Приключения капитана Гаттераса

Часто онъ бесѣдовалъ объ этомъ съ Джонсононъ. Старый морякъ и докторъ сходились во мнѣніяхъ въ этомъ отношеніи и спрашивали другъ у друга, какого образа дѣйствій слѣдовало придерживаться, путемъ какихъ уступовъ можно было достигнуть своей цѣли; оба предвидѣли въ будущемъ не мало непріятныхъ усложненій.

Между тѣмъ погода продолжала держаться дурная, такъ что не было возможности даже на одинъ часъ оставить фортъ Провидѣнія. Денъ и ночь приходилось сидѣть въ ледяномъ домѣ. Скучали всѣ, за исключеніемъ доктора, который всегда чѣмъ-нибудь занимался.

– Неужели нѣтъ возможности доставить себѣ здѣсь хоть бы малѣйшее развлеченіе? – сказалъ однажды вечеромъ Альтамонтъ. – Такая жизнь – не жизнь, а спячка пресмыкающихся, на цѣлую зиму забившихся въ свои норы.

– Это такъ,– отвѣтилъ докторъ. – Къ несчастію, насъ слишкомъ мало для того, чтобы можно было придумать для себя какого бы то ни было рода развлеченія.

– Слѣдовательно,– продолжалъ Альтамонтъ,– по вашему мнѣнію, намъ легче было бы бороться со скукою бездѣйствія, если бы насъ было больше?

– Безъ сомнѣнія. Зимуя въ полномъ комплектѣ въ полярныхъ странахъ, экипажи кораблей находили возможность не скучать.

– Очень бы мнѣ хотѣлось знать,– сказалъ Альтамонтъ,– какимъ образомъ добились они этого. Надо обладать очень изобрѣтательнымъ умомъ, чтобы въ такомъ положеніи найти хоть капельку удовольствія. Не думаю, чтобъ они предлагали другъ другу разгадывать шарады!

– Надобности въ этомъ не оказывалось. Но они ввели въ гиперборейскія страны два дѣйствительнѣйшихъ средства развлеченія: слово и театръ.

– Какъ? Они издавали газеты? – спросилъ Альтамонтъ.

– И давали театральныя представленія? – воскликнулъ Бэлль.

– Разумѣется, и находили въ этомъ истинное удовольствіе. Во время зимовки на островѣ Мельвиля, Парри предложилъ своему экипажу эти два рода развлеченія, и его предложеніе имѣло громадный успѣхъ.

– Очень бы мнѣ хотѣлось побывать тамъ,– сказалъ Джонсонъ. – Вѣроятно, это было очень любопытно.

– Любопытно и занимательно, Джонсонъ. Лейтенантъ Бичи сдѣлался директоромъ театра, а капитанъ Себайнъ – главнымъ редакторомъ Зимней Хроники или Газеты Сѣверной Георгіи.

– Хорошія названія,– замѣтилъ Альтамонтъ.

– Газета выходила по понедѣльникамъ, отъ 1-го ноября 1819 до 20-го марта 1820 года. Въ ней приводились всѣ выдающіеся эпизоды зимовки, охоты, различныя извѣстія, приключенія, говорилось о метеорологіи и температурѣ; газета заключала въ себѣ болѣе или менѣе занимательную хронику. Конечно, не слѣдовало искать въ ней остроумія Стерна или прекрасныхъ статей Daily Telegraph; но дѣлалось возможное и, главное, экипажъ развлекался. Читатели были невзыскательны, нетребовательны и, полагаю, никогда еще журналистъ не находилъ выполненіе своихъ обязанностей болѣе пріятнымъ.

– Право,– сказалъ Альтамонтъ,– очень было бы любопытно прочесть выдержки изъ этой газеты, статьи которой, по всѣму вѣроятію, отъ перваго до послѣдняго слова были холодны какъ ледъ.

