Приключения капитана Гаттераса

– Да,– сказалъ Альтамонтъ,– но проливъ онъ не прошелъ.

– Погодите,– отвѣтилъ докторъ. – Во время этой зимовки, офицеры Макъ-Клюра изслѣдовали близь лежащіе материки: Кресуэль – землю Беринга; Гасуэльтъ – землю Принца Альберта, на югѣ, и Уйнніэтъ – мысъ Уолькера, за сѣверѣ. Въ іюлѣ мѣсяцѣ, при первыхъ оттепеляхъ, Макъ-Клюръ вторично попытался войти въ бассейнъ Мельвиля, приблизился къ нему на двадцать милъ – всего на двадцать миль! – но вѣтрами его отбросило къ югу и преодолѣть всѣхъ представившихся ему препятствій онъ не могъ. Тогда Макъ-Клюръ рѣшился спуститься проливомъ Принца Уэльскаго, обогнулъ землю Бэнкса и попытался сдѣлать на западѣ то, въ чемъ не успѣлъ на востокѣ. 18-го числа онъ находился въ виду мыса Келлета, 19-го – въ виду мыса принца Альберта, двумя градусами выше, затѣмъ послѣ страшной борьбы съ ледяными горами, Макъ-Клюръ остановился въ протокѣ Бэнкса, при входѣ въ сѣть проливовъ, ведущихъ въ Баффиново море.

– Но пройти ихъ онъ не могъ,– замѣтилъ опять американецъ.

– Погодите, Альтамонтъ; будьте терпѣливы, какъ Макъ-Клюръ. 26-го сентября капитанъ сталъ на зимовку въ заливѣ Милосердія, въ сѣверной части земли Бэнкса, гдѣ и пробылъ до 1852 года. Насталъ апрѣль мѣсяцъ; у Макъ-Клюра оставалось съѣстныхъ припасовъ на восемнадцать мѣсяцевъ. Не желая возвращаться назадъ, онъ на саняхъ проѣхалъ проливъ Бэнкса и достигъ острова Мельвиля. Здѣсь Макъ-Клюръ надѣялся найти у береговъ суда, которыя капитанъ Аустинъ отправилъ навстрѣчу къ нему, Макъ-Клюру, Баффиновымъ моремъ и проливомъ Ланкастера. 28-го апрѣля Макъ-Клюръ вошелъ въ Зимнюю Гавань (Winter-Harbour), въ которой Парри провелъ три зимы. Никакихъ кораблей тамъ не было. Но капитанъ нашелъ въ одномъ каменномъ столбѣ документъ, который удостовѣрялъ, что Макъ-Клинтокъ, лейтенантъ Аустина, прошелъ это мѣсто въ истекшемъ году. Другаго это привело бы въ отчаяніе, но Макъ-Клюръ не унывалъ. На всякій случай, онъ оставилъ въ томъ же столбѣ документъ, въ которомъ заявлялъ о своемъ намѣреніи, чрезъ проливъ Ланкастера и Баффиново море, возвратиться въ Англію открытымъ имъ сѣверо-западнымъ проливомъ. Если о немъ не будетъ вѣстей, то это будетъ значить, что его отнесло къ сѣверу или къ западу отъ острова Мельвиля. Затѣмъ Макъ-Клюръ, не теряя мужества, возвратился въ заливъ Милосердія, гдѣ и провелъ третью зиму съ 1852 на 1853 г.

– Никогда не сомнѣваясь въ мужествѣ Макъ-Клюра, я сомнѣвался, однакожъ, въ его успѣхѣ,– сказалъ Альтамонтъ.

