Владыка времени

Девушка осторожно открыла книгу, медленно пролистала ее, прислушалась к шелесту страниц, наклонившись, понюхала бумагу.

– Басни Лафонтена. Первое прижизненное издание знаменитого художника Густава Доре. Тысяча восемьсот шестьдесят восьмой год. Оригинальный издательский переплет, тройной золотой обрез. Состояние отличное, однако в середине книги не хватает двух парных гравюр. Книга хранилась, скорее всего, в частной коллекции, однажды была реставрирована на профессиональном уровне.

Олег Семенович довольно закивал, и его жидкая бородка смешно затряслась.

– Ну с этим все просто. А извольте, милая Сашенька, взглянуть вот на это, – профессор быстро убрал Лафонтена в сверток и поместил его обратно в свой портфель, а взамен вытащил другой сверток.

Раскрыв его, девушка обнаружила книгу в самодельном бумажном переплете.

Над ней Александра просидела дольше.

– О, это очень ценная вещь, – наконец, сказала она. – Так называемое «Учительское Евангелие». Под поздним переплетом середины девятнадцатого века скрывается подлинное издание тысяча пятьсот шестьдесят девятого года. Одно из тиража, отпечатанного Иваном Федоровым в Литве, в Заблудове. Это первое Евангелие, изданное на территории Литвы. Титульный лист отсутствует, однако имеется предисловие. Отпечатано «в лист». Пронумеровано триста девяносто девять листов, в то время как всего в книге их четыреста восемь. Бумага с разными водяными знаками, польско-литовского происхождения. До настоящего времени сохранилось сорок четыре экземпляра такого Евангелия. Данное одно время принадлежало некоему Семиону Барыжину, о чем свидетельствуют буквы, по одной нанесенные в правых верхних углах страниц книги. Пролистав ее, можно прочесть надпись, датирующуюся, судя по особенностям орфографии, серединой девятнадцатого века: «Книга сия принадлежит рабу Господа Семиону Барыжину». Очевидно, владелец являлся купцом. Реставрация и переплетные работы осуществлены, скорее всего, в его время.

– Умница, Сашенька, – похвалил профессор. – В нашем деле нет мелочей. А что вы скажете вот об этом? Прочтите, пожалуйста.

Он так же быстро и ловко, как прежде, произвел замену свертков.

Под бумагой оказалось факсимильное издание.

Александра бегло просмотрела листы и подняла на профессора недоуменный взгляд.

– Вы смеетесь, Олег Семенович? Это же библия криптографии – так называемая книга Войнича. Прочитать ее пытаются уже много лет. Все, что известно о тексте, это то, что он написан пером, слева направо. Язык искусственный. Структура его более монотонна, чем в естественных языках. Иногда одно и то же слово повторяется три раза подряд, так же необычно часты слова, различающиеся между собой только одной буквой. Сама рукопись, если правильно помню, была создана в начале пятнадцатого века… Ученые не исключают, что это мистификация, бессмысленный набор знаков.

– Ну-с, Сашенька, вы молодец. Не знаю уж, чему еще учить вас, – довольно заулыбался профессор. – Наш маленький экзамен вы выдержали. И я очень уповаю на то, что вы всерьез займетесь научной работой. По правде говоря, в университете вам уже делать нечего, однако ваш юный возраст не предполагает пока самостоятельных изысканий… Надеюсь увидеть вас у меня на кафедре и что родители ваши не будут против.

Услышав эту, казалось бы, совершенно безобидную фразу, девушка вдруг отчаянно покраснела и опустила голову.

– Я вас чем-то обидел? – всполошился старый профессор, смешно засуетившись.

– Нет, все хорошо, – ответила Александра. – Все хорошо, – повторила она, словно пыталась убедить в этом кого-то.

В это самое время Северин, сжав виски руками, сидел на полу тренировочного зала, а тренер, склонившийся над ним, пытался его успокоить.

– Не переживай, парень, я сам виноват, – говорил мужчина, прижимая полотенце к своему разбитому лицу.

Северин не отвечал, только еще глубже втянул голову в плечи.

– Ну что ты, все нормально. Я сам пропустил удар, это бывает…

Парень упрямо покачал головой и наконец взглянул в лицо тренеру. В синих глазах плескался такой ужас, что взрослый мужчина вздрогнул.

