Приключения капитана Гаттераса

Если Гаттерасъ и не высказывалъ своихъ опасеній, то внутренно чувствовалъ ихъ. Онъ хотѣлъ подвигаться на сѣверъ, а между тѣмъ находился въ необходимости отступать къ югу! Куда же онъ придетъ? Неужели придется возвратиться назадъ, въ портъ Викторіи, гдѣ сэръ Джонъ Россъ провелъ зиму въ 1833 году? Но будетъ-ли проливъ. Бэлло свободенъ отъ льдовъ въ это время и можно-ли, обогнувъ Нортъ-Соммерсетъ, подняться на сѣверъ проливомъ Пиля? Или же, наконецъ, Гаттераса на нѣсколько лѣтъ затретъ льдами, среди которыхъ, подобно своимъ предшественникамъ, онъ истощитъ понапрасну и свои силы, и свои запасы продовольствія?

Подобнаго рода тревожныя мысли проносились въ его головѣ.

Однакожъ, на что нибудь необходимо было рѣшиться, и, перемѣнивъ направленіе, Гаттерасъ повернулъ на югъ.

Каналъ Принца Регента почти вездѣ одинаково широкъ, начиная съ мыса Леопольда до залива Аделаиды. Forward быстро подвигался среди льдовъ, болѣе счастливый, чѣмъ его предшественники, изъ которыхъ большая часть, за исключеніемъ брига Fox, употребили по мѣсяцу для того, чтобы спуститься по каналу, даже въ болѣе благопріятное время года. Не имѣя въ своемъ распоряженіи пара, они подчинялись прихотямъ непостояннаго и часто даже противнаго вѣтра.

Экипажъ вообще былъ въ восторгѣ, оставляя полярныя страны; повидимому, онъ мало сочувствовалъ мысли капитана подняться къ полюсу и опасался честолюбивыхъ замысловъ Гаттераса, всѣмъ извѣстная отвага котораго не представляла ничего особенно утѣшительнаго. Гаттерасъ пользовался малѣйшимъ случаемъ, чтобы подвигаться впередъ, съ какими-бы послѣдствіями это сопряжено ни было. Идти впередъ въ полярныхъ моряхъ – дѣло хорошее; но при этомъ необходимо также сохранять свое положеніе и не подвергаться излишнему риску лишиться его.

Forward шелъ на всѣхъ парахъ; черный дымъ, клубившійся изъ его трубы, спиралями вился вокругъ блестящихъ вершинъ ледяныхъ горъ; погода безпрестанно измѣнялась, бычстро переходя отъ сухой стужи къ снѣжнымъ туманамъ. Бригъ, вслѣдствіе своей незначительной водоизмѣстимости, шелъ около самого западнаго берега; Гаттерасъ не хотѣлъ пропустить проливъ Бэлло, потому что изъ залива Боотіи (Boothia) ведетъ на югъ одинъ только протокъ, недостаточно изслѣдованный судами Fury и Hecla. Слѣдовательно, изъ залива этого невозможно было-бы выйти, если-бы пропустили проливъ Бэлло или онъ оказался закрытымъ льдами.

Вечеромъ Forward находился въ виду залива Эльвина, который былъ узнанъ по его высокимъ отвѣснымъ утесамъ; во вторникъ, утромъ, показался заливъ Батти, гдѣ Prince Albert, 10 сентября 1851 года, сталъ на якорь на продолжительную зимовку. Докторъ наблюдалъ берега въ подзорную трубу. Отсюда отправлялись по различнымъ направленіямъ всѣ экспедиціи, опредѣлившія географическія очертанія Нортъ-Соммерсета. Погода стояла ясная, такъ что можно было различать глубокіе овраги, которыми окруженъ заливъ.

