Другие

Докурив, Яшин растоптал окурок ботинком.

– У тебя что-то похожее на это было?

– Вообще, из всех слов я понял только «трава».

Яшин огорченно покашлял.

– Скучно тут у вас.

– А у вас, вижу, присесть на дорожку некогда.

Яшин посмотрел на часы и потом – на потолок. Где-то там был Стольников.

– Яшин, а вам сколько лет? – не мигая, спросил Шурик.

– Тридцать, товарищ лейтенант.

– Так вы, вроде, до кризиса еще не дотягиваете?

– А у меня он с рождения, товарищ лейтенант, – оскалился Яшин.

«Пловцов сказал, что сигнальщик исчез из города, – думал Стольников. – Сигнальщик, знающий азбуку Морзе. Зовут Алексеем, на вид около тридцати, как описал его Пловцову убитый чехами дед. Появился через год или через два после того, как в Эту Чечню явился Алхоев, ничем особенным не выделялся, вел уединенный образ жизни. Все правильно, так и должен себя вести свой среди чужих. А когда возникала необходимость, семафорил Магомеду Кровавому. Наверное, «в эфир» выходил периодически, в установленное время, по договоренности заранее. А что? – удобно. Чехи в город не заходят, а что там происходит – знают отлично».

Саша лег на спину и стал рассматривать небо. Сколько раз уже вот так, закинув руки за голову, он смотрел, думая о своем. Низко сидящие звезды, похожая на зубчик чеснока луна, свежесть…

«А зачем ему уходить из города? – подумал вдруг Стольников. – Не для того он сюда прибыл, чтобы бежать. У него здесь своя задача, за нее ему платят. И откуда ему, вообще, знать, что дед перед смертью его выдал?» – от этой мысли капитан привстал на локте и посмотрел на лампаду. Она светила, не мигая.

Сигнальщик просто исчез. Но не из города!

Капитан сбежал вниз и подошел к горожанам, ведущим неторопливый разговор с «пришельцами».

– Кто знает Алексея в лицо?

– Это тот, что пяток лет назад в городе объявился?

– Точно.

– Ну, я знаю, – ответил один из мужчин. – Да его, кажется, все тут знают.

– Где живет?

– Он на первом этаже в Темном поселился, под Копытиными. Не строить же ему одному дом, а там как раз комната пустовала.

– В Темном поселился? – наморщил лоб Стольников.

– Это район у нас в городе, – объяснили. – Там место странное. Сколько фонарей на стенах домов ни зажигай ночью, все одно ветер задует. Поэтому темно там, хоть глаз коли.

– Центр розы ветров?

Мужик повернулся к Шурику.

– Чего?

– Я говорю – центр розы ветров.

– Сколько слов, не связанных друг с другом по смыслу, – подумав, заметил мужик.

– Яшин, Мартынов, за мной! – приказал Саша. – И ты, земляк, поднимайся. Веди в этот Темный.

Они вышли из здания администрации и направились вслед за провожатым к восточной окраине города. Через десять минут приблизились к двухэтажному домику, выделяющемуся среди себе подобных тем, что был обложен камнем.

– Стоять здесь, не шевелясь, понял?

Мужик кивнул.

Стольников и с ним двое скрылись за домом, после чего мужчина увидел, как появился только капитан. Осмотревшись и осторожно заглянув в окно, он постучал в жалкое подобие двери – сколоченные доски, в щели между которыми можно было просунуть палец.

Никто не ответил, и тогда Стольников толкнул створку от себя. Она открылась, обнажив темный вход. Из-за дома вышел Яшин и, скользнув мимо командира, заскочил в дом. Стольников вслед за ним мгновенно скрылся в темноте. Через несколько мгновений оттуда послышался тихий короткий свист.

Прижавшись к стене дома напротив, мужчина увидел, как из-за угла появился третий разведчик. Но в дом он заходить не стал. Просто шагнул вперед, да так и остался – наполовину на улице, наполовину в доме. Лишь ствол его автомата тускло блеснул в свете месяца.

Включив фонари, разведчики быстро обыскали дом. Обстановка была убогая: кособокий стул, такой же стол, кровать, постельное белье, тканное местными умелицами. Саша посветил в пол, рассматривая зазоры между досками.

– А ну-ка, Яшин, откинь парочку…

Наклонившись с ножом в руке, сержант зацепил и отбросил в сторону одну за другой три доски. Луч фонаря капитана ударил ярусом ниже.

Уже не церемонясь, Стольников отбил в сторону еще несколько досок.