– Понимаете, – быстро заговорил Северин, словно боясь, что его перебьют, – я сам не знаю, что на меня иногда находит. Как будто и не со мной все это… Я понимаю, что спортсмену, бойцу, прежде всего нужен самоконтроль… Но я не знаю…

Он запнулся и замолчал.

– Ничего, – тренер потрепал парня по плечу, – ты просто еще не научился рассчитывать собственные силы. Ты необычайно силен и проворен, пошел бы в спорт – как пить дать, были бы у тебя и победы, и золотые медали… А проблемы… У кого их не бывает? Да не жмись, видишь, я на тебя не сержусь. Ну подумаешь, переусердствовал, впредь будешь лучше контролировать себя. Так?

Парень с надеждой кивнул.

– Вот и отлично, – подытожил тренер. – И Евгению Михаиловичу об этом вовсе знать не надо.

– Но…

Тренер усадил обратно пытающегося встать Северина.

– Я сказал не надо – значит, не надо. Или ты мое доброе имя опозорить хочешь? Представь, как надо мной смеяться будут: собственный ученик избил, едва не покалечил.

Северин нерешительно улыбнулся. В ярко-синих глазах, сквозь тревогу, проступила надежда.

– И чего ты расселся? – вдруг спросил тренер, в притворном гневе сдвигая брови и тут же поморщившись от боли в разбитом лице. – Давай вставай, занятие еще не закончилось. Нечего тут отлынивать! Ишь ты, нашел предлог!..

Парень, разумеется, тут же с готовностью вскочил, вставая в позицию напротив тренера. Юность легко забывает свои тревоги.

А еще в одном учебном классе, этажом выше, разворачивались не менее драматические действия – Дина, зло сопя, писала сочинение. Вернее, не то чтобы писала – скорее сидела над девственно-чистым листком бумаги и яростно грызла ни в чем не повинную ручку.

Ольга Ивановна, читавшая для нее гуманитарный обязательный курс школьной программы, сдвинула очки на лоб и внимательно посмотрела на свою ученицу.

– Дина, может быть, ты все-таки займешься сочинением? – спросила она строго.

Девочка скорчила недовольную гримасу.

– И зачем мне это сочинение? И почему его требуется писать на бумаге, когда гораздо легче – на компьютере?.. – пробормотала она.

– И ошибки за тебя Word исправит, – подсказала Ольга Ивановна.

– А что…

Дина отложила ручку, а в голове девочки тут же пронеслась мысль, что, если построить дискуссию нужным образом, времени на сочинение может и не остаться. Почему бы им просто не поговорить? Лучше бы, конечно, через Сеть – так Дине удобнее, но при нынешней альтернативе…

– А почему бы и нет, – с готовностью подхватила девочка. – Вот зачем мне эти сочинения? Что мне этот Печорин и прочие? Я на литературный поступать не собираюсь!

– Дина, – учительница укоризненно покачала головой, – когда ты пишешь сочинения, ты развиваешь свой мозг, учишься думать и выражать свои мысли. Это просто необходимо тебе для общего развития. Ты же не хочешь отставать от своих сверстников?

Девочка недоуменно пожала плечами.

– У нас с ними просто разные взгляды и разные достоинства. Вот скажите, Ольга Ивановна, кто из моих сверстников может МП-3-плеер собрать? А вирус хороший написать? Что вы головой качаете? Думаете, это мозг не развивает? Еще как развивает, можете мне поверить!

Ольга Ивановна тяжело вздохнула: что ни говори, подопечная ей досталась непростая. Думала ли она, что так обернется, когда радовалась, получив щедрое предложение заниматься в частном порядке с одаренной девочкой?.. Деньги, конечно, весьма неплохие, но эта Динина одаренность у нее уже, честное слово, в печенках сидит! Может быть, девочка и гений, но очень себе на уме, и управиться с ней фактически невозможно.

– Дина, ты и так занимаешься по упрощенной гуманитарной программе, – тем не менее терпеливо продолжала она. – Разве я даю тебе много заданий? Вот представь, сделаешь ты, скажем, какое-нибудь открытие или учебник по своей информатике написать захочешь. – При слове «информатика» Дина, не удержавшись, хмыкнула, но Ольга Ивановна не заметила или решила не акцентировать на этом внимание. – Так вот, потребуется тебе написать серьезную работу, а ты даже формулировать свои мысли нормальным языком не умеешь, да и ошибок по десять штук на два абзаца лепишь.

– Но вы же сами говорили: Word исправит? Зачем же мне от руки писать? – Дина глядела на нее по-детски чистыми недоумевающими глазами.