Быть можетъ, только докторъ и Джонсонъ интересовались этими пустынными странами; Гаттерасъ, вѣчно сидѣвшій надъ картою, говорилъ мало и становился все больше и больше молчаливымъ по мѣрѣ того, какъ бригъ подвигался съ югу. Часто онъ поднимался на шканцы и, скрестивъ на груди руки, устремивъ въ пространство взоры, по цѣлымъ часамъ наблюдалъ горизонтъ. Если онъ отдавалъ какія-либо приказанія, то они отличались краткостью и рѣзкостью. Шандонъ хранилъ глубокое молчаніе и, мало по малу уходя въ самого себя, обращался въ Гаттерасу только за приказаніями. Джемсъ Уэлль, преданный Шандону, сообразовалъ свое поведеніе съ поведеніемъ послѣдняго. Остальная часть экипажа ждала дальнѣйшихъ событій, готовясь воспользоваться ими въ видахъ своихъ интересовъ. На бригѣ несуществовало уже единства мыслей и общности идей, столь. необходимыхъ для совершенія великихъ дѣлъ, и Гаттерасу, это хорошо было извѣстно.

Днемъ экипажъ замѣтилъ двухъ китовъ, быстро направлявшихся на югъ, а также бѣлаго медвѣдя, въ котораго пустили нѣсколько выстрѣловъ, но, повидимому, безуспѣшно. Капитанъ, при настоящихъ обстоятельствахъ, дорожилъ каждымъ часомъ, а потому не позволилъ преслѣдовать животное.

Утромъ, въ среду, бригъ прошелъ каналъ Регента; за выдающимся угломъ западнаго берега, материкъ своими очертаніями образовалъ большую кривизну. Взглянувъ на карту, докторъ узналъ мысъ Соммерсетъ-Гаузъ или мысъ Фьюри.

– Вотъ мѣсто,– сказалъ онъ своему обычному собесѣднику,– гдѣ погибло первое англійское судно, отправленное въ полярныя моря въ 1815 году, во время третьей экспедиціи Парри къ полюсу. Fury настолько пострадалъ отъ льдовъ во время своей второй зимовки, что экипажъ его нашелся вынужденнымъ бросить свое судно и возвратился въ Англію на сопровождавшемъ его бригѣ Hecla.

– Этимъ ясно доказывается, какъ полезно имѣть при себѣ конвоира,– отвѣтилъ Джонсонъ. Предосторожность эту никогда не должны упускать изъ вида всѣ, отправляющіеся въ полярныя моря. Но капитанъ Гаттерасъ не принадлежитъ къ числу людей, которые хотѣли бы затруднятъ себя обществомъ спутника.

– Вы находите, что онъ дѣйствуетъ неблагоразумно? – спросилъ докторъ.

– Ничего я не нахожу, докторъ. Вотъ посмотрите: на берегу видны еще шесты, на которыхъ болтаются обрывки полусгнившей палатки.

– Да, Джонсонъ, тамъ Парри выгрузилъ всѣ свои запасы и, если память не измѣняетъ мнѣ, то крыша возведеннаго имъ дома состояла изъ марселя, покрытаго снастями судна Fury.

– Съ 1825 года все это, вѣроятно, очень измѣнилось, докторъ.

– Не слишкомъ, Джонсонъ, Въ 1829 году, Джонъ Россъ нашелъ здоровье и спасенье своему экипажу въ этомъ жалкомъ домѣ. Въ 1851 году, когда принцъ Альбертъ отправилъ сюда экспедицію, домъ еще существовалъ; девять лѣтъ тому назадъ, его починилъ капитанъ Кеннеди. Интересно было-бы побывать въ немъ, но Гаттерасъ не расположенъ остановиться здѣсь.

– Безъ сомнѣнія, у него на это есть свои причины. Въ Англіи время – деньги, но здѣсь время – жизнь. Одинъ день, одинъ часъ проволочки могутъ скомпроментировать успѣшность всего путешествія. Пусть капитанъ дѣйствуетъ по своему усмотрѣнію.

