Глубокоуважаемый микроб (сборник)

– Ну что ж, – сказал Удалов сам себе, – еще не вечер.

Глазок в двери приоткрылся, и женский голос произнес:

– Нет, вечер.

Удалов узнал голос прекрасной Тулии и крикнул в ответ:

– Я требую справедливого суда!

– Суд уже состоялся, – заявила Тулия. – Ты приговорен к сожжению на костре за убийство Президента этой планеты.

– Постойте! – возмутился Удалов. – Но ведь суда не было и я ни в чем не признавался! И Президента я не трогал. Вы его сами лепестками уморили.

– Не важно! – ответила Тулия из-за двери. – Копия приговора после вынесения наказания будет послана на СОС и на Землю, чтобы все морально осудили убийцу.

Четкие шаги Тулии удалились, и наступила тишина, которую нарушали лишь капли, падавшие с потолка каменного мешка. Удалов вытащил из кармана коробочку со скорпиончиком. Скорпиончик посмотрел на Удалова с осуждением, видно, никогда еще не попадал в такую ситуацию. Потом мелко задрожал хвостом и начал согревать промозглый воздух. Запахло флоксами, и Удалов немного приободрился.

Согревшись, Удалов свернулся калачиком на соломе и задремал, во сне увидел родной город, жену Ксению в процессе приготовления блинов, сына Максимку, бегающего по зеленой лужайке перед церковью Параскевы Пятницы с сачком для ловли бабочек в руке, а также школьного друга Колю Белосельского, который уверенно говорил: «Не падай духом, Корнелий! Мы не оставим тебя в беде! Мы не поверим клевете, которую распространяют о тебе злые силы реакции! Вся Земля, затаив дыхание, следит за твоей неравной борьбой за справедливость и национальное освобождение трудолюбивых обитателей планеты Кэ от жестоких угнетателей. Мы с тобой, Корнелий!» Застучали барабаны, и Корнелий проснулся.

Оказалось, что кто-то негромко стучит в стену. Но не равномерно, а прерывисто, словно это азбука Морзе, которую Удалов, к сожалению, не знал.

Удалов протянул руку к стене и, отогнав мокрицу, постучал в ответ.

– Не падай духом! – услышал он незнакомый голос.

Удалов поднял голову и увидел, что в дыре под потолком камеры появилась человеческая голова. Голова подмигнула Удалову и повторила:

– Главное, не падать духом.

– Это вы стучали? – спросил Удалов.

– Я. – Человек оглушительно чихнул и сказал: – Извините, у меня насморк.

– Что вы здесь делаете?

– Я не делаю, я сижу в соседней камере и жду смерти.

– Кстати, я тоже, – сказал Удалов. – Удивительное совпадение. Вы тоже кого-нибудь убили?

– Нет, – ответил человек. – Я самоубийца. Разрешите, я к вам слезу, а то мне очень неудобно разговаривать на весу.

– Разумеется, – согласился Удалов. – Я буду рад.

– Тогда подойдите поближе и подставьте мне спину. Вы же не хотите, чтобы я сломал ноги?

– Ни в коем случае, – сказал Удалов и подошел к стене.

Человек протиснулся в дыру, тяжело спрыгнул на спину Удалова, съехал по ней на пол и оказался коренастым карликом с пышной смоляной шевелюрой.

– Спасибо, – поблагодарил карлик, запахиваясь в парчовый халат и усаживаясь на единственную табуретку. – Мне очень приятно с вами познакомиться, Корнелий Иванович, потому что я до определенной степени виновник всех ваших несчастий.

– А я думал, кто же во всем виноват? – сказал Удалов. – Зачем же вы так?

– Исключительно из-за тщеславия и любви к роскоши. У вас закурить не найдется?

– Не курю.

– Знаю. Это я так, для того, чтобы переменить неприятную для меня тему. Я ненавижу доставлять людям неприятности, всю жизнь с этим борюсь. И вы представить себе не можете, сколько неприятностей я им доставил. И себе тоже.

– А вы кто будете по специальности?

– Предсказатель.

– Что-то вроде фокусника?

– Хуже, – вздохнул карлик.

Они помолчали. Потом Удалов сказал:

– Вот меня здесь все знают, а представиться забывают.

– Мой псевдоним – Острадам. А имя мое никому не известно.

– Очень приятно. А меня откуда знаете?

– Ничего удивительного. Вы, Корнелий, личность известная и перспективная.

