Приключения капитана Гаттераса

– Можетъ-ли это быть? – спросилъ Джонсонъ.

– И очень даже, только я предпочелъ-бы прѣсноводный ледъ льду изъ соленой воды. Первый прозрачнѣе и тверже.

– Если не ошибаюсь, сказалъ Джонсонъ, указывая на hummock, находившійся въ ста шагахъ,– эта почти темная глыба льда и ея зеленый цвѣтъ показываютъ…

– Вы правы. Пойдемъ, друзья мои. Возьмите вашъ топоръ, Джонсонъ.

Всѣ они отправились къ льдинѣ, которая дѣйствительно оказалась прѣсноводною.

Докторъ приказалъ отрубить отъ нея одинъ кусокъ и сталъ вчернѣ обдѣлывать его топоромъ, затѣмъ, при помощи ножа, нѣсколько выровнялъ его поверхность и, наконецъ, мало по малу отполировалъ рукою.

Возвратившись ко входу въ ледяной домъ, онъ взялъ кусокъ трута и приступилъ къ производству опыта.

Солнце свѣтило ярко; докторъ подставилъ ледяное зажигательное стекло подъ лучи солнца и сосредоточилъ ихъ на кускѣ трута, который чрезъ нѣсколько секундъ воспламенился.

– Ура! Ура! – вскричалъ не вѣрившій своимъ глазамъ Джонсонъ. Ахъ, докторъ, докторъ!

Старый морякъ не могъ совладать со своимъ восторгомъ и, точно полоумный, бѣгалъ взадъ и впередъ.

Докторъ вошелъ въ ледяной домъ; черезъ нѣсколько минутъ печь загудѣла и пріятный запахъ жаренаго извлекъ Бэлля изъ состоянія оцѣпенѣнія.

Не трудно догадаться, съ какимъ восторгомъ путешественники принялись за обѣдъ; однакожъ, докторъ совѣтовалъ имъ поудержаться, и подавая собою примѣръ умѣренности, пересталъ вскорѣ ѣсть и сказалъ:

– Сегодня выдался счастливый денекъ, и у насъ хватитъ съѣстныхъ запасовъ на все время путешествія. Но не слѣдуетъ предаваться нѣгамъ Капуи, и мы поступимъ благоразумно, если отправимся въ путь.

– Мы находимся не больше какъ въ сорока восьми часахъ отъ Porpoise'а,- сказалъ Альтамонтъ.

– Надѣюсь,– засмѣявшись отвѣтилъ докторъ,– что мы найдемъ тамъ достаточно топлива.

– Да,– сказалъ американецъ.

– Если мое зажигательное стекло оказывается теперь вполнѣ удовлетворительнымъ,– отвѣтилъ докторъ,– то вовремя безсолнечныхъ дней оно будетъ оставлять желать многаго. A такихъ дней наберется не мало въ мѣстахъ, удаленныхъ отъ полюса меньше чѣмъ на четыре градуса.

– Да, меньше чѣмъ на четыре градуса,– вздохнувъ сказалъ Адьтамонтъ. Мое судно находится тамъ, гдѣ не бывало до него ни одно судно!

– Въ путь! – рѣзкимъ голосомъ сказалъ Гаттерасъ.

– Въ путь! – повторилъ докторъ, тревожно взглянувъ на обоихъ капитановъ.

Силы путешественниковъ возстановились; собаки получили порядочную долю медвѣжьяго мяса, и отрядъ быстро началъ подвигаться къ сѣверу.

Во время дороги докторъ попробовалъ было добиться отъ Альтамонта кое-какихъ свѣдѣній на счетъ причины, заставившей его зайти въ такую даль, но американецъ на вопросы Клоубонни отвѣчалъ уклончиво.

– Приходится слѣдить за этими людьми,– на ухо шепнулъ докторъ Джонсону.

– Да,– отвѣтилъ послѣдній.

– Гаттерасъ никогда не говоритъ съ американцемъ, а послѣдній, повидимому, мало расположенъ къ благодарности. Къ счастію, я нахожусь здѣсь.

