Рыцари подземных магистралей

Перекрестившись, Оксана отправила письмо по трем выбранным адресам. Посидела у машины еще минут пять, будто в ожидании какого-то чуда. Проверила почту, но ответов, конечно же, не было. Журналистка вышла из Интернета с чувством, что все сделано правильно, как требовалось. Теперь надо просто ждать...

Девушка отправилась под душ, не забыв разложить на стеклянной полочке принадлежности для «боевой раскраски». Если повезет и хотя бы один из парней откликнется на ее горячее послание – тогда и «моську» нарисовать можно. Так, чтоб все-все ей рассказали. Даже то, что видели только во сне.

Известие о том, что журналистка из «Тайн Петербурга» хочет лично познакомиться с диггерами, было встречено Ружем, Киловольтом и Быстроходом по-разному. Первым на письмо Оксаны Лаптевой наткнулся Киловольт, который решил от нечего делать с утра проверить почту. Узрев бойкое девичье послание, он перестал зевать и чесать голую грудь. Сходил к холодильнику за пивом и еще раз перечитал письмо Оксаны.

– Хм-м! – сказал Кил. – Надо же, вот еще ни разу не видел, а уже тянет прислониться к даме. Что бы это значило?

Вытащив из-под стола мобильник, невесть каким чудом оказавшийся под спящей кошкой, Киловольт позвонил Ружу. Тот, недолго думая, решил проверить свою почту, благо тоже находился дома.

– Е-е-е! – донесся из аппарата радостный вопль. – Меня тоже любят по-всякому. Теми же словами, по тому же месту.

– Хм-м! – еще раз сказал Киловольт. И почесал нос банкой пива. – Как думаешь, она нами двоими ограничилась или целому батальону письма разослала?

– Не знаю, – загоготал Руж. – Это ж баба. Не, не просто баба. Журналистка!

В результате короткого перезвона с коллегами парни выяснили: есть еще и третий счастливчик, получивший аналогичное послание. Но Быстроход в это время был на работе. Причем, судя по «извержению вулкана и камнепаду» на заднем плане, получал втык от начальства. Быстроход категорически отверг идею встречи, скороговоркой выпалив, что всех журналисток надо посылать по известному адресу. Добавил, что лично его, Быстрого, по данному вопросу еще раз беспокоить не след. А коли Ружу и Килу хочется пощупать новую телку – так флаг им в руки. Как говорится, если есть время, деньги и желание – уперед!

На этом Быстроход дал отбой. Выяснив позицию коллеги, Киловольт и Руж приняли еще по пиву, для прочищения мозгов. Причем пили они вдвоем, но каждый находился у себя дома.

– Что делать будем? – спросил Кил, выбросив в мусорное ведро пустую банку.

– Хрен знает, – честно ответил Руж. – Может, назначим встречу? Просто глянем на нее. Вдруг – симпотная, а? И сама в руки плывет...

– А если краказябла? – усомнился Киловольт. – Ты видел, чтоб симпотные телки сами плыли тебе в руки?

– Бывало, – соврал Руж, хотя сразу же вспомнить аналогичный случай не смог.

– Ну... ладно, – решил Киловольт. – В конце концов эта хоть умнее, чем предыдущая. Помнишь, одна была? Адрес на сайт кинула, телефон. Мол, звоните. Я статью пишу. Зашибидзе! Словно бы нам за ней бегать надо... А эта... как ее... Ксюша... совсем по-другому на вещи смотрит. Трезво. Я, говорит, приеду, куда скажете. Если не в публичный дом, да не в лес ночью. И клянется: писать будет только правду. Что мы расскажем или что сама увидит. Как думаешь?

– Ксю-ю-ю-юша, – протянул Руж. – Знаешь, имя мне нравится. Завлекательное такое. Будит воображение. Ксю-ю-юша. Позвоним, что ли?

– Ты или я? – спросил Кил. И вдруг ни с того ни с сего выпалил: – Я позвоню!

– Давай, Коза Новая, – хмыкнул Руж.

– Чего? – не понял Киловольт.

– Казанова, говорю! – заржал приятель. – Звони! Договаривайся на сегодня, пока время есть и дел не успели придумать. Только место выбирай, чтоб далеко ехать не требовалось. Облом круги по городу нарезать.

– ОК!

Через пять минут Киловольт разговаривал с Оксаной Лаптевой. Он еще не видел девушку, но по голосу почувствовал: журналистка совсем не старая. Нет! И не краказябла. Киловольт от волнения наступил на спящую кошку и не заметил этого. Девчонка на другом конце провода была смела, умна, кокетлива. Разговаривать с ней оказалось приятно.

