Полная версия
Точный удар
Точный удар
Надежда Максимова
Если мы собраны в единую силу, а противник разобщен на десять частей то мы нападем на него с превосходящей в десять раз мощью.
Сун-цзы. Трактат о воинском искусстве© Надежда Максимова, 2020
ISBN 978-5-4474-3450-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
25 августа
Яркий свет и ведро воды, выплеснутое в лицо. Я очнулся и затряс головой, пытаясь вернуть себе возможность видеть.
Получилось плохо. Две мощные лампы, направленные прямо в глаза, не располагают к хорошему обзору.
– Кто ты? Кто тебя послал? – с прежним нажимом в очередной раз вопросил голос, вещающий из-за световой завесы.
– Иван Жилин. Никто не посылал. Мне надо поговорить с Седым, – в очередной раз с прежним терпением ответил я.
Хотя, надо признать, сейчас, после двух часов непрерывного допроса, терпение давалось мне со всё большим трудом. Тем более, что во рту постоянно ощущался привкус крови.
– Кто тебе сказал про Седого?
– Это не важно. Мне надо с ним поговорить.
– Кто тебе сказал про Седого?
Повторный вопрос был сопровожден профессионально поставленным ударом в печень. И я, мучительно согнувшись, начал думать, что совершил ошибку, придя в этот негостеприимный дом.
Но вернемся немного назад.
Глава 1.
Ищу человека
Упреждающее знание нельзя получить от демонов или духов, нельзя получить из явлений или небесных знамений; оно должно быть получено от людей, ибо оно есть знание подлинного положения противника.
Сун-цзы. Трактат о воинском искусств23 августа.
Пять дней до момента Х
Первое, что я сделал, уволившись из Всемирного Совета Безопасности, это сел и написал план. Теперь, когда я был лишен возможности использовать ресурсы могущественной международной организации, моим оружием могли быть только скорость и точность. Говорят, «один в поле не воин». Это не верно. Даже малой силой можно произвести большое действие, если приложить эту силу к нужной точке и в нужное время.
Исходя из этого простого соображения, я пришел к выводу, что мне необходим информатор. Человек, который знает в этом городе всё и всех, хорошо ориентируется в расстановке сил, не утратил способности мыслить самостоятельно и, главное, ненавидит существующий порядок. Впрочем, любой, кто еще не утратил способности мыслить, должен ненавидеть данный порядок по определению. Априори.
Я мысленно перебрал варианты.
За три дня, проведенных в Городе, у меня было много встреч с разными людьми. Наиболее перспективными для моих целей казались следующие:
1. Загорелый мужчина с мощными мышцами. Тот, что в баре увещевал публику не связываться с наркотиком. «Много на свете дряни, а это уж всем дряням дрянь, понимаешь?», – объяснял он.
2. Три молодых парня в одинаковых каскетках, сдвинутых на глаза. Длинный, приземистый и пьяный. Судя по всему – студенты университета (по местной терминологии – интели). То есть те, кто уже сейчас самостоятельно и изо всех сил борются с царящими в городе нравами.
3. Круглоголовый рыбарь, напарник сгинувшего в поисках острых ощущений Эля.
4. Шофер фургона, тощий человек в комбинезоне и в черных очках с мощной оправой. Который помимо предметов ширпотреба разводил населению книги. Классные книги, надо признать.
5. Амад. Смуглый полный человек в белом, в круглой белой шапочке набекрень. Тот, что стал в Городе моим первым гидом и покровителем.
Кого из них выбрать?
Подобно разведчику Штирлицу из незабвенного фильма «Семнадцать мгновений весны», который на квадратиках бумаги рисовал шаржи на изучаемых субъектов, я разложил перед собой пять листиков из блокнота.
Поскольку художник из меня никакой, вместо портретов я надписал бумажки. Получилось так:
«Загорелый из бара», «Интели», «Круглоголовый рыбарь», «Шофер с книгами», «Амад».
Чтобы выбор был объективным, я скрупулезно вписал в карточки плюсы и минусы каждого персонажа.
«Загорелый из бара»
В принципе, человек занимался полезным делом. Причем, с определенным риском – могли ведь и по зубам дать.