Въ четвергъ, 1-то іюня, Forward прошелъ по діагонали губу, извѣстную подъ именемъ губы Кресуэля. Начиная отъ мыса Фьюри, берега тянулись на сѣверъ отвѣсными скалами въ триста футовъ высоты; но на югѣ они были не такъ высоки. Иныя изъ снѣжныхъ горъ представлялись взорамъ въ видѣ ясно очерченныхъ усѣченныхъ конусовъ: другія же горы, самыхъ причудливыхъ формъ, высились среди тумановъ своими заостренными вершинами.

Погода нѣсколько потеплѣла въ ущербъ ясности. Материкъ – скрылся изъ вида; термометръ поднялся до тридцати двухъ градусовъ (0° стоградуснаго термометра); то тамъ, то сямъ носились стада куропатокъ; стаи дикихъ гусей направлялись на сѣверъ. Экипажъ долженъ былъ поснимать часть своей теплой одежды, потому что вліяніе теплаго времени года чувствовалось уже довольно сильно.

Къ вечеру Forward обогнулъ мысъ Гарри, въ четверти одной мили отъ береговъ, на глубинѣ двѣнадцати саженей; отсюда онъ плылъ вдоль береговъ материка до залива Крентфорда. Подъ этой широтой находится проливъ Бэлло, проливъ, существованіе котораго Джонъ Россъ даже не подозрѣвалъ во время своей первой экспедиціи. На составленной имъ картѣ показана здѣсь непрерывная линія береговъ, которыхъ малѣйшіе изгибы Россъ тщательно отмѣчалъ на картѣ. Слѣдуетъ, поэтому, допустить, что во время его изысканій, входъ въ проливъ этотъ, совершенно закрытый льдами, нельзя было отличить отъ материка.

Проливъ Бэлло открытъ капитаномъ Кеннеди во время экспедиціи, предпринятой имъ въ 1852 году, и названъ проливомъ лейтенанта Бэлло, «взамѣнъ – какъ говоритъ Кеннеди – важныхъ услугъ, оказанныхъ нашей экспедиціи французскимъ офицеромъ».

XVI. Магнитный полюсъ

По мѣрѣ того какъ бригъ приближался къ проливу, тревога Гаттераса усиливалась. Да и было въ самомъ дѣлѣ отчего тревожиться:– рѣшилась участь всей экспедиціи. До сихъ поръ Гаттерасъ сдѣлалъ больше своихъ предшественниковъ, изъ которыхъ самый счастливый, Макъ-Клинтокъ, только черезъ пятнадцать мѣсяцевъ достигъ этой части полярныхъ морей. Но этого было мало, это даже ничего не значило, если Гаттерасу не удастся пройти проливъ Бэлло. Вернуться назадъ онъ не могъ, его со всѣхъ сторонъ окружали льды, которые сдѣлаютъ отступленіе невозможнымъ по всему вѣроятію до весны будущаго года.

По этой причинѣ онъ лично хотѣлъ осмотрѣть берега и, поднявшись въ Сорочье гнѣздо, нѣсколько часовъ пробылъ въ немъ, осматривая окрестности.

Экипажъ вполнѣ понималъ всю затруднительность положенія, въ которомъ находился бригъ; глубокое молчаніе царило на суднѣ; машина дѣйствовала слабо. Forward какъ-можно ближе держался материка, берега котораго были усѣяны льдами, не таявшими даже во время самаго теплаго лѣта. Чтобы различить между ними проходъ, надо было имѣть очень опытный глазъ.

Гатгерасъ по картѣ слѣдилъ за очертаніями материка. Въ полдень на нѣсколько минутъ на горизонтѣ показалось солнце и Гаттерасъ поручилъ Уэллю и Шандону произвесть сколь возможно точную обсервацію, результаты которой словесно передавались капитану на мачту.

Полъ дня прошло для всѣхъ въ томительномъ ожиданіи. Вдругъ, около двухъ часовъ, съ фокъ-мачты раздалась громкая команда:

– Держи на западъ; на полныхъ парахъ!

Бригъ повиновался мгновенно и принялъ указанное направленіе; море запѣнилось подъ винтомъ и Forward полнымъ ходомъ понесся между двумя ледяными горами.