– Позвольте, дружище,– отвѣтилъ докторъ. – Въ мартѣ мѣсяцѣ, по причинѣ суровой зимы и недостатка дичи, будучи вынужденъ выдавать людямъ двѣ трети раціоновъ, Макъ-Клюръ рѣшился отправить въ Англію половину своего экипажа, или Баффиновымъ моремъ, или рѣкою Меккензи и Гудсоновынъ заливомъ. Другая половина экипажа должна была привести Investigator въ Европу, для чего Макъ-Клюръ выбралъ изъ своихъ матросовъ самыхъ слабыхъ, для которыхъ четвертая зимовка могла бы оказаться гибельною. Все было готово для отъѣзда, назначеннаго на 15-е число апрѣля, какъ вдругъ, прогуливаясь однажды по льду съ своиѵъ лейтенантомъ Кресуэлемъ, Макъ-Клюръ увидѣлъ бѣжавшаго къ нему и жестикулировавшаго человѣка. То былъ Пимъ, лейтенантъ капитана Келлета, съ корабля Herald, того самаго Келлета, котораго – какъ я уже вамъ сказалъ – Макъ-Клюръ оставилъ въ Беринговомъ проливѣ два года тому назадъ. По прибытіи въ Зимнюю Гавань, Келлетъ нашелъ документъ, оставленный тамъ Макъ-Клюромъ. Узнавъ, такимъ образомъ, что послѣдній находится въ заливѣ Милосердія, капитанъ Келлетъ отправилъ своего лейтенанта Пима къ безстрашному молодому человѣку. Лейтенанта сопровождалъ отрядъ матросовъ съ корабля Herald; въ этомъ отрядѣ находился французскій мичманъ де-Брэ, служившій въ качествѣ волонтера въ штабѣ капитана Келлета. Вы не сомнѣваетесь насчетъ этой встрѣчи нашихъ соотечественниковъ?

– Нисколько,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

– Замѣтьте; если свести открытія Парри съ открытіями Макъ-Клюра, то окажется, что сѣверные берега Америки обойдены.

– Не однимъ, однакожъ, кораблемъ,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

– Но зато однимъ и тѣмъ-же человѣкомъ. Но дальше. Макъ-Клюръ отправился къ капитану Келлету на островъ Мельвиля и въ двѣнадцать дней прошелъ сто семьдесятъ миль, отдѣлявшихъ заливъ Милосердія отъ Зимней Гавани. Согласившись съ капитаномъ Herald'а относительно присылки къ нему больныхъ, Макъ-Клюръ возвратился на свой корабль. На мѣстѣ Макъ-Клюра другіе сочли-бы, что ничего больше не остается дѣлать, но безстрашный молодой человѣкъ рѣшился еще разъ попытать счастія. Его лейтенантъ Кресуэль – обращаю на это ваше вниманіе – сопровождавшій больныхъ съ корабля Investigator, покинулъ заливъ Милосердія, дошелъ до Зимней Гавани и, пройдя по льдамъ сто пятьдесятъ миль, 2-то іюня добрался до острова Бичи и, нѣсколько дней спустя, съ двѣнадцатью матросами поднялся на бортъ корабля Phenix.

– Я служилъ тогда на Phenix'ѣ подъ начальствомъ капитана Ингльфильда, съ которымъ мы возвратились въ Европу,– сказалъ Джонсонъ.

– 7-го октября 1853 года,– продолжалъ докторъ,– Кресуэль прибылъ въ Лондонъ, пройдя весь путь отъ Берингова пролива до мыса Прощанія.

– Прійти съ одной стороны, выйти – съ другой, развѣ это не значитъ пройти? – сказалъ Гаттерасъ.

– Да,– отвѣтилъ Альтамонтъ,– совершивъ, однакожъ, по льдамъ путь въ четыреста семьдесятъ миль.

– Что-жъ изъ этого?

– Въ этомъ вся суть дѣла,– вскричалъ Альтамонтъ. Спрашиваю васъ: судно Макъ-Клюра прошло проливъ или нѣтъ?

– Нѣтъ,– отвѣтилъ докторъ,– потому что послѣ четвертой зимовки Макъ-Клюръ принужденъ былъ бросить свой корабль среди льдовъ.

– Въ морскомъ путешествіи, не человѣкъ, а корабль долженъ проходить. Если когда нибудь сѣверо-западный проливъ сдѣлается доступнымъ, то проходить его станутъ корабли, а не люди. Необходимо поэтому, чтобы переѣздъ былъ совершенъ судномъ или, за неимѣніемъ судна, шлюпкою.