– Ну, нѣтъ, отвѣтилъ докторъ. – Во всякомъ случаѣ, то, что показалось-бы нѣсколько наивнымъ Философскому Обществу Ливерпуля или Лондонскому Институту Изящной Словесности, вполнѣ удовлетворяло невзыскательный и погребенный подъ снѣгомъ экипажъ. Не хотите-ли сами убѣдиться въ этомъ?

– Какъ? Неужели, въ случаѣ надобности, память позволила-бы вамъ…

– Нѣтъ, но на бортѣ Porpoise'а я нашелъ путешествія Парри, и мнѣ остается лишь прочитать вамъ собственный разсказъ знаменитаго мореплавателя.

– Сдѣлайте милость: вскричали товарищи доктора.

– Ничего не можетъ быть легче.

Клоубонни взялъ требуемую книгу въ шкафѣ, стоявшемъ въ залѣ, и безъ труда нашелъ мѣсто, о которомъ шла рѣчь.

– Вотъ, сказалъ онъ,– нѣсколько выдержекъ изъ Газеты Сѣверной Георгіи. Это письмо къ главному редактору:

«Мы съ истиннымъ удовольствіемъ отнеслись къ вашему намѣренію основать газету. Мы увѣрены, что подъ вашею редакціею газета доставитъ намъ не мало развлеченія и во многихъ отношеніяхъ облегчитъ бремя тѣхъ ста дней мрака, на которые мы обречены.

«Интересъ, внушаемый газетой лично мнѣ, заставилъ меня обратить вниманіе на впечатлѣніе, произведенное вашимъ объявленіемъ на наше общество. Прибѣгая къ выраженію, освященному лондонскою прессою, могу васъ увѣрить, что дѣло это произвело въ публикѣ глубокую сенсацію.

«Послѣ вашего объявленія, на другой-же день, на бортѣ корабля послѣдовалъ необычный и никогда небывалый спросъ на чернила. Зеленое сукно нашихъ столовъ въ одинъ мигъ покрылось массою обрѣзковъ перьевъ, въ великому прискорбію одного изъ нашихъ служителей, который, желая убрать ихъ, загналъ себѣ подъ ноготь одинъ изъ этихъ обрѣзковъ.

«Наконецъ, изъ вполнѣ достовѣрнаго источника мнѣ извѣстно, что сержантъ Мартинъ наточилъ никакъ не менѣе девяти перочинныхъ ножиковъ.

«Всѣ столы наши трещатъ подъ необычною тяжестью письменныхъ пюпитровъ, уже два мѣсяца не видѣвшихъ свѣта божьяго. Говорятъ даже, будто хляби трюма многократно разверзались и извергали изъ нѣдръ своихъ не малое количество дестей бумаги, никакъ не ожидавшей, что ей такъ скоро придется выйти изъ отраднаго покоя.

Долгомъ считаю заявить вамъ, что я заподозрилъ кое-кого въ поползновеніи; опустить въ вашъ редакціонный ящикъ статьи, которыя никакъ не могутъ соотвѣтствовать вашимъ цѣлямъ, какъ по недостатку характеристическихъ особенностей и полному отсутствію оригинальности, такъ и потому еще, что ихъ нельзя считать вполнѣ неизданными. Смѣло утверждаю, что не дальше какъ вчера видѣли одного писателя, который, наклонившись надъ пюпитромъ, въ одной рукѣ держалъ томъ Зрителя, а въ другой чернилицу съ чернилами, разогрѣвая послѣднія на лампѣ. Нечего и говорить, что вы должны остерегаться подобнаго рода злокозненныхъ ухищреній. На столбцахъ Зимней Хроники не должны появляться статьи, читанныя нашими предками за завтракомъ, сто лѣтъ тому назадъ».

– Прекрасно, сказалъ Альтамонтъ, когда докторъ окончилъ чтеніе. – Дѣйствительно, это очень забавно; заключая по всему, авторъ письма былъ разбитной малый.

– Именно – разбитной, отвѣтилъ докторъ.– A вотъ не лишенное юмора объявленіе:

«Требуется среднихъ лѣтъ особа хорошаго поведенія, для туалета актрисъ «Королевскаго Театра Сѣверной Георгіи», за приличное вознагражденіе; чай и пиво – по требованію. Адресоваться въ театральный комитетъ. NB. Предпочтеніе дается вдовѣ».