Дорога была найдена. Гаттерасъ поднялся на шканцы, а лоцманъ возвратился на свой постъ.

– Итакъ, капитанъ,– оказалъ докторъ,– мы вошли наконецъ въ знаменитый проливъ?

– Да,– понизивъ голосъ, отвѣтилъ Гаттерасъ,– но этого мало: надо еще выйти изъ него.

И съ этими словами Гаттерасъ отправился въ свою каюту.

– Онъ правъ,– про себя сказалъ докторъ. – Мы попались въ ловушку. Мѣста для маневрированья судна очень немного, и если придется провести здѣсь зиму… Что-жъ, не мы первые, не мы послѣдніе… Гдѣ другіе выпутывались изъ бѣды, тамъ выпутаемся и мы.

Докторъ не ошибался. Въ этомъ именно мѣстѣ, въ маленькой бухтѣ, названной Макъ-Клинтокомъ бухтою Кеннеди, бригъ Fox провелъ зиму 1858 года. Въ эту минуту можно было различить высокую гряду гранитныхъ горъ и отвѣсныя скалы, тянувшіяся по берегамъ бухты.

Проливъ Бэлло, имѣя въ ширину одну, а въ длину семнадцать миль и ограниченныя съ боковъ горами высотою въ 1,600 футовъ, отдѣляетъ Нортъ-Соммерсетъ отъ Боотіи (Boothia). Понятно, что кораблямъ въ немъ нѣтъ простора. Быстрота теченія здѣсь отъ семи до десяти узловъ въ часъ. Forward подвигался осторожно, но все-же подвигался. Бури очень часты въ этомъ узкомъ протокѣ и бригъ не избѣжалъ ихъ обычной ярости. По приказанію Гаттераса, реи фокъ-мачты и брамъ-стеньги были спущены; несмотря на это, бригъ подвергался сильной качкѣ; повременамъ налетали шквалы, сопровождаемые противнымъ дождемъ; дымъ съ удивительною быстротою несся на востокъ. До нѣкоторой степени бригъ подвигался на удачу среди движущихся льдовъ; барометръ опустился; не было никакой возможности стоять на палубѣ и большая часть экипажа оставалась въ рубкѣ, не желая подвергаться безполезно невзгодамъ погоды.

Не смотря на снѣгъ и дождь, Гаттерасъ, Джонсонъ и Шандонъ находились на шканцахъ. Добавимъ, что и докторъ, спросивъ себя, что въ настоящую пору было-бы ему наименѣе желательнымъ, немедленно поднялся на палубу. Невозможно было ни слышать, ни видѣть другъ друга. Поэтому размышленія свои докторъ хранилъ про себя.

Гаттерасъ старался проникнуть взоромъ завѣсу тумановъ, такъ какъ, по его разсчету, къ шести часамъ вечера бригъ долженъ былъ находиться въ концѣ пролива. Но въ настоящую минуту выходъ изъ пролива, казалось, билъ совершенно-закрытъ; Гаттерасъ нашелся вынужденнымъ остановиться и забросить якоря на одну ледяную гору. Цѣлую ночь бригъ держался подъ парами.

Погода стояла ужасная. Каждую минуту Forward готовъ былъ разорвать свою цѣпь; можно было опасаться, что ледяная гора, сдвинутая съ своего основанія сильнымъ западнымъ вѣтромъ, тронется и увлечетъ за собою бригъ. Офицеры были постоянно на сторожѣ и опасались всего худшаго; къ снѣжнымъ вихрямъ присоединялся градъ ледяныхъ осколковъ, подхваченныхъ ураганомъ на поверхности льдовъ и острыми иглами носившихся въ воздухѣ.

Температура значительно повысилась втеченіе этой ужасной ночи; термометръ показывалъ пятьдесятъ семь градусовъ (+15° стоградусника) и докторъ, къ своему крайнему изумленію, замѣтилъ на югѣ блескъ молній, за которыми слѣдовали отдаленные раскаты грома. Этимъ, казалось, подтверждалось свидѣтельство китобоя Скоресби, наблюдавшаго подобное-же явленіе за шестьдесятъ пятою параллелью. Капитанъ Парри тоже видѣлъ этотъ странный метеорологическій феноменъ въ 1821 году.