– Word не все ошибки исправляет, – говорила учительница, комкая в руке бумажный одноразовый платочек, от которого уже и так остались одни ошметки, – и потом, разве ты не хочешь быть грамотной, в тех же… как их там? Ах да, в тех же чатах на правильном русском выражаться?

– А зачем, если все как хотят, так и пишут? Разве никто не поймет, о чем я, если я напишу «корова» через «а»? Зачем чему-то учиться, если все равно все понимают? Нет, вы мне, Ольга Ивановна, объясните! Вдруг я все-таки пойму?

И учительница, скорбно вздохнув, вновь принималась за объяснения.

В общем, до конца занятия Дина протянула, и вправду умудрившись не написать ни строчки.

Несчастная Ольга Ивановна поняла, что происходит, уже только когда в комнату заглянул Егор, занимающийся с Диной физикой и математикой.

– Ну что, как моя любимая ученица? Настроение боевое? – бордо спросил он.

– Ага! – улыбаясь, отозвалась Дина.

И тут Ольга Ивановна, как-то разом осознав происходящее, отчаянно покраснела и, зажав руками пылающие щеки, пулей вылетела из класса.

– Что это с ней? – услышала она за спиной недоумевающий голос Егора, но что ответит их ученица, уже выслушивать не стала.

Глава 4

Ответственное задание

Евгений Михайлович, человек еще не старый, но с висками, густо убеленными сединой, принял Глеба в своем кабинете – маленькой, совершенно скромной комнатенке, едва ли не худшей во всей школе, и, как равному, протянул для пожатия руку.

– Ну как настроение? – спросил он, когда парень уселся в предложенное кресло.

Вопрос не предполагал развернутого диалога, и Глеб односложно ответил и кивнул, показывая, что готов слушать.

– Знаю, что вы уже рветесь в бой, – широко улыбнулся директор. – Застоялись, вон даже Дина бунтует, сочинения писать не хочет.

– Я с ней поговорю, – пообещал Глеб и снова уставился на Евгения Михайловича. За многообещающим началом должно последовать не менее перспективное продолжение.

– Вот и хорошо, потому что учиться вам тоже надо. Хотя знаю, все вы здесь гении, у каждого – свои таланты. Поэтому мы вас и выбрали в свое время. К тому же, помнишь, я говорил тебе, что у нас, у взрослых, часто глаза зашорены, мышление закостенелое, стереотипное, а вам, молодым да рьяным, везде дорога. Вы на самые обыденные вещи иначе смотрите… Нда… – директор задумчиво вздохнул. – В общем, есть для вас первое настоящие задание. Серьезное задание, ответственное…

Он опять сделал паузу, а Глеб немного наклонился вперед, чтобы не упустить ни единого слова. Они и вправду очень давно ждали, когда их наконец перестанут обучать и муштровать, а дадут реальное дело. Об этом горячо мечтала вся группа, даже сдержанная Александра, а уж о нетерпеливой Дине и говорить нечего!

– Да, я слушаю вас, – подтвердил Глеб, следя за тем, чтобы голос звучал по-взрослому спокойно и даже равнодушно, чтобы Евгений Михайлович не распознал юношеского нетерпения.

Но директор, конечно, все понял и немного хитро и очень тепло, с пониманием, улыбнулся.

– Так вот, Глеб, – сказал он, снова становясь серьезным, – задание непростое. Ты, конечно, слышал о Либерии – библиотеке Ивана Грозного.

– О той, которую ищут уже не первое столетие, а некоторые из ученых подвергают сомнению само ее существование? – уточнил Глеб.

– Вот именно. – Евгений Михайлович покрутил в руках массивную ручку с золотым пером и вновь положил ее на стол. – Только у нас есть документы, подтверждающие, что она и вправду была, – директор положил перед Глебом толстую кожаную папку. – Вот здесь ксерокопии разных документов. Посмотрите, подумайте, поищите. Вдруг что-то и отыщется. Не выйдет – не будет. Но кто не ищет, то не находит. Не правда ли?

– А мы будем искать саму библиотеку или что-то конкретное? – уточнил парень, принимая тяжелую папку.