– Однакожъ, наши соотечественники были ребята того… веселые… сказалъ Джонсонъ.

– И вдова нашлась? спросилъ Бэлль.

– Кажется, что нашлась, отвѣтилъ докторъ, – потому что вотъ отвѣтъ театральному комитету:

«Господа, я – вдова; мнѣ двадцать шесть лѣтъ отъ роду и я могу представить несомнѣнныя удостовѣренія на счетъ моего поведенія и моихъ способностей. Но, прежде чѣмъ принять на себя заботы относительно туалета актрисъ вашего театра, я хотѣла-бы знать, намѣрены-ли онѣ носить штаны и дадутъ-ли мнѣ въ помощь нѣсколько дюжихъ матросовъ, чтобы затягивать и зашнуровывать корсеты этихъ дамъ. Затѣмъ, вы можете разсчитывать на готовую къ услугамъ.

А. Б.»

«PS. Не найдете-ли возможнымъ замѣнить пиво водкою?»

– Браво! вскричалъ Альтамонтъ. – Я какъ-бы вижу этихъ горничныхъ, которыя при помощи ворота зашнуровываютъ актрисъ. Веселый народъ были эти сотоварищи капитана Парри.

– Какъ и всѣ, достигшіе своей цѣли, отвѣтилъ Гаттерасъ.

Сдѣлавъ это замѣчаніе, капитанъ снова погрузился въ свое обычное молчаніе. Докторъ, не желавшій распространяться на счетъ этого предмета, продолжалъ чтеніе.

– A вотъ картина арктическихъ невзгодъ, сказалъ онъ. – Ее можно-бы разнообразить до безконечности, но здѣсь встрѣчаются довольно мѣткія замѣчанія. Судите сами:

«Выйдти утромъ, чтобъ подышать свѣжимъ воздухомъ и, спустившись съ корабля,– очутиться въ проруби.

«Отправиться на охоту, подойти къ великолѣпному оленю, прицѣлиться, спустить курокъ и испытать ужаснѣйшую непріятность, происшедшую вслѣдствіе отсырѣвшаго на полкѣ пороха.

«Отправиться въ путь съ кускомъ мягкаго хлѣба въ карманѣ, почувствовать аппетитъ и убѣдиться, что хлѣбъ на столько затвердѣлъ отъ мороза, что можетъ искрошить вамъ зубы, но послѣдніе ни въ какомъ случаѣ не въ состояніи будутъ искрошить хлѣбъ.

«Поспѣшно выйдти изъ-за стола при извѣстіи, что въ виду корабля проходитъ волкъ, и по возвращеніи убѣдиться, что обѣдъ вашъ съѣденъ другими.

«Возвращаться съ прогулки, предаваясь глубокимъ и полезнымъ размышленіямъ, и вдругъ очутиться въ объятіяхъ медвѣдя».

– Какъ видите, друзья мои, сказалъ докторъ,– мы и сами не затруднились-бы измыслить и другаго рода невзгоды полярной жизни; но разъ испытавъ подобныя бѣдствія, разсказывать о нихъ становится уже удовольствіемъ.

– Какъ-бы то ни было, сказалъ Альтамонтъ,– а «Зимняя Хроника» – газета преинтересная, и очень жаль, что мы не можемъ подписаться на нее.

– A если-бы мы попробовали издавать собственную газету? спросилъ Джонсонъ.

– Въ пятеромъ-то? воскликнулъ докторъ. – Насъ всѣхъ едва-ли хватитъ для занятія должностей однихъ редакторовъ, вслѣдствіе чего число читателей оказалось-бы положительно недостаточнымъ.

– Равно, какъ и число зрителей, если-бы намъ вздумалось давать драматическія представленія, замѣтилъ Альтамонтъ.

– Кстати, докторъ, сказалъ Джонсонъ,– разскажите намъ что-нибудь о театрѣ капитана Парри. Исполнялись-ли на его сценѣ новѣйшія пьесы?