– Если бы я был необыкновенным, – возразил Удалов, – меня не пригласили бы на СОС. В обыкновенности моя сила.

– Тоже правильно. Но вы же самый обыкновенный из всех обыкновенных. Это уже уникальность. У вас закурить не найдется?

– Я не курю.

– Знаю. Простите. Измучился без курева. Третью неделю держат меня здесь на одном цветочном нектаре. Скорей бы уж казнили.

Карлик расчихался, и прошло минуты две, прежде чем он смог продолжить разговор.

– Погодите. – Удалова посетило страшное подозрение. – А как же вы?

– Чего?

– Как же вас казнить, если в вас сидит уважаемый паразит?

– Нет во мне паразита, – ответил карлик.

– Наверное, это провокация, – сказал Удалов. – Здесь во всех паразиты. Даже во мне был, только я его укокошил.

– Знаю. Вся планета знает. Хотя твоей заслуги, Корнелий, в этом не было. Случайность, скажем, отсталость Земли. Во всей Вселенной вирусы и прочие микроорганизмы побеждены, а на Земле еще существуют.

– А вы подумайте, – возразил Удалов, – кому в результате лучше? У меня иммунитет такой, что даже Верховного микроба победил. А вы все сдаетесь на милость паразитов.

– Я не сдаюсь, – ответил Острадам. – Я предпочел смерть.

– Что-то не верится, – сказал Удалов. – Паразиты бы этого не допустили.

– Как видишь, допустили.

– А можно, я тебя одним вопросом проверю? – спросил Удалов.

– Валяй.

– Ты любишь цветочные лепестки?

– Хуже дряни в Галактике еще не придумано.

– Да, похоже, что нет в тебе микроба. Так почему же они в тебя не залезли?

– Это долгая история. А у нас времени мало.

– А ты вкратце расскажи. Конспективно.

– Постараюсь. Дело в том, что в молодости я любил путешествовать. И однажды за черной дырой, в двойной туманности, у белого коллапса угодил в водоворот времени, где перепутано прошлое и будущее.

– Ну и что?

– Я из этого водоворота полгода выбраться не мог. Чего только не насмотрелся! Кое-что запоминал, в блокнот записал. А дальше все просто. С твоим, Удалов, жизненным опытом и проницательностью тебе нетрудно понять, как велик был соблазн прославиться, когда я вернулся и увидел одного некрупного политического деятеля, о котором я в водовороте подсмотрел, что лет через пять он станет премьером своей страны.

– Так ты все про будущее знаешь? – спросил Удалов.

– Какое там! Ничего подобного. Случайные клочки. Даже не всегда известно, что уже было, а что будет. А уж тем более сомнительно, где происходит действие.

– Так как же ты с такой недостаточной информацией в предсказатели полез?

– А чем я хуже других предсказателей?

– А разве лучше? Людей обманываешь.

– Не скажи, Удалов. Ведь другие предсказатели вообще ничего не знают, а я недостаточную информацию имею. Вот и преуспел.

– Как же тебе с такой информацией удалось преуспеть?

– Про премьера я угадал. Кое-что еще вспомнил. Тоже угадал. Известность моя росла. Ну и опыт ширился. Ведь людям надо давать, что они хотят. Они и довольны. Если я угадывал, они мне верили, запоминали, а если ошибался, находили мне оправдание, забывали. И стал я постепенно гордостью моей планеты.

– Сомнительная слава, – сказал Удалов.

– Не спорю. И должен тебе сказать, что слава моя особенно выросла, когда я занялся предсказаниями в космическом масштабе. В моем блокноте накопилось множество имен и названий. Некоторые я расшифровал, другие нет, и стал я употреблять их в своих предсказаниях. И тоже не без попадания в цель. Представляешь, Удалов, нежданно-негаданно приходит нота из какого-нибудь инопланетного посольства: какое вы имеете право предсказывать трагическую гибель нашему любимому диктатору? Я молчу, а диктатор вскоре попадает в автомобильную катастрофу. Кто об этом предупреждал? Я предупреждал. Но погубил я себя тем, что переоценил свои силы. Обленился, устал, захотел свободной и вольготной жизни и решил покончить с будущим одним ударом. Составил общее предсказание на двадцать лет вперед. Войны предсказал, смерти, художественные выставки, полярные сияния – в общем, побаловался на славу. И в конце пошутил: предсказал собственную смерть. Ха-ха!

Но Удалов не засмеялся. Он спросил серьезно:

– А основания у тебя к этому были?

