Без царя в голове. Боевая фантастика

– Давай быстрей думай, дурак, пока они первые не сообразили, что им делать!

– А чего сразу дурак, дай подумать чуток, чай не каждый день такие миллионы выигрываю, – обиделся Иван на голос разума.

Ну что ты будешь делать, человек спит, сон хороший видит, сам себе выход из трудного положения находит и его же за это мордой и в грязь – дурак мол, хамло, куда в калашный ряд со свиным рылом. Иван засопел от обиды, собираясь дать достойный отпор занудному голосу.

– Парень, ты еще на бога пообижайся, если больше заняться нечем. Господи, ну за что мне наказание такое? Так все удачно складывалось и тут этот дурень явился, – простонал голос. – Отправляй в банк быстрее, у тебя минут пять от силы осталось, я эту братию знаю.

В принципе Иван был не против умного совета, к тому же сам и придумал, грех на себя обижаться. Вот только отродясь Иван деньги в банк не перечислял, все больше по кредитке расплачивался, на которой деньги сами собой появлялись. Точнее казначейство их перечисляло регулярно, но этой премудростью Иван мозги не засорял, а то стрелять криво буду, говаривал он.

– Как я их отправлю то? Это же в банк бежать нужно, а значит все едино тащить эту кучу на улицу, – погрустнел Иван, не видя в разумном предложении пути к решению проблемы.

Вообще то, честно говоря, Иван в любой момент мог проснуться и все проблемы остались бы в тумане сна, но просыпаться не хотелось. Друганов бы сюда, втроем они бы из этого вертепа быстро вырвались на свежий воздух, да и к банку пробились бы. Но оружия нет, друганы дрыхнут…

– Назови менеджеру счет в банке и все дела, – подсказал голос, удивляясь Ивановой неосведомленности в столь простых делах. – Вон он за стойкой стоит со скучной рожей, – мысленно вздохнув, добавил голос.

– Сам знаю, – не к месту обиделся Иван, и призывно махнул менеджеру рукой.

Может быть, в подобных заведениях и не было принято, чтобы менеджер из-за стойки выбегал по всякому вызову, но во сне Ивана выбежал он резво, разве что не подпрыгивал на бегу.

– Чего изволите? – изогнулся угодливо, глазами клиента ест, планшетка терминала замерла под напряженными пальцами.

– Изволю вот это все на счет закинуть в банке! – лениво сквозь зубы процедил Иван, засовывая в кармашек менеджера крупную купюру.

– А с камушками как быть? Прикажете оценщика вызвать?

– Долго это?

– К утру прибудет, только прикажите?

– К утру-у-у? Нет у меня столько времени тут сидеть, давай на глазок, сам прикинь что почем.

– Дурак, что значит на глазок? – всполошился внутренний голос. – Ты хоть представляешь, сколько эти камушки стоят? – орал он возмущенно. – Он своим глазком тут разом ополовинит.

– Слышь, браток, – не слушая голос, Иван притянул менеджера за лацкан пиджака к себе поближе. – Конвертик у тебя есть при себе?

– Как не быть, все к вашим услугам, господин Вельде! – расплылся в угодливой улыбке менеджер.

Иван бросил в конверт пачку купюр, незаметно сунул среди них закладную и быстро заклеил конверт. Вытянув из нагрудного кармана менеджера ручку, нацарапал адрес доставки.

– Это отправишь гиперпочтой, вот тебе, братец на расходы и сдачу оставь себе! – Иван хапнул из кучи пачку ассигнаций и пихнул их в карман менеджера. – Не доверяю я этим банкам, наличность оно надежнее. Но тут выбирать не приходится.

– Что же ты творишь, подлец? Не ты деньги зарабатывал, что же транжиришь направо налево?

– А не заткнуться бы тебе? – раздраженно рявкнул Иван, не привыкший, чтобы внутренний голос вступал с ним в пререкания.