– Шлюпкою? – вскричалъ Гаттерасъ, принявъ эти слова за намекъ.

– Альтамонтъ,– поспѣшилъ вставить докторъ,– вы придираетесь къ словамъ, мы всѣ не считаемъ васъ правымъ.

– Это очень не трудно для васъ, господа,– отвѣтилъ Альтамонтъ;– васъ четверо, а я одинъ. Но это не помѣшаетъ мнѣ остаться при моемъ мнѣніи,

– И оставайтесь при немъ,– вскричалъ Гаттерассъ,– да только постарайтесь, чтобы никто не зналъ этого вашего мнѣнія.

– По какому праву вы выражаетесь такимъ образомъ,– вспылилъ Альтамонтъ.

– По праву капитана! – надменно отвѣтилъ Гаттерасъ.

– Развѣ я подчиненъ вамъ? – спросилъ Альтамонтъ.

– Безъ всякаго сомнѣнія. И горе вамъ, если…

Доктору и Джонсону едва удалось развести ихъ.

Но послѣ двухъ-трехъ ласковыхъ словъ, Альтамонтъ, насвистывая національную пѣсенку «Jankee doodle», легъ на свою койку и по-видимому уснулъ.

Гаттерасъ вышелъ изъ дона и большими шагами сталъ ходить на открытомъ воздухѣ. Черезъ часъ онъ возвратился въ комнату и легъ, тоже не сказавъ ни слова.

XVI. Полярная Аркадія

29-го мая солнце въ первый разъ совсѣмъ не зашло: она только слегка коснулось своимъ дискомъ линіи горизонта и тотчасъ-же опять всплыло на небосклонъ. Начинался періодъ дней, длящихся по двадцать четыре часа, На другой день лучезарное свѣтило появилось окруженное великолѣпнымъ кольцомъ, сверкавшимъ всѣми цвѣтами радуги. Такого рода феномены повторялись часто, они постоянно обращали на себя вниманіе доктора, отмѣчавшаго часъ ихъ появленія, ихъ размѣры и видъ. Но феноменъ, который онъ наблюдалъ въ этотъ день, представлялъ своею эллиптическою формою явленіе довольно рѣдкое.

Вскорѣ появились крикливыя стаи птицъ; драхвы и канадскіе гуси прилетѣли изъ далекой Флориды и Арканзаса и съ удивительною быстротою направлялись къ сѣверу. Докторъ застрѣлилъ нѣсколькихъ изъ нихъ, а также трехъ или четырехъ журавлей и одного аиста.

Снѣга таяли повсюду подъ лучами солнца, чему не мало содѣйствовала морская вода, выступавшая на ледяныхъ полянахъ изъ отдушинъ продѣланныхъ тюленями. Смѣшавшись съ морскою водою, снѣгъ образовалъ собою какую-то грязную массу, извѣстную у путешественниковъ въ арктическихъ странахъ подъ именемъ «мѣсива».

Докторъ опять принялся за свои посѣвы, такъ какъ въ сѣмянахъ у него не было недостатка. Онъ очень изумился, замѣтивъ, что между просохшими камнями началъ уже показываться особый родъ щавеля. Клоубонни не могъ вдоволь надивиться творческимъ силамъ природы, для проявленія которыхъ требовалось такъ мало. Посѣянный имъ кресъ-салатъ черезъ три недѣли далъ молодые побѣги около десяти линій длины.

Кустарныя растенія робко стали выкидывать свои крошечные, свѣтло-розовые, жиденькіе и блѣдные цвѣточки; казалось, неумѣлая рука подлила въ ихъ окраску слишкомъ много воды. Словомъ, флора Новой Америки оставляла желать очень многаго. Во всякомъ случаѣ чрезвычайно отрадно было взглянуть на эту скудную и робкую растительность, это посильное произведеніе слабыхъ лучей солнца, послѣднюю мысль Провидѣнія, почти забывшаго далекія полярныя страны.