– Разумѣется. Сначала были пущены въ ходъ два тома собранія драматическихъ сочиненій, находившихся на кораблѣ, и представленія давались по понедѣльникамъ, чрезъ каждыя двѣ недѣли. Но вскорѣ репертуаръ истощился, импровизированные драматурги принялись за дѣло, и самъ Парри, по случаю праздника Рождества Христова, сочинилъ вполнѣ подходящую комедію, имѣвшую громадный успѣхъ подъ названіемъ: «Сѣверо-западный проходъ» или «Конецъ путешествія».

– Превосходное названіе, отвѣтилъ Альтамонтъ,– но если-бы мнѣ привелось заняться такого рода сюжетомъ, то, признаюсь, я очень-бы затруднился на счетъ развязки.

– Вы правы, сказалъ Бэлль,– кто знаетъ, чѣмъ все это можетъ кончиться.

– Но зачѣмъ-же думать о послѣднемъ актѣ, если первые идутъ хорошо? вскричалъ докторъ. – Предоставимъ все Провидѣнію, друзья мои; будемъ исполнять наши роли по мѣрѣ нашихъ силъ, но какъ развязка принадлежитъ Творцу всего сущаго, то не будемъ сомнѣваться въ Его искусствѣ. Онъ съумѣетъ помочь намъ.

– Уже поздно; пора и на боковую,– сказалъ Джонсонъ.

– Вы черезчуръ спѣшите, другъ мой, замѣтилъ докторъ.

– Что прикажете, докторъ! Лежа въ постели, я чувствую такую отраду! Къ тому-жъ мнѣ всегда видятся пріятные сны грезятся теплыя страны, такъ что, говоря по правдѣ, одна половина моей жизни проходитъ подъ экваторомъ, а другая – подъ полюсомъ.

– Что за счастливая у васъ организація, сказалъ Альтамонтъ.

– Именно,– отвѣтилъ Джонсонъ.

– Въ такомъ случаѣ,– добавилъ докторъ,– было бы грѣшно мучить добрѣйшаго Джонсона. Его ждетъ тропическое солнце. Пойдемъ спать.

XI. Непріятные слѣды

Въ ночь съ 26-го на 27-е апрѣля погода перемѣнилась. Ртуть въ термометрѣ значительно опустилась; обитатели Дома Доктора замѣтили это по холоду, забиравшемуся подъ ихъ одѣяла. Альтамонтъ, дежурившій у печи, не скупился на дрова, чтобъ поддержать внутреннюю температуру жилья на пятидесяти градусахъ выше точки замерзанія (+10° сгоградусника).

Пониженіе температуры предвѣщало конецъ бури, чѣмъ докторъ былъ очень доволенъ. Начнутся обычныя занятія, охота, экскурсіи, развѣдки и положатъ конецъ бездѣятельному одиночеству, которое портитъ даже и самые лучшіе характеры.

На другой день докторъ всталъ очень рано и поспѣшно взобрался на вершину утеса, на которомъ стоялъ маякъ.

Вѣтеръ повернулъ къ сѣверу; воздухъ былъ чистый; безконечныя бѣлыя равнины стлались повсюду плотвою и твердою скатертью.

Вскорѣ и остальные путешественники вышли изъ дома и прежде всего занялись очисткою своего жилища отъ загромождавшихъ его сугробовъ снѣга. Площадку нельзя было узнать: на ней не осталось и слѣда человѣческаго жилья. Мятель сравняла всѣ шероховатости почвы. Землю покрывалъ слой снѣга, по меньшей мѣрѣ въ пятнадцать футовъ толщиною.

Прежде всего надо было разметать сугробы, придать дому болѣе приличную архитектуркую форму, возстановитъ его занесенныя снѣгомъ стѣны и сообщить имъ первоначальное отвѣсное положеніе. Ничего не могло быть легче: достаточно было нѣсколькихъ хорошихъ ударовъ заступа, чтобы стѣны дома приняли свою обычную толщину.