Встречу назначили на три часа дня, в Московском парке Победы. Туда было не очень долго добираться и Килу из Купчино, и Ружу с Ленинского проспекта.

Сообщение метростроевцев о том, что плывун вновь напомнил о себе, вызвало у руководителей проекта не только шок. Легкую панику. Казалось бы, осталась в прошлом авария семидесятых годов двадцатого века, аукнувшаяся в девяностых, когда тоннели перестали существовать. Новый «подземный мост», построенный с помощью передовых мировых технологий, надежно связал центр города с «Гражданкой».

И вот – новая напасть. При прокладке вспомогательных магистралей, в стороне от опасной зоны – прорыв! Плывун в забое. Потеряны трое рабочих и дорогостоящее оборудование. Понапрасну выброшены на ветер деньги, потрачено время...

– Это не самое плохое, – уже закончив доклад, сообщил Михайлов.

Василий Николаевич промокнул испарину, выступившую на лбу.

– Мы боимся, что временные затворы не выдержат давления подземной реки, – доложил он.

В конференц-зале моментально установилась тишина. И до того люди слушали внимательно, но теперь они перестали шаркать ногами, тихонько скрипеть креслами, меняя положение тела. Все застыли, будто манекены. Перестали дышать.

– Что ты сказал? – медленно, с трудом, выговорил Святослав Александрович Миньков, главный начальник проекта. – Повтори, пожалуйста.

– Бетонный затвор долго не выдержит давления подземной реки, – четко повторил Михайлов. И развил мысль: – Вспомните прошлый опыт. Поток – будто наждачный круг. Он съедает все, даже металл. Плывун может прорваться в основной, оборотный тоннель. Предполагаю, что, если не принять должных мер, это произойдет через несколько дней. Максимум – недель.

Миньков схватился за сердце. Помассировав грудь, трясущимися пальцами вынул из внутреннего кармана упаковку валидола, бросил таблетку под язык. Новость о том, что участок подземной трассы «Лесная» – «Девяткино» может быть потерян для города в третий раз, способна убить и вполне здорового человека. Стоило лишь представить, что произойдет, если только...

– Что мы можем сделать? – глухо спросил Миньков. – Докладывай все варианты! Даже самые невероятные. У тебя было несколько часов. Какие решения?

– Первое. – Михайлов достал блокнот, хотя, по большому счету, ему не требовались никакие записи. Возможные варианты без конца, безостановочно, крутились в голове. – Первое. Необходимо усилить бетонные пробки на стыке служебного тоннеля и оборотного. Провести дополнительную герметизацию кабель-каналов...

– Это поможет? – спросил Святослав Александрович, медленно растирая левую половину груди.

– Не уверен.

– Дальше! – резко бросил руководитель проекта.

– Провести тренировки дежурного персонала на прилегающих пассажирских станциях. Эвакуация людей наверх по сигналу «Тревога». Герметизация тоннелей постоянными затворами. Они-то уж точно выдержат!

– С ума сошел?! – Миньков привстал с места, забыв про ноющее сердце. Уперся ладонями в стол, наклонился в сторону Михайлова. – Ты что?! Не соображаешь, что несешь?! Да... да если мы начнем подобные тренинги, журналисты и телевизионщики мигом раздуют из этого скандал! Мы окажемся по уши в дерьме. Мало того, что любому журналюге станет известно о людских жертвах, так еще начнут орать на каждом углу о просчетах при организации вспомогательных, сервисных коридоров!

– Я не знаю, что станут орать журналисты, – тихо, но очень четко ответил Михайлов. – У них своя работа, у меня своя. Моя задача в том, чтобы свести к минимуму возможные жертвы и потери. И ради этого надо принимать меры. Немедленно! А что касается ошибок в проекте, то я неоднократно говорил о странных решениях по...

– Хватит! – резко хлопнул ладонью по столу Миньков. – Хватит показывать, какой ты умник! Задним умом все крепки! Кто же мог подумать, что плывун проявит себя в этой точке? Кто?!

– Этого можно было ожидать! – упрямо гнул свою линию Василий Михайлов. – Во-первых, еще в 1971 году не смогли точно установить русло подземной реки. Хотя проводили детальную разведку. Один этот факт должен был всех насторожить. Потом, тридцать лет назад, метростроевцы уже «поигрались» на прилегающем участке – проложили две шестиметровые трубы через подземную реку. Это сооружение высотой в двенадцать метров. В слое воды, глины, песка. Можно считать, построили на реке гигантскую плотину. Любой поток в таком случае ищет обходные пути.