Наконецъ, установилась дѣйствительно теплая погода; 15-го іюня термометръ показывалъ пятьдесятъ семь градусовъ выше нуля(+14° стоградусника). Страна преобразилась, безчисленное множество потоковъ стремилось съ пригрѣваемыхъ солнцемъ возвышеній; ледъ растрескался, и важный вопросъ о свободномъ морѣ долженъ былъ вскорѣ разрѣшиться. Въ воздухѣ стоялъ гулъ отъ паденія лавинъ, низвергавшихся съ горъ въ глубокія долины. Трескъ ледяныхъ полей сливался въ оглушительный шумъ.

Путешественники сдѣлали экскурсію къ острову Джонсона. Въ сущности это былъ ничтожный островокъ, пустынный и безплодный; тѣмъ не менѣе, Джонсонъ былъ въ восторгѣ, что его имя связано съ этою затерявшеюся среди океана скалою. Онъ непремѣнно хотѣлъ начертать свое имя на одномъ высокомъ утесѣ, и чуть было не свернулъ себѣ при этомъ шею.

Во время своихъ прогулокъ Гаттерась тщательно осмотрѣлъ мѣстность до мыса Вашингтона. Таяніе снѣговъ значительно измѣнило видъ страны; овраги и холмы появились тамъ, гдѣ безпредѣльная пелена снѣговъ покрывала, казалось, однѣ лишь однообразныя равнины.

Домъ и амбары разрушались, и ихъ часто приходилось починять; къ счастію температура въ пятьдесятъ семь градусовъ бываетъ не особенно часто въ полярныхъ странахъ, вообще-же она не поднимается выше нуля.

Къ 15-му іюня мѣсяца постройка шлюпки значительно подвинулась. Въ то время, какъ Джонсонъ и Бэлль работали надъ нею, товарищи ихъ счастливо охотились и добыли даже нѣсколькихъ оленей,– животныхъ, подойти въ которымъ вообще очень не легко. Здѣсь Альтамонтъ успѣшно примѣнилъ уловку, практикуемую индѣйцами Сѣверной Америки: онъ ползъ по землѣ, держа свое ружье и руки такимъ образомъ, чтобы они имѣли подобіе роговъ этихъ робкихъ животныхъ. Приблизившись на достаточное разстояніе, американецъ стрѣлялъ уже навѣрняка.

Но самая дорогая дичь, мускусовые быки, многочисленныя стада которыхъ Парри встрѣчалъ на островѣ Мельвиля, повидимому не посѣщала берега залива Викторіи. Поэтому рѣшено было предпринять дальнюю экскурсію, чтобы поохотиться на этихъ замѣчательныхъ животныхъ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, изслѣдовать мѣстности, лежащія на востокѣ. Хотя Гаттерасъ не имѣлъ намѣренія подняться къ полюсу этою частью материка, но доктору хотѣлось составить себѣ общее понятіе о странѣ. Само собою разумѣется, что Дэкъ долженъ былъ принять участіе въ экспедиціи.

Въ понедѣльникъ 17-го іюня, погода выдалась хорошая, термометръ показывалъ сорокъ одинъ градусъ (+5° стоградусника), воздухъ былъ чистъ и прозраченъ, и охотники, вооруженные каждый двухствольнымъ ружьемъ, топорикомъ и снѣговымъ ножемъ, въ сопровожденіи Дэка, въ шесть часовъ утра вышли изъ Дома Доктора. Съѣстныхъ припасовъ они взяли съ собою на три дня.

Къ восьми часамъ, Гаттерасъ и его товарищи прошли уже около семи миль и не встрѣтили ни одного живого существа.

Новый материкъ представлялъ обширныя, тянувшіяся вдоль равнины; поверхность ихъ бороздило множество недавно образовавшихся ручьевъ; огромныя лужи воды, неподвижныя какъ пруды, сверкали подъ косыми лучами солнца. Почва была очевидно наносная.