Черезъ два часа усердной работы снѣгъ былъ раскиданъ и показалась гранитная почва, послѣ чего расчистили дорогу въ амбары со съѣстными припасами и въ пороховой погребъ.

Но какъ въ этомъ непостоянномъ климатѣ снѣжная мятель могла возобновиться со дня на день, то изъ амбара перенесли въ кухню новый запасъ провизіи. Желудки, раздраженные соленою пищею, требовали свѣжаго мяса. Охотники, которымъ было вмѣнено въ обязанность способствовать всѣми зависящими отъ нихъ средствами замѣнѣ раздражающей пищи другой болѣе здоровой приготовились отправиться на добычу.

Однакожъ, конецъ апрѣля не принесъ съ собою полярной весны; часъ возрожденія арктической природы еще не насталъ: для этого надобно было по крайней мѣрѣ еще шесть недѣль. Слишкомъ слабые лучи солнца не въ состояніи были согрѣть снѣжныя равнины и призвать къ жизни жалкую сѣверную флору. Слѣдовало опасаться недостатка какъ въ пернатой, такъ и четвероногой дичи, а между тѣмъ заяцъ, пара-другая курапатокъ и даже лисица могли-бы вполнѣ удовлетворить неприхотливыхъ обитателей Дома Доктора. Поэтому охотники рѣшили между собою безпощадно преслѣдовать всякое живое существо, которое подошло-бы къ нимъ на разстояніе ружейнаго выстрѣла.

Докторъ, Бэлль и Альтамонтъ отправились на развѣдку. Американецъ, судя по его замашкамъ, былъ отважный охотникъ и отличный стрѣлокъ, хотя порою и любилъ прихвастнуть. Къ нимъ присоединился и Дэкъ, во многихъ отношеніяхъ не уступавшій Альтамонту, но менѣе его склонный къ бахвальству.

Охотники поднялись на восточное возвышеніе и отправились дальше по безпредѣльнымъ бѣлоснѣжнымъ равнинамъ. Впрочемъ идти далеко не было нужды, потому что не больше какъ въ двухъ миляхъ отъ форта показались многочисленные слѣды звѣрей, направлявшіеся къ берегамъ залива Викторіи. Казалось, своими концентрическими кругами они охватывали фортъ.

Охотники, съ любопытствомъ шедшіе по слѣдамъ, переглянулись между собою.

– Это ясно, какъ Божій день – сказалъ докторъ.

– Слишкомъ даже ясно,– отвѣтилъ Бэлль. Это слѣды медвѣдей.

– Превосходная дичь,– сказалъ Альтамонтъ – но, по моему, въ настоящее время нѣсколько опасная, вслѣдствіе одного изъ своихъ достоинствъ.

– A именно? – спросилъ докторъ.

– Вслѣдствіе своего обилія,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

– Что вы разумѣете подъ этимъ? – спросилъ Бэлль.

– Здѣсь ясно видны слѣды пяти медвѣдей. Пять медвѣдей на пятерыхъ человѣкъ – это ужъ слишкомъ много!

– Увѣрены-ли вы въ этомъ? – сказалъ докторъ.

– Посмотрите и судите сами: вотъ слѣдъ, не похожій на этотъ слѣдъ; въ послѣднемъ когти гораздо дальше разставлены одинъ отъ другаго, чѣмъ въ первомъ. A вотъ слѣды медвѣдя поменьше. Сравните хорошенько и на небольшомъ пространствѣ вы найдете слѣды пяти различныхъ животныхъ.

– Это очевидно, пристально вглядываясь, сказалъ Бэлль.

– Въ такомъ случаѣ,– отвѣтилъ докторъ, не къ чему и храбриться попусту. Напротивъ, намъ должно соблюдать крайнюю осторожность. Въ концѣ суровой зимы медвѣди сильно голодаютъ. Теперь они чрезвычайно опасны, и такъ какъ относительно ихъ числа не можетъ быть никакого сомнѣнія…

– Такъ же какъ и относительно ихъ намѣреній и привычекъ – добавилъ Альтамонтъ.