С другой стороны, девчонка с челкой назвала его «паршивым шпиком». Что это значит для меня? Он – сотрудник полиции? Или агент интелей? Полезно это для моих целей или наоборот?
Кроме того, меня он прямо (имея в виду принадлежность к спортивному клубу) спросил: «Ты «Носорог»? Может он просто выискивает крепких парней, чтобы привлечь их к участию в футбольных побоищах? И заинтересован, чтобы потенциальное сырье не разбазарило попусту свои полезные свойства?
В общем, с этим персонажем не всё ясно. Прежде, чем принимать решение об его использовании, требуется собрать дополнительную информацию.
«Интели»
Ребята вполне перспективные. Но имеют два крупных минуса. Во-первых, я не знаю, где их искать, во-вторых, слишком уж они заряжены на насилие. Пьяный, помнится орал что-то вроде: «Нужно рвать! Стрелять! Всех стереть с лица земли!»
Исторический опыт показывает, что были уже попытки использовать методику «нет человека – нет проблемы» для решения любых вопросов быстро и эффективно… Сейчас, например, можно окружить этот городок танками и установками залпового огня типа «град». Потом залить напалмом, а тех, кто уцелеет, расстрелять из пушек и пулеметов.
Безусловно, это коренным образом решило бы весь комплекс местных проблем. И с наркотиками было бы покончено, и с бездуховностью… Но…
Короче, здесь тоже много неясного, и безусловно записывать данных представителей интеллигенции в союзники я бы не спешил.
«Круглоголовый рыбарь»
Парень явно не глуп и многое о жизни знает. Но он нашел свое место в этом мире и вряд ли захочет общаться добровольно. Информацию из него придется выколачивать, а для этого потребуется время и место. И транспорт. Не поволоку же я его связанного через весь город на такси.
Можно, правда, пообщаться непосредственно во владениях рыбарей. Заманить в тоннель Старого метро и там, под видом очередного испытания…
Скверно только то, что все происходящее у рыбарей снимается на камеру. И, может быть, даже передается в прямой эфир. А оставлять документальные свидетельства своих поисков я бы не хотел.
«Шофер с книгами»
Самый перспективный персонаж. Конечно, он доведен до последней крайности и может быть необоснованно резок с глуповатым туристом, который явится к нему с расспросами.
Но, судя по всему, он один из немногих, кто пытается проводить некое подобие программы восстановления и развития человеческого мировоззрения в этой стране.
Да, он действует бессистемно, да, в одиночку… Но ведь делает что-то! Пытается!
Думаю, с ним надо встретиться в первую очередь.
«Амад»
Загадочный тип.
Вырос в этом городе. Со всеми вокруг знаком.
Сначала был в банде малолетних гопников. Шесть месяцев отсидел за хулиганство. Потом служил в полиции. Наверняка не трус.
Столь извилистый жизненный путь свидетельствует, что человек он ищущий. Пробовал в жизни то и это.
Амад достаточно образован. Читал, например, Хемингуэя… И хотя прикинулся незнающим: «Кто? Хемингуэй?», в разговоре непроизвольно продемонстрировал недюжинное знание творчества этого непростого писателя. Вам, например, известно, где и при каких обстоятельствах великий Эрнест написал свою «Пятую колонну»? А Амад знает.
Словом, с ним я хотел бы встретиться в числе первых. Если бы не одно «но».
Дело в том, что я собираюсь бороться с существующим в городе порядком. А Амаду это не нужно. Он нашел свое место в здешнем раю и всем доволен.
Предложить такому идти на баррикады, рисковать жизнью?
Зачем? Он хорошо зарабатывает, вкусно ест, сладко спит…
Скорее он согласится бороться с тем, кто попытается разрушить его уютный мирок. То есть со мной.
Оторвавшись от бумажек с именами, я взглянул на часы. 19.30. Вечер 23 августа. До акции назначенной интелями на 28-е оставалось четыре дня.
А до акции, которую спецвойска Всемирного Совета Безопасности собираются проводить против интелей и того меньше.
Надо успеть.
Я встал, одел чистую гавайку, считающуюся здесь особо модной, слегка взлохматил волосы и собрался идти.
Куда?
А вы, уважаемый читатель, куда бы вы направились в первую очередь?
