Полная версия
– Не заразитесь недоразвитостью, Эдуард Аркадьевич.
Эдик сам хохотал, что есть мочи, повернувшись всем телом к своей компании. А когда он резко обернулся, чтобы посмотреть на выражение лица Панкрата, то не обнаружил того вовсе. Сказать честно, Эдуарда пронзил холод. Он никак не ожидал увидеть за собой в полумраке только силуэты домов и больше ничего.
К собравшимся подкатили два заказанных заранее лимузина. Кто-то, садясь в машину, утирал слёзы от смеха, кто-то всё ещё продолжал смеяться, кто-то выдвигал гипотезу, что одуванчики жёлтые всего лишь потому, что они не синие и его поддерживали дружным смехом. Ехали в очередной клуб навеселе. Все. Кроме Эдика. Как ни было ему странно и дико, но он думал, про эти одуванчики. Его совсем не интересовал вопрос, почему они именно жёлтые, вопрос был другим. Почему эти слова показались ему до боли знакомыми? Ведь он их явно слышал, когда-то раньше. Но когда, вспомнить не мог.
Наутро Эдуард появился в своём кабинете, чтобы из сейфа взять кое-какую наличность, пару банковских карт и загранпаспорт. Он не собирался задерживаться долго, взяв необходимые ему вещи, собравшись уже уходить, услышал, как в прихожей его кабинета кто-то оживлённо и достаточно громко общается с его секретаршей. Выйдя из кабинета, Эдуард увидел Анжелу, стоявшую спиной к нему и ругаясь о чём-то с мужчиной, которого он сразу узнал. Паша. Таксист и электрик, алкаш и завязавший, в какой-то степени его «друг», кажется, это сейчас так называется.
– Анжела, успокойтесь, пожалуйста, я его знаю. Павел, что Вы хотели? – начал он.
Сказать, что Паша плохо выглядел, ни сказать ничего. Глаза помутневшие, слегка заплаканные, небрит, волосы всклокочены в разные стороны, похудевший за одну ночь килограмм на 5, перед Эдуардом стоял совершенно другой человек, нежели вчера вечером. Создавалось впечатление, будто этот человек, ничего не ел и не пил, кроме алкоголя несколько суток. Пашка сделал шаг к Эдику и почти шёпотом начал:
– Эд, дружище, вчера вечером, когда мы с тобой расстались, звонила моя жена, она сказала, что Жанну увезли по скорой в больницу. Ей стало очень плохо, я сразу помчался туда. Позже врач нам объявил, что если мы за неделю не соберём всей суммы, Эд, они ничем не смогут помочь, – он всё говорил без остановки, казалось будто вовсе не дышал, а если и глотнул воздуха, то выдыхать его уже не намерен, – Эдик, родной, нужно восемьдесят тысяч американских, будь они не ладны, долларов. Ты же большой человек, занимаешь такой пост, выручи меня, я ведь за неделю такой суммы не наберу, а потом, когда всё наладится, продадим квартиру, машину, но деньги тебе вернём, сами куда-нибудь уедем, мы найдём себе пристанище. Родители же не должны хоронить своих детей, а без ребёнка я жизни не вижу. Эдик, ради Христа……..
Дальше Эдуард не дал произнести ему ни слова.
– Как ты смеешь произносить при мне это имя, какое право ты имеешь просить у меня, что либо. Да ты хоть представляешь, с кем ты говоришь и чего желаешь. Забудь меня и старую дружбу, ты мне чужой, я не видел тебя много лет и поверь, ни разу тебя не вспомнил. У меня есть всё, а кто мешал тебе этого добиться, кто заставлял тебя всё это время быть кем попало, кто заливал в тебя алкоголь и кто внушил тебе, что необходима какая-то любовь, привязанность к людям. Кто тебе сказал, что нужно оставлять после себя такое же бесполезное потомство, как и ты сам. Кто?
Эдуард не говорил, он кричал, как сумасшедший. Его выбило из колеи такое наглое и дерзкое обращение к нему совершенно чужого человека.
– Убирайся прочь, Паша или как там тебя зовут. Я не намерен помогать кому-либо в виду того, что я когда-то дескать с ним был знаком…
Паша не успел ничего сказать в адрес Эдуарда. Заранее вызванная охрана Анжелой, подоспела как раз кстати. Скрутив руки Павла за спиной, они утащили его прочь из прихожей, из здания фирмы. Прочь из жизни Эдуарда…..