Ну, бывалоча спорит, этого не отнимешь – две бутылки брать или четыре? Но не до такой же степени хозяину отпор давать. И дураком обзывать не позволительно даже внутреннему голосу.

– Давай сюда планшетку! – он выдернул расчетный планшет из рук менеджера и наморщил лоб, словно что-то припоминая.

А в голове пустота – молчит внутренний голос, не подсказывает. Что за незадача? То трындит, как баба в магазине, то молчит, как рыба об лед. И ведь, что интересно, когда ему надо, он выступает, когда ему перечат – молчит. Кто именно «он», Иван так и не уточнил, хотя, как он понимал ситуацию, все это время спор шел с самим собой.

– Ты чего молчишь-то, – поинтересовался он у голоса.

В ответ тишина, пропал внутренний голос, словно в болоте утонул.

– Ну и черт с тобой, сами с усами! – рявкнул Иван обиженно и, судя по реакции подпрыгнувшего менеджера, рявкнул это вслух.

Поднапряг Иван мозги, заскрипели извилины, побежали мозговые волны по закоулкам памяти и наткнулись на давно забытую сценку в казначействе базы.

Стоял он тогда дурак дураком, к тому же с дикого похмелья, боясь выдохнуть ненароком в сторону главного казначея Кузьмы Ерофеича. Числился тот Кузьма Ерофеич большим нелюбителем пьяниц, всяк норовил им жалованье за пьянку ополовинить. И было это в его власти. «Зачем им деньги, все одно пропьют! Разве ж казне те деньги лишние?» – жаловался он неведомо кому, подписывая ведомость на выдачу жалованья.

Так вот в тот самый момент зачитывал ему Кузьма Ерофеич указ о зачислении его на государственный кошт и диктовал для памяти циферки его личного счета. Иван сглотнул, поднапрягся так, что аж пот по телу потек и… вспомнил, что в тот день к вечеру он еще выпил, дабы зачисление отметить.

Совсем Иван загрустил, и тут вспомнилась ему одна шутка, которая сильно его позабавила в тот вечер. Шутка получилась веселая – дата его рождения плюс код личного оружия как раз и давали тот самый номер счета. А солдат код личного оружия назубок помнить должен. Повеселел Иван, вспомнив счет, и бодренько застучал по клавишам.

– Ты что делаешь? Ты что вводишь? Ты куда перечисляешь, дурак? Это же не мой счет! – всполошился внутренний голос.

– Что значит не твой? Я это я и счет это мой! – довольно ухмыльнулся Иван собственной мудрости.

Не ожидая напоминаний, прижал палец к идентификатору личности, подписывая распоряжение. Индикатор моргнул и выдал умопомрачительную надпись: «500 000 000 кредитов зачислены на счет получателя!» Счастливая улыбка расплылась на лице Ивана, он подмигнул ринувшимся к нему охранникам и проигравшимся в пух и прах игрокам и… проснулся.

Что интересно, проснулся абсолютно трезвый и в отличном настроении. Потянулся довольный, как мартовский кот. Хороший сон настроение повышает, как рюмка водки под горячую осетрину. Иван причмокнул, сожалея, что той осетрины нет.

Странное что-то в последнее снится, – размышлял размякший от приятного сна Иван. – То крепости приступом беру, то в казино играю. А ни того ни другого отродясь не видывал. Может, читал когда или хвастался кто, но не снилось же такое раньше. Старею что ли или влюбился? Вот что со здоровым мужиком любовь творит, – покачал он головой, окунаясь в воспоминания о милой Люсеньке.

Рядом по-прежнему заливисто храпели товарищи, и лететь так можно было бы долго, но уже через краткое мгновение серая мгла гиперпространства сменилась чернотой реального космоса. Ярко вспыхнули звезды, заморгали знакомые маяки. Еще через пару часов истребитель подлетел к орбитальной крепости, приветливо помаргивающей швартовыми огнями.