Глава 2.
Я выбираю круг рая
23 августа
Прежде чем приступать к активным действиям, требовалось подработать материальную базу. Трудно вести нелегальную работу и встречаться с агентами, когда в твоей спальне спят дети. Тем более, что компания, которую приводил на ночевку хозяйский мальчишка Лэн, обрела тенденцию к разрастанию.
Стало быть, необходимо найти некое укромное местечко – конспиративную квартиру, а заодно позаботиться о транспорте. В городе, конечно, избыток такси, но сведения через таксопарк легко попадают в полицию. Или к каким-нибудь преступным группировкам. Например, к «меценатам», которые «любовь к искусству» сочетают с умением беспощадно драться кастетами.
Итак, квартира. На данный момент я знал только одного специалиста по съемному жилью. Это был Амад. Уютный полный человечек заверял, что каждый вечер после семи он пребывает в «Лакомке», так что найти его не составит труда. Заодно узнаю, кто еще входит в общество Усердных дегустаторов. Что-то мне подсказывает, что знакомство будет небесполезным.
«Лакомка», несмотря на всю привилегированность своего положения (или, может быть, благодаря ему) располагалась не в самом центре, а на тихой улочке, параллельной приморскому бульвару. Когда нанятое мной такси свернуло от главной площади с отелем «Олимпик» и памятником Юрковскому на юг, я удивился насколько малолюдно в вечернее время в этом районе, обильно обсаженном цветущими широколистными деревьями.
Видимо, обитатели здешних мест не разделяли тяги широкой публики к примитивным развлечениям типа пьянки, «дрожки» и спонтанному мордобою. В этом кругу рая предпочитали другие радости.
Мягко шурша шинами по гладкому асфальту, такси неспешно везло меня вдоль аккуратно постриженных газонов, подсвеченных разбросанными тут и там разноцветными фонариками, придававшими окружающей их зелени экзотические оттенки. Домики сквозь листву проглядывали аккуратные, посверкивающие чистыми окнами и свежим лаком фасадов. Даже не верилось, что в столь благословенных местах люди могут с пугающей регулярностью умирать от нервного истощения. Каждую ночь. В собственных домах. В собственных уютных ваннах с ароматизаторами и подсветкой воды. По пять-шесть вызовов на каждый экипаж «скорой». Общую статистику никто не вел, но цифры наверняка были пугающими.
Ладно. Разберемся.
Знаменитая «Лакомка», очевидно, имела столь выдающуюся репутацию, что не нуждалась в рекламе. Во всяком случае, у нее вообще не было никакой вывески, различимой с проезжей части. Водителю такси пришлось дважды показать мне на узкий проход между двумя скромными магазинчиками и заверить, что искомый ресторан находится именно там. Проулочек был недостаточно освещен и отлично подходил для засады. Но отступать было некуда. Я расплатился, придал себе праздно-гуляющий вид, и, уповая на то, что вдумчивые ценители вкусной пищи не носят с собой кастеты, отправился в указанном направлении.
К счастью, возле «Лакомки» никто не охотился на доверчивых туристов, и я смог беспрепятственно пройти под гостеприимные своды.
Едва я вошел, меня сразу с головой накрыло волной аппетитнейших кулинарных ароматов, базовой доминантой которых был божественный запах свежеиспеченного хлеба. Он звучал сильно и волнующе, как главная тема симфонии, исполняемой умелым оркестром. Впечатление было столь сильным, что я даже на мгновение прикрыл глаза. А когда их открыл, надо мной навис почтительный, но без подобострастия, двухметровый метрдотель, солидный, как имперский авианосец.
– ? – спросил он, выразительно подняв брови.
Да, я помнил, в «Лакомке» не разговаривают, здесь только едят. Но, надеюсь, работают тут не глухонемые?
– Мне нужен Амад, – сказал я максимально кратко и негромко.
«Сейчас организуем», – жестом показал метрдотель и поманил за собой.
Двинувшись за ним, я сумел отвлечься от восприятия ароматов и различил некий специфический гул, который подобно облаку накрывал весь обеденный зал. В этом приглушенном гуле слились воедино негромкое позвякивание столовых приборов, шорох салфеток, а так же звуки жевания и проглатывания пищи. Все это было чрезвычайно пристойно и, я бы даже сказал, аристократично. Но у меня звуки, издаваемые большим количеством молчаливо жующих людей, почему-то вызвали самые неаппетитные ассоциации.
