маленьких нурков?

– Чему нас учат в детстве? Ремеслу учат.

– А читать, писать?

– Вырастешь, сам научишься.

– У кого?

– Есть подготовленные нурки. Придешь к ним – научишься.

– Ничего не понимаю! Вот, врачи у вас есть – я сам к одному ходил. Помнишь – техника у него была всякая, продырявил он меня чем-то. Кто-то делает эту технику, где-то он на врача учился?

– Врачом он стал по согласию общины. Знания ему передал тот, кто занимался врачеванием до него. А инструментам дали жизнь ученые.

– Про ученых ты все твердишь – как и где они учеными становятся?

– Этого никто не знает, иначе все потеряло бы смысл.

– Да какой смысл? – я начинал выходить из себя. – Откуда ты тогда знаешь, что ученые вообще существуют?

– Это все знают, иначе все потеряло бы смысл.

Я обречено махнул рукой. Если Эпош заладил про потерянный смысл, толкового объяснения от него не добьешься.

– Хорошо. Так дети ваши куда сбегаются по утрам?

– Они работать идут.

– Даже совсем маленькие?

– Раз умеют ходить, значит не маленькие.

– А где они работают?

– Могу показать.

К середине дня немного потеплело, и оттаял большой пласт грязи, потому наш скнот скользил очень резво, иногда подныривая под перешейки и проплывая в болоте часть пути. Любоваться, впрочем, под мутной водой было нечем – мимо нас проносились лишь размытые силуэты каких-то животных.

По дороге я вкратце описал Эпошу ситуацию с угрозой. Поразмыслив немного, помощник посоветовал сменить адрес и выдвинул предположение, что причина может скрываться, да, в мутациях у детей.

– Вот, кстати, посмотришь на них. Ты поймешь – они совсем другие.

– В смысле другого цвета?

– Нет, они другие.

Мне показалось, последнюю фразу он произнес с оттенком горечи. Эпош сообщил, что я смогу пообщаться с цветными детьми. Допустим, дело все-таки во мне, но, значит, детям этим от силы полгода. Конечно, дети нурков развиваются быстрее землян, но не в полгода же они идут работать…

***

Рука уже почти не болела, только саднила тыльная сторона ладони и сильно кружилась голова.

Сначала, все шло неплохо. Мы подъехали к круглому, выпучивающемуся из наоль дому, вокруг которого дети разного возраста сосредоточенно что-то собирали под присмотром взрослого ронита. Периодически то один, то другой подбегали к нему и показывали находки. Нурк рассматривал их весьма придирчиво. Некоторые отбрасывал в сторону, иные помещал в объемистый короб за спиной. Никто не обратил на нас никакого внимания. Мы приблизились. По традиции молча.

– Лигатаум! – ронит использовал более торжественную форму, нежели дружеское «лигани». – Что землянин хочет от невзрослых нурков?

– Он хотел бы посмотреть, чем заняты дети.

Ронит, ничего не ответив, подождал, когда к нему подбежит ребенок, и протянул мне найденное. Это были цветы с твердыми, как металл, черными листьями, на короткой острой, как игла, ножке, и янтарной каплей-сердцевиной.

– Цветы… – восхитился я. – Да какие красивые!

– Цветы! – довольно ухмыльнулся Эпош. – Красивые. Ты считаешь, у нас тут одна грязь?

Мне почудился в его голосе какой-то сердитый тон, но Эпош улыбался.

– Для чего вам нужны эти цветы?

Ронит слегка нахмурился, повертел цветок и резко ткнул его ножкой в кожу руки – из малюсенькой ранки на наоль струйкой побежала густая темная кровь. В ответ на мой изумленный взгляд ронит внимательно посмотрел сперва на Эпоша, потом на меня.

– Все нурки выпускают на волю кровь. Это нужно Наоль, – сообщил ронит.

– Первый раз такое вижу? Эпош, и ты это делаешь?