– И что это у нас такое?

Луч света уперся в сидящего на земле человека.

– Алло, справочная! – позвал его Стольников. – Вы не знаете, где сейчас может находиться чувак по имени Алексей, прибывший из внешнего мира лет пять назад?

Щурясь от слепящего его света, человек со вздохом облегчения развел в стороны руки и вытянул ноги. Складывалось впечатление, что он давно мечтал о подобном исходе дела. Саша посветил фонарем вокруг. Рядом с обнаруженным хозяином дома лежали несколько пустых банок из-под тушенки и глиняный кувшин с водой, похожий на те, в которых всю ночь носили разведчикам воду горожане.

– Ну, вылезай, горе луковое! – приказал Стольников. – И пару пустых банок с собой захвати.

Разведчики выбрались из погреба, Яшин опустил руку в лаз и за шиворот выдернул из него пленника.

– Имя?

– Алексей…

– Фамилия?

– Зачем вам?

Яшин без размаху пробил ему кулаком в живот.

Стольников помог пленнику выпрямиться.

– У нас два варианта разговора сейчас, – Саша положил ему руку на плечо. – Первый, безболезненный: ты отвечаешь на мои вопросы. Как священнику. Если выбираешь второй, то в этом случае я оставляю тебя с этим человеком, – он показал на Яшина. – И через минуту общения с ним ты сможешь по моей просьбе разговаривать на турецком, показывать карточные фокусы или связать мне свитер. Какой дорогой пойдем, приятель?

– Кашин…

– Хорошо, Кашин. С какой целью тебя поселил в этот город Алхоев?

– Вы что-то путаете…

– Яшин, поговори с ним, у нас мало времени.

Сержант закинул автомат за спину и одним ударом свалил Алексея на пол. После второго удара ногой пленник, сплевывая кровь, взревел:

– Он убьет меня!.. Вы уйдете, а он мне горло перережет!..

– Когда это случится! А я перережу тебе сейчас! – вскричал Стольников и, выхватив нож из ножен, схватил Алексея за волосы и запрокинул ему голову. Когда отточенное как бритва лезвие коснулось кадыка Алексея, тот прошептал:

– Хорошо… хорошо… Меня похитили под Дача-Борзой… Сначала хотели получить выкуп… Но когда стало ясно, что платить за меня некому, повели резать… Как вы сейчас!.. Но тут подъехала машина, из нее вышел Алхоев… Поинтересовался, как меня зовут, кем работал. Выяснил, что связист по образованию, геолог по профессии, и тогда спросил, не хочу ли я поработать на него. А что мне оставалось делать?!

– В какое время ты выходишь на связь с чехами?

– Как вы узнали?

– Не твое дело, – отрезал Стольников. – Ты до сих пор жив только потому, что своим сеансом сутки назад спас группу. А вообще ты, конечно, заслуживаешь худшего…

– Вы поведете меня в Ту Чечню, чтобы передать органам?

Стольников покачал головой:

– Думаю, будет справедливо оставить тебя здесь навсегда, передав в руки местных жителей. Так я и сделаю, – схватив человека Алхоева за шиворот, Стольников поволок его к выходу.

– Подождите, подождите! – взмолился Алексей. – Как вы не понимаете! Я же могу быть полезен вам!..

– Ты предатель, сукин сын! Чем ты можешь быть мне полезен?

– А кого я предал?! – взорвался вдруг Кашин. – Милиции Дача-Борзой было известно, что я похищен! Местный начальник РОВД знал, где я нахожусь, и еще участвовал в переговорах о моем выкупе!.. Кого я предал?! Своих?! А где они – свои?! Покажи, если такой умный!

Яшин хотел достать его рукой, но Стольников не позволил.

– Пойдем, радистка Кэт… Я решу, что с тобой делать.

Из дома они вышли вчетвером.

– Я спросил тебя, когда ты выходишь на связь, – напомнил Стольников.

– Ах, да, да… – засуетился Кашин. – Обычно во вторник, четверг, субботу, в двадцать три часа. При необходимости – сразу.

– И кто же принимает твои сигналы?

– Где-то далеко отсюда есть завод Алхоева. Там у телескопа постоянно сидит человек…

– Что ты знаешь о заводе?

– Ничего, – взмолился снова Кашин. – Клянусь – ничего! Мне нужно было только узнавать новости в городе и передавать информацию. Алхоев обещал, что через год даст денег и выведет отсюда…

– Какой наивный, – усмехнулся Яшин.