– Ищет, ищет! – в раздражении бросил Миньков.

– А потом еще жидкий азот применили – наморозили целый подземный айсберг поперек течения. Опять же не всю реку заморозили, это невозможно. Лишь тот кусок, который был необходим для работ. А что плывун, основной поток? Искал какие-то обходные пути! Новое русло формировалось. Добавьте к этому обвалы, проседания почвы. Тридцать лет назад, во время первой аварии. И в девяностых, когда тоннели пришлось отдавать стихии. Когда отступили, не справились с плывуном.

И потом, щит «Виктория» вновь прошел через поток, но уже в другом месте. Люди несколько раз перегораживали подземную реку. Заставляли ее менять русло, заполнять возникшие пустоты в грунте. Можно только порадоваться тому, что она до сих пор не съела огромный кусок города на поверхности.

– Иногда мне кажется: там – живое существо, – вдруг сказал Миньков.

Руководитель проекта указал себе под ноги, в пол. Но все поняли, что он имел в виду. Святослав Александрович говорил о плывуне.

– Я все помню, – горько добавил Миньков. – И тогда, в семидесятых. И в девяностых. Мы же так и не смогли победить чертову подземную реку... Она делала вид, что отступила, а сама лишь затаивалась на время. Затаивалась и ждала. Потом наносила новый удар в другом месте. Она постоянно играет с нами, караулит малейшую ошибку. Не прощает слабости...

Миньков тяжелым взглядом окинул присутствовавших на совещании людей. Их было совсем немного – тех, кто знал о новой катастрофе под землей.

– Но мы не имеем права отступить! В этой битве наше поражение невозможно. Недопустимо. Какие будут предложения? Надо выиграть время, чтобы укрепить бетонные затворы на аварийном тоннеле. И вообще сделать все от нас зависящее, чтобы исключить просадку грунта на поверхности, в жилых массивах.

– У меня есть предложение, – тут же сказал Василий Михайлов. – Оно неприятное, трудное. Но прошу учесть: я раньше коллег, присутствующих здесь, узнал все детали аварии. Соответственно, время, чтоб прикинуть варианты, было.

– Давай, Николаич, побыстрее! – поторопил его Миньков, нетерпеливо потирая руки.

– Только что мы вспоминали аварию прошлого века – ту, первую, семидесятых годов. – Михайлов встал с места, подошел к карте аварийного участка. – Предлагаю воспользоваться накопленным опытом. А именно: провести глубокое замораживание плывуна в зоне прорыва. Мы создадим толстую броню изо льда. Естественную защиту от новых масс, которые могли бы поступить из подземной реки. Давление на бетонный затвор ослабнет, риск прорыва значительных объемов водопесочной смеси в основные горизонты исчезнет. Это не неделя и даже не месяц передышки. Из прошлого опыта – лет десять-двадцать гарантированного покоя.

– Ты предлагаешь вновь применить жидкий азот?! – поразился Миньков. – Василий Николаевич, дорогой! Ты хоть представляешь, в какие деньги это обойдется?

– Во-первых, нам не надо тратить составы жидкого азота, – парировал Михайлов. – Мы не будем намораживать здоровенный айсберг длиной более полукилометра и высотой с пятиэтажную хрущевку! Нужно лишь правильно выбрать вертикальные шахты, в которые закачать азот. И все.

– А во-вторых?

– А во-вторых, уважаемый Святослав Александрович, мы все допустили ошибку при выполнении проекта заложения вспомогательных тоннелей в опасной зоне! Не учли смещения подземных масс. Не просканировали в деталях русло подземной реки. А оно изменилось – после стольких вмешательств со стороны людей.

В итоге речь уже не о том, сколько средств мы истратим на исправление собственной ошибки. Речь о другом. Сколько людских жизней мы потеряем, если не сделаем этого? Сколько домов рухнет в появившиеся пустоты? В какую сумму обойдется городу прокладка еще одного «подземного моста» через реку? Вот это – считайте!

Миньков посмотрел на инженера чуть ли не с ненавистью. Михайлов прошел на место и сел. В зале наступило молчание. Все смотрели на начальника проекта. Никаких альтернативных предложений не поступало.