– Как до казармы доберусь, первым делом выспаться нужно. По триста минут на каждое ухо лишними не будут. Глядишь, еще чего веселое приснится. А уж как высплюсь, прямиком в кабак. Какой смысл жизнью рисковать, коли об том никто не узнает? То-то народ подивится, кстати и о Каховском не забыть бы, надобно довести до сведения полковника предательскую сущность поляка.

«Твоя цель – граф Меньшиков. Ты должен немедленно попасть на прием к графу Меньшикову. Всеми силами добейся аудиенции с графом Меньшиковым!» – перебила размышления Ивана неожиданно пришедшая в голову мысль.

– Меньшиков то тут причем?

Иван отмахнулся от глупой мысли и окунулся в заботы более реальные, чем даже тот Каховский – нужно объяснить полковнику, куда подевались два истребителя и почему пилоты не смертельно уставшие, а в дымину пьяные. И Меньшиков простых пилотов волновать не должен. Кто Меньшиков, а кто мы?

– 15 —

Деньги портят человека,

Но редко и ненадолго.

Родная крепость без особой приветливости встретила героев дальнего космоса, безмятежно храпящих в тесной кабине боевого полицейского катера. Ни транспарантов приветственных, но хлеба с солью, ни девок радостных. Откатил тягач истребитель в самую трущобу ангара, разгрузили хмурые техники бравых пилотов, словно бревна бесчувственные и даже слова доброго на прощание не сказали. Пыхтят, сопят, отвечают односложно, словно не с ними было выпито немало, словно не они сотни раз готовили к полету их пташек.

Словно нет уже Ивана Волгина и его бойцов в списках боевых офицеров. Как чумные сторонятся Ивановой тележки, на которой везет он товарищей своих боевых до казармы.

– Ну, что случилось-то? – хотелось заорать Ивану, но сдержал себя. Негоже чувства проявлять перед всякой шелупенью. Рожей не вышли, чтобы боевой офицер перед ними на коленях ползал и вопросы задавал.

Иван от таких мыслей посуровел, надулся, нос задрал и едва не провалился ногой в открытый технологический колодец. Сплюнул, послал мысленно всех подальше и, не обращая более ни на кого внимания, покатил тележку к казарме. Утро вечера мудренее, рассудил он, нужно выспаться, в порядок себя привести, а там будь что будет.

За спиной Ивана затопали тяжелые ботинки, кто-то явно спешил его догнать. Иван притормозил телегу и недовольно оглянулся – к нему подбегал один из техников, заранее рисуя на лице заискивающую улыбку. Ага, – злорадно подумал Иван, не делая попыток улыбнуться в ответ, – доперли, что с боевым пилотом негоже обращаться, как с последней свиньей, прощения небось просить будет.

– Привет, Иван, – техник руку с приветствием не тянул, остановился не добежав малость. – Ты говорят того… – он многозначительно подмигнул.

– Не было такого, врут, – на всякий случай пошел в отказ Иван.

Когда бы хорошая слава вперед тебя летела, тогда и радостнее жилось, да в последнее время больше дурная спешит, где ни попадя проявиться.

– Ты, Иван, на ребят не обижайся, – виновато развел руками техник, – они сами в непонятках. Видят, смурной прилетел, может и знаться с нами не хочешь. Ты ж теперь в крепости на особом счету. Так что они на всякий случай в сторонку, чтобы под горячую руку не попасть, – пояснил он.

Иван старался вспомнить, как зовут техника, но, как назло, ничего в голову не приходило.

– Ты это… говори быстрей, чего надо, устал я зверски, – чуть более приветливо сказал Иван, продолжавший недоумевать о причинах странного поведения техников.