Мне предложили присесть на кожаный диванчик, расположенный в уголке, отделенном от общего зала большим витражом с цветами и райскими птичками. Было довольно уютно, мягко и пестро. Пространство вокруг было насыщено множеством небольших ярких деталей, предоставляя посетителю возможность разглядывать то и это, бездумно переводя взгляд и ни на чем особо не задерживаясь. Так мы просматриваем быстро переключаемые каналы в телевизоре. В итоге вроде все посмотрел, со всем ознакомился, но ничего не запомнил.
Пока я осматривался, появился Амад. Он был такой же полненький и уютный, как и во время нашей первой встречи и с той же серьгой-приемником в ухе. Только сейчас был одет более солидно и вытирал рот салфеткой. Возможно, наличие салфетки означало, что он рад встрече и ради нее пошел даже на то, чтобы несколько скомкать торжественный акт завершения приема пищи.
– Какие строгости тут у вас, – сказал я, поднимаясь навстречу.
– Да, – охотно согласился мой собеседник. – И знаете, идею взяли из литературы. Вы ведь литератор, должны знать классику.
– М-м-м, – затянул я, мысленно перебирая варианты. – Что-то не припомню.
– Ну как же! Конан Дойл, записки о Шерлоке Холмсе.
– Да? Но Холмс, вроде бы, все больше оперу посещал. Не рестораны.
– Зато его брат Майкрофт являлся членом клуба, в котором запрещалось разговаривать. И где, кстати, была неплохая кухня.
– Полагаю, там собирались мыслители, своеобразная элита староанглийского общества…
– О, поверьте, – весело перебил Амад, – без мыслей вы легко проживете. А вот без пищи… Но, впрочем, вы ведь, наверное, пришли по делу?
– Знаете, да.
– Слушаю.
– Вы, помнится, рекомендовали мне определиться со своим кругом рая… Я тут попробовал одно, другое… И выбрал.
– Прекрасно.
– Но в том доме, где я поселился, слишком много отвлекающих факторов.
Амад при этих словах изобразил мимикой нечто вроде: «Неужели?»
– И, – я сделал вид, что засмущался, – с одной стороны хотелось бы получать удовольствия в полном объеме, а с другой… ну, словом, я не хотел бы привлекать к этому излишнее внимание.
– Я вижу, вы действительно определились, – заметил Амад.
– Вы не подумайте, что это что-то противозаконное, – заторопился я. – Девочки вполне совершеннолетние…
– О, можете не посвящать меня в детали, – замахал ладошкой мой собеседник. – Я лишь надеюсь, что в вашем случае дело не дойдет до нервного истощения.
– Что вы, – оскорбился я, – я вполне себя контролирую.
– Угу, – сказал Амад и извлек из кармана свой блокнот. – Значит, вам требуется укромное местечко?
– Да, такой, знаете ли, тихий домик на окраине… Нелюбопытные соседи, возможность приходить-уходить в любое время… И не одному, как вы понимаете…
– А хозяева, чтобы наведывались только за платой, так?
– Именно. Порядок я обеспечу сам, а вот лишний надзор… Не люблю, когда кто-то посторонний внезапно приходит или стоит над душой.
– Вполне вас понимаю, – кивнул Амад, изучая страницы блокнота. – А какой уровень комфорта вас интересует? Есть варианты подороже, поэкономичней…
– Ну, лишняя роскошь ни к чему, – заявил я. – Была бы спальня, ванная…
При слове «ванная» Амад вскинул на меня взгляд, но я сделал совершенно непроницаемое лицо, как будто никогда даже не слышал о слеге. В результате, Амад, разумеется, сразу решил, что я именно для экспериментов с наркотиком решил снять дополнительное жилье. Впрочем, вслух он ничего не высказал, а меня это вполне устроило.