– Съ того времени,– сказалъ Джонсонъ,– какъ этотъ янки начинаетъ оживать, лицо его все меньше и меньше приходится мнѣ по сердцу.

– Или я очень ужъ ошибаюсь,– отвѣтилъ докторъ,– или онъ догадывается о намѣреніяхъ капитана.

– Не думаете-ли вы, что у американца такіе-же планы, какъ и у Гаттераса?

– Какъ знать, Джонсонъ? Американцы народъ смѣлый и предпріимчивый, и Альтамонтъ могъ попытаться выполнить задуманное англичаниномъ.

– Слѣдовательно, вы думаете, что капитанъ?…

– Ничего я не думаю,– отвѣтилъ докторъ,– но положеніе его судна на пути къ полюсу даетъ поводъ къ кое-какимъ предположеніямъ.

– Однакожъ, Альтамонтъ говоритъ, что его отнесло на сѣверъ льдами.

– Говорить-то онъ говоритъ… Но при этомъ я подмѣтилъ на его губахъ какую-то странную улыбку,– сказалъ докторъ.

– Очень было-бы непріятно, докторъ, если-бы между людьми такого закала возникло соперничество.

– Дай Богъ, чтобы я ошибся, но такое положеніе вещей не замедлило-бы вызвать серьезныя усложненія и, быть можетъ, погубило-бы насъ всѣхъ.

– Надѣюсь, Альтамонтъ не забудетъ, что мы спасли ему жизнь.

– A развѣ, въ свою очередь, онъ не спасетъ намъ жизнь? Дѣйствительно, безъ насъ его не было-бы на свѣтѣ, но что сталось-бы съ нами безъ него, безъ его судна и безъ средствъ, находящихся на послѣднемъ?

– Какъ-бы то ни было, докторъ, но вы находитесь здѣсь, и я надѣюсь, что при вашей помощи все пойдетъ хорошо.

Путешественники продолжали подвигаться впередъ безъ всякихъ приключеній. Въ медвѣжьемъ мясѣ не было недостатка. Въ маленькомъ отрядѣ царило даже нѣкотораго рода веселое настроеніе, благодаря выходкамъ доктора и его покладливой философіи. Въ своемъ багажѣ ученаго, этотъ достойный человѣкъ постоянно имѣлъ про запасъ какой-нибудь выводъ, какъ результатъ наблюденій надъ фактами и вещами. Его здоровье находилось въ удовлетворительномъ состояніи; не смотря на всѣ труды и лишенія, онъ не слишкомъ похудѣлъ, и ливерпульскіе друзья доктора узнали-бы его тотчасъ, особенно по его постоянно веселому расположенію духа.

Утромъ, въ субботу, природа безпредѣльной равнины значительно измѣнилась. Исковерканныя льдины, частые pack'и, массы hummoch'овъ – все это свидѣтельствовало, что ледяная поляна подвергалась сильному давленію. Очевидно, что такой безпорядокъ произведенъ какимъ-нибудь неизслѣдованнымъ материкомъ, или островомъ, съуживавшимъ проливы. Частыя и значительныя по своимъ размѣрамъ прѣсноводныя льдины указывали на присутствіе недалекихъ береговъ.

Итакъ, въ недальнемъ разстояніи находился новый материкъ, и докторъ горѣлъ нетерпѣніемъ обогатить имъ карту сѣвернаго полушарія. Нельзя себѣ представить, какъ пріятно изслѣдовать никому неизвѣстные еще берега и карандашемъ наносить ихъ на бумагу. Въ этомъ состояла цѣль доктора, подобно тому, какъ Гаттерасъ поставилъ себѣ задачею – стать ногою на сѣверномъ полюсѣ міра. Докторъ заранѣе радовался при мысли, какъ онъ назоветъ моря, проливы, заливы, малѣйшія извилины береговъ новаго материка. Само собою разумѣется, при этомъ онъ не забудетъ вы своихъ товарищей, ни своихъ друзей, ни ея величество, ни королевское семейство; но, не упуская изъ вида и собственныхъ интересовъ, докторъ съ вполнѣ законнымъ удивленіемъ и восторгомъ прозрѣвалъ уже въ будущемъ нѣкій «мысъ Клоубонни».