Обычно техники не разлей вода с пилотами: улетающих провожают, прилетающих встречают, расспросят, как полет прошел, новостями поделятся. Не водилось за ними раньше такого – молчком пилотов встречать и того более сторониться, словно чужие. Небось полковник какую гадость про Волгина народу сообщил, хуже того приказ издал и ждет не дождется, чтобы упечь Ивана на цугундер. Тогда понятное дело, кому захочется попасть под раздачу?

– Говорят, ты разбогател, – снова подмигнул техник, – одолжи сотню до получки, трубы горят, а в кармане вошь на аркане.

Ишь ты, – подумал с досадой Иван, – добивают, совсем списали Волгина из мира боевых пилотов. Ведь каждая собака в крепости знает, что у Волгина в кармане деньги дольше часа не лежат и помногу не заводятся. Так нет же, нужно шпильку вогнать, пошутить напоследок.

– Слышь, Славик, – слава богу, хоть имя вспомнил, – шутка хорошая, только денег у меня лишних нет и в ближайшее время вряд ли добавится, – поморщился Иван, мысленно посчитав дни до получки.

Славика такой ответ не то чтобы не порадовал, но даже оскорбил. Он явно не поверил сказанному, прищурился, буркнул под нос «ну-ну, рассказывай сказки» и, резко охладев к Ивану, разочарованно поплелся к товарищам.

– Разбогател, ага, – пыхтел раздраженно Иван, толкая перед собой тележку, – кабы я разбогател, так сейчас бы вся крепость гудела. «Одолжи сотню!», кто бы мне одолжил? И какая сволочь такие шутки пускает? Найду, морду набью однозначно, – настроение Ивана и без того дурное испортилось окончательно.

В казарме Иван дотащил друганов до кубриков, свалил их в постель дрыхнуть, ничуть не заботясь, чтобы одежду с них снять и одеялком укрыть. Проспятся, сами себя удобнее уложат, и так, как нянька с ними ношусь, скоро сиськи отрастут и на каблуках ходить начну, тьфу, прости господи. Плохая примета на палубе плеваться, да уж так вышло, черт побери.

Не успел Иван в свой кубрик ввалиться, как зазвонил коммуникатор, загавкал, завыл противно.

– Ну вот, накаркал! – в сердцах снова сплюнул он и обреченно ткнул в клавишу ответа.

Секретарша полковника, Люська, собственной персоной, ёперный театр! И откуда прознала? Едва успел порог переступить, как уже трезвонит. И ведь явно пакость какую-то задумала – лучится вся, подмигивает приветливо, глазки строит. А может номером ошиблась и сослепу не поняла куда попала?

– Ваня, тебя начальник к себе приглашает, пойдешь? – томно с придыханием спросила секретарша и медленно облизнула пухлую верхнюю губку кончиком острого язычка.

От такого зрелища в животе Ивана что-то ёкнуло и заныло, то ли есть захотелось, то ли еще чего. Он почувствовал головокружение от избытка чувств, но вовремя оборвал себя и ретиво ущипнул за ногу сквозь ткань комбинезона.

– Ну, не дура ли? – поморщился он от боли. – Начальник крепости его к себе требует, а он думать будет идти ему или кофейку выпить, да душ принять. Руки в ноги и бегом.

– Лечу уже, – буркнул Волгин угрюмо и собрался было щелкнуть отбой.

Но секретарша наклонилась к экрану так, что в глубоком вырезе стали видны ее неприкрытые прелести, и томно зашептала прямо в микрофон.

– Ваня, милый, а что ты сегодня вечером делаешь? Хочешь, я с тобой в ресторан пойду? Хочешь? – шепчет с придыханием, в экран разве что вся целиком не вываливается, голос томный призывный, Ивана снова в жар бросило.

– Ничего не делаю, – осторожно ответил он, лихорадочно вспоминая, есть ли на счете деньги и у кого можно перехватить до получки. По всему выходил голяк, отказываться нужно деликатно. – Как начальник скажет, так и видно станет, что я вечером делаю! – отрезал он и щелкнул отбой, не дожидаясь ответа.