– Он не об Алхоеве, – на всякий случай пояснил капитан.

Бывший геолог поведал еще одну интересную новость. Оказывается, Николай всего лишь час назад бежал из крепости. Он звал Кашина с собой, но тот отказался.

– Час назад… – прошептал Стольников. – А Трофим, атаман?

– После ухода бандитов Алхоева из города я его больше не видел.

– Бандитов… А ты кто, шкура? – вскипел Яшин, толкнув геолога в спину.

Тот по инерции сделал несколько шагов вперед и бросил отчаянно, опустошенно:

– И я – бандит…

Сборы не заняли много времени, все необходимое было у разведчиков в руках.

– Сергей, – Стольников отвел Пловцова в сторону. – Ты должен остаться.

– Почему?

– Ты должен остаться, – повторил капитан. – Я ухожу с людьми вслед за Николаем. Думаю, он приведет меня и к заводу, и к нашим… Но в городе должен быть кто-то свой. Тем более, вижу, у тебя авторитет здесь появился… – Стольников с любопытством осмотрел сидящих на полу горожан. – Ну и не могу же я Маслова с собой взять, правда? А этот… – Стольников подозвал геолога. – Этот будет передавать нам информацию в случае необходимости. Ты Морзе знаешь, так что контроль над этим парнем держать сможешь…

– Мне не нужен контроль! – процедил Кашин.

– Может так случиться, что именно эта связь нам понадобится. Ну и, наконец, последнее… Крепость – это единственное место, куда мы сможем вернуться в случае погони. Если…

– Если что? – уточнил штурман.

– Если сможем вернуться. Как бы то ни было… – Он вынул из жилета и положил в руку штурмана навигатор. – Сохрани его. Если останешься один, выйди и расскажи о нас. Но ни в коем случае – не в ФСБ. Единственный человек, которому ты сможешь доверять – генерал-майор Зубов, командир бригады. Ты понял, Сергей?

Бойцы, поймав взгляд командира, зашевелились.

– И не забывай про Трофима, – шепнул Стольников штурману. – Возможно, он сейчас у Алхоева, но мне кажется, что он здесь. Не может быть, чтобы эта крыса за столько лет не придумала пути отхода для себя и укрытие.

Через пять минут группа Стольникова вышла из ворот крепости. Как только последний из бойцов оказался за ее пределами, тяжелая дверь закрылась, и огромное бревно скользнуло в пазы. Крепость оказалась отрезанной от остального мира.

2

Пройдя метров триста на запад, Николай остановился. С его лба градом катился пот, от которого разъедало все лицо. Новые укусы комаров в распухшие части тела заставляли его вырваться из ненавистной «зеленки» и идти по открытому участку местности. Еще два часа ходьбы в зарослях, и укусы комаров станут не болезненными, а убийственными. Ночь, когда он бежал из крепости, оказалась роковой. Инстинкт самосохранения требовал вернуться. Что выяснят разведчики, когда станет ясно, что он связан с Алхоевым? Они получат противоречивую информацию. Стольников поведет солдат к заводу. Если бы на месте Стольникова был другой, можно было ни о чем не беспокоиться. Но этот переворошит все вокруг! Он не успокоится, пока не закончит дело. Его пули не берут, что ли?..

«Ну, уйду подальше от крепости, – думал Николай, – и что? Меня там затравят уже через сутки. Продолжать уходить «зеленкой» к лабиринту? И что я буду там делать без навигатора?»

Стоять и думать посреди облака гнуса было невозможно. Пора было принять решение. Бросив взгляд на солнце, Николай направился назад. Но идти след в след он не будет, сделает крюк и вернется в город. Это единственное место, где его не станут теперь искать. Если только случайно кто-то наткнется. Но подобную возможность можно исключить, спрятавшись у надежного человека. Жаль только, что таких осталось мало.

Было бы дело в Чечне Привычной, и будь он человеком из мира, где она находится, он вышел бы на дорогу. Вытряхнул из автомобиля первого же попавшегося водителя и сел за руль. До Дагестана недалеко, а там тихо, войны нет. Можно затеряться и ближайшим же поездом отбыть с Кавказа. Но Николай был из Этой Чечни.

После бегства из крепости его мысли текли уже в том направлении, в каком текут мысли заматерелого преступника. Убить в случае необходимости – и скрыться. Николай уже не боялся этих мыслей. Стреляя в солдат федеральных войск, он поставил себя вне закона, и назад пути уже не было.