Такого рода мысли занимали его весь день. Вечеромъ, какъ обыкновенно, разбили палатку, и каждый поочередно дежурилъ въ эту ночь, проведенную такъ близко отъ неизвѣстнаго материка.

На слѣдующій день, въ воскресенье, послѣ питательнаго, отличнаго завтрака, состоявшаго изъ медвѣжьей лапы, путешественники направились на сѣверъ, склоняясь нѣсколько въ западу. Дорога становилась трудною, но отрядъ подвигался быстро.

Альтамонтъ съ лихораднымъ вниманіемъ наблюдалъ горизонтъ; его товарищи тоже невольно поддавались чувству тревоги.

Послѣдняя солнечная обсервація дала 83°35′ широты и 120°15′ долготы: въ этомъ мѣстѣ долженъ былъ находиться американскій корабль, слѣдовательно вопросъ о жизни и смерти рѣшится сегодня-же.

Наконецъ, около двухъ часовъ по полудни, Альтамонтъ всталъ во весь ростъ на саняхъ, остановилъ отрядъ громкимъ крикомъ и, показывая пальцемъ какую-то бѣлую массу, которую никто не отличилъ-бы отъ окружающихъ ее ледяныхъ горъ, сильнымъ голосомъ вскричалъ:

– Porpoise!

VI. Porpoise

24-ое марта приходилось въ день большаго праздника, въ вербное воскресенье, когда улицы городовъ и селъ Европы усѣяны цвѣтами и древесными листьями, когда воздухъ наполненъ колокольнымъ звономъ и сильнымъ запахомъ цвѣтовъ.

Но въ этой угрюмой странѣ – какая грусть и безмолвіе! Рѣзкій, палящій вѣтеръ, ни одного даже засохшаго листочка, ни одной былинки…

Однакожъ это воскресеніе было днемъ радости для путешественниковъ, потому что они нашли наконецъ средства, недостатокъ которыхъ неминуемо погубилъ-бы ихъ.

Путешественники ускорили свои шаги; собаки везли сани съ большею энергіею, Дэкъ лаялъ отъ радости, и вскорѣ отрядъ прибылъ къ американскому судну.

Porpoise вполнѣ занесло снѣгомъ. Онъ не имѣлъ ни мачтъ, ни рей, ни снастей: вся его оснастка погибла во время крушенія. Судно засѣло между скалами, совершенно невидимыми въ настоящее время. Отъ силы удара Porpoise легъ на бокъ, и жить въ немъ, по всему вѣроятію, не было никакой возможности.

Капитанъ, докторъ и Джонсонъ убѣдились въ этомъ въ то время, когда проникли – не безъ труда впрочемъ – во внутренность судна. Чтобы дойти до люка, надобно было расчистить пятнадцать футовъ снѣга; но, въ общей радости, дикіе звѣри, которыхъ слѣды во множествѣ замѣчались на ледяной полянѣ, не тронули драгоцѣнный складъ съѣстныхъ припасовъ.

– У насъ нѣтъ здѣсь недостатка въ съѣстныхъ припасахъ и топливѣ, но жить на кораблѣ, какъ кажется, нельзя,– сказалъ Джонсонъ.

– Въ такомъ случаѣ, надо построить снѣжный домъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ,– и поудобнѣе устроиться на материкѣ.

– Разумѣется,– сказалъ докторъ. Но не должно спѣшить; будемъ дѣйствовать благоразумно. Въ крайнемъ случаѣ можно помѣститься на суднѣ, а между тѣмъ, займемся постройкою прочнаго дома, способнаго защитить насъ отъ холода и дикихъ звѣрей. Я буду архитекторомъ; вотъ увидите, какъ я стану работать.