Глава 2. Превосходство
Вот уже шесть дней, как Эдуард отдыхал на берегу Чёрного моря. Заграницу он не полетел, чужие страны его не прельщали, в такое время года эти места ему нравились больше. Эдик сидел недалеко от берега на скамейке и болтал ногами, рассекая ими прохладный морской воздух. Он упёрся ладонями в доски скамьи, слегка выставив голову вперёд, и наслаждался слабыми порывами ветра. Зазвонил мобильный телефон. Эдуард нехотя достал его из футляра на своих джинсах, посмотрел на дисплей. Номера не было вообще, на дисплее просто не было ничего, тёмный пустой экран, он нажал кнопку «ответить».
– Эд, здравствуй. Узнал?
Эдуард узнал. На том конце линии говорил его бывший друг. Павел.
– Как там море? Волны небольшие. Не люблю, когда они большие, Эд. На душе всегда от этого неспокойно. Благо, когда или штиль, или они совсем мелкие.
Откуда он знает, что я на море? Подумал Эд. Наверняка всё выложено в газеты. В этом мире нельзя доверять никому. Видимо, кто-то из его персонала выдал эту информацию за пару сотен долларов. Надо вернувшись, сменить всё окружение, к чертям собачим. В новой должности и новые люди.
– Зачем звоню тебе, – продолжал Павел, – да всего лишь хотел извиниться. Не обессудь. Припил, наговорил лишнего. Просил у тебя чего-то, не имея на то ни какого права. Всё это уже не важно. Важно то, что я опоздал.
– Опоздал куда, – с ехидством прервал его Эдуард, – на поезд? Или уж прости, – Эдд прикрыл ладонью рот, но смешок всё-таки выскочил из его губ, – ох, извини.
Эдуард засмеялся.
– Неужели доченька? Ну прости. У меня есть вещи и по важнее. А со своей жизнью ты сам виноват, что всё не так, как у «людей». Надо самому было вовремя браться за ум.
Эдик слабо хихикал, пока всё это говорил. Он хотел ещё что-то сказать, чем-то ущемить этого человека, в чём-то указать на своё «превосходство».
– Да, нет, Эдд, – прервал его Павел, – Жанна жива. Пока ещё. Просто действительно хотел пожелать тебе всего наилучшего. Некто сказал, однажды, неважно что есть у человека, важно то, что останется после.
Связь прервалась. Ни гудков, ни хрипов в трубке не было слышно. Просто одна тишина. Немного собравшись с мыслями, Эдуард просто освирепел. Сразу сообразив, что его «друг» опять перебрал лишнего, он набрал номер Егор Егоровича начальника службы безопасности фирмы и велел ему отправить ребят по адресу, где когда-то раньше жил его «приятель» и в конец объяснить ему, чтобы тот больше не беспокоил их благоверного босса. Егор Егорович обещал завтра же доложить шефу о проделанных действиях, на что Эдик отреагировал отрицательно, велев начальнику СБ не отвлекать его от отдыха.
Следующее утро Эдуард побывал в местной сауне, бассейне, съездил в какой-то старый замок на экскурсию. После аппетитного обеда он снова отправился на ту скамейку полюбоваться морем и побаловать себя морским бризом.
От повтора происходящего у Эдуарда вздрогнул на скамье. Снова звонил телефон, почти в тоже время, что и вчера. Но посмотрев на дисплей, Эдуард удивился ещё больше. Звонил Егор Егорович. Со злостью Эдик ответил на звонок и не успев выпалить всю ненависть на своего подчинённого, услышал извиняющийся, переходящий порывами на заикание голос Егора.
– Эдуард Аркадьевич, в нарушение Вашего указания, я всё-таки решил поставить Вас в известность. Тут небольшая нестыковочка…
– Что, твои охламоны не смогли найти квартиру даже по адресу? – перебил его Эдуард.