Къ пяти часамъ утра погода перемѣнилась съ изумительною быстротою; температура упала до точки замерзанія: вѣтеръ отошелъ къ сѣверу и улегся. Можно было уже ясно различить на западѣ выходъ изъ пролива, но, къ сожалѣнію, совершенно затертый льдами. Гаттерасъ жадно наблюдалъ берега, задаваясь вопросомъ: существуетъ-ли дѣйствительно выходъ изъ пролива?

Однакожъ, бригъ снялся съ якоря и медленно сталъ подвигаться среди ледяныхъ теченій; льдины съ трескомъ дробились о стѣнки судна. Въ это время pack'и имѣли еще отъ шести до семи футовъ толщины; необходимо было избѣгать ихъ давленія; если-бы бригъ и выдержалъ послѣднее, все-таки онъ подвергался опасности быть приподнятымъ и поваленнымъ на бокъ.

Въ полдень въ первый разъ экипажъ могъ наслаждаться великолѣпнымъ оптическимъ явленіемъ – солнечными кольцами съ двумя ложными солнцами. Конечно докторъ не замедлилъ опредѣлить точные размѣры феномена. Внѣшняя дуга кольца была видима на тридцать градусовъ съ каждой стороны своего горизонтальнаго діаметра; два солнца различались очень ясно; цвѣта свѣтлыхъ колецъ располагались, изнутри наружу, въ слѣдующемъ порядкѣ: синій, желтый, зеленый, очень слабый синій и, наконецъ, бѣлый.

Докторъ вспомнилъ объ остроумной теоріи этихъ метеоровъ, предложенной Ѳомою Юнгомъ. Этотъ физикъ допускаетъ существованіе въ атмосферѣ облаковъ, состоящихъ изъ ледяныхъ призмъ; лучи солнца, падая на эти призмы, преломляются подъ углами отъ шестидесяти до девяноста градусовъ. Слѣдовательно солнечныя кольца не могутъ образоваться при безоблачномъ небѣ. Объясненіе это докторъ находилъ очень остроумнымъ.

Моряки, знакомые съ полярными странами, обыкновенно считаютъ этотъ феноменъ предвѣстникомъ обильныхъ снѣговъ. Если-бы такая примѣта сбылась, то Forward очутился-бы въ очень затруднительномъ положеніи. Поэтому Гаттерасъ рѣшился идти впередъ. Весь день и всю слѣдующую ночь онъ не отдыхалъ ни одной минуты, безпрестанно наблюдалъ горизонтъ, поднимался на реи и не пропускалъ ни одного случая, чтобы приблизиться къ выходу изъ пролива.

Но утромъ онъ нашелся вынужденнымъ остановиться предъ непреодолимою преградою льдовъ. Докторъ поднялся къ капитану на шканцы. Гаттерасъ отвелъ его на корму, гдѣ они могли бесѣдовать, не опасаясь, что кто нибудь ихъ подслушаетъ.

– Мы попались въ ловушку. Дальше идти невозможно.

– Невозможно? – спросилъ докторъ.

– Да, невозможно! при помощи всего запаса пороха, находящагося на бригѣ, мы не подвинулись-бы впередъ даже на четверть мили.

– Что-же должны мы дѣлать?

– Не знаю. Да будетъ проклятъ этотъ гибельный годъ, начинающійся при столь неблагопріятныхъ предзнаменованіяхъ!

– Но, капитанъ, если необходимо прозимовать здѣсь, что-жъ, прозимуемъ!.. Здѣсь-ли, въ другомъ-ли мѣстѣ – не все равно!