– Вы полагаете, спросилъ докторъ,– что наше присутствіе имъ извѣстно?

– Безъ сомнѣнія. Быть можетъ, однакожъ, мы напали только на дорогу, которою шли медвѣди… Но почему-же слѣды направляются по круговой, а не по примой линіи? Очевидно, медвѣди пришли съ юго-востока, остановились здѣсь и отсюда начали свои поиски.

– Совершенно вѣрно,– замѣтилъ докторъ. Несомнѣнно, что сегодня ночью они были здѣсь.

– Такъ же какъ и прошедшею ночью,– отвѣтилъ Альтамонтъ;– но слѣды ихъ занесло снѣгомъ.

– Нѣтъ,– сказалъ докторъ. По всѣмъ вѣроятіямъ, медвѣди ждали конца бури, затѣмъ отправились къ берегу залива, надѣясь застичь врасплохъ какого-нибудь тюленя – и, наконецъ, почуяли насъ.

– Именно,– отвѣтилъ Альтамонтъ;– впрочемъ, не трудно узнать, придутъ-ли они сюда слѣдующею ночью.

– A какъ узнать это? – спросилъ Бэлль.

– Уничтоживъ на нѣкоторомъ пространствѣ слѣды животныхъ. Если завтра мы увидимъ новые слѣды, то это будетъ служить яснымъ доказательствомъ, что медвѣди имѣютъ цѣлью фортъ Провидѣнія.

– Да,– сказалъ докторъ. По крайней мѣрѣ, мы будемъ знать, чего держаться.

Охотники принялись за дѣло и вскорѣ уничтожили слѣды на пространствѣ приблизительно ста саженей.

– Странно,– сказалъ Бэлль,– что медвѣди почуяли насъ въ такомъ значительномъ разстояніи, тѣмъ болѣе, что никакихъ жирныхъ веществъ, запахъ которыхъ могъ-бы привлечь животныхъ, мы не жгли.

– Медвѣди,– отвѣтилъ докторъ,– одарены чрезвычайно острымъ зрѣніемъ и тонкимъ обоняніемъ. Это очень смышленыя, чтобы не сказать, самыя умныя животныя; они догадались, что здѣсь происходитъ нѣчто необычное.

– Впрочемъ,– сказалъ Бэлль,– кто можетъ поручиться что во время бури они не подходили къ самому форту?

– Но почему-же, они остановились сегодня ночью въ такомъ отъ него разстояніи? – спросилъ Альтамонтъ.

– На это отвѣтить трудно,– сказалъ докторъ; но вѣрнѣе всего, что они все больше и больше будутъ съуживать районъ своихъ поисковъ вокругъ форта.

– Увидимъ,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

– Отправимся дальше, сказалъ докторъ, – только теперь прошу не зѣвать и почаще поглядывать по сторонамъ.

Охотники выказывали крайнюю осторожность, потому что какой-нибудь медвѣдь могъ легко притаиться за первымъ попавшимся ледянымъ возвышеніемъ. Часто даже они принимали за медвѣдя большія льдины, по бѣлизнѣ и величинѣ очень похожія на этихъ животныхъ. Но, въ концѣ концовъ, къ крайнему удовольствію охотниковъ, дѣло кончалось оптическими обманами.

Наконецъ, они поднялись на утесъ, откуда тщательно осмотрѣли пространство отъ мыса Вашинггона до острова Джонсона.

Ничего они не увидѣли; все было неподвижно, бѣло: ни одного звука, ни малѣйшаго шороха…

Охотники вошли въ ледяной домъ.

Гаттерасу и Джонсону сообщили о настоящемъ положеніи вещей, вслѣдствіе чего было рѣшено соблюдать большую осторожность. Настала ночь; ея отрадный покой ничѣмъ не нарушался, ничто не предвѣщало близкой опасности.

На другой день, на разсвѣтѣ, Гаттерасъ и его товарищи, хорошо вооруженные, отправившись осматривать снѣгъ, въ недальнемъ разстояніи отъ дома нашли такіе-же слѣды, какъ и вчера. Очевидно, непріятель приготовлялся въ осадѣ форта Провидѣнія.