– Ровным счетом никаких оснований, – сказал карлик. – Но пойми меня, к своей работе я относился халтурно, а двадцать лет показались мне гигантским сроком.

– Нет, – возразил Удалов, – двадцать лет – это совсем не такой большой срок. Я, как сегодня помню, влюбился в одну девушку.

– Ты чего замолчал? Говори. Я не выдам.

Удалов покачал головой. Нахмурился:

– Нет, я просто забыл. Вроде бы влюбился, но в кого, почему и чем это кончилось… забыл.

– Бывает, – кивнул предсказатель. – У меня хуже получилось. Из-за моей великой славы и непоколебимой репутации. Поверили мне, размножили мое всеобщее предсказание в миллионах экземпляров, развешали во всех общественных местах и в частных жилищах, осыпали меня золотом, предоставили все жизненные удовольствия. Растолстел я страшно. У тебя закурить не найдется?

– Я не курю, – сказал Удалов.

– Почему же мне кажется, что ты куришь? Странно. И вот началась на моей планете нелепая жизнь. Допустим, предсказал я на июнь войну с соседями. Наше правительство послушно собирает армию и начинает войну. Даже никому в голову не приходит, что я могу ошибиться. Только война кончится, а по моим предсказаниям – проливные дожди и наводнение. И хоть ни одного дождя не намечается, открывают плотины и заливают поля и города. Предсказал я, допустим, смерть председателя землевладений. И что же ты думаешь? Он с горя проводит ночь перед смертью в кабаках, нажирается как свинья и помирает от несварения желудка. Не предсказал бы я, жил бы он и сегодня. Понимаешь, куда я клоню?

– Грустную историю ты рассказываешь, – огорчился Удалов. – Историю о человеческом легковерии и твоей безответственности.

– Все это я понимал, не такой уж дурак. Но ты и меня пойми! Даже если бы я вышел на площадь и сказал народу: обманываю я вас, родимые, не верьте мне, грешному! Что бы из этого вышло?

Удалов задумался и ответил правдиво:

– Полагаю, ничего бы не вышло. Но поверили бы тебе. А твои предсказания всей Галактики касались?

– С другими планетами я осторожнее был. Опасался конфликтов. Но некоторые туманные сведения поместил в свою сводку, не удержался. О тебе, например.

– Что обо мне? – спросил Удалов.

– А разве тебе микробы не зачитывали?

– Читали. Что я им угроза и так далее.

– Так у меня написано следующее: «И прибудет на съезд СОС делегат Земли Корнелий Удалов. И прославится на съезде большими делами. И будет от него страшная угроза могуществу микробов. И станет он…»

– А дальше что?

– А дальше я и сам не знаю. Понимаешь, Корнелий, в водовороте времен увидел я тебя в каком-то большом зале. Там все кричат: «Слава делегату Земли Корнелию Удалову! Изберем его! Он достойный! Он – гроза микробов». И так далее в этом роде. Полная абракадабра с точки зрения моего тогдашнего положения.

– А может, еще чего увидел? – спросил Удалов недоверчиво.

– Может, и увидел, – улыбнулся карлик, показав мелкие желтые зубы. – Но считай, забыл.

Удалов не стал настаивать. Настоишь, а окажется, что карлик видел твою смерть. И будешь ты переживать. Нет, лучше не знать своего будущего.

– Жил я безмятежно девятнадцать лет и несколько месяцев. Вдруг ощущаю, стали на меня как-то странно посматривать окружающие. И дружат уже не так горячо, и девушки меня меньше любят, а родственники с каждым днем все настойчивее намекают, что пора бы мне составить завещание. Проснулся я однажды утром, и на меня снизошло озарение! Ведь моя смерть надвигается! Они ее все ждут не дождутся. Я им за последние двадцать лет осточертел до безумия. Представляешь, все время поглядывай в мой списочек: то на войну идти, то на похороны. Ой, подумал я, если сам в назначенный день не погибну, они меня задушат! Ни минуты лишней не дадут прожить. Ни друзья, ни родственники, ни общественность. Смотрю на календарь – а жизни мне осталось чуть больше месяца. У тебя закурить… Ах да, ты не куришь.

Карлик замолчал, задумался. Удалов не посмел его торопить, хотя стал нервно прислушиваться, не приближаются ли к двери шаги. В любой момент могли войти палачи.