– Умница. – Евгений Михайлович ласково улыбнулся. Его строгое лицо сразу стало мягче, а возле глаз появились морщинки-лучики. Сейчас директор казался заботливым отцом, и Глеб хотел бы, чтобы у него был такой отец – строгий, очень умный и добрый. – Ты зришь прямо в корень. Конечно, вся библиотека Ивана Грозного представляет огромную ценность. Но главное не это. Главное в том, что есть в ней особая Книга, по преданию писанная самим богом Велесом… Не та, что является подделкой и содержит всякие стишки да былиночки. Другая, истинная, обладающая Силой. О ней известно мало, дошли только редкие сведения. Судя по легендам, эта книга дает знания. А что более важно, чем знания, в современном мире?

– Это как энциклопедия, что ли? – усмехнулся Глеб. – Так за прошедшее время все ее секреты наверняка устарели.

– А вот и нет. В Книге записано прошлое и будущее до скончания человеческого рода. Имея ее, мы сможем легко влиять на события. Вот помнишь, например, взрывы в Московском метро. А если бы у нас была эта Книга, мы бы смогли спасти десятки жизней! А войны, а катастрофы!..

Глеб задумался. Евгений Михайлович говорил действительно очень убедительно.

– А если будущее уже записано, скажем, то, что погибнут конкретные люди, возможно ли изменить это? Тогда ведь выйдет, что в Книге написана ложь?..

– Вот это и есть так называемая временная петля. Фантастику читал?

Парень кивнул. Да, ему попадались книги, в которых люди из будущего попадали в прошлое, меняли его, в результате чего изменялось и будущее… но это не всегда случалось к лучшему.

– Ты думаешь о нашем праве вмешиваться в историю, – проницательно заметил директор, глядя на ученика, – но разве плохо, если мы спасем невинные жизни? Если благодаря нам кто-то сможет любить, радоваться, завести семью, растить детей.

Глеб вздрогнул. С семьей в его случае было стопроцентным попаданием. И действительно, разве плохо – делать добро?.. Где-то на задворках сознания маячила смутная мысль, что столь могущественная Книга может принести не только добро – информацией можно распорядиться по-разному… Но она же попадет к Евгению Михайловичу, человеку, которому Глеб доверял безусловно. Наверняка он придумает, как сохранить Книгу, не допустить ее попадания в нечестные руки.

– Вы правы, – медленно проговорил он. – Но где она может быть? Что о ней вообще известно?

– Я знаю, что Велесову книгу пытались прочесть в начале тринадцатого века, и тогда поперли на Русь орды монголо-татар, а затем сразу после смерти Ивана Грозного.

– Постойте, – не выдержал Глеб. – Как же ее пытались прочесть после смерти царя, когда в этот период Библиотека уже исчезла?

– В том-то и дело, – Евгений Михайлович подмигнул, – что кто-то в те времена знал, где она спрятана. Почитай потом документы из папки.

– Но погодите, – вновь спросил Глеб, – но зачем нам Книга, если оба раза попытки прочесть ее не принесли пользы? В первый раз, как мы помним, история обернулась многовековым игом, да и второй раз дело вышло кровавое?

– В том и суть, Глеб, чтобы все с умом делать. В руках неразумного, корыстного или жаждущего личной власти человека эта Книга принесет лишь беды. Мы же не для себя, а для страны добра желаем. Велес хоть и дикий бог, но своих в обиду не даст. Сам знаешь, как Руси сейчас помощь нужна.

Глеб задумался, наклонив голову. Сомневаться в словах Евгения Михайловича оснований не было.

– К тому же не мы одни ищем Книгу, – добавил директор. – Наше дело – опередить других охотников и не допустить, чтобы мощный и опасный артефакт попал в недостойные руки.

Глеб кивнул.

– Ну вот и хорошо, – одобрил Евгений Михайлович. – Иди. Посмотрите документы, поговори с ребятами… Я от вас скорого решения не требую – не дело это наскоро решать. Возьметесь – хорошо, а на нет и суда нет.

Глеб вышел из кабинета, прижимая к груди толстую папку. Сердце билось учащенно. Первое задание. Первое настоящее задание. Это казалось сказкой. Тем более для робкого испуганного мальчика, которым он был когда-то давным-давно.

После обеда был предусмотрен небольшой перерыв перед второй частью занятий, и все четверо учеников этой странной школы собрались в гостиной, чтобы поговорить.

– Вот такое задание мы получили, – сказал Глеб, коротко передав остальным свой разговор с директором.

– Ура! – взвизгнула Динка, от нетерпения подскочив на диване. – Наконец-то нормальное дело, а то всякая ерунда – тупые занятия, сочинения…

– Да уж, наслышан о твоих подвигах, – сухо перебил ее Глеб.