– Разумѣется,– понизивъ голосъ, отвѣтилъ Гаттерасъ. – Но стать на зимовку, да еще въ іюнѣ мѣсяцѣ – не хорошо. Зимовка сопряжена съ матеріальными и нравственными неудобствами. Экипажъ не замедлитъ упасть духомъ отъ продолжительнаго бездѣйствія и дѣйствительныхъ лишеній. A я разсчитывалъ остановиться подъ широтою, болѣе близкою къ полюсу!

– Да, но судьба рѣшила, чтобы Баффиновъ заливъ былъ закрытъ…

– Но почему онъ былъ открытъ для другаго,– съ гнѣвомъ вскричалъ Гаттерасъ,– для этого американца, для этого…

– Послушайте, Гаттерасъ! – сказалъ докторъ, нарочно перебивая капитана,– сегодня только пятое іюня. Отчаяваться не слѣдуетъ. Проходъ можетъ неожиданно открыться предъ нами. Вамъ извѣстно, что льды всегда стремятся распасться на части, даже въ тихую погоду, какъ будто входящимъ въ ихъ составъ разнороднымъ массамъ присуща какая-то особенная расторгающая сила. Слѣдовательно, съ часу на часъ мы можемъ найти море свободнымъ отъ льдовъ.

– Пусть только оно освободится, и мы пройдемъ его! Очень вѣроятно, что за проливомъ Бэлло намъ представится возможность подняться къ сѣверу проливомъ Пиля или каналомъ Макъ-Клинтока, и тогда…

– Капитанъ,– сказалъ подошедшій въ эту минуту Джемсъ Уэлль,– мы подвергаемся опасности лишиться руля отъ столкновеній со льдинами.

– Что-жъ, пожертвуемъ рулемъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ,– но снять его я не дозволю. Каждую минуту, ночью и днемъ, мы должны быть въ полной готовности. Позаботьтесь, Уэлль, чтобы по возможности отталкивать льдины. Но руль долженъ остаться на своемъ мѣстѣ; слышите?

– Однакожъ,– началъ было Уэлль…

– Въ замѣчаніяхъ вашихъ я не нуждаюсь,– строго сказалъ Гаттерасъ. Можете идти!

Уэлль возвратился на свое мѣсто.

– Я отдалъ бы пять лѣтъ жизни, лишь бы только подвинуться ближе къ сѣверу! – съ гнѣвомъ сказалъ Гаттерась. Болѣе опаснаго прохода я не знаю. И въ добавокъ ко всѣмъ невзгодамъ мы въ недальнемъ разстояніи отъ магнитнаго полюса, компасъ не дѣйствуетъ, стрѣлка рыскаетъ и безпрестанно перемѣняетъ свое направленіе, на ея указанія теперь уже полагаться нельзя.

– Дѣйствительно, капитанъ, плаваніе опасное,– сказалъ докторъ. Но предпринявшіе его знали напередъ сопряженныя съ нимъ невзгоды, и потому ничто не должно смущать ихъ.

– Мой экипажъ, докторъ, значительно перемѣнился; вы сами видѣли, что офицеры уже начинаютъ возражать мнѣ. Поступили они на бригъ только въ виду выгодности предложенныхъ имъ условій. Но это имѣетъ свои дурныя стороны, по тому что самая выгода дѣла заставляетъ ихъ съ тѣмъ большимъ нетерпѣніемъ желать возврата! Предпріятіе мое не встрѣчаетъ сочувствія, докторъ, и если мнѣ не суждено имѣть успѣха, то не по винѣ матросовъ, съ которыми можно всегда совладать, а по недостатку доброй воли со стороны офицеровъ… Но они дорого заплатятъ за это!

– Вы преувеличиваете, капитанъ.

– Ничего я не преувеличиваю! Не думаете-ли вы, что экипажъ недоволенъ препятствіями, которыя я встрѣчаю на моемъ пути? Напротивъ! Онъ надѣется, что это заставитъ меня отказаться отъ моихъ намѣреній. Онъ не ропщетъ и не будетъ роптать до тѣхъ поръ, пока Forward направляется на югъ. Безумцы! Они полагаютъ, что приближаются къ Англіи! Пусть только мнѣ удастся подняться къ сѣверу, и вы увидите, что дѣло перемѣнится. Но клянусь вамъ, что ни одно живое существо не заставитъ меня уклониться отъ разъ принятаго намѣренія! Дайте мнѣ малѣйшій проходъ, даже щель, въ которую могъ-бы протиснуться бригъ, хотя-бы при этомъ онъ и лишился своей мѣдной обшивки – и я все преодолѣю!