– Хорошо! – сдался Миньков. – Хорошо, уговорили! Будем применять жидкий азот, чтобы сберечь существующую пассажирскую систему. Но денег у нас нет. Придется идти к губернатору. А значит, докладывать об аварии в деталях. Всю картину. Полностью.

По залу пронесся легкий шумок. Люди чуть оживились. Все понимали, что ситуация трудная, щекотливая, но другого выхода нет.

– Василий Николаевич! – обратился руководитель проекта к Михайлову. – Поедете в Смольный со мной. Будьте наготове! Я пойду согласовывать время с аппаратом губернатора. Как только получу «добро» – сразу туда. Мы оба.

Стояла ранняя осень. Деревья в Парке Победы пожелтели, но под ногами еще не было сплошного лиственного ковра, какой появляется в октябре. Оксана с удовольствием шла по песчаной дорожке, глядя по сторонам. День выдался теплым, приятным. Конечно, не двадцать пять, как в июле. Но и восемнадцать – вполне приличная температура для жителей северного города, не избалованных африканской жарой.

Оксане вдруг вспомнилась история, которую рассказывала подруга, вернувшаяся из Египта. По ее словам, двадцать градусов выше нуля там считается страшным холодом. И местные модницы уже вовсю щеголяют в теплых меховых шубах...

Девушка улыбнулась. На первую встречу с диггерами будущая журналистка не надевала никаких меховых шуб. Не только потому, что в такую погоду зажарилась бы насмерть, но и потому, что таскать на себе лишнюю тяжесть просто глупо. Даже ради эффекта.

Для этой встречи девушка выбрала обычные синие джинсы в обтяжку, не расширенные книзу – по моде, а наоборот – зауженные. К новой моде Оксана Лаптева относилась скептически. На ее взгляд, расширенные к низу джинсы просто уродовали силуэт, начисто лишая женщину сексапильности.

К узким джинсам девушка, после долгих колебаний, добавила обычные белые кроссовки. Она решила отказаться от туфель. Во-первых, в кроссовках удобнее быстро перемещаться по городу – ноги не устают. Во-вторых, она ж не на любовное свидание топала... Тонкий розовый свитер, тоже в обтяжку. На него – белую куртку, в тон кроссовкам. Цветовая гамма выдержана. Оксана лишь слегка подкрасила губы, аккуратно подвела глаза, решив не усердствовать для первого раза.

«Своих» парней она вычислила сразу. В сентябре еще не все дети были «розданы» мамашами в ясли, садики и школы. Потому возле фонтана, где назначили встречу, копошилась целая куча малышни. Но вот парней в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти – а Ксана именно так представляла себе телефонных собеседников – оказалось только двое. Они сидели на скамеечке под деревьями и пили пиво.

Неподалеку тусовалась еще одна группка, подходящая по возрасту, четыре парня и три девчонки. Но Оксана безошибочно определила: это студенты одного из вузов, расположенного где-то неподалеку. Наверняка слиняли с занятий. Сентябрь – время лени и праздности для студентов... В общем, вариант оставался только один, а потому девушка, улыбнувшись, двинулась к парням. Походкой манекенщицы в отпуске.

Те разглядывали журналистку, забыв про пиво. Чтобы пересечь небольшую площадку перед фонтаном и дойти до нужной скамейки, Оксане потребовалось секунд тридцать-сорок. То и дело приходилось уворачиваться от велосипедов, обходить детские коляски. В общем, у девушки было время, чтобы разглядеть представителей редкого вида homo sapiens – человека наземно-подземного.

Оба были в синих джинсах, как и она. Один – повыше, светловолосый и голубоглазый – в белых кроссовках и черном свитере. Второй, чуть полноватый, с темным модным «ежиком» – в серых туфлях и такой же по цвету куртке. И оба держали в руках по бутылке «Степана Разина».

– Как патриотично! – восхитилась Оксана.

Приблизившись к парням, она улыбнулась еще шире, восторженнее.

– Пиво завода «Степан Разин», – объяснила девушка парням, которые все так же молча смотрели на нее. – Я и говорю: очень патриотично. Любовь к родному городу начинается с мелочей. Кстати, здравствуйте! Я – Оксана Лаптева, журналистка из «Тайн Петербурга». Надеюсь, не ошиблась? Вы ждете меня?

– Да! – опомнившись, один из парней – светловолосый – вскочил на ноги, сделал движение вперед, то ли собираясь пожать руку девушке, то ли поцеловать. Но смешался, так и не определившись, как поступить. – Мы ждем вас! Я – Киловольт. Мы с вами, Оксана, разговаривали по телефону. А это – Руж.