– Я не сомнѣваюсь въ вашемъ искусствѣ, докторъ,– отвѣтилъ Джонсонъ. Устроимся получше и затѣмъ составимъ опись вещамъ, находящимся на суднѣ. Къ сожалѣнію, я не вижу здѣсь ни шлюпки, ни ялика, а изъ остатковъ судна едва-ли можно построить шлюпку.

– Какъ знать! – отвѣтилъ докторъ. Со временемъ и при помощи размышленія можно многое кое-что подѣлать. Въ настоящее время дѣло идетъ не о плаваніи, а o постройкѣ постояннаго убѣжища, поэтому я предлагаю: не составлять сразу многихъ плановъ, но каждымъ заняться своевременно.

– Это вполнѣ благоразумно,– сказалъ Гаттерасъ. Начнемъ съ необходимаго.

Путешественники покинули судно, возвратились въ санямъ и сообщили о своихъ намѣреніяхъ Бэллю и Альтамонту. Бэлль изъявилъ готовность работать. Американецъ, узнавъ, что его судно ни въ чему не годно, только покачалъ головою. Но какъ въ настоящее время всякаго рода пререканія были-бы неумѣстны, то рѣшили на нѣкоторое время пріютиться въ суднѣ, а между тѣмъ заняться постройкою большаго дома на материкѣ.

Въ четыре часа по полудни путешественники кое-какъ устроились въ трюмѣ. Изъ обломковъ мачтъ и жердей Бэлль настлалъ почти горизонтальный полъ; въ помѣщеніи поставили закостенѣвшія отъ мороза кушетки, которыя отъ теплоты печи вскорѣ пришли въ свое нормальное состояніе. Альтамонтъ, опираясь на доктора, безъ особеннаго труда прошелъ въ отведенный ему уголокъ. Ставъ ногою на свое судно, онъ съ самодовольствіемъ вздохнулъ, что, по мнѣнію Джонсона, не предвѣщало ничего добраго.

– Онъ чувствуетъ себя дома и, повидимому, приглашаетъ насъ къ себѣ.

Остальная часть дня была посвящена отдыху. Подъ дѣйствіемъ западнаго вѣтра, установилась перемѣнчивая погода; термометръ показывалъ двадцать шесть градусовъ (-32° стоградусника).

Porpoise находился внѣ полюса холодовъ, подъ относительно менѣе холодною, хотя и болѣе сѣверною широтою.

Въ этотъ день путешественники съѣли остатки медвѣжьяго мяса съ небольшимъ количествомъ сухарей, найденныхъ въ отдѣленіи для провіанта, выпили по нѣсколько чашекъ чаю и, одолѣваемые истомою, вскорѣ погрузились въ глубокій сонъ.

На слѣдующій день Гаттерасъ и его товарищи проснулись довольно поздно. Мысли ихъ приняли теперь совершенно другое направленіе; ихъ не тревожила уже неувѣренность въ завтрашнемъ днѣ и они думали только о томъ, какъ-бы поудобнѣе устроиться. Они считали себя переселенцами, прибывшими на мѣсто своего назначенія и, забывая о тягостяхъ пути, старались только создать для себя сносное будущее.

– Уфъ! – вскричалъ докторъ, вытягивая руки.– A какъ пріятно не задаваться вопросомъ, гдѣ отдохнемъ вечеромъ и что буденъ ѣсть завтра.

– Прежде всего приступимъ къ описи судна,– сказалъ Джопсонъ.

Оказалось, что на суднѣ находилось слѣдующее количество съѣстныхъ припасовъ: шесть тысячъ сто пятьдесятъ фунтовъ муки, жира и изюма для пуддинговъ; двѣ тысячи фунтовъ солонины и соленой свинины; тысяча пятьсотъ фунтовъ пеммикана; семьсотъ фунтовъ сахара, столько-же шоколада; полтора цибика чаю, вѣсомъ девяносто шесть фунтовъ; пятьсотъ фунтовъ риса; нѣсколько боченковъ маринованныхъ фруктовъ и овощей; большое количество лимоннаго сока и сѣмянъ ложечной травы, щавеля и салата; триста галлоновъ водки и рома. Въ крюйтъ-камерѣ находился большой запасъ пороха, пуль и свинца; въ углѣ и топливѣ не было недостатка. Докторъ тщательно собралъ физическіе и мореходные инструменты, а также большой аппаратъ Бунзена, взятый, вѣроятно, для производства электрическихъ опытовъ.