– Так. – Мой собеседник нашел, наконец, запись, которую искал. – Есть очень приличный вариант. Если хотите, можем поехать туда прямо сейчас. Осмотритесь, примете решение…
– Прекрасно, – с воодушевлением произнес я и поднялся. – Поверьте, я ценю ваше доброе расположение и готов компенсировать определенные неудобства… В разумных пределах.
– Ах, бросьте, – легко перебил Амад. – Думаю, два добрых человека всегда смогут договориться между собой.
Последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно. И я быстро прикинул, во что мне обойдется договор двух добрых людей. Впрочем, вариантов всё равно не было. Расплатимся как-нибудь.
Глава 3.
Рембрандт во плоти
Решив вопрос с пристанищем, можно было отправляться на встречу с водителем автофургона, у которого я так удачно приобрел трехтомник Минца в полном роскошном издании.
Но где его искать? Через автопредприятие? Торговую сеть?
У меня почему-то создалось впечатление, что этот водитель не завязан на какую-либо организацию и действует индивидуально. Но тогда у него должен быть патент, выдаваемый городской властью.
Полистав толстенький солидный справочник, содержащий всю основную информацию о Городе, я выяснил, что хотя здесь установлен четырехчасовой рабочий день, в мэрию можно обращаться круглосуточно. По телефону.
Под этим объявлением теснился целый выводок телефонных номеров. Заложив страницу карандашом, чтобы не закрылась, я набрал первый.
– Администрация, – отозвался приятный женский голос.
– Подскажите, пожалуйста, – сказал я, светски содрогаясь, – как мне найти водителя автофургона? Его номер 93.
– Минуточку.
Я стал ждать, бездумно разглядывая страницы справочника.
Ответили не через минуту, но вполне оперативно:
– К сожалению, в настоящее время в пределах Города его нет.
– Какая жалость! А я хотел выразить ему благодарность за отличное обслуживание.
– Могу записать, – предложил голос. – Назовите ваше имя.
– Мне хотелось бы лично… Может, подскажете его имя, адрес? Я бы наведался…
– Ничем не могу помочь. Обратитесь в полицию.
– Почему сразу в полицию? – удивился я.
– Потому что вопросами въезда-выезда, а также и прописки занимаются именно они. В администрации такой информации нет.
Хм, вполне логично. Кстати, теперь появился повод познакомиться с учреждением, с которым мне рано или поздно придется столкнуться. И лучше, если знакомство произойдет сейчас, пока я для властей белый и пушистый. Взглянув на схему с обозначенным адресом полицейского управления, я отправился пешком.
Здание было видно издалека, благодаря системе приятных на вид указателей, обозначающих дорогу. Строение казалось небольшим, в скромных два этажа, стены покрывали квадраты и полосы двух цветов: чисто-белого и жизнеутверждающе желтого. Глядя на эту красоту, сразу верилось, что внутри сидят внимательные, добрые люди, готовые каждому прийти на помощь.
Обычного скопления машин поблизости не наблюдалось, и на обширной пустой площадке перед входом стоял только один автомобиль с полицейскими эмблемами. Его экипаж занимался исполнением своих прямых обязанностей. Конкретно говоря, они тащили в здание некого мужичка, одетого, как бомж, и судя по крикам, пьяного.
– Нищеброды! – вопил бомжара. – Жизнь вас томит, как ровный путь без цели!
Умаянные полицейские примерялись тащить его и так, и этак, но пьяный с неожиданной для его убогого вида прытью, мотал их по двору, как упорный щенок тяжелую тряпку.
– Перед бедой позорно равнодушны! – орал он. – Пред властью вы – ничтожные рабы!
Исторгаемый мужичком текст показался мне знакомым.
– Простите, – закричал я и поспешил к месту действия. Все-таки не часто в Городе встретишь человека, который хоть и криво, но цитирует Лермонтова. Здесь вообще читают только порники да газеты со сканвордами. А товарищ образован.
Я опоздал буквально на мгновенье. Потеряв терпение, один из полицейских сделал короткое движение рукой. Бомжара выдохнул что-то вроде «Хех!» и обвис.
– Простите, – повторил я, приближаясь вплотную. – Очень сожалею, но это мой дядя. Если я могу как-то компенсировать…
Полицейские прислонили обвисшего к машине и развернулись в мою сторону.
– Лично вам, – добавил я интимно.