Через полтора часа Николай вышел на незнакомую ему поляну и прислушался. Он еще не видел реки, но слышал ее звуки. Стремящаяся куда-то узкая полоска воды. Это было то, чего он жаждал. Вода… О ней Николай думал все время, пока находился в «зеленке»!

Хотелось бегом перебежать участок с еще не выжженной солнцем травой и прямо в одежде рухнуть в эту голубую воду!.. Но это желание пересиливал инстинкт самосохранения. Присев на корточки, Николай внимательно осмотрелся. Ни солдат, ни чеченцев здесь просто не могло быть! Но все же нужно быть осторожным. Второго шанса остаться в живых у него не будет.

Сделав крюк, он почти подошел к крепости. До нее оставалось чуть больше трех километров. Предположить, что в данный момент он находится здесь, может либо сумасшедший, либо гений. А для этого нужно мыслить мозгами или гения, или сумасшедшего. Стольников, по мнению Николая, не был ни тем, ни другим. Вот Алхоев – да. Тот бы уже поджидал беглеца у этой реки! Мыслимое ли дело – пройти ночью около восьми километров по лесу, чтобы сделать круг и вернуться? Может ли догадаться об этом молодой офицер, который и осмотреться-то здесь толком не успел?

Думы о том, как он вернется в крепость после ухода русских, как будет там скрываться и чем питаться, стали тревожить его все чаще.

«Нужно думать о сегодняшнем дне, – почти проговорил он вслух. – Выждать, отдохнуть, а после выйти из этой проклятой страны». Как? Этого он еще не знал, но чувствовал, что окажется среди нормальных людей обязательно.

А сейчас перед Николаем была река. Ее воды приведут в чувство, освежат и снимут тянущую боль с тела. Он будет сидеть в воде до тех пор, пока не почувствует озноб. Если два-три раза повторить эту операцию – исчезнет зуд и отечность. Лучше заболеть простудой, чем загнить…

А простуда – чушь! Он вылечит ее за один вечер… Не отрывая взгляда от волнующей ряби, Николай быстро разделся. Тело, искусанное насекомыми, выглядело ужасно. Бордовые пятна чередовались с молочно-белыми участками кожи. В нагом виде Николай был еще более ужасен. Но его это не волновало.

«Если кто-то появится, прижмусь к берегу, и меня не заметят. Я могу сидеть здесь вечность. А потом определюсь, что делать дальше…»

В последний раз окинув внимательным взглядом местность, он спустился к реке. Запах речной сырости и прохлада тут же прогнали усталость и чувство отчаяния.

Еще шаг – и он зашел по пояс…

– Николя, здесь налимы водятся?

Если бы сейчас посреди водоема вскочило, разметав воду, лох-несское чудовище, он бы испугался. Если бы вдруг мимо него, брызгая холодными каплями, пронесся гидроцикл, Николай бы удивился. Но, услышав за спиной этот голос, он не испугался и не удивился. Он почувствовал, как его покидают последние силы. Он не мог не только бежать или сражаться, но и думать об этом. Николай повернулся, как робот, переступая одними ступнями…

В трех метрах от него, на холмике бережка, на траве сидел Стольников. Он шевелил языком зажатую в зубах былинку и смотрел мимо Николая. На его коленях лежал автомат. А за спиной капитана стоял какой-то золотозубый гигант и зловеще улыбался. Пулемет в руках этого человека казался детской игрушкой.

– Ты когда-нибудь пробовал жареного с лучком налима, Колян?

Николай стоял по пояс в воде, не чувствуя разницы температур воды и воздуха. Подняв глаза к небу, он глянул на солнце. Оно показалось ему черным, Николая повело в сторону. Он стал цепляться руками за воду, хлопая по ней ладонями, как малыш. Только сейчас он понял, что все надежды на спасительное бегство рухнули. Всю ночь он напрасно кормил комаров. Совершенно не чувствуя левую половину тела, Николай стал заваливаться в воду…

Очнулся он уже на берегу. Лежа на спине, с трудом разомкнул тяжелые, словно свинцом налитые веки. Над ним, загораживая солнечный свет, стоял Стольников. С мокрых волос и одежды капитана вода капала прямо на лицо Николая.

– Кому суждено помереть на лесоповале, тому не суждено утонуть, Колян, – услышал Николай.

Потом говорящий отошел в сторону, и Николай снова увидел висящий прямо над ним черный диск солнца.

– Поднимите этого мерзавца, – приказал Стольников. – Мне нужна информация.