– Медвѣди открыли первую параллелъ,– сказалъ докторъ.

– И даже выдвинулись впередъ,– добавилъ Альтамонтъ. Взгляните на эти слѣды, направляющіеся въ площадкѣ. Это слѣды громаднаго медвѣдя.

– Да, мало по малу непріятель подвигается въ намъ,– сказалъ Джонсонъ. Ясно, что онъ намѣренъ атаковать насъ.

– Это несомнѣнно,– отвѣтилъ докторъ. Не будемъ однакожъ рисковать и показываться безъ нужды, такъ какъ успѣшно отразить нападеніе медвѣдей дѣло для насъ далеко не легкое.

– Но куда-же дѣвалось это окаянное звѣрье? – вскричалъ Бэлль.

– Животныя вѣроятно подстерегаютъ насъ гдѣ-нибудь за льдинами, на востокѣ, поэтому не слѣдуетъ подвигаться впередъ.

– A охота? – спросилъ Альтамонтъ.

– Отложимъ ее на нѣсколько дней,– отвѣтилъ докторъ. Уничтожимъ ближайшіе слѣды, а завтра посмотримъ, появятся-ли они опять. Такимъ образомъ, мы въ состояніи будемъ слѣдить за дѣйствіями непріятеля.

Охотники послѣдовали совѣту доктора и возвратились въ фортъ. Присутствіе свирѣпыхъ животныхъ не позволяло имъ производить какія-бы то ни было экскурсіи. Тщательно изслѣдовали только ближайшія окрестности залива Викторіи и затѣмъ сняли маякъ, такъ какъ въ настоящее время никакой пользы приносить онъ не ногъ и только привлекалъ-бы въ себѣ вниманіе звѣрей. Фонарь и электрическіе проводники были внесены въ домъ, затѣмъ каждый поочередно сталъ сторожить на верхней площадкѣ.

Снова начались невзгоды одиночества. Но какъ-же и бытъ иначе? Вступать въ неравную борьбу не слѣдовало; жизнь каждаго путешественника была слишкомъ драгоцѣнна для того, чтобы безразсудно рисковать ею. Ничего не замѣчая, медвѣди, быть можетъ, собьются съ толку; но если-бы они стали показываться порознь, то охота на нихъ представляла нѣкоторые шансы на успѣхъ.

Такое состояніе бездѣйствія скрашивалось однакожъ нѣкотораго рода новымъ интересомъ: приходилось бодрствовать, и путешественники не прочь были соблюдать нѣкоторыя мѣры предосторожности.

28-го апрѣля враги ничѣмъ не заявили о своемъ существованіи. На слѣдующій день гарнизонъ форта отправился осмотрѣть медвѣжьи слѣды, причемъ живѣйшее любопытство охотниковъ внезапно смѣнилось изумленіемъ.

Не видно было ни малѣйшаго слѣда громадныхъ животныхъ, и снѣжныя поляны тянулись въ даль безконечною бѣлою пеленою.

– Медвѣди сбились съ панталыку,– вскричалъ Альтамонтъ. Терпѣнія у нихъ не хватило, ожидать надоѣло, и, вотъ, они убрались. Счастливаго пути, голубчики! A теперь – на охоту!

– Какъ знать? – отвѣчалъ докторъ. Для большей увѣренности, друзья мои, я попросилъ-бы васъ поостеречься еще денекъ, другой. Несомнѣнно, что непріятель не приходилъ этой ночью… но только съ этой стороны…

– Обойдемъ вокругъ площадки,:сказалъ Альтамонтъ;– тогда и рѣшимъ, что дѣлать.

– Хорошо,– отвѣтилъ докторъ.

Путешественники съ величайшимъ вниманіемъ осмотрѣли пространство на двѣ мили кругомъ, но слѣдовъ медвѣдей не открыли.

– Что-жъ, теперь можно-бы и поохотиться? – сказалъ нетерпѣливый Альтамонтъ.