– Да-а! – как-то неуверенно произнес Эпош.

– Что ж ты мне ничего об этом не говорил?

– Ты не спрашивал.

– А можно побывать внутри?

Я успел указать на здание «школы» и сделать инстинктивный шаг в его направлении. Все произошло так быстро, что даже странно, как я сумел подметить детали – в меня полетел цветок, потом другой, еще и еще, их бросали дети, цветные дети, выскочившие на порог дома. Ронит метнулся ко мне, закрыл собой, повалил на наоль, что-то гортанно закричал детям, потом вскочил, бросился к ним, спешно толкая их обратно к черному проему входа. Эпош стоял, не шелохнувшись. Наверное, испугался. Я отключился.

Меня спасла одежда. Собираясь в «школу» я натянул на себя одежду нурков из чрезвычайно плотной ткани, предохраняющей от попадания чрезмерной влаги на тело. Те цветки, что попали на одежду, не причинили мне никакого вреда, но пара все же угодила мне в лицо и руку. Ронит остановил кровь, напоил какой-то обезболивающей сонной травой – раны были чрезвычайно болезненны, и Эпош отвез меня в гостиницу, где я погрузился в дремоту, судорожно цепляясь за обрывки памяти и силясь понять, чем прогневил молодых нурков.

Раздался осторожный свист за дверью – нурки просят таким способом разрешения войти. Я с трудом сполз с кровати и доплелся до двери. На пороге стоял Рауз~.

– Лигатаум!

– Лигани! – по-приятельски приветствовал меня шока.

Я жестом пригласил Рауз~а в свое жилище. Он осторожно сел на зыбкое сидение посреди комнаты.

– Ваше письмо показалось мне неумным.

– Мне тоже.

– ???

– Писал не я – мое руководство. Поймите, оно слишком далеко от Наоль, поэтому ничего не смыслит в наших делах.

Видимо, шока понравилось обозначение «наших», во всяком случае, я разглядел написанное на одной половине его лица удовлетворение.

– Я также прочел Ваше приглашение. Я не говорил ни с одним инопланетным пришельцем – мне интересно. Чего Вы хотите?

– Собственно, я намеревался поговорить с Вами о Вашей общине. Я знаю, и шока, и ронит не очень жалуют бронзовых Южной общины, но я так и не понял, почему.

– Зачем это Земле? Землянам не хватает именно этих знаний? Если узнаете – что станет после? Будут у вас на Земле перемены?

Рауз~ снова иронизировал. Я не нашел логичного ответа.

– Я услышал, Вы пострадали…

– Да, пустяки.

– Не думаю. Через несколько часов Вы поймете, как Вам не повезло.

– Откуда вы знаете, что на меня напали?

– Говорят…

– Хуже всего то, что я не нашел объяснения этому недоразумению.

– Вы действительно не поняли?

– Нет.

– Цветные дети хотят, чтоб Вы улетели с Наоль.

– Они думают, я виноват в цвете их кожи?

– Частично это так.

– Неужели я действительно принес заразу? А земляне до меня? А капилы?

– Причина в Вас.

– Я не понимаю.

– Присмотритесь к тому, что вокруг Вас. Вы все поймете.

– Я запутываюсь все больше и больше. Но почему никто из Вас не хочет объяснить мне, что здесь происходит?

– Все чужие думают, что мы должны раскрыть себя, или лишь земляне такого мнения? Нам истина известна, но она не для чужаков. Если вы все узнаете, вы все равно многого не поймете и причините нам вред. На прощанье вот Вам мой совет – решите, что для Вас важнее – разрушить тайну или понять нас. Всего хорошего! – отрывисто бросил Рауз~ и растворился в сумраке коридора.

***

Мне не хотелось оставаться одному. Меня охватило беспокойство, начало казаться, будто сама комната настроена ко мне враждебно. Я предпочел прогулку прозябанию в номере.