Изрѣдка попадались и валуны, присутствіе которыхъ въ этой странѣ объяснить было не легко. Но шиферный сланецъ, различные продукты известковой почвы встрѣчались часто и въ особенности замѣчательные виды кристалловъ, прозрачныхъ, безцвѣтныхъ и обладающихъ тѣми свойствами преломленія лучей свѣта, которыя присущи исландскому шпату.

Хотя докторъ не охотился, но на занятія геологіею у него не хватало времени, потому-что его товарищи подвигались быстро. Тѣмъ не менѣе, онъ по возможности изучалъ почву и старался какъ можно больше говорить, иначе маленькій отрядъ хранилъ-бы безусловное молчаніе. Альтамонтъ не имѣлъ ни малѣйшей охоты бесѣдовать съ капитаномъ; а послѣдній съ своей стороны не желалъ отвѣчать американцу.

Въ десяти часамъ утра охотники подвинулись на востокъ миль на двѣнадцать; море скрылось на горизонтомъ. Докторъ предложилъ отряду остановиться и позавтракать. Перекусивъ на скорую руку, охотники черезъ полчаса снова отправились въ путь.

Почва склонялась отлогими покатостями; мѣстами въ углубленіяхъ и подъ навѣсомъ скалъ снѣгъ не таялъ и лежалъ полосами, что придавало почвѣ волнистый видъ. Казалось, по ней ходили буруны, какъ на волнуемомъ сильнымъ вѣтромъ морѣ.

Кругомъ все тѣ-же лишенныя растительности равнины, повидимому, никогда не посѣщавшіяся ни однимъ живымъ существомъ.

– Удачная охота, нечего сказать! – сказалъ Альтамонтъ доктору. Конечно, и страна не изъ плодоносныхъ, но во всякомъ случаѣ, полярная дичь не имѣетъ права быть взыскательною и могла-бы вести себя повѣжливѣе.

– A все-таки отчаяваться не слѣдуетъ,– отвѣчалъ докторъ. Лѣто едва только началось, и если Парри встрѣтилъ такое множество дичи на островѣ Мельвиля, то почему-бы и намъ не найти ее здѣсь.

– Однакожъ, мы дальше Парри подвинулись на сѣверъ,– сказалъ Альтамонтъ.

– Безъ сомнѣнія, но слово «сѣверъ» въ настоящемъ случаѣ не имѣетъ значенія. Тутъ необходимо принять въ соображеніе полюсъ холодовъ, т. е. то громадное пространство льдовъ, среди которыхъ мы провели зиму на Forward'ѣ. Но по мѣрѣ приближенія къ полюсу, мы удаляемся отъ самаго холоднаго пояса земнаго шара. Слѣдовательно, найденное Парри и Россомъ по одну сторону пояса холодовъ мы необходимо должны найти на другой его сторонѣ.

– Какъ-бы то ни было,– со вздохомъ сказалъ Альтамонтъ,– но до сихъ поръ мы скорѣе были просто путешественниками, чѣмъ охотниками.

– Потерпите,– отвѣтилъ докторъ; видъ страны мало по малу начинаетъ измѣняться и очень было-бы странно, если-бы мы не нашли дичи въ оврагахъ, въ которыхъ пріютилась растительность.

– Страна эта,– сказалъ Альтамонтъ,– совершенно необитаема, да и едва ли здѣсь кто можетъ жить.

– Такихъ странъ, по моему мнѣнію, нѣтъ, возразилъ докторъ. – Цѣною лишеній, принося въ жертву климату поколѣніе за поколѣніемъ, при помощи культуры, человѣкъ подъ конецъ можетъ сдѣлать плодоносной какую угодно страну.

– Вы полагаете? – спросилъ Альтамонтъ.