– В тот же день вышел я из дому, будто бы за сигаретами, купил в ближайшем театральном магазине темные очки и рыжий парик – и прямым ходом на космодром. Сел в первый же корабль и был таков. Только мы вышли в открытый космос, как нас догнал военный корабль и взял меня в плен. Оказалось, это была работорговая экспедиция микробов с планеты Кэ. Согнали всех пассажиров в салон и начали внедрять в нас микробов. Дошла очередь до меня, я стал сопротивляться, потерял в борьбе очки и парик. И тут меня узнали. Видели в газете мою фотографию. Я тогда не знал, что микробы, как прочли мое туманное предсказание об угрозе Удалова, всполошились. Пожелали со мной встретиться. И представляешь, я попадаюсь к ним в лапы! «Ты что это летишь инкогнито?» – спросили они меня. Я ответил честно: «Поглядите в мое комплексное предсказание. Жить мне осталось три недели». Тогда они привезли меня сюда и посадили в подвал. Пригрозили, что, если не скажу им все, что знаю об удаловской угрозе, они приблизят мою смерть. Конечно, это всё шутки. Мою смерть они приблизить не смеют. Зато и внедриться в меня не пытаются. Кому хочется занимать свободную квартиру всего на три недели?

Карлик закончил. Удалов подошел к двери. В коридоре было тихо.

– Значит, эти микробы меня с самого начала опасались?

– Мне все верят, – произнес гордо карлик.

– Ну уж не все, – сказал Удалов. – В Великом Гусляре я ни одного не видел.

– Земля – окраина Галактики, – сказал карлик, который в гордыне своей бывал неделикатен.

– Тогда чего ж они на Земле меня не задержали?

– Не успели. Они, как я слышал, позвонили какому-то Белосельскому, чтобы он тебя на съезд не пускал.

– Я с ним в школе учился, – сказал Удалов. – Хороший человек, не подведет. Если бы он здесь был, наверняка бы придумал, как нас с тобой спасти. Он и в школе был отличником.

Далеко, в недрах тюрьмы, послышались шаги палачей.

– Ну вот, – вздохнул Удалов. – Придется, видно, погибать.

– Нет, погибать нельзя, – решительно заявил карлик. – Не могу я этого допустить. Профессиональная гордость не позволяет.

– Ну при чем тут твоя профессиональная гордость, когда тебе со дня на день помирать пора?

– Не обо мне речь. Я предсказал, что ты прославишься на съезде большими делами? Я предсказал, что от тебя будет страшная угроза микробам? Если тебя замучают, мое предсказание не сбудется. Это позор, который будет преследовать меня и после смерти. Пошли. Будем тебя спасать.

– Как? – спросил Удалов, прислушиваясь к шагам палачей.

– Лезь в дыру, через которую я сюда проник. Давай я подсажу тебя, а ты потом мне руку дашь.

Так они и сделали. И вовремя. В тот момент, когда ноги карлика скрывались в дыре, дверь в камеру Удалова открылась и вошли палачи в водолазных костюмах.

Глава шестнадцатая,

в которой рассказывается о событиях, вызванных исчезновением Удалова

Удалов, переползавший, обдирая колени, в соседнюю камеру подземной тюрьмы на планете Кэ, и не подозревал, что его исчезновение уже вызвало цепную реакцию значительных событий в разных местах Галактики.

На самом СОС, когда Удалов не появился на вечернем заседании, его отсутствие было замечено. Все-таки не последний человек на съезде.

Послали в гостиницу. В гостинице Удалова тоже не обнаружили.

Начали всех опрашивать, а так как делалось это организованно, в масштабе всей планеты, то поговорили и с уборщицей из Атлантиды. Уборщица рассказала, что Удалов сгорает от любви к ее пропавшей дочери и вполне мог отправиться на поиски своей возлюбленной. Заглянули в кино и увидели там фильмы из юношеских воспоминаний Корнелия Ивановича, принялись искать кузнечика. А кузнечик тоже пропал. Поиски продолжались до вечера, а вечером на планете Сапур обнаружили покинутый корабль, в котором туда прилетели Удалов с кузнечиком. В корабле еще сохранились микроследы пропавших и следы неизвестного третьего лица, которое в материалах следствия именовалось «X», хотя на самом деле это был могильщик.

Загадка исчезновения Удалова встревожила весь съезд. Специальные группы обыскивали планету Сапур, другая группа улетела на Альдебаран, чтобы искать там следы красавицы Тулии, остальные следователи и добровольцы из делегатов разыскивали Удалова на планете, где проходил съезд. Оргкомитет съезда подал в отставку, которая не была принята. Под сомнение встал один из основных принципов съезда – безопасность его участников.