Душный пасмурный вечер поманил меня ритмичной мелодией, чье эхо наполняло смутные улицы и пробуждало в душе забытые чувства. Конечно, надо было бы отлежаться, но мне решительно не сиделось на месте. Я и так всю долгую зиму старался поменьше бывать на воздухе, потому что наольская зима и земной организм – практически смертельное сочетание.

В туалете я загримировался под ронита и начал облачаться в их одежду. Одежду я решил надеть еще зимнюю – она приятно обдувает изнутри теплым воздухом. Хитрая такая система; берет воздух из внешнего мира, согревает и дует на тебя, а в качестве топлива для агрегата берет энергию того самого тела, на которое надета. Рауз~ оказался прав – я с большим трудом натянул на себя рубашку, потому что рука все больше распухала и противно ныла. Подбородку, вроде, досталось меньше.

Весна уже пропитала даже затхлый воздух. Холодные дожди сменились теплыми, пробуждающими к жизни сосущие влагу растения. Потому, как ни парадоксально это звучит – чем больше дождя весной, тем суше почва Наоль. Стало гораздо теплее, на небе дольше держалась Иллийр, порой сквозь облака даже удавалось разглядеть кусочек неба. Из грязи показались верхушки растений. Я ощущал, как пористые стены домов раскрыли какие-то внутренние клапаны и степенно закачивали в себя воздух – дышали весной.

Я намеревался прогуляться к окраине столицы и поближе рассмотреть неприступные высотки, обнесенные солидным забором, напоминающим безумное сплетение толстенных искореженных корней.

Несмотря на повсеместную слякоть Кьюкобар производил впечатление относительно ухоженного города. Вдоль домов улицы были закрыты гладким темным камнем. Каждый дом, так сказать от рождения, имел уникальный цвет, что создавало даже некое ощущение красочности улицы. Обочины тротуара были заселены невысокими жирными растениями, худо-бедно пьющими воду рядом у домов.

Я все перебирал в памяти, ощупывал какие-то детали, которые, как мне казалось, могли подтолкнуть меня к разгадкам многочисленных тайн; угрозы, смерть продавца фруктов, цветные дети, прогресс нурков… Последний месяц был щедр на события.

Я брел по тихим час от часу тускнеющим улочкам, щурился от неожиданно слепящего света Иллийр и в какой-то момент признал странный факт – грязь попадалась мне на глаза гораздо реже. В том смысле, что я реже замечал ее.

Мимо меня торопились домой нурки, пробегали дети, две женщины бронзовая и золотая, неспешно вели беседу, остановившись прямо посреди дороги, юркала под ногами какая-то скользкая живность, чинно шествовал вдоль обочины огромный рыжий блук и, с опаской косясь на нурков, периодически хватал кого-нибудь из этой самой скользкой живности и заглатывал добычу целиком.

Я остановился у синего дома, повернулся к Иллийр и замер, желая хоть немного прогреться тусклым весенним теплом. Внезапно ко мне подбежал золотой ребенок-девочка. Так как от детей теперь я ничего хорошего не ждал, я весь напрягся и посмотрел на ронитку весьма недружелюбно. Девочку это ничуть не смутило – она потянула меня за край рубашки, указывая кривым пальчиком куда-то в сторону. Я взглянул туда, куда она показывала, и увидел торчащий из лужи, как мне показалось, обломок палки. Воспитанная девочка ничего не объясняла, ожидая, пока я заговорю первым.

– Вытащить?

– Да, – пролепетала она.

Лужа казалась не очень глубокой, но первая попытка вытянуть «палку» не увенчалась успехом. Я потянул сильнее – не тут-то было. Я тащил, что есть мочи, но проклятая палка продолжала нагло торчать из воды, даже не покачнувшись. У меня закружилась голова, замутило и дико захотелось пить, к тому же с новой силой заныла рука. Но я не сдавался. Добросердечный ребенок, видя, как мне тяжело, схватила за палку пониже и, смешно надувшись, принялся помогать тащить. Когда я был уже близок к обмороку, лужа глухо булькнула и словно выплюнула палку.