– Это несомнѣнно. Если бы вы видѣли знаменитыя нѣкогда мѣста, гдѣ находились Ниненія и Вавилонъ, богатыя долины, въ которыхъ обитали наши праотцы,– вы навѣрно бы подумали, что никогда человѣкъ не могъ жить тамъ. Даже климатъ этихъ странъ измѣнился къ худшему съ того времени, какъ въ нихъ перестали жить люди. По ордену закону природы, страны, въ которыхъ мы не живемъ или въ которыхъ мы перестали жить, лишаются гигіеническихъ условій, необходимыхъ для здоровья людей; человѣкъ самъ создаетъ себѣ страну своимъ въ ней присутствіемъ, своими привычками, своею промышленностью и даже своимъ дыханіемъ. Мало по малу онъ не только видоизмѣняетъ атмосферическія условія страны и выдѣляемыя почвою испаренія, но и оздоровляетъ ихъ своимъ присутствіемъ. Я согласенъ, что существуютъ необитаемыя страны, но чтобы существовали страны, въ которыхъ человѣкъ не могъ бы жить,– этому я никогда не повѣрю.

Разговаривая такимъ образомъ, охотники подвигались все дальше и дальше и наконецъ пришли въ какую-то открытую ложбину, въ глубинѣ которой струилась почти свободная отъ льда рѣчка. Такъ какъ ложбина открывалась на югъ, то на ея окраинахъ и на косогорахъ замѣчалась кое-какая растительность. Докторъ обратилъ на это вниманіе Альтамонта.

– Посмотрите,– сказалъ онъ: развѣ предпріимчивые колонисты не могли-бы поселиться въ этой долинѣ? При помощи труда и терпѣнія они дали-бы ей совершенно иной видъ. Конечно, они не превратили-бы ее въ пажити умѣреннаго пояса,– я и не утверждаю этого,– но во всякомъ случаѣ, въ мѣстность очень приличную. Да вотъ, если не ошибаюсь, ея четвероногіе обитатели! Экіе плутишки!

– Это полярные зайцы! – вскричалъ Альтамонтъ, взводя курокъ своего ружья.

– Погодите,– вскричалъ докторъ,– погодите же, безжалостный Немвродъ. Эти бѣдные звѣрки даже не думаютъ уходить отъ насъ. Не трогайте ихъ: они сами идутъ къ намъ.

Дѣйствительно, три или четыре зайченка, прыгая между чахлымъ кустарникомъ и новыми мхами, приближались къ охотникамъ, повидимому, вовсе не опасаясь ихъ присутствія. Вскорѣ они прыгали уже у ногъ доктора, который ласкалъ ихъ, говоря:

– Можно-ли встрѣчать выстрѣлами тѣхъ, кто проситъ у насъ ласки? Смерть этихъ маленькихъ звѣрковъ не можетъ принести намъ ни малѣйшей пользы.

– Вы правы, докторъ,– сказалъ Гаттерасъ. Убивать ихъ не слѣдуетъ.

– Равно какъ и этихъ, летящихъ къ намъ, куропатокъ,– вскричалъ Альтамонтъ,– и этихъ журавлей, которые такъ важно выступаютъ на своихъ длинныхъ ногахъ?

Птицы стаями направлялись къ охотникамъ, не подозрѣвая даже, какъ много онѣ обязаны доктору. Даже Дэкъ воздерживался и – удивлялся!

Любопытно и даже трогательно было смотрѣть на этихъ хорошенькихъ животныхъ; они бѣгали, прыгали, и рѣзвились; птицы беззаботно порхали, садились на плечи доктору, ложились у его ногъ, сами напрашивались на непривычныя ласки и, казалось, старались какъ можно лучше принять своихъ гостей. Пернатые друзья доктора, испуская радостные крики, перекликались другъ съ другомъ и налетали со всѣхъ концовъ долины; Клоубонни былъ похожъ на настоящаго кудесника. Въ сопровожденіи огромной стаи животныхъ, охотники поднимались на влажные откосы ручьевъ. При поворотѣ въ одну долину они вдругъ увидѣли восемь или десять оленей, которые спокойно щипали на половину покрытый снѣгомъ мохъ. То были прелестныя, граціозныя и кроткія животныя съ вѣтвистыми рогами, которыя самка носитъ столь-же горделиво, какъ и самецъ. Ихъ пушистая шкура лишалась уже своей зимней бѣлизны и принимала темно-сѣрый лѣтній оттѣнокъ. Казалось, они были столъ же кротки и ласковы, какъ зайцы или птицы этой мирной страны.