Вот же фортель, вот же декаданс, бурчал он себе под нос, то за семь верст на хромой кобыле объезжает, а тут сама в постель готова прыгнуть. Шутка?! Точно шутка! За пьяную перебранку с начальником крепости его не то что в кабак, а в ближайшую тюрьму сопроводить должны. По крайней мере, премиальных лишат, и из жалованья за утерянные по пьяни истребители вычитать будут до скончания жизни.

Язык не поворачивается сказать «утеряны в бою», если учесть в каком состоянии он с начальником крепости разговаривал. Да еще эти жеребцы гоготали за кадром, чтоб им сдохнуть. За такими грустными мыслями Иван и не заметил, как одолел дорогу до командирской каюты.

Если бы Иван был повнимательнее, он бы заметил странные взгляды, что бросали на него проходящие мимо пилоты и офицеры. Девки при виде Ивана сбивались кружком и что-то оживленно обсуждали, кидая в его сторону пылкие взоры. Но Иван, погруженный в грустные мысли, не замечал этих странностей, а если и замечал, то к себе не относил никоим образом.

– 16 —

Кто знает толк в любви,

тот знает цену на цветы!

Секретарша Люська, при появлении пилота в приемной, птичкой вспорхнула с насиженного кресла, подбежала к дверям начальника базы и схватилась за ручку. Иван подумал, что спешит дверь открыть, да не тут-то было.

Навалившись горячим телом на дверь, Люська задышала тяжело призывно, остреньким язычком облизала пухлые алые губки, ресницы распахнула, как врата счастья. И все это Ивану? Разыгрывает, дурочку валяет, прикидывается, чтобы потом шутку по всем коридорам разнести!

К тому же народ в приемной оживился, подмигивают, лыбятся – бесплатный цирк. А кто же в нем клоун? Не Иван ли опять?

– Чего встала-то? Занят начальник что ли? – нахмурившись, неприветливо поинтересовался Иван.

– Свободен, Ваня, одного тебя и ждет с утра! – промурлыкала секретарша и так двинула плечиками, что маняще колыхнулась высокая грудь.

– Так пускай к начальнику, коли свободен! – сглотнул Иван, пытаясь развеять наведенный красотами Люськи дурман.

– Так и я свободна, Ванечка! – жеманно пропела она и подмигнула с таким неприкрытым намеком, что у Ивана в животе от неожиданности забурчало. – Голодненький ты мой, – Люська провела ладошкой по кителю в районе живота, и рука ее едва не скользнула ниже форменного ремня, но задержалась. – Давай после начальника ко мне заскочим, я тебя, соколик мой, напою и накормлю досыта! – она так откровенно подмигнула, что Иван окончательно расстроился.

Совсем твои дела, Иван, плохи, – упал духом пилот, – где же это видано, чтобы девка при всем честном народе мужика кадрила? Был бы тот мужик миллионер, нет вопросов, резон бабий понятен. Но что взять с Ивана? Гол как сокол, богат долгами, да похмельем, сейчас еще выволочку полковник устроит за странный разговор, а это считай без премии останешься, а то и выгонит к чертовой матери.

Нет ей резона кадрить рядового пилота, пусть он даже лейтенант! Знает вертихвостка, денег за душой ни гроша, очередное звание не светит. А что сам собой хорош, да в любви крепок, еще не повод к подобному интересу. Таких крепких полным-полно на базе, по сотне в день можно с ума сводить и каждый не чета ему, Ивану Волгину. А вдруг действительно влюбилась? Не все же бабы дуры, есть среди них умницы, которым не кошелек тугой, а мужика крепенького подавай. Сейчас на попятный пойдешь, потом жалеть будешь.

– Вечерком разве что, – осторожно ответил Иван, прикидывая состояние организма и степень его готовности к интимным событиям.