«Палка» оказалась живым существом. Крохотный глаз на одном конце твердого, как камень, испещренного короткими гнутыми бороздами туловища и сплющенный противоположный конец. Существо задрожало у меня в руках всем тельцем, волнами перекатило мышцы от хвоста до глаза, выплюнуло жидкость и замерло.

– Он умер? – я протянул зверя девочке.

– Нет. Он заснул. Он всегда такой.

– Кто это? Откуда он у тебя?

– Это клубак. Брат принес. Где он работает, раньше много таких было.

– А теперь?

– А теперь нет. Они жили там в конвах. А теперь конвы не нужны.

– Что ж сейчас вместо конв?

Я и понятия не имел, о чем идет речь, но, чтоб не обидеть ребенка невниманием, поддерживал разговор.

– Сейчас вторые конвы.

– Ясно, – устало вздохнул я.

– Ну, мне пора. Спасибо. Лигани!

– Лигани!

Я без приключений добрался до высоток. Подоспел как раз к тому моменту, когда служащие «вытекали» из трубки на круглом углу основания здания и расплывались в скнотах домой.

«Конвы. Вторые конвы», – навязчиво постукивало у меня в голове. Тут я увидел одного из своих бывших клиентов, по имени Паверел. Он попрощался с коллегами и слегка подпрыгивающей походкой направился к заводи, где на мутной воде обдуваемые весенним ветерком покачивались скноты. Я догнал его:

– Лигатаум!

– Лигатаум!

– Вы помните меня?

– Я не стану возражать, если Вы освежите мою память.

– Я Ваш бывший доставщик фруктов.

– О, да! Фрукты были прекрасны. Вы служите теперь другому хозяину?

– Нет. Я занялся иным делом.

– Неудивительно! Вы, верно, были потрясены, узнав, что вашего хозяина убили дети.

– Как Вы сказали? Дети? Я не знал…

– Да! Цветные дети, которые не раз приобретали у него фрукты.

– Но почему?

– Они отказались рассказать. Их нашли в третьей части этого периода. Странно, что Вы не знаете…

– Я не был в Кьюкобаре.

– Верно, ездили на родину? Вы ведь от западной стороны?

Паверел намекал, что понял по акценту о моем западном происхождении. Я не стал его разубеждать.

– Да. А что стало с детьми?

– Что стало бы с детьми у Вас на западе? У нас все также. Их отправили растить кровавые цветы.

Я набрался храбрости и решил, раз мы так дружелюбно общаемся, узнать у бывшего клиента, как можно больше.

– А почему именно кровавые цветы?

– Но это же опасней всего! Кого еще можно подвергнуть такой опасности кроме преступников! Так необычно, что Вы не знаете этого! У Вас в западной стороне все по-другому? Нужно обязательно посетить ваши края!

– Не-ет, – смутился я. – Не так у нас уж все и по-другому. Но… Значит, лишь преступники растят цветы?!

– Прошу извинений. Я вынужден торопиться. Лигатаум!

– Лигатаум!

Снова не вышло ничего добиться. Эти нурки, будто сговорились – как я намеревался подобраться к сути, у них появлялись срочные дела.

Я подождал, пока нурки рассосутся по скнотам и принялся осматривать здания. Сперва я решил, что тайны из «начинки» нурки не делали, поскольку ворота оказались не заперты, а довольно большие окна предоставляли, как мне показалось, прекрасную возможность внимательно рассмотреть, что происходит внутри. Но не тут-то было – мой взгляд ни на что занятное так и не натолкнулся, потому что окна вели исключительно в переплетения коридоров. Сами же строения были весьма интересны – они не росли из наоль, как остальные, а были выстроены на широком фундаменте, по типу земных. Я вдоволь насобирал проб и с фундамента, и со здания.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.