– Да нет, что Вы. Ребята её очень даже ловко отыскали, но дело в том, что двери им открыла какая-то заплаканная мадам и долго не могла понять, чего от неё хотят мои пацаны. Они сказали, что дама по всей видимости была чем-то накачена, то ли наркотой, то ли бухлом. Попросту невнятно им что-то бормотала, а после и вообще заявила им, что её муж уже четвёртые сутки, как мёртв… Он повесился у себя в гараже, сделал петлю из простыни и того… «Нет меня, я покинул Рассею», – хохотнул Егор Егорович, – может это чей розыгрыш был, Эдуард Аркадьевич, дурацкий. Однако, мои ребята и у врача были, который констатировал смерть и на кладбище потом, всё подтвердилось. Эдуард Аркадьевич, Вы меня слышите?
Эдуард не слушал, сердце сжало так, что казалось, вот-вот оно оборвётся и упадёт в ту бездну, из которой вчера звонил Пашка, его ДРУГ. «Нельзя, чтобы родители хоронили своих детей»……..
Эдуард выключил свой телефон, он смотрел вперёд, в морскую даль. Он до конца так и не понял, что всё это значит. Но то, что в нём было внутри, то человеческое, что ещё осталось. То, что подавало признаки совести т сочувствия, подсказывало ему, что это не бред, что это всё наяву. Но как такое может быть? Он догадывался, что это Павел с перепоя решил надавить на жалость Эдуарда, он даже надеялся, что тот собрался покончить жизнь самоубийством. Но он никак не думал, что тот уже мёртв. Как это возможно, чтобы люди звонили с того света. Может это Он. Проверяет его на прочность, в состоянии ли Эдуард готовности и ни кинется ли исполнять желания каких-то своих старых друзей, отвлекаясь от грядущего.
– Мне в это время здесь очень нравится.
Эд подскочил, как ошпаренный, кто-то справа на лавочке сидел рядом с ним и говорил.
– В прошлом году я тоже был здесь. Тогда здесь была гроза, море бушевало сильно. Стихия ни сравнима ни с чем по силе, того и гляди собьёт с ног и утянет за собой в самую пучину.
Эдуард смотрел на мальчишку лет десяти, может чуть больше, который сидел на скамье, положив руки на колени, так что левая рука накрывала правую. Мальчик смотрел прямо перед собой, на море, немного сощурив глаза. Лёгкий ветер трепал его светлые волосы, на губах играла еле заметная улыбка. Он был одет в короткие шорты, лёгкую футболку, на ногах обуви не было, мальчик был босым.
– Ты кто, малыш, – спросил Эдик, – где твои родители?
– Разве это сейчас важно, – спросил мальчик, так же смотря перед собой, – Эдуард?
Эдик не поверил своим ушам.
– Откуда тебе известно моё имя, пацан?
– Не те вопросы ты мне задаёшь, Эдуард. Не там ищешь. Вопросы ты должен задавать не мне, а самому себе.
«Это сон» подумал Эд. Этого просто не может быть.
– Я понял, – заговорил Эдик, – это просто глупый розыгрыш. Тупой, до безобразия идиотский юмор. Всё это чья-то выдумка: мой друг алкаш, больная дочь, смерть друга, его пьяная жена. Да за всю эту херню сам Егор Егорович не удержится на своём месте, я его выкину со службы, в зашей, без выходного пособия. Без права восстановления, – Эдуард не просто говорил, он хрипел, перерывами стискивая зубы от гнева, с прищуренными глазами, прожигающими мальчишку насквозь, – Я всех к чертям собачьим выдворю со службы за эту ахинею. А тебя отправлю в какой-нибудь приют. Родителей твоих куда-нибудь в ссылку, по старинке. Устраивает такой расклад сынок?
Мальчик не смотрел на Эдика. Он глядел вперёд, без изменений, с той же неизменной лёгкой улыбкой, выводившей из себя Эдда.
– Однажды, когда тебе было двенадцать лет, – начал мальчик, – твоя мама позвала тебя в свою комнату. Ещё в старом вашем доме, в деревне. Ты помнишь. Это произошло ночью. Она сказала, что просто хочет побыть с тобой вдвоём, поболтать, помолчать. Не больше. Однако, тогда ты уже знал всю правду, которую тебе поведал твой отец. Он сказал тебе, что утром они с местным ветеринаром усыпили твоего любимого пса. Гектора. Пса, которого ты очень любил, но который был очень стар. Отец всегда готовил тебя чересчур сурово, говорил всё, что думал в глаза, в лоб. Да и зачастую порол тебя, за что ты до сих пор не можешь его простить. Ты не дал маме шанса солгать тебе, а просто сделал так, чтобы она ничего не произнесла первой, даже на любую тему. Ты сам начал говорить о другом, сам начал врать самому себе. Врать так, что сам поверил в то, что ничего не случилось, что отец ничего не говорил, а пёс ещё бегает где-то во дворе….. Точно так же, как заставил себя поверить, что никого не сбивал на своём автомобиле. И ещё кое о чём. О том, что произошло немного раннее смерти твоей собаки.