Яшин с радостью бросился выполнять поручение. Он, справедливости ради сказать, все делал с радостью. И отход группы под Самашками с радостью прикрывал, и с радостью первым при зачистках в дом входил, и с радостью информацию добывал.

– Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй! – присел перед привязанным к дереву подручным Трофима Стольников. – Тебе мама не пела эту песенку?

Тот набрал слюны, чтобы плюнуть в лицо капитану, но хлопок по уху заставил его выплюнуть ее себе на брюки.

– Куда ты шел? – спросил Саша.

– Иди ты!..

– Невежливо. Еще раз спрошу: куда ты шел?

– Сдохнете здесь!.. Все!..

– Спрошу в третий раз и последний. После этого ты почувствуешь разницу между плохим разговором и доброжелательным. Куда ты шел?

Николай попытался достать Стольникова ногой, но тот опередил и ударил человека Трофима в пах рукой. И тут же, вынув из набедренной кобуры «стечкина», ударил пленника стволом по носу. Перегородка хряснула, из ноздрей хлынула кровь.

– Я хочу, чтобы ты понял. Здесь идет война. Поэтому кормить тебя и поить я не буду. Я буду бить, пока ты не заговоришь. А потом, когда получу информацию и пойму, что ты к передвижению не пригоден, пристрелю. Так что тебе, пока ты еще не помят, лучше начать говорить. Итак: куда ты шел?

Размахнувшись, Стольников еще раз ударил по сломанному носу стволом пистолета. На этот раз сильно. Голова Николая дернулась, как после удара током, кровь веером брызнула в стороны. Шурик смотрел на происходящее круглыми от изумления глазами так, будто не верил им.

– Куда ты шел? – И капитан снова поднял руку.

Николай поднял на него мутные глаза и стал шумно дышать.

– Послушай, – Саша присел перед предателем на землю. – Я хочу, чтобы ты понял… Мои друзья в беде. Люди, которые мне верят и которые меня ждут. Если бы не ты, мерзавец, им не было бы нужды оставлять крепость. Так что ты мой враг. За одну только каплю крови любого своего бойца я могу убить, не раздумывая. А там на кону жизни. Представляешь, что я с тобой сделаю, если ты не заговоришь? Тебе это нужно?

– Вас всех надо было убить… сразу, как вы появились. Я говорил Трофиму, но он меня не послушал!..

Стольников решительно поднялся, и бойцы, зная, что за этим последует, отошли подальше.

– Товарищ капитан!..

Стольников удивленно обернулся. Перед ним стоял Шурик.

– Разрешите мне?

– Что тебе?

– Попробовать?

– Что попробовать? Я собирался сломать ему ключицу. Хочешь сделать это за меня?

– Нет!.. – Шурик замялся. – Он не виноват, он просто не знает, что существует другая жизнь, лучшая… Он предал, потому что не знает других отношений…

– Мы сейчас с тобой что, пьем чай в учительской? – изумился Стольников.

– Он все равно не заговорит, он так воспитан!

– Правда? – вскричал Стольников. Выхватив нож, он насквозь пронзил им плечо Николая. Подтянув побледневшего лейтенанта к себе, Саша схватил его за шиворот.

Ждан отпрянул.

– Ты на войне! Мне все равно, как он воспитан! – под крик Николая, заорал Стольников. – Жаль, что мне приходится объяснять тебе это сейчас, когда умирают мои, а значит, и твои боевые товарищи! А это – предатель! Племени своего! Русской крови – предатель! Он шел к Алхоеву, чтобы в стане моего, а значит, и твоего врага спасти свою шкуру от горожан, которых предал! Но я думаю, я уверен, что он шел не к бункеру, я знаю дорогу к нему! Он шел севернее! Значит, шел туда, где находится враг, который нападет на нас с одной-единственной целью – убить нас! Мы – дичь Алхоева, и этот подонок – орудие в его руках! – Саша оттолкнул лейтенанта от себя и провернул нож в плече Николая. – А потому он скажет мне, куда шел, или я буду резать его, пока он не отдаст концы! Это понятно, лейтенант?!

Шурика стало рвать. Его выворачивало наизнанку, едва он вспоминал запах крови и блеск окровавленного лезвия в человеческом теле. К лейтенанту подошел Яшин и протянул ему кусок бинта.

– Здесь война, товарищ лейтенант. И если вы не научитесь воевать, умрете.

– Разве этому… можно научиться? – прошептал Ждан, оглядываясь через плечо.

– Вас ведь никто не заставлял учиться на офицера?

– Меня такому не учили… это против правил…

– Здесь одно правило – убей первым. У вас слюна на подбородке, лейтенант.