Желаніе капитана до нѣкоторой степени исполнилось. Согласно предсказаніямъ доктора, вечеромъ наступила внезапная перемѣна; подъ вліяніемъ вѣтра, теченій и температуры, ледяныя поляны разошлись, и Forward смѣло помчался впередъ, разсѣкая своимъ стальнымъ форштевенемъ плавающія льдины. Шелъ онъ всю ночь и къ шести часамъ выбрался изъ пролива.

Но каково-же было тайное бѣшенство Гаттераса, когда онъ увидѣлъ, что дорога на сѣверъ была преграждена? Однакожъ, у него хватило настолько силы воли, чтобы ничѣмъ не выказать овладѣвшаго имъ отчаянія и, какъ-бы предпочитая единственный открывшійся путь другимъ путямъ, онъ спустился въ проливъ Франклина. Не въ состояніи будучи подняться проливомъ Пиля, Гаттерасъ рѣшился обогнуть Землю Принца Уэльскаго и затѣмъ войти въ каналъ Макъ-Клинтока. Но онъ зналъ очень хорошо, что нельзя обмануть Уэлля и Шандона, такъ какъ имъ хорошо было извѣстно, что слѣдуетъ думать о несбывшихся надеждахъ капитана.

6-то іюня, не произошло ничего особеннаго; небо заволакивали снѣговыя тучи и казалось, что предвѣщанія солнечныхъ колецъ начинали сбываться.

Въ теченіе тридцати шести часовъ Forward шелъ вдоль извилистыхъ береговъ Боотіи, не въ состояніи будучи приблизиться къ землѣ Принца Уэльскаго. Гаттерасъ усиливалъ пары и безпощадно жегъ уголь, надѣясь пополнить запасъ топлива на островѣ Бичи. Въ четвергъ прибыли въ оконечности залива Франклина и опять увидѣли, что дорога на сѣверъ преграждена.

Отчаяніе овладѣло капитаномъ. Онъ не могъ вернуться назадъ, льды заставляли его идти впередъ, а между тѣмъ дорога за нимъ безпрестанно закрывалась, точно свободнаго моря ни когда не существовало тамъ, гдѣ часъ тому назадъ прошелъ бригъ.

Такимъ образомъ Forward не только не могъ подняться къ сѣверу, но и не смѣлъ остановиться ни на одну минуту, изъ опасенія быть затертымъ льдами. Онъ бѣжалъ предъ льдами, какъ корабль бѣжитъ предъ бурею.

Въ пятницу, 8-го іюня, бригъ находился у береговъ Боотіи, при входѣ въ проливъ Джемса Росса, котораго во чтобы то ни стало слѣдовало избѣгать, такъ какъ онъ прямо ведетъ къ американскому материку.

Произведенная въ полдень обсервація дала 70°5′17' широты и 96°46′45* долготы. Узнавъ эти числовыя данныя, докторъ перенесъ ихъ на карту, убѣдившись при этомъ, что бригъ находился, наконецъ, у магнитнаго полюса, въ томъ именно пунктѣ, гдѣ, по опредѣленію Джемса Росса, племянника Джона Росса, лежитъ эта замѣчательная точка земнаго шара.

Берега были низменны и только въ разстояніи одной мили отъ моря почва приподнималась футовъ на шестьдесятъ.

Такъ какъ котелъ Forward'а нуждался въ прочисткѣ, то капитанъ бросилъ якорь на ледяную поляну и позволилъ доктору отправиться на беретъ въ сопровожденіи Джонсона. Что касается его лично, то, равнодушный ко всему, что не имѣло непосредственнаго отношенія къ его предположеніямъ, Гаттерасъ заперся въ своей каютѣ и холодно уставился глазами на карту полярныхъ странъ.