Словомъ, всѣхъ запасовъ хватило-бы на пять человѣкъ втеченіе двухъ лѣтъ, при выдачѣ полныхъ раціоновъ. Слѣдовательно нечего было опасаться смерти отъ голода или стужи.

– Наше существованіе обезпечено,– сказалъ докторъ капитану,– значитъ ничто намъ не помѣшаетъ отправиться къ полюсу.

– Къ полюсу? – вздрогнувъ отвѣтилъ Гаттерасъ.

– Разумѣется. Во время лѣта мы можемъ подняться къ полюсу материкомъ.

– Да, материкомъ… Ну, а моремъ?

– Развѣ нельзя сколотить шлюпку изъ досокъ корабля?

– Американскую шлюпку,– презрительно отвѣтилъ Гаттерасъ,– состоящую подъ командою американца? Не такъ-ли?

Докторъ понялъ причину негодованія капитана, не настаивалъ больше на этомъ предметѣ и перемѣнилъ тему разговора.

– Теперь, когда намъ извѣстно количество запасовъ, необходимо построить для нихъ амбары, а для насъ самихъ – домъ. Въ матеріалахъ нѣтъ недостатка, слѣдовательно, устроиться мы можемъ вполнѣ прилично. Надѣюсь, Бэлль,– обратился докторъ къ плотнику,– что это представитъ вамъ возможность отличиться. Впрочемъ, я могу помочь вамъ моими совѣтами.

– Я готовъ, докторъ,– отвѣтилъ Бэлль. Въ случаѣ надобности, я не затруднился-бы построить изъ этихъ льдинъ цѣлый городъ, съ домами и улицами.

– Ну, такъ много намъ не требуется. Возьмемъ примѣръ съ агентовъ Гудсоновой компаніи, строющихъ форты въ защиту отъ дикихъ звѣрей и индійцевъ. Больше намъ и не надо. Постараемся укрѣпиться понадежнѣе: съ одной стороны домъ, съ другой – амбары, подъ прикрытіемъ двухъ бастіоновъ. По этому случаю я постараюсь припомнить себѣ кое-какія свѣдѣнія по части устройства становъ.

– Я нисколько не сомнѣваюсь, докторъ, что подъ вашимъ руководствомъ мы создадимъ нѣчто великолѣпное, сказалъ Джонсонъ.

– Главное, друзья мои, это выборъ мѣста. Хорошій инженеръ прежде всего долженъ изслѣдовать мѣстность. Вы пойдете съ нами, Гаттерасъ?

– Я во всемъ полагаюсь на васъ, докторъ, отвѣтилъ капитанъ. – Дѣлайте ваше дѣло, а я между тѣмъ осмотрю берега.

Альтамонта, слишкомъ слабаго, чтобы принять участіе въ работѣ, оставили на суднѣ, а четыре англичанина сошли на землю.

Погода стояла бурная и туманная; въ полдень термометръ показывалъ одиннадцать градусовъ ниже точки замерзанія (-23° стоградусника), но, за отсутствіемъ вѣтра, температура была сносная.