Охотники вошли въ средину стада, причемъ олени не сдѣлали ни одного шага, чтобы бѣжать. На этотъ разъ доктору стоило много труда, чтобы обуздать кровожадные инстинкты Альтамонта. Американецъ не могъ видѣть эту великолѣпную дичь безъ того, чтобы его не обуяла жажда крови. Растроганный Гаттерасъ смотрѣлъ; какъ эти кроткія животныя своими мордами терлись о платье доктора, друга всѣхъ живыхъ существъ.

– Да что-же это, наконецъ,– сказалъ Альтамонтъ. Развѣ не для охоты мы пришли сюда?

– Для охоты на мускусовыхъ быковъ и только – отвѣчалъ докторъ. Не надо намъ оленей; съѣстныхъ запасовъ у насъ и безъ того достаточно. Позвольте лучше насладиться этимъ трогательнымъ зрѣлищемъ: человѣкъ ласкаетъ кроткихъ животныхъ и не внушаетъ имъ страха.

– Это доказываетъ, что они никогда не видѣли человѣка,– сказалъ Гаттерасъ.

– Разумѣется,– отвѣтилъ докторъ;– очевидно, животныя эти не американскаго происхожденія.

– Почему? – спросилъ Альтамонтъ.

– Если-бы они родились въ сѣверныхъ частяхъ Америки, то навѣрное знали-бы, что это за штука животное двуногое и двурукое, извѣстное подъ именемъ человѣка, и при нашемъ появленіи немедленно-бы скрылись. По всѣмъ вѣроятіямъ, они пришли съ сѣвера; они уроженцы тѣхъ неизслѣдованныхъ странъ Азіи, къ которымъ никогда. не приближался человѣкъ. Олени прошли материки, сосѣдніе къ полюсу, слѣдовательно, Альтамонтъ, вы не имѣете права считать ихъ своими соотечественниками.

– До такихъ тонкостей охотнику нѣтъ никакого дѣла, и дичь всегда соотечественница тому, кто убиваетъ ее,– сказалъ американецъ.

– Успокойтесь, мой достойный Немвродъ! Что касается меня, то я скорѣе соглашусь не сдѣлать ни одного выстрѣла въ жизни, чѣмъ потревожить это милое населеніе. Посмотрите: самъ Дэкъ подружился съ этими красивыми животными. Будемъ добры, если это возможно! Доброта – это великая сила!

– Ну, хорошо, хорошо, отвѣтилъ Альтамонтъ, не понимавшій такой сантиментальности. Но я хотѣлъ-бы видѣть васъ среди медвѣдей и волковъ, причемъ вмѣсто всякаго оружія чтобы у васъ въ рукахъ была-бы только одна ваша доброта.

– Я не имѣю притязанія заговаривать хищныхъ звѣрей,– отвѣтилъ докторъ,– и мало вѣрю въ чары Орфея. Впрочемъ, медвѣди и волки и не пришли-бы къ намъ, подобно этимъ зайцамъ, куропаткамъ и оленямъ.

– Если бы они никогда не видѣли людей, то почему-бы и не пришли? – спросилъ Альтамонтъ.

– Потому что по природѣ своей они свирѣпы, а свирѣпость, подобно злобѣ, пораждаетъ подозрительность. Это замѣчено какъ на людяхъ, такъ и на животныхъ. Слово «злой» равносильно слову «подозрительный»; чувство страха свойственно тому, кто самъ способенъ возбуждать страхъ.

Этою небольшою лекціею натуральной философіи окончилась бесѣда.

Весь день охотники провели въ долинѣ, которую докторъ хотѣлъ назвать Полярною Аркадіею, чему его товарищи нисколько не противились. Вечеромъ, послѣ ужина, не стоившаго жизни ни одному обитателю этой страны, охотники уснули въ пещерѣ, какъ бы нарочно устроенной для того, чтобы дать путникамъ удобный пріютъ.