Утершись, Шурик все-таки вернулся к Стольникову.

– В пяти верстах отсюда – завод… – глухим голосом проговорил Николай. – Я шел туда…

– Почему не в бункер?

– Там сейчас никого нет…

– Откуда знаешь?

– Я живу здесь дольше тебя…

– Допустим.

– Что производит завод?

– Не знаю, какой-то химический элемент…

– Какой?

– Не знаю…

Нож провернулся снова.

– Сколько можно это делать?! – заорал помощник Трофима, суча ногами и разбрызгивая по траве капли пота. – Я не знаю!..

– Послушайте, товарищ капитан! – взмолился Ждан. – Откуда он на самом деле может знать? Вы же сами говорили, что эти люди не имеют представления даже о телевизоре!

– Человек, не имеющий представления о телевизоре, произносит фразу «химический элемент». – Стольников обернулся. Его лицо было напряжено. – Пошел вон отсюда, сопляк!..

– Вы не смеете… – покраснел Шурик.

Яшин прихватил его за локоть.

– Лейтенант, не зли его, хорошо? – проговорил золотозубый в ухо Ждану. Показалось – с угрозой проговорил. – Иначе разозлюсь я. А это иногда еще хуже.

– Вы тоже не смеете!

– Этот элемент они изучают уже пять лет! – кричал Николай. – Пять лет! Скоро они закончат работу, уйдут отсюда, и жизнь наша наладится! А вы только все испортили, сволочи!..

– Он сошел с ума? – спросил Кабан, рослый боец с пулеметом в руках.

– И что теперь с ним делать? – пробормотал Грек, стоящий рядом.

– Что с моими людьми?

– Я думаю, я думаю… что они все сдохли! – брызжа слюной, прокричал Николай. – Потому что между крепостью и заводом организован блокпост, и Алхоев наверняка его усилил!.. Вы все трупы! Все до единого! Твоих солдат загонят в ловушку, в ущелье, и пленят! Ты понял?

– Ну, тут ты ошибся, – зловеще улыбнулся капитан. – Их нельзя взять в плен.

– От газа еще никто не спасся!

Стольников выпрямился и посмотрел на Николая.

– Назови мне хотя бы одну причину, чтобы я не волок тебя с собой, теряя время и ставя под угрозу жизни моих людей.

– Знаешь, что я сделаю первым, когда сбегу от тебя? – свирепо вращая красными глазами, сказал Николай. – Я буду резать на твоих глазах солдат… По очереди… чтобы ты видел их смерть… А потом доберусь до тебя… Вспорю живот… отрежу уши…

– Идите сюда, мой дорогой психолог! – позвал капитан Шурика. – Ну что, перед вами по-прежнему жертва обстоятельств?

– Возможно, дурная наследственность, возможно…

– О-о, да-а! Я спросил того, кого следовало! – ухмыльнулся Стольников и, опустив пистолет, трижды выстрелил.

Николай содрогнулся и затих.

– Лейтенант, я хочу, чтобы ты запомнил одно правило. Хочешь жить – умей вертеть, – проговорил Саша и, несколько раз вонзив лезвие в землю, чтобы счистить кровь, вставил нож в ножны. – По коням, ребята.

– К бункеру? – на бегу поинтересовался Яшин.

– Нет, к ущелью.

Но выйти к упомянутому Николаем ущелью им не удалось. Еще издали Стольников заметил движение в «зеленке». С небольшой высоты в бинокль хорошо было видно, как кто-то в пятнистой форме и с автоматом в руках со всех ног мчится в их сторону.

– К бою!

Распластавшись на земле и укрывшись за камнями, бойцы заняли удобные позиции.

– Мать честная!.. – прокричал Яшин, не отрывая глаз от бинокля. – Это же Жулин!..

– Кабан, Грек, со мной, остальные на месте! – сорвавшись с места, прокричал Саша и бросился навстречу Олегу…

3

Между Жулиным и преследующими его боевиками было не более ста шагов. И, если прапорщик своих уже увидел, то спешащие его добить бандиты Стольникова и его группы еще не замечали.

– Кабан, пулемет на сошки! Грек, отсекай ближних!

Встав на колено у дерева, прижавшись к нему плечом, Грек взял в оптику прицела бегущего боевика с редкой, словно выдранной клоками, бородой, и мягко нажал на спусковой крючок. Пуля прошла в полуметре от головы прапорщика и развалила боевику череп. Он так и упал на бегу, не осознав, что произошло.