Резоны Люськины нам неизвестны, грех отказываться, раз уж сама навязывается, – лихорадочно рассуждал Иван, предчувствуя сладостные перспективы приятного вечера и ночи, – чайку попьем, пирогов поедим, слово за слово, может чего и склеится. Вперед, солдат, не робей!

– Ваня, а ты меня все еще любишь? – нежным голоском, потупив скромно глазки поинтересовалась Люська. – Знаешь, я и на звезду с неба согласная!

Иван моментально насторожился. О любви девки в двух случаях интересуются – когда беременны или просить будут чего дорогого. Насчет первого Иван был спокоен, ибо ни сном, ни духом, ни ухом, ни рылом, никакой другой частью тела к этому обстоятельству касательства иметь не мог. А вот второе под большим вопросом.

– Врать не буду, Люся, нету у меня звезды, – дипломатично пропустив мимо ушей вопрос о любви, ответил Иван.

– Так уж и нету, Ваня, а если поискать? – Люська так проникновенно подмигнула, что бедное Иваново сердечко стремительно ухнулось в живот.

Были бы деньги, так и не пожалел бы ради Люськи пары сотен кредитов. Ремень потуже затянем, стройность приобретем необычайную, но ради ее зеленых глаз никаких денег не пожалеем, если они есть конечно.

Кабы сны сбывались, то сейчас бы то колечко из казино с зелененькими бриллиантами Люське на пальчик бы надел и кум королю, сват министру. Но жизнь не сон, а в чудеса Иван давно не верил. Есть у него жизнь и прожить ее нужно так, чтобы денег хватало от получки до получки.

Главная проблема этой жизни в том, что до получки деньги не доживают. И еще в том, что деньгам взяться абсолютно неоткуда и занять не у кого, кругом должен, а до получки еще неделя. Хорошо царям щедрыми быть, когда денег полные сундуки. А как бедному пилоту ту щедрость проявлять? Обидно же получается. От таких мыслей настроение Ивана испортилось окончательно.

– Ты, Людмила, глазки тут не строй! – придав голосу холода и строгости, пресек Иван секретарские шуточки. – Вызывал начальник, так пущай в кабинет, а нет, так я пошел вон!

Люська недовольно хмыкнула, крутанула короткой юбкой и рыжей молнией шмыгнула к себе в кресло.

– Господин полковник, к вам Иван Волгин по вызову! – обиженным тоном кинула она в переговорник. – Иди уж, лейтенант! – приказала она Ивану, и добавила, едва за ним закрылась дверь. – Противный! Нос задирает, а раньше шагу не давал ступить. Все мужики – сволочи!

– 17 —

В служебной карьере нет безопасных мест.Поднимаясь, рискуешь упасть. Сидя на самом верху,вынужден отпихивать прочих желающих.Скатываясь вниз, рискуешь поранить задницу о гвоздь.

– Пилот Иван Волгин по вашему приказанию прибыл! – бодро отрапортовал он, плотно закрыв дверь кабинета и четко впечатав три положенных шага по направлению к столу начальника базы.

Полковник Врубель со странным интересом смотрел на вытянувшегося перед ним по струнке Ивана и молчал, перебирая лежащие на столе бумажки. Иван насторожился, вдруг кто-то заложил полковнику их последнюю удачную сделку, когда они, возвращаясь с учений, за пять сотен продали одну ракету случайному контрабандисту. Кто их там на учениях считает, а пять сотен это пара хороших выпивок для всей компании. Не они одни так делают, но обычно все проходит шито крыто. Неужто всплыло?

В ожидании выволочки мысли в голове пилота ворочались неторопливо, как дохлые рыбы на холодной сковородке. Несмотря на прохладный кондиционированный воздух, Волгин вспотел. За продажу ракеты могли наказать существенно, штрафом тут не отделаешься, могут и к военно-полевому суду притянуть или вытурить из флота. Никто не вправе позорить флот Его Величества! Продавать, продавай, но не попадайся.