XVII. Долгъ платежемъ красенъ

Докторъ и его товарищи проснулись рано, спокойно проведя ночь. Морозъ, хотя и не сильный, все-таки пробралъ ихъ немного къ утру.

Погода стояла хорошая, и охотники положили посвятить этотъ день изслѣдованію страны и поискамъ за мускусными быками. Альтамонту заранѣе предоставили право стрѣлять въ нихъ, если-бы даже они оказались наивнѣйшими существами въ мірѣ. Ихъ мясо, сильно отзывающееся мускусомъ, составляетъ однакоже очень лакомое кушанье.

Въ первые часы путешествіе не представляло ничего особеннаго. На сѣверо-востокѣ страна принимала другой видъ. Волнистыя гряды холмовъ предвѣщали гористую мѣстность. Если Новая Америка и не была континентъ, то, по меньшей мѣрѣ, она образовала собою большой островъ.

Дэкъ вдругъ бросился впередъ и быстро скрылся изъ глазъ охотниковъ.

Послѣдніе поспѣшили на его громкій и ясно слышавшійся лай, тревожность котораго показывала, что вѣрное животное открыло наконецъ предметъ страстныхъ желаній охотниковъ.

Послѣ полуторачасовой ходьбы, охотники увидѣли двухъ довольно рослыхъ быковъ, поистинѣ свирѣпаго вида. Казалось, ихъ изумляло, но нисколько не тревожило нападеніе Дека и они спокойно щипали родъ розоваго моха, выстилавшаго непокрытую снѣгомъ землю. Докторъ легко призналъ ихъ по ихъ небольшому росту, очень широкимъ, сближавшимся уоснованія рогамъ и по короткимъ мордамъ, выгнутымъ какъ у овецъ. На основаніи общаго строенія ихъ тѣла, естество испытатели дали мускуснымъ быкамъ названіе «ovibos», такъ какъ сложеніе ихъ напоминаетъ и овцу и быка. Они были покрыты густою, длинною шерстью коричневаго цвѣта.

При появленіи охотниковъ, со всѣхъ ногъ бросившихся въ догонку за быками, послѣдніе немедленно пустились на утекъ.

Но настичь животныхъ было не подъ силу людямъ, задыхавшимся отъ полуторачасовой быстрой ходьбы. Гаттерасъ и его товарищи остановились.

– Экая дьявольщина! – вскричалъ Альтамонтъ.

– Именно – дьявольщина,– отвѣтилъ докторъ, переводя духъ. Эти жвачныя навѣрно американцы; но, повидимому, они не слишкомъ лестнаго мнѣнія о вашихъ соотечественникахъ.

– Это доказываетъ, что американцы хорошіе охотники,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

Замѣтивъ, что преслѣдованіе прекратилось, быки остановились и съ удивленіемъ смотрѣли на людей. Ясно, что на бѣгу ихъ не догнать; нужно было окружить ихъ; занимаемое животными возвышеніе способствовало такому маневру. Въ то время, какъ Дэкъ лаемъ отвлекалъ вниманіе быковъ, охотники спустились въ ближайшій оврагъ съ цѣлью обойти возвышеніе. Альтамонтъ и докторъ притаились за выступомъ скалы по одной сторонѣ возвышенія, а Гаттерасъ долженъ былъ, внезапно появившись съ другой стороны, направить животныхъ на охотниковъ.

Черезъ полчаса всѣ были на своихъ мѣстахъ.

– Васъ не мучитъ совѣсть, докторъ, вѣдь это такія кроткія созданія! – сказалъ Альтамонтъ.

– Нѣтъ, потому что это будетъ честная война,– отвѣтилъ докторъ, который, не смотря на свое благодушіе, въ душѣ былъ завзятый охотникъ.

Въ то время, какъ они разговаривали, быки вдругъ направились къ нимъ, преслѣдуемые по пятамъ Дэкомъ, за нимъ показался Гаттерасъ, который громкимъ крикомъ гналъ животныхъ прямо на доктора и Альтамонта; тѣ выскочили изъ засады и бросились на встрѣчу великолѣпной добычѣ.