– Подождемъ лучше до завтрашняго дня,– отвѣтилъ докторъ.

Охотники возвратились въ фортъ; какъ и наканунѣ, каждый изъ нихъ по часу караулилъ на верхней площадкѣ.

Пришла очередь Альтамонта, и онъ отправился на вершину утеса, чтобы смѣнить Бэлля.

Какъ скоро онъ ушелъ, Гаттерасъ собралъ вокругъ себя своихъ товарищей. Докторъ отложилъ въ сторону свои записки, а Джонсонъ бросилъ свою плиту.

Можно было предположить, что Гаттерасъ поведетъ рѣчь объ опасности настоящаго положенія. Но онъ и не помышлялъ объ этомъ.

– Друзья мои, – сказалъ онъ,– воспользуемся отсутствіемъ американца, чтобы поговорить о нашихъ дѣлахъ. Есть вещи, которыя нисколько его не касаются; притомъ-же, я не хочу, чтобы онъ вмѣшивался въ наши дѣла.

Собесѣдники капитана переглянулись между собою, недоумѣвая, къ чему онъ ведетъ свою рѣчь.

– Я рѣшился,– продолжалъ Гаттерасъ,– условиться съ вами относительно дальнѣйшаго образа нашихъ дѣйствій.

– И прекрасно,– отвѣтилъ докторъ. Потолкуемъ, пока мы одни.

– Черезъ мѣсяцъ,– сказалъ Гаттерасъ,– много черезъ шесть недѣль настанетъ пора большихъ экскурсій. Подумали-ливы о томъ, что слѣдуетъ предпринять лѣтомъ.

– A вы, капитанъ,– подумали? – спросилъ Джонсонъ.

– Смѣло могу сказать, что не проходитъ ни одного часа, въ который я не занимался-бы обсужденіемъ моего замысла. Полагаю, никто изъ васъ не намѣренъ возвратиться назадъ.

На этотъ намекъ не послѣдовало немедленнаго отвѣта.

– Что касается меня,– продолжалъ Гаттерасъ,– то я отправлюсь на сѣверъ, хотя-бы даже мнѣ пришлось отправится одному. Мы находимся въ трехстахъ шестидесяти миляхъ отъ полюса. Никогда еще человѣкъ не былъ такъ близко къ столь желанной цѣли, и я не пропущу настоящаго случая, не попытавшись сдѣлать все, даже невозможное. Какъ вы намѣрены поступить?

– Такъ-же, какъ и вы,– съ живостью отвѣтилъ докторъ.

– A вы, Джонсонъ?

– Какъ докторъ,– сказалъ старый морякъ.

– Теперь ваша очередь, Бэлль,– обратился къ плотнику Гаттерасъ.

– Капитанъ,– отвѣтилъ Бэлль,– дѣйствительно, насъ не ждетъ семья въ Англіи, но родина все-таки родина!.. Не думаете-ли вы иногда о возвратѣ въ Англію?

– Возвратиться можно и послѣ достиженія нами полюса; притомъ-же, возвратный путь не представляетъ большихъ хлопотъ. Затрудненія не увеличатся, потому что, поднимаясь къ сѣверу, мы оставляемъ за собой самыя холодныя страны свѣта. Съѣстныхъ припасовъ и топлива у насъ хватитъ еще на долго. Ничто не можетъ остановить насъ, и мы совершили-бы преступленіе, еслибъ не дошли до конечной цѣли нашего путешествія.

– Значитъ,– сказалъ Бэлль,– мы одного съ вами мнѣнія, капитанъ.

– Я никогда не сомнѣвался въ васъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ. Мы успѣемъ въ нашихъ замыслахъ, друзья мои, и слава совершеннаго нами подвига всецѣло будетъ принадлежать одной Англіи.

– По между нами есть американецъ,– сказалъ Джонсонъ.

При этомъ замѣчаніи Гаттерасъ не могъ воздержаться отъ гнѣвнаго движенія.

– Знаю,– сказалъ онъ.