Эдуард не заметил, как из глаз выступили слёзы. Он нервно теребил свои пальцы, с такой силой, что попадись в них сейчас даже гранитный камень, он бы стёр его в порошок, не дав никакого шанса. Он сухо выдавил из себя, тяжело сглотнув:
– Кто? Кто тебе это рассказал?
– Никто. Вспомни, ты же об этом никому не говорил. А родителей твоих уже давно нет. А в радиусе на полкилометра никого не оказалось рядом с тем человеком. С тем обладателем кожаного портфеля.
– Кто ты такой, мальчик. Я уже ничего не понимаю. Всё, как какой-то несуществующий фарс. Ты говоришь о вещах, о которых никто по сути вещей не должен даже и догадываться, а я даже не в силах предположить, как такое вообще возможно.
– Не это тебя сейчас должно волновать, Эдвард.
Эдуард ничего уже не мог с собой поделать. «Эдвард»… Где-то из глубин памяти вырывались какие-то очертания. Сначала лиц, потом фраз, неясных силуэтов. «Эдвард». Его так называли раньше. Но кто? Где он мог уже слышать это обращение к себе? Эдуарда так резко осенило, что он зажмурил глаза. Так его звал только его друг из далёкого, забытого детства. Денис Седых. Седой, как прозвали его ребята за его фамилию. Только он имел права называть так Эдика, как сам так считал Седой.
– Знаешь, Эдвард, – продолжал мальчик, – как бы странно это не звучало, а странностей сегодня ты уже наслушался. Тебе придётся залезть в петлю. В петлю времени. Чтобы разобраться в себе, исправить то, что лежит на тебе непосильной ношей. Ты оступился тогда и лишь поэтому Зло, чьё имя я произносить не буду, выбрало тебя. И вот теперь ты стал таким, каков Ему нужен больше всего. Ты предал своего друга, не оставил ему никакого шанса, ты вступил в общество людей, чьи души давно принадлежат темноте. Но у тебя ещё есть шанс. Шанс исправить что-то. Да, ты не вернёшь своего друга, не воскресишь. Но ты можешь вырвать его из плена, оттуда, куда он загнал себя против своей воли, ибо душа его была слаба и нуждалась в помощи, которой он, увы, так и не ощутил.
Эдуард молчал. Он слушал. И чем больше он слушал, тем больше понимал, что это не бред, не помешательство, что это происходит на самом деле.
– Как же я смогу это сделать?
– Я помогу тебе. Тебе стоит только закрыть глаза и представить себе то, чего бы ты хотел увидеть сейчас больше всего на свете.
Эдуард вопреки всему заставил себя засмеяться. Нет, он просто залился нечеловеческим смехом, глядя на мальчишку.
– Пошёл ты, малец, к чертям собачим. Я не знаю, кто ты и что это за херня из психологии, с помощью которой, может кто-то загнал меня в гипноз и выведал про моих родителей и пса, но я повторюсь. Пошёл ты, мать твою, наглец…
– Эдик, – так же спокойно продолжал мальчишка, – наберись терпения. Просто закрой глаза и позволь мне помочь тебе. Ведь я в тебя верю.
Верит. Верит. Это Он. Да, это Он послал этого мальчика к нему. Свершилось.
Эдик закрыл глаза. Сосредоточился. Пусть будет, что будет. Розыгрыш, прикол, издёвка коллег, его братьев. Или же истина, которую так хотелось поскорее обрести. «Увидеть то, чего желаю больше всего на свете», – подумал Эд. Но чего именно, не мог сообразить. Мысли сами нашли его. Именно те мысли, которых он никак не ожидал….. МАМА.