Судя по расположенію береговъ, большое, совершенно замерзшее море тянулось на западъ на необозримое пространство. На востокъ оно ограничивалось закругленными берегами, прорѣзанными глубокими оврагами, которые въ иныхъ мѣстахъ ползли на высоту двухъ сотъ аршинъ. Море образовало собою обширный заливъ, усѣянный тѣми грозными скалами, на которыхъ разбился Porpoise. Вдали, на материкѣ видна была гора, высоту которой докторъ опредѣлилъ въ пятьсотъ сажень. На сѣверѣ, одинъ мысъ, нависшій надъ частью залива, заканчивался уступами въ морѣ. Небольшой островъ, или скорѣе островокъ, выдавался на поверхности ледяной поляны въ трехъ миляхъ отъ берега. Здѣшній рейдъ представлялъ-бы безопасную и защищенную отъ вѣтровъ якорную стоянку, если-бы только входъ въ него былъ свободенъ. Въ одномъ изгибѣ берега находилась даже очень доступная для судовъ бухточка; неизвѣстно только, очищалась-ли когда либо отъ льдовъ эта часть арктическаго океана. Однакожъ, согласно съ показаніями Бельчера и Пенни, все это море бывало свободно отъ льдовъ втеченіе лѣтнихъ мѣсяцевъ.

Докторъ замѣтилъ въ полугорѣ нѣчто въ родѣ крутой площадки, имѣвшей въ поперечникѣ около ста футовъ. Площадка эта господствовала надъ заливомъ съ трехъ сторонъ; четвертая-же ея сторона замыкалась отвѣснымъ утесомъ, высотою въ двадцать сажень. На площадку можно было подняться по прорубленнымъ во льду ступенькамъ. Мѣсто это казалось удобнымъ для устройства на немъ прочнаго сооруженія; укрѣпить-же его было вовсе нетрудно. Въ этомъ отношеніи все сдѣлала сама природа; оставалось только разумно воспользоваться естественными условіями мѣстности.

Докторъ, Бэлль и Джонсонъ поднялись на площадку. – Она оказалась совершенно ровною. Убѣдившись въ выгодности этого мѣста, докторъ рѣшился очистить площадку отъ загромождавшаго ее снѣга, такъ какъ для дома и амбаровъ требовались прочные фундаменты.

Въ понедѣльникъ, вторникъ и среду шла безустанная работа; наконецъ, добрались до материка. Почва состояла изъ очень твердаго, зернистаго гранита, съ острымъ, какъ стекло, изломомъ и содержала въ себѣ винисъ и крупные кристаллы полевого шпата, дробившагося подъ киркою.

Докторъ проектировалъ размѣры и планъ снѣжнаго дома (snow-house), который долженъ былъ имѣть сорокъ футовъ длины, двадцать ширины, при высотѣ въ десять футовъ, и содержать въ себѣ три комнаты: залу, спальню и кухню. Больше и не требовалось. Налѣво находилась кухня; направо – спальня; посрединѣ – зало.

Пять дней работали усердно. Въ матеріалѣ не было недостатка. Ледяныя стѣны должны были быть достаточно толсты для того, чтобы противиться оттепелямъ. Впрочемъ, даже лѣтомъ не слѣдовало подвергаться опасности остаться безъ крова.

Домъ принималъ приличный видъ по мѣрѣ того, какъ онъ становился выше. По фасаду онъ имѣлъ четыре окна, два въ залѣ, одно въ кухнѣ и одно въ спальнѣ. Стекла, замѣнявшіяся великолѣпными ледяными листами, согласно съ обычаемъ эскимосовъ, пропускали въпомѣщеніе, подобно матовымъ стеклахъ, мягкій свѣтъ.

Предъ залою, между двумя ея окнами, шелъ длинный, подобный закрытому пути, корридоръ, ведшій въ домъ. Корридоръ герметически запирался крѣпкою дверью, взятой съ Porpoise'а. По окончаніи дома, докторъ восхищался своимъ произведеніемъ. Трудно было сказать, къ какому архитектурному стилю относилось это сооруженіе, хотя строитель его высказывался въ пользу саксонскаго готическаго стиля, столь распространеннаго въ Англіи. Но какъ дѣло шло, главнымъ образомъ, о прочности, то докторъ снабдилъ фасадъ дома могучими контрфорсами, неуклюжими, какъ романскіе столбы. Очень покатая крыша опиралась на гранитный утесъ, который поддерживалъ также и дымовыя трубы.