– Нажаловалась! – Динка состроила гримасу, выражающую искреннее презрение к учительнице. – Так она сама увлеклась и про пользу сочинений и изучения русского-литературы весь урок проболтала! Я-то при чем?

– Пользоваться слабостями других – это неблагородно, – объявил Глеб.

– Ну конечно! – снова усмехнулась девочка. – А сам? Вспомни, как во время нашей северной экспедиции директоршу местного музея обрабатывал! Любо-дорого посмотреть! Так что я, можно сказать, твоя ученица!

Динка с наглым видом уставилась на Глеба. Помощь пришла откуда не ждали.

– Дина, можно подумать, тебе десять лет, – раздался спокойный, уверенный голос.

Оба спорящих посмотрели на Александру.

– Все, что ты говоришь, – детские отмазки, достойные песочницы, – продолжила та. Девушка сидела на краешке кресла, сложив на коленях руки. – Мы с Глебом тоже проходили обязательную программу. Наша работа сопряжена со многими опасностями и неожиданностями, и никогда не предугадаешь, какие знания потребуются тебе в следующий момент. Иногда есть всего лишь секунда, чтобы принять единственно правильное решение. Поэтому то, что ты сорвала занятие, не делает тебе чести.

– И способно привести к провалу всей экспедиции. Ты можешь подвести не только себя, но и всех нас, – с готовностью подхватил Глеб.

– Из-за обычного сочинения? – возмутилась Динка.

– Нет, не из-за сочинения, а из-за отношения к делу. Тебя выбрали, оказали доверие… – Глеб взглянул на девочку обличающе.

– Но я… – на глазах у Динки выступили слезы, но она тут же отвернулась и сжала маленькие кулачки. На ее худеньких ручках проступали все косточки, были видны все венки.

– Все, ребят, кончайте, – проговорил Северин, молчавший все это время. – Достаточно. Глеб, ты, кажется, рассказывал о нашем задании.

Динка всхлипнула, подтверждая свой статус затравленного и несправедливо обиженного ребенка.

– Да, ты прав. Вернемся к делу, – согласился Глеб, который и сам уже понял, что Дину не стоит пережимать. – До этого момента все было учебой, игрой, даже наше путешествие на север, где нас подстраховывали, за нами следили и пришли бы на помощь в сложной ситуации. Теперь же все будет зависеть от нас. И успех поисков, и судьба нашей организации.

– А вдруг это просто еще одно испытание? – предположила Александра.

Глеб покачал головой.

– Я знаю Евгения Михайловича и наблюдал за ним, когда он говорил. Это действительно важно и это настоящее дело, я уверен.

– Ну что же, – Северин кивнул, – лично я готов и сделаю все, что от меня зависит. Но сейчас, как понимаю, пока не моя епархия. Вначале Глеб и Саша проведут свою теоретическую часть, изучат документы, проверят источники, выработают версии…

– И я тоже! – вмешалась Динка, уже прочно забывшая о недавней обиде. – Я тоже могу участвовать в сборе информации. Ищите пока в своих источниках, а я покопаюсь в Сети, вдруг наткнусь на что-нибудь любопытное.

– Вот и отлично, – согласился Глеб. – Предварительный план считаем утвержденным. Мы с Александрой делим между собой принесенные бумаги и изучаем их…

– Еще надо будет посмотреть сами оригиналы. В нашей работе нет мелочей, – добавила Александра, цитируя своего любимого учителя.

– Да, конечно, – согласился Глеб. – Дин, тебе еще задание. Мы выпишем список источников, а ты узнай, где хранятся оригиналы, и предварительно выясни, как можно получить к ним доступ. Согласна?

– Конечно!

К Динке уже вернулось хорошее настроение.

– Да, и про учебу забывать не стоит. На этапе предварительного сбора информации учеба будет продолжаться по прежнему графику… Ну, может, с небольшими послаблениями, – поспешно добавил Глеб, заметив, как вытянулось Динкино лицо. – Но пока мы не перешли к практической части поисков – никаких отлыниваний. Все это очень серьезно.

На этом план был принят, а Глеб, взглянув на часы, вышел на крыльцо, чтобы без свидетелей позвонить Ольге, мысли о которой он гнал от себя целое утро.