Ночью руководство съезда в качестве последней меры связалось с Землей. Телефонный звонок поднял с постели Николая Белосельского.

– Нет, – сказал он твердо, когда выслушал тревожное сообщение из космоса, – Удалов домой не возвращался, да и не мог он возвратиться за один день. Для того чтобы долететь от центра Галактики до Земли, надо потратить как минимум двое суток. Вы это знаете лучше меня.

– Но мы решили не упускать никаких шансов.

– Правильно, – согласился Белосельский. – Тем не менее чудес не бывает. Ищите Удалова в вашем районе. Желаю успеха.

Руководители СОС заверили Николая Белосельского, что будут приняты все возможные меры, и повесили трубку.

– Чепуха какая-то, – сказал сам себе Белосельский, спуская ноги с кровати и закуривая. Спать, естественно, расхотелось. – Все беды происходят от друзей детства. Как бы я хотел работать в Петропавловске-Камчатском.

Но рассуждения рассуждениями, а Белосельский был человеком действия. И хотя шансов найти Удалова в Гусляре практически не было, он докурил сигарету, оделся и пошел на Пушкинскую улицу, к дому № 16, в котором раньше жил Удалов.

Город спал, нежась в объятиях летней ночи. Звезды, мигавшие сквозь темную листву, казались декоративными украшениями. Во дворе двухэтажного дома Белосельский остановился и поглядел на знакомое по детским годам окно. Его вдруг посетила странная надежда, что все, чему он был свидетелем в последние дни, – дурной сон. И Удалов сейчас мирно спит или читает, не подозревая ни о каких СОС. К сожалению, Белосельский вынужден был отогнать эту эфемерную надежду. Он знал, что чудес не бывает. Он знал, что, к сожалению, действительность сурова и обыденна: Удалов улетел на съезд в другой сектор Галактики и пропал там без вести.

Белосельский вздохнул, посмотрел на часы, которые показывали уже первый час, и, стараясь не скрипеть ступеньками, поднялся на второй этаж, к квартире школьного друга.

Ксения открыла почти сразу. Она не спала. Ее круглое, чем-то схожее с удаловским лицо было сковано тревогой.

– Коля! – воскликнула она громким шепотом. – Ты!

Колю Белосельского она знала по школе, а также по пионерскому лагерю. Тогда она была тонкой смешливой девчонкой с косичками, как крысиные хвостики, а Коля был высоким тонким подростком, который проводил все свободное время с книгой в руках, хотя при этом неплохо играл в гандбол, отлично катался на лыжах и исключительно бегал стометровку.

– Коля, – сказала Ксения, – заходи. Дети спят. Что случилось с Корнелием?

Она так уверенно произнесла эти слова, что Белосельский понял, что он совершил ошибку, придя к Удаловым домой.

Лгать подруге детства он не сможет.

– Удалов пропал, – сказал Белосельский.

– Я так и знала, – прошептала Ксения. – Не надо было нам его отпускать.

Ксения первой вошла в комнату и без сил опустилась на диван. У нее хватило духу лишь протянуть руку к буфету и показать Белосельскому, где стоит валерьянка.

Накапав лекарства, Белосельский сел на стул и подождал, пока Ксения окончательно возьмет себя в руки. Все в этой комнате возбуждало в нем детские воспоминания. Сколько проказ было задумано здесь, сколько шпаргалок написано, сколько томов энциклопедии прочитано!

– Извини, Коля, – сказала Ксения, – но пойми меня правильно.

– Я все понимаю, Ксения.

– Он бросает меня одну с двумя детьми, уматывает неизвестно куда, ради сомнительной космической дружбы. А теперь вот это! Он себе новую бабу нашел! – произнесла вдруг Ксения громко и ударилась в слезы. – Стонет мое раненое сердце.

– Ну погоди, при чем тут баба? – возразил Белосельский. – Твой муж уехал делегатом на съезд, прошло всего четыре дня, а пропал он только сегодня утром.

– Что, мало ему времени? Достаточно. И не утешай. Не утешай. Если не баба, значит, он погиб!

– У тебя всё крайности, – сказал Белосельский. – Я-то подумал, что он по дому стосковался, уже вернулся. Иначе бы и не стал тебя так поздно тревожить.