– Турист? – спросил тот служитель порядка, что был повыше.
– Да. Приехал навестить родственника, а мне сообщают…
– Документы.
Я поспешно зашарил по карманам, извлекая все подряд. В том числе кошелек, толщина которого смотрелась достойно.
Старший полицейский взял паспорт, не отводя взгляда от моего лица, привычно перелистнул две странички… Помедлил, продолжая разглядывать мою физиономию, потом опустил глаза и сверил увиденное с напечатанным.
– Где проживаете? – спросил он тоном, не сулящим ничего хорошего.
– Вторая Пригородная, семьдесят восемь, – отчеканил я, изо всех сил изображая благонадежность.
Полицейский еще некоторое время поизучал документы… потом характерным жестом передал их мне.
– Хорошо. Забирайте. – Служители порядка чуть расступились, как бы освобождая мне проход к притихшему «дяде». – Штраф вам пришлют на указанный адрес.
– Огромное вам спасибо, – пролепетал я и бросился к любимому родственнику. – Я знал, что встречу полное понимание.
– Присматривайте за ним, – посоветовал на прощание полицейский.
– Непременно. Обязательно. Не оставлю ни на минуту.
– Ну-ну…
Такси, в которое я погрузил вновь обретенного дядю, было беспилотным. Потому что ни один живой водитель не вынес бы могучего запаха перегара, исходившего от «родственника». К счастью, после короткого полицейского движения, пришедшегося в район печени, мужичок утратил боевой азарт и почти не сопротивлялся моему дружескому участию. В противном случае в одиночку мне вряд ли удалось бы усадить его в транспорт – бомж оказался коренастым.
Когда мы достаточно удалились от служб правопорядка, я решил, что настало время познакомиться.
– Как вас зовут?
– Рембрандт ван Рейн, – пафосно ответил родственник, болезненно потирая правый бок.
– Что, тот самый?
– Именно.
– Я думал, он умер.
– Искусство бессмертно!
Я внимательно оглядел собеседника. Круглолицый, крепенький, в возрасте хорошо за пятьдесят…. Чем-то он действительно походил на голландского гения.
– По портретам я представлял вас несколько иначе.
Ответом был взгляд свысока:
– Кто ты такой, чтобы судить о моих портретах?
– Значит, вы художник?
– Только в этом городе могут спросить художник ли Рембрандт ван Рейн!
В таком духе мы общались всю дорогу.
Бомжара оказался информированным собеседником. И хотя его речь то и дело прерывалась демоническим хохотом и требованиями немедленно принести пива, он поведал много интересного.
В частности, выяснилось, что в городе совсем нет заключенных. Ни политических, ни уголовных, ни задержанных за мелкое хулиганство либо административные нарушения.
Зато существует некий анклав (наподобие Ватикана в Риме, только значительно меньше по площади), в котором расположены все пенитенциарные заведения: тюрьма, СИЗО, камеры временной изоляции, спецшкола для трудных подростков и прочее.
Когда человек нарушает тот или иной закон, полиция оформляет его выезд в этот анклав. Там он пребывает весь срок заключения, а затем получает право вернуться домой.
То есть высылка из города может быть, как внешней (применяется в основном для приезжих), так и внутренней (для местных жителей).
Таким образом решается целый комплекс проблем. С одной стороны, власти города честно заявляют, что преступность давно уничтожена, преступников нет, а о нарушениях прав человека они слыхом не слыхивали с незапамятных времен. С другой – человека можно запрятать в тюрьму на любой срок, как графа Монте-Кристо, и никто никогда не найдет никаких следов или записей. Потому что попасть во внутреннюю высылку может только преступник. А у них, как известно, ни прав, ни возможностей практически нет.
Любопытным родственникам или знакомым, если такие объявятся, сообщают, что гражданин выехал из города. Куда, зачем, неизвестно. У нас не полицейское государство, чтобы следить за каждым!
– Неплохо придумано, – оценил я, задумчиво почесав в затылке. Полученная информация наводила на мысль, что шофера с номером 93 найти будет не так просто, ведь он как раз «выехал из города». Причем сразу после того, как дама с высокой прической обещала пожаловаться на него в администрацию. Вот иезуитство!