* * *

– А я думала о тебе. – Ольга взглянула на Глеба и быстро отвела глаза. – Ты так не похож на других парней и все молчишь. Вернее, разговариваешь, только потом я понимаю, что, оказывается, болтала все это время я, а ты ничего о себе не рассказываешь…

Они сидели за столиком кафе. За окном проносились машины, а здесь было тихо и уютно. На столиках, накрытых милыми клетчатыми скатертями, стояли букетики цветов и маленькие свечки-таблетки, играла негромкая музыка – не отвлекающая от беседы, напротив, своим журчанием создающая для нее фон… Ольга ковырялась ложечкой в высокой креманке с разноцветным мороженым, перед Глебом стояла чашечка кофе, к которому он до сих пор даже не притронулся.

– Мне не о чем рассказывать. – Глеб старательно изучал несложный узор на скатерти. – Пока вся моя жизнь – это учеба, причем не такая творческая, как у тебя. Я скорее историк. Поэтому постоянно копаюсь в книгах. Типичный книжный червь.

– Ага, типичный. А тех бритоголовых как отделал, – хмыкнула девушка.

– Ну это пустяки. Просто они не ожидали отпора, – поспешил оправдаться Глеб, ругая себя за то, что в прошлый раз решил порисоваться перед Ольгой и уложил хулиганов самым эффектным способом, на который был способен. – Вот у меня есть приятель, Северин, он справился бы с этим гораздо быстрее и легче.

– Он вампир, обладающий суперспособностями? – Ольга улыбнулась, поднимая взгляд от креманки.

Глеб, встретившийся с ней взглядом, залюбовался безоблачной синевой ее глаз. Ему хотелось рассказать Ольге все, чтобы между ними не было ни единой тайны, да что там, даже тени тайны… Но он не мог. Это был вопрос не предпочтений, а необходимости. Это была не его тайна.

– Нет, просто он очень любит спорт и… научил меня кое-каким приемам. – Глеб снова уставился в стол. Как же тяжело балансировать на грани правды и чувствовать невозможность быть полностью откровенным с любимой девушкой! Как же это тяжело! Он осознавал, что отношения, построенные на зыбком песке полуправды, обречены на провал, и страдал уже сейчас, а Ольга, не понимая, смотрела на него чистыми недоумевающими глазами.

«Может, лучше закончить все прямо сейчас? Так будет легче и для меня, и для нее?» – мелькнула в голове мысль.

– Не хочешь рассказывать о себе – не надо. Как-нибудь потом. Знаешь, я не должна этого говорить, девушки обычно не говорят об этом, но ты мне нравишься. Не бросай меня, хорошо? – быстро проговорила Ольга, вертя в тонких пальцах бесполезную ложечку.

– Я тебя не брошу. – Глеб сжал ее руку и посмотрел Ольге в глаза. – Я обещаю.

Они были вместе, и все остальное не имело значения, а голова сладко кружилась. Вот какое, оказывается, настоящее счастье.

Глава 5

Первые сведения

Вечером Глеб вернулся в школу в прекрасном настроении и вывалил на стол подарки. Пакет из «Макдоналдса» с картошкой и клубничным коктейлем – для Дины. Гадость, конечно, но что делать, если Динка обожает еду из «Макдоналдса». Вот и сейчас, едва завидев угощение, она радостно завизжала и кинулась Глебу на шею. Обрадовать ее легко. Не то что Александру и Северина. Им Глеб привез пирожных, и реакция одариваемых оказалась далеко не столь бурной и непосредственной. «Углеводы. Спасибо!» – заметил Северин, целиком запихивая в рот небольшой эклер. Саша промолчала и даже не притронулась к угощению. Глебу казалось, что в последнее время она замкнулась еще сильнее, чем обычно.

Просиживает целый день над бумагами из толстой папки, переданной Евгением Михайловичем. Глеб только один раз отвлекся, поехав на встречу с Ольгой, а теперь вот наткнулся на острый, словно клинок, взгляд Александры. Девушка тут же отвела глаза, но Глеб едва подавил в себе желание оправдаться, объяснив свое отлынивание от важного дела.

«Неужели для Александры действительно нет ничего, кроме чувства долга?» – снова подумал он, глядя в ее спокойное лицо. Она снова не смотрела ни на него, ни на принесенные пирожные, уткнувшись в документы, но даже линия плеч, даже зависшее над бумагами запястье изящной руки говорили об отрешенности, отгороженности. Казалось, будто девушка закована в непроницаемую ледяную броню.