Но Ксения не слушала утешений Белосельского. Она решительно поднялась, распахнула дверцы шкафа, достала оттуда выходное платье, бросила на диван и приказала Белосельскому:

– Отвернись.

– Ты чего задумала? – спросил Белосельский.

– Лечу туда. Без меня им не обойтись. Если уж я его не найду, никто его не найдет. Окрутит она его, как пить дать.

– Но как же так, ночью, без договоренности.

– Вот ты сейчас и договорись. Гуманист ты, в конце концов, или нет?

– Гуманист, – согласился нехотя Белосельский.

– Тогда звони им, чтобы присылали транспорт. Без замедления. Не смогли моего мужа сберечь, будут со мной сотрудничать.

– Ксюша, Ксюша, – пытался урезонить ее Белосельский, но Ксюша уже повернулась к другу детства округлой спиной и приказала:

– Застегни «молнию». Надо бы мне поменьше мучного есть.

И, застегнув «молнию», Белосельский пошел к телефону. Он знал, что с разъяренной Ксенией Удаловой ему не справиться.

Глава семнадцатая,

в которой предсказатель ведет Удалова к иным мирам

– Я не зря провел две недели в подземелье и выдержал пытки этих мерзавцев, – сказал карлик, когда они оказались в его камере. – В камере нашлась лопата, которую забыли унести после ремонтных работ. Я выкопал подземный ход и совершенно случайно попал прямо в подвал лаборатории знаменитого профессора.

– А где профессор? – спросил Удалов, прислушиваясь к тому, как взволнованно переговариваются за стеной палачи.

Через минуту они обязательно увидят дырку под потолком.

– Профессор не выдержал в себе микроба и умер от стыда и унижения. К счастью, его лаборатория была закрыта на ключ, и микробы не догадались ею воспользоваться. Я полезу первым, я потоньше тебя, а если будешь застревать, я тебя буду тянуть. Но тебе придется раздеться.

– А если там холодно?

– В одежде ты застрянешь. Я сам копал, точно знаю.

Удалов колебался. Ему было неловко остаться без верхней одежды в чужом мире. Но в голосе карлика звучала такая уверенность, что Удалов подчинился, сбросил пиджак, рубашку, начал снимать брюки и замер, услышав прямо над головой торжествующий крик:

– Вот он! Держите его!

Удалов взглянул наверх. Там, в дыре, торчали две головы в водолазных шлемах. Палачами оказались бывший могильщик и прекрасная Тулия.

Карлик уже нырнул в подкоп и позвал оттуда:

– Скорее!

Удалов наступил на брючину, чуть не упал. Его спасло лишь то, что преследователи в желании скорее пробраться сквозь дыру мешали друг другу и застряли.

Удалов нырнул в черный зев подкопа. Впереди слышалось частое дыхание карлика. Стены подкопа сжимали тело Корнелия, и он мысленно поблагодарил карлика за то, что тот посоветовал раздеться. В пиджаке Удалов давно бы застрял. Впрочем, он и без пиджака раза три застревал, и карлику приходилось тащить его за уши.

Через несколько минут, измаранный в земле, исцарапанный, измятый, с горящими ушами, Удалов стоял в подвале лаборатории покойного профессора. Вокруг высились приборы и аппараты, горели светильники – все, к счастью, осталось таким же, как в тот момент, когда профессор попал в плен к микробам.

– Что теперь? – спросил Удалов.

– Профессор занимался проблемой мгновенных путешествий, – сказал карлик. – Проблема еще совсем не исследована. Вот из этой машины можно ступить в один из миллионов миров Галактики. Только не знаю, в какой попадем.

– А может быть, нам здесь остаться? Доберемся до космодрома, залезем в корабль.

– Доберешься! – возмутился карлик. – На этой планете все начеку, все с микробом в сердце. Мы и двух шагов по улице не сделаем, как попадемся. Единственный шанс – поискать по другим планетам какой-нибудь выход к нормальным людям. Нам нужна планета, куда прилетают космические корабли. Может, не сразу, но мы ее отыщем.

Из подкопа послышалось тяжелое дыхание.

– По-моему, там кто-то застрял, – сказал карлик.

– Не уходи, – послышался из-под земли глухой голос Тулии. – Поговорим по-дружески.

– Знаем мы вашу дружбу, – ответил печально Удалов.

Сердце его было неспокойно. Он не мог окончательно изгнать из него любовь к несчастной красавице. Поэтому, пока карлик готовил приборы, чтобы перейти в параллельный мир, Удалов склонился к подкопу и сказал: