Обратная сторона луны

Макс тем временем непонятно откуда достал тонкий бурый поясок, сплетенный толи из тонкой кожи, толи из травы, и накрутил на правую руку, оставив свисать недлинный конец. Глаза Настасьи при виде сего действа резко увеличились.

– Откуда у тебя это? – зло спросила она.

– Сам сделал, – улыбнулся Макс, теребя поясок.

– Зачем принес?

– На всякий случай.

Настасья словно посерела от злости, но тему закрыла. Повернувшись к сыну спиной, она протянула руки и жестом позвала мальчишек ближе. Оба тут же прильнули к матери, крепко обняв ее за талию.

«Надо было остаться дома, – подумала Ольга, – надо было». Ей стало нестерпимо горько, сердце защемило в груди от понимания того, как же страшно мальчишкам на самом деле. Вроде вот они, сидят такие невозмутимые и серьезные, готовые принять свою судьбу. А вот опять же они, маленькие испуганные дети, прижавшиеся к матери в поисках защиты.

– Луна! – громко произнес Максим, и Настасья отпрянула от мальчиков.

Те переглянулись и снова уставились на мать. Ольга не видела ее лица, но чувствовала, что от доброй мамаши не осталось и следа. Перед близнецами стояла суровая женщина, требующая полного подчинения. И они подчинились. Немного стесняясь, они стали снимать с себя одежду.

Первым вскрикнул Саня. Даже не вскрикнул, скорее проскулил. Он ничком упал на землю, затрясся всем телом, царапая почву под руками. Потом резко запрокинул голову, оскалив рот, и Ольга отчетливо увидела волчьи зрачки вместо ярких голубых глаз. В следующий миг мальчик уже стоял на четвереньках, немыслимо изогнув спину. На его плечах и груди уже вовсю серебрилась белая шерсть, но он продолжал царапать землю, а его новые глаза, как стеклянные, смотрели куда-то вдаль.

Ольга затаила дыхание, боясь пошевелиться. Она даже не заметила, как второй мальчишка, обалдев от метаморфоз, творящихся с родным братом, вдруг схватил в охапку лежащий рядом ворох одежды и попытался убежать. Максим настиг его в один прыжок, схватил за плечи и тряхнул так, что Ольге показалось, будто она услышала хруст позвоночника. Хотя, может, это были кости Сани, который уже практически перевернулся.

Максим все так же грубо швырнул мальчишку к ногам Настасьи. До смерти напуганный, он никак не мог перевернуться, и уже практически рыдал во все горло, по-детски уставившись на мать.

– Давай! – рявкнул Максим, и Сеня зарыдал еще громче. Но тут же встретился взглядом с белоснежным молодым волком. Он стоял подле, слегка оскалившись, и тяжело дыша.

– Ну же! – прорычал Максим, но Сеня лишь заворожено смотрел на брата. Макс чертыхнулся, схватил левой рукой пояс, и резким движением накинул на спину волка. Тот страшно взвыл и заметался вокруг костра. Настасья с ужасом следила за происходящим. Спустя пару минут агонии, измученный зверь буквально свалился с ног, его затрясло, и он стал кататься по полу, вновь обретая человеческие черты. Еще несколько минут все, как завороженные, смотрели на обратный переворот волка в человека, пока, наконец-то, все не закончилось.

Грязный, вспотевший Саня, лежал на холодной земле, хватая ртом воздух. Настасья, подлетела к мальчику, упала подле него на колени и стала судорожно ощупывать его тело.

– Что ты натворил? – закричала она на Макса, закончив осмотр.

– Ускорил процесс, – ровным голосом ответил тот.

– Я запрещаю тебе применять пояс к моим детям! – Настасья соскочила и попыталась схватить поясок, но тут же одернула руку, словно обожглась.

Максим сделал вид, что не услышал мать, и обратился к сидящему на земле Сене:

– Твой брат будет страдать снова и снова, пока ты не наберешься смелости, – спокойно сказал он.

Мальчишка сглотнул, обернулся. В десятке шагов от него все также лежал испачканный землей Саня, рядом с ним стояла и тряслась от злости Настасья.

– Я не могу, – прошептал он, и слезы снова брызнули из глаз.

– Можешь, – уверенно сказал Максим и быстро зашевелил губами. На мгновение Оле показалось, что свет луны стал ярче, а костер зашипел, словно в него бросили зеленых веток. У нее тут же закружилась голова, и она не спеша присела прямо на снег, навалившись спиной на стену часовни.

А ситуация у костра накалялась. Саня вновь запрокинул голову и выпучил неоновые зрачки. На этот раз он переворачивался гораздо быстрее, при этом практически не издавая звуков. Однако Настасья даже не бросила в его сторону и взгляда. Она умоляюще смотрела на Сеню, охваченного ужасом. Еще секунда, и рядом с ней опять стоял волк. Его шерсть изрядно испачкалась, отчего тот казался суровее, чем прежде.

Не дав ему прийти в себя, Макс опять набросил на зверя пояс. На этот раз Настасья не сдержалась и бросилась к нему, срывая с себя одежду. В два счета Максим обогнул ее, одной рукой прижал к себе за горло и что-то проговорил на ухо. Но женщина продолжала брыкаться. Тогда Максим другой рукой перехватил пояс, отпустил ее шею, она рванулась вперед и оказалась в плену волшебного плетенья. Ольга разглядела, что поясок был сделан из высохшей травы. Он словно вцепился в Настасью за талию, отчего та завизжала и упала на землю. Уже два волколака катались по земле, крича страшные проклятия.

И снова Максим обратился к Сене:

– Давай!

Но того словно молнией пересекло, он сидел неподвижно и смотрел на мать, приходящую в себя после мучительной боли, на брата, который снова обрел человеческий облик. Только теперь Саня не выглядел усталым, скорее злым. Максим снова начал что-то шептать, парень взвыл и опять запрокинул голову.

Оля только успела подумать, как жестоко Макс обходится с ребенком, как снова почувствовала недомогание. Она совсем обмякла, но продолжала следить за происходящим. Саня снова был волком. Он уже осознанно рычал на брата. Настасья, придя в себя после контакта с поясом, упала ниц перед Максом и залилась слезами, умоляя не трогать ее сыновей.

Уже теряя сознание, Оля увидела, как белый волк метнулся в ее сторону, почувствовала, как острые зубы сомкнулись у нее на запястье. Она закричала и тут же пришла в себя. Она услышала, как зарычал Максим, его голос она никогда не спутает. Она увидела безумные глаза Настасьи и маленького Сеню, который изогнулся и упал. Белый волк рванул головой и в его пасти остался клок пуховика. Оля одернула руку, обнаружив лишь маленькие капельки крови – толстый синтепон уберег ее от серьезных ран. Однако, мир вокруг нее продолжал кружиться: на поляне, рыча, и осторожно ступая, топтались три белых волка. Они замерли на какое-то время, принюхиваясь и оценивая обстановку…

Костер продолжал трещать, Настасья заботливо осматривала ранки на запястье испуганной девушки, а белоснежные хищники растворились где-то за часовней, среди высоких сугробов и мохнатых сосен.

4. Тяжелое решение

Белоснежное море разлилось серебром в лучах восходящего зимнего солнца, даже разлапистые темные сосны смотрели дружелюбно. Костер догорел, обнажив черный пласт земли, местами опутанный засохшей травой. Старая часовня, покрытая инеем, напоминала лубяную избушку Морозко. Рассвет как мог, скрасил унылую картину, что нарисовалась здесь во время ночного ритуала. Только сейчас, вытоптанная полянка скинула с себя застывшее напряжение.

Две женщины провели здесь несколько часов, ожидая возвращения трех белых волков. Они растворились в ночи и никак не давали о себе знать. Где они? Рыщут по лесу в поисках добычи или раздирают друг другу тело в кровь, дабы отомстить за прошлые обиды. Одному из хищников было что доказать. И обе женщины это знали.

Но как ни терзали их головы мысли о случившемся, как ни пытались они найти оправдания всему, что случилось этой ночью, они все не решались заговорить друг с другом об этом. Ольга даже уснула, когда Настасья, осторожно пробравшись в часовню, притащила старое грязное одеяло, и помогла девушке укрыться от непогоды.

Оля проснулась вместе с новым днем. На этот раз она совсем не видела снов. Наверное, поэтому сразу же пришла в себя и воскресила в памяти все, что творилось на поляне несколько часов назад.

– Они не появлялись? – хриплым голосом спросила Ольга, пытаясь привстать на занемевших руках.

– Нет, – протянула Настасья, которая так и не сомкнула глаз.

Ольга наконец-то совладала с деревянными мышцами, встала и попыталась разглядеть кромку леса, в сторону которого убежали новоиспеченные волки и ее любимый мужчина.

– Что они там делают? – расстроено спросила она, так ничего и не увидев.

– А я почем знаю, – Настасья тоже встала и уставилась вдаль, – Мы их так еще долго можем ждать. Надо возвращаться домой.

– Домой, – Оля внимательно посмотрела на подругу по несчастью, – По снегу. Сколько же километров топать?

– Почему топать? – Настасья усмехнулась, – Есть же буран.

– Но… – Оля не успела договорить.

– Это вы, городские барышни, ничего не умеете, – после этих слов она стянула с Ольги одеяло, отчего у той тут же застучали зубы, – А мне уже приходилось управлять этой штукой! – Она кивнула в направлении снегохода, и резво двинулась в его сторону. По пути она приоткрыла дверку часовни, швырнула туда одеяло, и громко похлопала в ладоши, отрясая с рук пыль.

Все еще стуча зубами, Оля последовала за Настасьей. Женщина уже развернула машину в сторону поселка, и, задрав подол пальто, усаживалась за руль. Не раздумывая, Ольга плюхнулась у нее за спиной, и руками вцепилась в кожаный ремешок сиденья. Уже через минуту они неслись по снежной поляне, попадая след в след вчерашней колее.

Около дома Ольга осмелилась заговорить.

– Мне не по себе от… – она замялась, – вчерашнего.

– Я говорила Максу, что тебе стоит остаться дома, – равнодушно ответила Настасья, – но он очень хотел, чтобы ты сама все увидела. – Настасья остановилась, повернулась к Ольге лицом и продолжила, – Мой сын мечтает сделать тебя волколаком. Хотя, после увиденного, ты вряд ли захочешь переворачиваться.

Ольга молчала.

– Ты не обязана потакать всем его желаниям, – немного мягче сказала Настасья, – Вы вполне можете быть счастливы и так. Конечно, любой волколак ценит единение с природой в образе зверя. Наверняка в своем воображении он уже не раз рисовал картинки с тобой, будь ты волчицей. И, не скрою, в шкуре волка все чувства и эмоции гораздо ярче, интимнее. Ему будет не хватать этого. Но если он действительно тебя любит, то даст право выбора.

Женщина замолчала, разглядывая реакцию Ольги на свои слова, но та, не мигая, внимала каждому слову, и пока совершенно ничего не готова была выбирать. Настасья закончила свою мысль:

– Будь я на твоем месте, я бы выбрала судьбу человека.

– Но почему? – опешила Оля.

– Ты, милая моя, видать, совсем забыла, что быть волколаком – это проклятье. Но хватит трещать об этом на улице, – и она взяла Олю под руку, – пойдем в дом. Тебе нужно хорошенько согреться, а то уже губы синие. Не хватало еще заболеть.

То, насколько она замерзла, Оля осознала только когда разделась, и поставила ноги в тазик с теплой водой. Настасья, не изменяя себе, сразу же включила режим доброй хозяйки и взялась за девушку по-хорошему. Она разогрела воды для ног, сдобрив ее сухой горчицей. Приготовила горячий чай с травами, достала теплый плед и окутала гостье ноги и плечи. Потом на столе появились пирожки и баночки с вареньем.

– Ну как? – заботливо спросила она.

– Гораздо лучше, – улыбнулась Оля, словно и не было за спиной целой ночи, проведенной на морозе.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Настасья, и только сейчас занялась собой, оставив Олю одну.

Через несколько минут она вернулась на кухню в домашней одежде, повязала фартук и присела за стол чаевничать. Стоило ей отпить глоток, как терпение Ольги кончилось, и из нее посыпались вопросы.

– Макс рассказывал мне про половинок, – начала она, – Он говорил, что они пользуются всеми преимуществами жизни волколака.

– Ну и что, – в голосе Настасьи не было никаких эмоций, – а про то, как они переворачиваются, он рассказывал?

Оля кивнула.

– С нами в деревне жили половинки. Они почти не переворачивались.

– Половинки? – Оля не на шутку удивилась. – Но откуда? Все так ненавидели меня! Меня несколько раз пытались убить, а ведь я могла стать половинкой.

– Это совсем другое дело. Те половинки попали к нам детьми. На самом деле большая часть потомства Рогатого была половинками. Но он притащил их в деревню так давно, что никто и не помнил. Да и о том, что они половинки знали очень не многие.

– Ну надо же, – возмущению Ольги не было предела, – И этот человек хотел меня прогнать. Хотя сам…

– Не забывай, – Настасья немного повысила голос, – По стране прокатилась не одна война. Многие дети остались сиротами. Рогатый давал этим ребятишкам второй шанс.

Оля слушала, открыв рот. Оказывается, волколаки приютили немало детей войны. Это было достойно уважения, и оттого она еще больше возненавидела людей, разрушивших не просто волколачью деревню, но целый мир. Мир, в котором пусть и не приняли ее, но спасли от голодной смерти ни в чем неповинных детей. Хотя, что о них вспоминать? Их спасли от убийц войны, но не уберегли от захватчиков мирного времени.

– Не забивай себе голову, – прервала ее мысли Настасья, – об этом только и осталось, что вспоминать. Никто из детей Рогатого не выжил, – она горько усмехнулась, – Как и не старался он продлить свой род до конца времен.

– Но ведь они жили, эти половинки…

– Жили, – согласилась Настасья, – но, поверь, им было крайне сложно. Да что я тебе это объясняю. Придет время, и ты встанешь перед выбором. Что подскажет тебе сердце, то и ответишь. И вряд ли мои слова станут для тебя решающими.

И тут Ольга осознала, что все будет ровно наоборот, и именно этот разговор она вспомнит в первую очередь. В ее жизни было много возможностей сделать правильный выбор, принять взвешенное решение. Еще в далеком 86-ом ей, быть может, не стоило вопреки запретам родителей, уезжать в зимний поход. А потом, когда Макс повел ее к людям, она вновь встала перед выбором. Исчезнуть из жизни волколаков, забыть про их деревню, и жить нормальной жизнью или остаться среди волков. Только совсем ненормальная девушка могла предпочесть жизнь в волколачьей деревне счастливым дням в кругу семьи. Но раз уж выбор сделан, нужно было следовать ему до конца. Зачем же тогда Оля приняла предложение Виктора, вышла замуж? И снова все пошло кувырком с появлением Алекса. Раз уж дала слово быть верной женой, не нужно было срываться из дома ранним утром и пытаться убежать с другим мужчиной. Будь она мудрее в принятии правильных решений, Алекс бы не попал под конвой, Виктор бы не мучился с непутевой супругой, а Макс никогда бы не увидел, как горит его родной дом…

Ольге было безумно трудно признавать это, но именно благодаря ее необдуманным поступкам, случилось столько несчастий.

Не спеша помешивая чай, она окунулась в мысли о том, а что если…

А что если бы Оля не пошла в поход? Ее сверстники до конца учебного года вспоминали бы заснеженные горные заставы, бивуаки с песнями и дружным смехом, ночи в тесной палатке, страшную метель и путь домой. И пусть ей было бы завидно, зато ребята были бы счастливы, пережив такое приключение, пусть и без нее. А вместо забавных историй, за ночь повзрослевшие юноши и девушки, привезли ужасную весть. Любимица всей школы, умница и красавица Оля Мамонтова пропала во время метели и они никак не смогли ее отыскать. И пока на месте происшествия развернули бурную деятельность спасатели, весь город погрузился в траур. Кто-то искренне верил, что все обойдется и девочку найдут, кто-то грустно закатывал глаза, сочувствуя безутешным родителям. Ольга не раз корила себя именно за боль, причиненную маме и папе. Она вспомнила мать, вошедшую в палату захудалой больнички, где Ольгу держали буквально взаперти. Тогда Оля впервые услышала страшную фразу «Мы тебя похоронили». Она слышала ее и потом, но уже не с той горечью, что тогда застыла на материнских губах, стоило глупой девчонке рассказать, что она добровольно не пошла домой.

В тот день в горах, укутанных снегом, на полпути к возвращению в отчий дом, Ольга заколебалась. Она провела в деревне всего пару дней, она держала Максима за руку всего пару раз, но этого ей было достаточно. И снова перед ней встал выбор, и она предпочла яркую, наполненную страстью, запретную любовь родному дому, размеренной жизни. Вернись она в город, возможно, все работы на перевале закончились тут же, и никто бы не отдал страшную команду сжечь деревню дотла. И сотня ни в чем неповинных волколаков остались бы живы. Пусть они не любили лично ее, но в их сердцах было столько доброты, истиной веры, желания жить. И они так свято чтили свою самобытность… Сделай Ольга правильный выбор, по сей день стояла бы затерянная в лесах и заснеженных горах деревушка староверов.

По ее вине, или нет, но на месте волколачьего поселения теперь стоит рабочий поселок. Да кому он нужен?

Разве, что ей. Маленькая поликлиника, наспех возведенная из серых бетонных блоков, помогла Ольге вернуться. Вернуться, чтобы отыскать то, что она так нелепо потеряла.

Но прежде чем попасть сюда снова, сколько еще неправильных решений она приняла? Как она позволила Виктору так стремительно ворваться в собственную жизнь? Бумажный самолетик, цветы и пара свиданий – Оля сдалась очень быстро. Шесть с половиной лет она прожила взаперти, причем самостоятельно водрузив замок на двери спальни. Почти семь лет одиночества, грустных мыслей и нескончаемых строк, наполненных горем. Может, она просто устала… Может новый человек в жизни был ей действительно необходим, а может это всего лишь оправдание…

Тогда откуда взялись настоящие светлые, яркие, искренние чувства к Алексею? Бедный юноша, он пережил захват родного дома, получил ранения, силой был отправлен на службу, вынужден был отказаться от своей природы. Но Алекс даже не думал винить в этом Ольгу. Его любовь не видела в ней никаких изъянов, как и не находила взаимосвязи между ней и пожаром. Но и в этот раз Оля жалела не его, она пожалела себя. Между женихом и братом бывшего возлюбленного она выбрала второго. Только сейчас Ольга поняла, насколько глупым был этот шаг. О чем она мечтала? О счастливой волколачьей жизни с Алексом? Но ведь не ради него она бросила все, не с ним она была счастлива. Да, если честно, и не от него она хотела иметь детей, и не с ним она мечтала состариться. Но тогда бредовые идеи затуманили разум и она сбежала. Сбежала от человека, которому дала обещание.

И за это ее сурово наказали. Но еще хуже пришлось Алексу. Он только выбрался из капкана армии, чтобы тут же оказаться в тисках колонии поселения где-то на севере необъятной России. Где его искать? Как вызволять? И есть ли в этом смысл?

В одном Ольга не сомневалась, сделай она правильный выбор, поступи по совести, и Алекс гулял бы на свободе…

Но даже после того, как Виктор обошелся с обидчиком, Оле не хватило мужества оставить его. Она лишь послушно пошла под венец, чтобы стать хорошей женой нелюбимому мужчине. И она старалась. Но, видимо, плохо. Она так и не подарила мужу первой брачной ночи, не стала ему близким другом, не доверилась, не открылась. Вместо этого она сорвалась на заработки в Уральские горы. И то не за деньгами, а за поисками утраченного. И она нашла. Нашла. Она не помнила, чтобы когда либо чувствовала себя счастливее, чем в первые дни с Максом. У них было все: страсть, откровения, слезы, воспоминания. Миллион эмоций за столь короткий промежуток времени. Но ее прошлые неправильные решения вновь красной линией пролегли на этих светлых чувствах. Как ни крути, но в отношениях с мужем нужно ставить точку. А в собственной жизни просто необходимо что-то менять.

И снова перед ней стоял выбор – остаться человеком или стать волколаком. И она так сильно боялась вновь совершить ошибку…

– Не спеши с ответом, – прервала ее мысли Настасья.

– Что? – Ольга не ожидала, что Настасья так хорошо чувствует ее состояние души.

– Пока у вас все хорошо и без этого, даже не заводи разговор, – женщина встала из-за стола и наклонилась, чтобы убрать таз с водой, в котором Оля грела ноги. Вода и вправду совсем остыла.

– Разве? – Ольга серьезно посмотрела на собеседницу, – Разве так строятся отношения? Молчать и ждать?

– А почему нет? – Настасья улыбнулась, – Мама не учила тебя, что хорошая жена не та, что лезет на рожон выяснять отношения, а та, что молчаливо выстраивает их так, чтобы мужчина думал, будто это он в семье хозяин.

– Не учила, – Оля вздохнула, – после возвращения домой мы мало общались.

– Очень жаль. Но ничего, мы ситуацию поправим.

– А не поздновато?

– Учиться, милая моя, никогда не поздно.

– Но зачем это вам?

– Считай, что я у тебя в долгу…

Оля догадывалась, несколько раз прокручивая в голове рассказы Настасьи и Макса. Но она так и не смогла поставить в этом деле точку.