По окончаніи главныхъ работъ приступлено было къ внутреннему устройству дома. Въ залу перенесли съ Porpoise'а кушетки и разставили ихъ вокругъ большой печи. Скамьи, стулья, кресла, столы, шкафы помѣстили въ залѣ, служившей также столовою. Наконецъ, въ кухню поставили плиту судна, съ различною поварскою утварью. На полу растянули паруса, замѣнявшіе ковры и исполнявшіе также должность портьеръ у внутреннихъ дверей, ничѣмъ не закрывавшихся.

Стѣны дома имѣли пять футовъ толщины, а оконныя углубленія были похожи на пушечныя амбразуры.

Все это отличалось крайнею прочностью; чего-же больше? Но если-бы послушались доктора, то чего только нельзя было подѣлать изъ снѣга, такъ легко принимающаго всевозможныя формы! По цѣлымъ днямъ онъ обсуждалъ великолѣпные планы, которые и не думалъ осуществить; во всякомъ случаѣ, своими умными выходками докторъ скрашивалъ и облегчалъ общій трудъ.

Въ качествѣ библіофила, онъ прочиталъ одну довольно рѣдкую книгу М. Крафта: «Подробное описаніе ледяного дома, построеннаго въ С.-Петербургѣ, въ январѣ мѣсяцѣ 1740 г., и всѣхъ находившихся въ немъ предметовъ». Воспоминаніе объ этомъ возбуждало его изобрѣтательный умъ. Однажды вечеромъ онъ даже повѣдалъ своимъ товарищамъ чудеса этого ледяного дворца.

– Но развѣ мы не можемъ сдѣлать того-же, что было сдѣлано въ С.-Петербургѣ? сказалъ онъ имъ. – Чего намъ недостаетъ? Рѣшительно ничего, даже воображенія не занимать стать.

– Значитъ, это было очень ужъ красиво? спросилъ Джонсонъ.

– Волшебно, другъ мой! Ледяной домъ, построенный по приказанію императрицы Анны и въ которомъ она сыграла свадьбу одного изъ своихъ шутовъ, въ 1740 году, былъ не больше нашего дома. Предъ его фасадами стояло на лафетахъ шесть ледяныхъ пушекъ, изъ которыхъ стрѣляли холостыми и боевыми зарядами, но орудій отъ этого не разорвало. Тутъ-же находились мортиры для шестидесятифунтовыхъ бомбъ. Слѣдовательно и мы можемъ, въ случаѣ надобности, завести у себя артиллерію: бронза у насъ подъ рукою, сама валится съ неба. Но искусство и изящный вкусъ высказались во всей полнотѣ на фронтонѣ дома, красовавшемся превосходными статуями. На крыльцѣ стояли вазы съ цвѣтами и апельсинныя деревья, сдѣланныя изъ льда. Направо стоялъ огромный слонъ, днемъ выбрасывавшій хоботомъ воду, а ночью – горящую нефть. Какой великолѣпный звѣринецъ мы могли-бы завести у себя, если-бы только захотѣли!

– Что касается звѣрей, отвѣтилъ Джонсонъ,– то у насъ не будетъ въ нихъ недостатка. И хотя они не изо льда, тѣмъ не менѣе они не лишатся отъ этого своего интереса.

– Мы съумѣемъ защититься отъ нихъ, сказалъ воинственный докторъ. – Возвращаясь къ с. – петербургскому дому, добавлю, что въ немъ находились столы, зеркала, канделябры, свѣчи, кровати, матрасы, подушки, занавѣсы, стулья, стѣнные часы, игральныя карты, шкафы, словомъ, полная меблировка, и все это было сдѣлано изъ чеканеннаго прорѣзнаго льда.

– Слѣдовательно, то былъ настоящій дворецъ? сказалъ Бэлль.

– Великолѣпный дворецъ, достойный великой государыни! Ахъ, ледъ, ледъ! Какое счастіе, что Богъ выдумалъ его, потому что ледъ не только даетъ возможность производить такія чудеса, но и доставляетъ нѣкоторыя удобства людямъ, потерпѣвшимъ крушеніе.