Глава 3. Знакомство с прошлым. Целая вечность назад
Запах жареных пирожков с картошкой ни с чем не перепутаешь. Эдуард не мог понять, откуда этот запах появился. Всё ещё держа глаза закрытыми, он подумал, что какой-то торгаш проходил сейчас мимо него с пирожками и аромат сам нашёл его. Он улыбнулся. Открыл глаза. Эд продолжал сидеть. Но где? Вроде комната. Что-то знакомое как будто. Старый шкаф, посреди комнаты стол, рядом небрежно расставлены стулья. На одном из них сидел он сам. Он не верил своим глазам, ведь сложилось такое впечатление, что он бывал здесь уже и раньше. Да это же его дом, в деревне, дошло до него наконец. Как такое может быть. Он хотел было встать, но ощутил что-то непонятное в своём теле, что-то знакомое, но иное. Что-то лёгкое, невесомое. Эдуард невольно опустил глаза на свои ладони. Молодость. Нет, юность или даже детство. Эдик давно уже забыл, в каком именно возрасте так выглядели его руки.
– Эдик, – послышался голос из соседней комнаты. Как вспомнил Эд, это должна была быть кухня, из которой и доносился запах пирожков с картошкой. Эдуард зажмурился, посчитал шёпотом да десяти, затем, не раскрывая глаз, ущипнул себя сильно за бедро. Ногу обожгло болью. Облегчённо вздохнув, Эд открыл глаза. К его ужасу ничего не изменилось.
– Эдик, – снова донеслось из кухни, – иди ешь, пока горячие. Потом надо будет пойти помочь отцу во дворе. Он уже давно ждёт тебя.
Голос невозможно было перепутать ни с чьим другим. Что это всё такое. Этого не может быть. Разве он может сейчас находиться здесь. Он же не шизофреник, он вполне нормальный, взрослый человек. Но вопреки здравому смыслу, Эдик понимал, что если это и сон, то проснуться сейчас ему не удастся. Слишком уж реальна эта нереальность. Запахи, ощущения. Эдд коснулся правой рукой боковой стороны спинки стула. Пальцы укололо мелкой, едва ощутимой болью. Словно разряд электричества прошёл сквозь них. В том месте, которого он коснулся, были те самые отметины, которые он сделал ножом, чтобы обозначить, что он собственный. А ведь с другой стороны, если перевернуть стул вверх тормашками, там должна быть надпись. МОЙ. Эдуард собрал все силы в себе, сжал кулаки и встал… Ноги дрожали. Да, что там говорить. Его трясло с такой бешеной энергией, что казалось, вот-вот, и начнётся землетрясение. Эдик, не веря своим глазам, оторвал стул от пола и перевернул. Надпись была на месте. Теми же красками, какими он написал её в детстве. Он поставил стул на место. Кто же его позвал из той комнаты? С огромным усилием он сделал шаг, затем ещё. Он двигался еле-еле. Шёл прямо на стену, что находилась перед ним. Дойдя до стены, он пальцами обеих рук коснулся её. Сердце бешено колотилось, желая вырваться из груди, подобно птице, которая увидела открытую дверцу своей клетки. Эдуард прижал к стене полностью раскрытые ладони и понемногу начал двигаться в правую сторону. Пальцами перебирал и ощущал каждый сантиметр старых, потрёпанных обоев. Каждый миллиметр чего-то прошлого, старого и давно ушедшего из его памяти, но вновь и вновь врезавшегося в его мозг с бешеным натиском. Сделав ещё один шаг, он задел что-то ногой. Опустив глаза вниз, Эдик увидел, как к дверному проёму покатился маленький резиновый мячик, размером с кулак Эдда. Точнее сказать с его детский кулачок. Да это же мячик Гектора. Они так часто играли с ним этим мячом. Эдик бросал его, как можно дальше, а пёс с огромным рвением приносил его обратно. Он бросал, а пёс приносил. Всегда. И никогда его не предавал. Как он его. Однажды. Когда вычеркнул его из памяти, не как что-то дорогое, а как что-то не нужное. Эдуард заплакал. Он очень медленно шёл к проёму в стене, что вёл в кухню. Добравшись до него, Эдик, с надорванным дыханием и глазами полными слёз, всё-таки сделал решающий шаг в СОСЕДНЮЮ КОМНАТУ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.