Руж тоже встал со скамейки, церемонно поклонился даме, не выпуская бутылку из рук. Оксана, недолго думая, столь же церемонно поклонилась в ответ. Любезность – за любезность.

– А что это вдруг мы перешли на «вы»? – с улыбкой спросила девушка. – Кил? По телефону на «ты» общались...

– Ну... э-э-э... – парень почесал в затылке пивом. – Ч-черт! Прости, Ксюха, что-то я малость растерялся от неожиданности.

Не мог же он признать открытым текстом, что оба парня не предполагали увидеть перед собой такую Оксану Лаптеву.

– А-а-а, – понимающе склонила голову девушка, с удовлетворением отметив про себя: первую партию она выиграла с разгромным счетом.

Надо было только не витать в облаках, не впадать в эйфорию. До триумфа еще далеко.

– Ну что? – спросила девушка. – Нам бы поговорить надо. Где тут можно? Погуляем по парку или предпочитаете какое-нибудь кафе?

– Тут есть летняя забегаловка, чуть вперед и направо с центральной аллеи, – напомнил Руж. – Совсем недалеко. Посидим.

Кафе действительно оказалось неподалеку. Небольшие пластмассовые столики были расставлены прямо на площадке, вне павильона, и, к счастью, там не оказалось ни одной шумной компании. Лето закончилось, а с ним – и прибыльный сезон. В парке вообще было мало народа, даже на аттракционах. Только бабушки и мамы из домов, располагавшихся неподалеку. Счастливые! Они имели возможность ежедневно «выгуливать» чад на островке природы...

До того момента, как хозяин кафешки намеревался свернуть дела, судя по всему, оставалось немного дней. А пока диггеры примостились за столиком, делая вид, что с интересом изучают окрестные пейзажи. На самом деле парни украдкой рассматривали симпатичную журналистку. Оксана, достававшая из сумочки блокнот и ручку, старательно прикидывалась, что этого не замечает.

Кил отхлебнул пиво и посмотрел на друга. Тот под столом – незаметно – поднял вверх большой палец. Все было понятно и без слов. Девчонка понравилась обоим. «Работаем!» – одними губами прошептал Руж. Журналистка стоила потраченного на нее времени. Потому что в награду «вырисовывалось» очень сладкое...

– Редакционное удостоверение показать? – спросила Оксана, лишь бы как-то начать разговор.

– Не! – ухмыльнулся Руж. – Зачем нам удостоверение показывать? Вот если б ты нам стриптиз показала, тогда б...

Девушка хмыкнула.

– Стриптиз – в ночном клубе, – тут же парировала она. – А здесь – нельзя. Детишки вокруг бегают.

– А, так следовало тебя в ночной клуб пригласить? – прихлебывая пиво, весело спросил Руж.

– Не знаю, – кокетливо улыбнулась Оксана. – Место встречи не я назначала. А теперь поздно. Мы в парке!

Но диггер не желал так просто сдаваться, тем более какой-то там девчонке.

– Слушай, а это правда, что молодые журналистки вынуждены заниматься сексом с главным редактором? Чтоб не уволили? – спросил он, глядя прямо в глаза Оксане.

Киловольт издал странный звук, не то всхлип, не то хрюк. Начал сползать с пластикового кресла. Ему показалось – друг переступил границы разумного.

– А то ж! – не моргнув глазом, ответила девушка. Тяжело вздохнула: – Ежедневно! Прямо в рабочее время, у босса в кабинете.

– Но... как же? – растерялся парень.

– А как шеф прикажет! На столе, на стуле. Бывает, на подоконнике. Вот закроемся на ключ, а дальше – пока не выпустит.

– Слушь, Кил, по-моему, она стебется... – Руж ошалело посмотрел на друга.

Киловольт бросил взгляд на девушку, в голубых глазах которой плясали веселые чертики. Чуть повернулся к спутнику.

– Наш человек! – резюмировал парень. – Хватит ее доставать, брат! Что ты хочешь от нас, Оксана?

– О! Пошел разговор, – посерьезнела девушка. – Ребята, если честно, я для начала хотела бы уяснить: почему вы плохо относитесь к журналистам? Особенно – к журналисткам. Что я не должна делать?

– Понимаешь, Ксюха, – потягивая пиво, задумчиво сказал Киловольт. – У нас есть неприятный опыт общения с вашей братией. Действительно неприятный. Врать любят – страсть! А женщины – мало того, что врут, так еще и в технике ни шиша не смыслят. Как понапишут всякую хрень – мы только в осадок выпадаем.