Устройство дома продолжалось до 31-го марта, т. е. до Свѣтлаго Христова Воскресенья. День этотъ, посвященный отдыху, путешественники провели въ залѣ и, послѣ богослуженія, каждый изъ нихъ могъ оцѣнить цѣлесообразность устройства своего новаго помѣщенія.

На слѣдующій день приступили къ постройкѣ амбаровъ и пороховаго погреба. Это потребовало восьми дней, считая въ томъ числѣ и время, необходимое для полной разгрузки Porpoise'а, сопряженной съ затрудненіями, такъ какъ при очень низкой температурѣ нельзя было работать долго на открытомъ воздухѣ. Наконецъ, 8-го апрѣля, съѣстные припасы, топливо, порохъ и свинецъ находились на материкѣ. Амбары были расположены на сѣверной сторонѣ площадки, а пороховой погребъ – на южной, почти въ шестидесяти шагахъ отъ дома. Подлѣ амбаровъ устроили для гренландскихъ собакъ нѣчто въ родѣ кануры, назвагной докторомъ Dog Palace. Дэкъ находился въ общемъ помѣщеніи.

Окончивъ постройку дома, докторъ занялся фартификаціонными работами. Подъ его руководствомъ площадка была обнесена ледянымъ валомъ, защищавшимъ ее отъ всякаго нападенія. Самая высота площадки дѣлала изъ нея какъ-бы естественный эскарпъ; такъ какъ фортъ не имѣлъ ни входящихъ, ни исходящихъ угловъ, то онъ по всѣмъ фасамъ представлялъ одинаковую силу обороны. Докторъ, возводившій укрѣпленіе, напоминалъ собою достойнаго дядюшку Товія Огерна, благодушіемъ и ровнымъ характеромъ котораго онъ обладалъ можно сказать вполнѣ. Надо было видѣть, съ какимъ тщаніемъ опредѣлялъ докторъ наклонъ внутренняго откоса или ширину банкета! Всѣ работы производились при помощи податливаго снѣга безъ всякихъ затрудненій. Достойный ученый хотъ дать своему ледяному валу толщину въ цѣлыхъ десять футовъ. Площадка господствовала надъ заливомъ, слѣдовательно не было надобности ни въ наружномъ откосѣ, ни въ контръ-эскарпѣ, ни въ гласисѣ. Снѣжный парапетъ, огибая площадку, примыкалъ къ гранитному утесу и заканчивался по обѣимъ сторонамъ дома. Фортификаціонныя работы были вполнѣ окончены къ 15 апрѣля. Укрѣпленіе вышло хоть куда, и докторъ, повидимому, очень гордился своимъ произведеніемъ.

Дѣйствительно, фортъ могъ-бы долго выдерживать нападеніе бродячихъ шаекъ эскимосовъ, если-бы подобнаго рода враги находились подъ этою широтою. Гаттерасъ, производившій съемку береговъ залива, нигдѣ не замѣтилъ слѣдовъ эскимосскихъ хижинъ, встрѣчающихся обыкновенно въ мѣстностяхъ, посѣщаемыхъ гренландскими племенами. Повидимому, люди, потерпѣвшіе крушеніе на судахъ Forward и Porpoise, первые посѣтили эту страну.

Но если опасность не грозила со стороны людей, то нельзя было сказать того-же о дикихъ звѣряхъ; они конечно не замѣдлятъ своими нападеніями и форту придется не на шутку защищать свой небольшой гарнизонъ.

VII. Картологическія пренія

Во время приготовленій къ зимовкѣ, силы и здоровье Альтамонта вполнѣ возстановились; онъ ногъ даже принимать участіе въ работахъ по разгрузкѣ судна. Его сильный организмъ восторжествовалъ наконецъ надъ недугомъ и блѣдный цвѣтъ лица не долго выдерживалъ борьбу съ могучею кровью Альтамонта.