Докторъ и его спутникъ легко вышли на материкъ. Клоубонни несъ компасъ для производства опытовъ. Желая провѣрить изысканія Джемса Росса, докторъ безъ труда нашелъ сложенное изъ камней возвышеніе, которое Россъ возвелъ въ этомъ мѣстѣ. Онъ поспѣшно подбѣжалъ въ возвышенію и чрезъ продѣланное въ немъ отверстіе увидѣлъ жестяной ящикъ, заключавшій въ себѣ протоколъ сдѣланнаго Джемсомъ Россомъ открытія. Казалось, тридцать лѣтъ уже ни одно живое существо не побывало на этихъ печальныхъ берегахъ.

Въ этомъ мѣстѣ магнитная стрѣлка, очень осторожно подвѣшенная, подъ дѣйствіемъ магнитнаго тока, тотчасъ-же приняла почти вертикальное положеніе. Слѣдовательно, центръ притяженія находился или невдалекѣ отъ этого пункта, или непосредственно подъ стрѣлкою.

Докторъ тщательно произвелъ опытъ.

Если Джемсъ Россъ, вслѣдствіе несовершенства своихъ инструментовъ, опредѣлилъ отклоненіе стрѣлки на 89°59′, то потому только, что истинный магнитный полюсъ находился въ разстояніи одной минуты отъ этого мѣста. Докторъ былъ счастливѣе Росса и не въ дальнемъ разстояніи, въ своему крайнему удовольствію, нашелъ, что стрѣлка отклоняется ровно на 90°.

– Итакъ, въ этомъ мѣстѣ находится магнитный полюсъ міра! – вскричалъ онъ, ударяя ногою о землю.

– Здѣсь именно? – спросилъ Джонсонъ.

– Да, здѣсь, другъ мой!

– Въ такомъ случаѣ,– продолжалъ Джонсонъ,– предположеніе о магнитной горѣ или магнитныхъ массахъ…

– Все это,– улыбаясь отвѣтилъ докторъ,– гипотезы людей легковѣрныхъ. Какъ видите, тутъ нѣтъ никакой горы, притягивающей къ себѣ корабли, вырывающей у нихъ всѣ желѣзныя подѣлки, якорь за якоремъ, гвоздь за гвоздемъ и т. д. Ваши башмаки пользуются здѣсь такою-же безопасностью, какъ и во всякомъ другомъ мѣстѣ земнаго шара…

– Какимъ-же образомъ объяснить тогда тотъ фактъ, что…

– Его и не объясняютъ: для этого мы еще не довольно свѣдущи. Но что здѣсь, въ этомъ именно мѣстѣ находится магнитный полюсъ – это фактъ несомнѣнный, неопровержимый, математически-точный!

– Какъ счастливъ былъ-бы капитанъ, если-бы онъ могъ сказать то же самое о сѣверномъ полюсѣ!

– Не подлежитъ сомнѣнію, что со временемъ онъ скажетъ это, Джонсонъ.

– Дай-то Богъ! – отвѣтилъ послѣдній.

Докторъ и его спутникъ сдѣлали насыпь на томъ именно мѣстѣ, гдѣ былъ произведенъ опытъ. Такъ какъ съ брига подали сигналъ о возвращеніи, то докторъ и Джонсонъ въ пять часовъ вечера были уже на Forward'а.

XVII. Гибель экспедиціи Джона Франклина.

Forward по прямой линіи пересѣкъ проливъ Джемса Росса, хотя и не безъ труда, такъ какъ для этого онъ нашелся вынужденнымъ прибѣгнуть къ помощи петардъ и ледопильныхъ машинъ. Экипажъ страшно усталъ. Къ счастію, температура была сносная и на тридцать градусовъ выше той, которую нашелъ здѣсь Джемсъ Россъ въ это-же время года. Термометръ показывалъ тридцать четыре градуса (+2° стоградусника).