– О чем это вы? – Ольга постаралась не выдать нахлынувшего волнения.

Настасья, видимо, ничего не почувствовала. Она по старинке всплеснула руками, тяжело вздохнула и села напротив.

– Я… – женщина долго собиралась с мыслями. – А что скрывать-то? Все мы не без греха. А я, поверь, только и старалась, что спасти своих сыновей. В общем, когда Макс залетел в дом во время пожара, я сказала ему, что видела тебя уже мертвой. Будто я не успела тебя спасти, и ты задохнулась у себя в комнате, а солдаты просто вынесли твое тело.

– Но…

– Что но? – Настасья сверкнула глазами, – Скажи я Максу, что ты жива и тебя потащили в вертолет, что, думаешь, он бы сделал?

Ольга молчала. Но она знала.

– Вот именно! – женщина повысила голос, – Ты не говоришь, но понимаешь. Он бы рванулся за тобой и схватил бы сотню пуль. И не было бы у меня больше сына. У меня на тот момент кроме него ничего и не осталось. Алекса уволокли, истекающего кровью. Дом горел. Мои соседи, люди, с которыми я прожила всю жизнь, умирали на моих глазах. Кровь, боль, крики… Но я не оправдываю себя, я поступила так, как велело мне материнское сердце.

– Но ведь Макс не искал меня, – Оля всхлипнула, – он поверил в то, что я мертва. И я семь с лишним лет прожила без него.

– Ты до этого шестнадцать лет без него жила, – Настасья сменила тон, – И ничего. Жива, здорова!

Ольга хотела еще что-то сказать, но слова застряли в горле. Она молча встала и ушла.

В полубреде, заливаясь слезами, она добрела до квартиры, и, не раздеваясь, упала на диван. Ей было горько и обидно. Она так сильно винила себя за все свои неправильные решения, что пришло время обвинить кого-то еще. И Ольга не сомневалась, что именно Настасья разлучила ее с Максом. И все было бы по-другому, вытащи он ее из вертолета.

Очень сложно ненавидеть только себя, и Ольга с легкой душой поделилась своей ненавистью с матерью любимого мужчины. И о правильности этого поступка она старалась не думать.

Через три дня вернулся Максим с мальчиками. Он был тверд в своем решении увезти близнецов, и уже назначил дату. Сказавшись на плохое самочувствие, Ольга пропустила семейный ужин. Накануне Старого Нового года все четверо приехали на железнодорожный вокзал. Максим с мальчишками отправился на юг, а Ольга в одиночестве на север. Мужчинам предстояло увлекательное путешествие, а ей – серьезное испытание. Дома ее ждал сердитый муж, к которому она ехала с предложением о разводе.

5. Под стук колес

В который раз Ольга всматривалась в заснеженные пейзажи матушки России. В детстве она обожала поезда, каждая поездка представлялась ей волшебным путешествием. В вагонах плацкарта можно перезнакомиться со всеми пассажирами: с одними поиграть в карты, с другими обсудить подружек, с третьими просто почаевничать. Миловидную девчушку то и дело угощали конфетами, приглашали к столу, задавали смешные вопросы. И все это внимание маленькой Оле было только в радость. Сейчас же она предпочитала исключительно купе. С годами милая девочка превратилась в недружелюбную даму. Заезженные вопросы ее раздражали, чрезмерная близость с незнакомыми людьми была неприятна, да и сама атмосфера дома на колесах напрягала.

Ее сосед по купе, немолодой мужчина с проницательными глазами, внушал недоверие. В целом Ольга понимала, что ей нечего бояться, но какой-то червячок сомнения так и грыз ее сознание.

На вид соседу было около сорока, но виски уже порядком поседели. Волевой подбородок, немного суровые черты и через чур внимательный взгляд. Он только заглянул в купе, и тут же Оля почувствовала, будто ее просверлил глазами. Правда, так же он поступил и с проводницей, которая принесла белье, и с продавщицей пива, получившей вежливый отказ. Голос его был слишком размеренным, с налетом ледяного безразличия.

Не зная, почему, Ольга целиком посвятила себя наблюдению за соседом. Вот он привстал и поправил немного съехавший держатель занавесок. Проводил взглядом удаляющийся перрон, вздохнул и вышел. «Курить», – подумала Оля, но не угадала. Мужчина вернулся через пять минут. Без запаха дыма, но с двумя стаканчиками в железной оправе.