Хотя вряд ли – дело давнее, тут, скорее всего, про нынешние дела разговор пойдет, тут просто так не отвяжешься, лично, можно сказать, послал полковника по коммуникатору. Эх, судьба индейка, а жизнь злодейка. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот и получишь, господин лейтенант, по самые погоны за излишнюю любовь к зеленому змию.

– Так, так, Волгин! Явился, значит, голубчик? – неожиданно сладким голосом буквально пропел полковник.

«Точно, влопался!» – окончательно решил про себя Волгин и погрустнел.

– Так точно! Явился. По вашему приказанию, – каким-то внезапно осипшим голосом ответил он.

– Как дела, Иван? Как служба? Есть проблемы, жалобы? – не сводя с Ивана пронизывающего взора, поинтересовался полковник.

– Никак нет, вашбродь! – отчаянно рявкнул Иван неожиданно прорезавшимся басом.

– И чего так орать-то? – недовольно поморщился Врубель, – Я тебя по-человечески спрашиваю, есть проблемы, а ты рявкаешь, как медведь с бодуна. Да ты проходи, братец, садись, чего торчишь посреди кабинета?

Иван помялся и, цепляясь потяжелевшими ботинками за ворсинки ковра, добрался до кресла и неловко упал в его кожаные объятия. В первый миг ему показалось, что он провалится сквозь кресло прямо в преисподнюю, столь мягкой оказалась посадка. В следующий момент он решил, что кресло сожмет его в кожаных объятьях и выплюнет пережеванным. Лучше бы Ивану стоять, как обычно, но приказ есть приказ.

Никогда прежде в его памяти никто из подчиненных полковника Врубеля не удостаивался чести не то чтобы сидеть в этом кресле, а даже стоять не по стойке смирно. Среди пилотов разгорались жуткие споры, иногда доходящие до мордобития, для какой цели в кабинете полковника стоит второе кресло. Даже неприличные картины, нарисованные некоторыми, вполне можно было исполнить и в обширном кресле самого полковника. К чему же второе? Никак полковник в нем сам сидит, когда на крепость царь с инспекцией жалует!

А тут ему, простому пилоту предлагают не то чтобы встать «Вольно!», но и даже присесть в кресло! Дела точно дрянь! Отчего не поговорить с приговоренным к казни более приветливо, родилась в мозгу Ивана грустная мысль. Он поежился, чувствуя непривычную тугость крахмального подворотничка, словно петля сжавшего шею.

– Принесли мне тут интер-р-ресную бумагу, очень любопытная бумажечка, скажу я вам! – улыбка на лице полковника стала еще шире и плотояднее, как показалось Ивану, когда он, наконец, выудил из кипы бумаг нужный листочек и пробежал его глазами.

Определенно не про пьяный Иванов бред речь идет, тут полковнику бумага бы не понадобилась, сам все доподлинно знает. Значит ракета, однозначно за ракету песочить будут.

– Не могу знать, вашбродь! Не было этого, врут, нагло врут! – на всякий случай отбрехивался Иван.

– Это ты брось, Волгин, тут и фамилия твоя указана и анкетные данные совпадают. Я ж не дурак, как ты понимаешь, дело твое поднял, сравнил. Со мной такие штучки не проходят! – укоризненно помахал пальчиком полковник, словно журя капризного ребенка.

Вот же гад, нет, чтоб сразу прихлопнуть, так ведь измывается, нервы мотает, садюга! – тоскливо размышлял Иван в ожидании неизбежной расплаты. – И кто заложил? Может, купец подставной был? – от этой мысли Волгин снова вспотел.

Ему внезапно припомнились несущественные, а может и не существовавшие детали их скоротечной сделки, странные ужимки и слова контрабандиста, его готовность купить ракету буквально за любые деньги. – «Точно подстава была!»