– Про вранье... – медленно ответила девушка. Она чуть повернула голову, задумчиво провела рукой по волосам. – Понимаете, не все так просто, как кажется. Ну, как бы мне вам объяснить... А, придумала! Вот смотрите, я сейчас прочту отрывок из статьи, которую только что написала для газеты. Не бойтесь! Совсем маленький кусочек.

Девушка резким движением головы откинула волосы, упавшие на лицо. Получилось это так изящно и естественно, что у Кила перехватило дыхание. А Оксана меж тем перелистнула блокнот. Диггеры не догадывались, что там нет ни одной записи. Журналистка «читала» им пустую страницу.

– Ежегодно Петербургский метрополитен перевозит четыреста триллионов пассажиров, – воодушевленно начала она. – Уже сейчас в нашем городе введено в строй семьдесят шесть станций, протяженность рельсовых путей превысила пять тысяч километров. Стоимость обслуживания каждого километра обходится метрополитену в два триллиона долларов в год...

Руж громко зевнул. Кил неодобрительно посмотрел на друга, и тот прикрыл рот ладонью. Скептически улыбнулся.

– Неинтересно? – с любопытством спросила журналистка.

– Понимаешь, – мягко ответил Кил. – Нам абсолютно параллельно, сколько пассажиров в год перевозит подземка. И сколько зеленых американских рублей на это нужно.

– Я все наврала! – сообщила парням Оксана. – Ни одна цифра из тех, что я вам назвала, невозможна. Вы только прикиньте! Пять тысяч километров путей – при условии, что до Москвы семьсот. Это я вам залила, что у нас под землей протяженность дорог – будто семь раз в столицу съездить.

– Действительно! – удивился Руж. И с недоумением посмотрел на девушку. – Лажа какая-то!

– Я и говорю – соврала, – улыбнулась Оксана. – Дальше. Если вы вспомните, что население Санкт-Петербурга меньше десяти миллионов человек... Ну, пусть даже десять миллионов. Умножьте все население на число дней в году. Что получается? Даже если все мы вместе с гостями, пенсионерами и грудными младенцами будем ежедневно ездить в метро – это четыре триллиона пассажиров. А я вам сказала – четыреста. И потом, например, про деньги. Наврала, что эксплуатация одного километра подземных тоннелей – два триллиона долларов. Это больше, чем бюджет нашей страны в совокупности.

– Короче! – Руж с грохотом поставил на столик пустую банку. – Ты нам че? Хотела показать, что сама – умная? А мы – так, лохи из подворотни?

– Да нет, что ты! – испугалась Оксана, положила ладонь на руку парня.

Пальцы девушки были теплыми, мягкими, нежными. Чуть заметно подрагивали. Руж не стал отодвигаться.

– Я хотела другое объяснить. Вы – сторонники того, чтоб журналисты писали правду. Так? Но проблема в том, что правда иногда бывает скучной. От нее зеваешь. Ну сказала бы я в статье: сколько у нас станций, сколько стоит один километр путей, сколько перевозит наше метро? Уверена: Руж все равно бы зевал, если б рискнул все это прочитать. А почему? Да потому, что неинтересно! И неважно, соврала я в цифрах, с потолка их взяла или реальные поставила. Понимаете?!

Парни посмотрели друг на друга, но не ответили журналистке. А та с воодушевлением продолжала:

– А вот если я вам такую заметку прочту: «Вчера на станции „Маяковская“ женщина родила ребенка. Тридцатидвухлетняя жительница Ярославля приехала в наш город в гости к родственникам. У нее начались схватки прямо на платформе. Прибывшая по экстренному вызову бригада „Скорой помощи“ принимала роды около часа. Все это время вход на станцию был закрыт, движение поездов отменено».

– Ух ты! – восхитился Кил. – Что, прямо на станции родила? И поезда из-за этого не ходили? Вообще?!

– Ага, тебе интересно! – с жаром воскликнула Оксана. – Видишь? Видишь? А я, между прочим, и тут неточности допустила. Скажем, вы обижаетесь на журналистов, что те не всегда корректно отображают события. В заметке я немного наврала. И вот, представьте, приходит ко мне обиженный врач и говорит: «Вы лажу написали. Женщине – тридцать один год, а не тридцать два. Приехала она не из Ярославля, а из Ярославской области. И вообще, мы роды не около часа принимали, только сорок минут!»