Здравствуй, земля целинная. Книга третья

– Пойми, Петя, – добавил Александр Михайлович, – тебе не надо будет заниматься какими-нибудь диверсиями или разведывательными операциями, Ты будешь нам сообщать просто некоторую совсем не секретную информацию.

– Я ничего не буду вам сообщать и требую, чтобы меня отвезли в наше посольство, если вы не хотите иметь неприятности за то, что незаконно задержали меня.

– Мы сейчас тебя отвезем в посольство, но передадим туда и фотографии, где вы насилуете гражданку Франции и её заявление о насилии над ней. Согласны с этим?

– Нет. Я с ней ничего не делал. Это вы все подстроили.

– Факты упрямая вещь, – говорит сердитый мужик и сует фотографии, где Петр голый лежит в обнимку с голой девушкой, – поверь, за такие дела тебя по головке не погладят.

– Соглашайся на сотрудничество с нами, и тогда никто ничего не узнает.

– Я не понимаю, какую информацию я могу вам передавать? Чего вы ко мне пристали?

– Я ж тоже тебе говорю, что ты не будешь сообщать никакой государственной тайны, а просто будешь давать нам самую обыденную информацию. Например, чем любят заниматься в свободное время руководители вашей страны, какие у них взаимоотношения друг с другом или как часто обращается к врачам глава вашего правительства, от чего он лечится.

– Но я ведь не состою в их охране, не приближен к ним.

– Ты общаешься с другими сотрудниками КГБ, которые входят в охрану первых лиц страны. Заведи с ними знакомство, приглашай их в рестораны, угощай водкой, коньком – алкоголь хорошо развязывает язык. Деньги на эти мероприятия мы будем тебе выделять, к тому же каждое твое сообщение будет оплачено, в зависимости от его ценности, – давал инструкцию мужчина со злыми глазами.

Власенко думал, в какую неприятную ситуацию попал он по своей неопытности, зачем он доверился этому бывшему белогвардейскому офицеру, теперь у него совсем нет выхода из этого затруднительного положения. От безвыходности болела голова. Неужели от сделается шпионом, который будет работать против своей страны, а его родные и близкие станут его врагами.

– Ты чего молчишь? – тормошил его бывший офицер русской армии.

– Я думаю, – зло ответил ему Петр.

– Быстрей думай, а то твоя делегация может уехать на родину, – добавил другой похититель.

– Я не могу быстро думать. Тут, можно сказать, вся моя жизнь решается.

– Что ж вы тут решайте, – обратился злой мужик к своему напарнику, а я девушку отвезу, время идет, а время деньги.

– Хорошо, – ответил Александр Михайлович.

Сердитый мужчина подождал пока девица оденется, которая делала это неспешно, видно, она была недовольна, как прошло это рандеву – она так и не поняла зачем эти двое мужчин устроили этот фарс, но ей за это уплатили деньги и у неё не было претензий. На прощание она послала воздушный поцелуй молодому симпатичному человеку, желая поддержать его, ибо внутренне понимала, что юноша попал в нелепую ситуацию, а она невольно стала виновницей его неприятностей.

– Ну, что вы решили? – спросил бывший офицер у Власенко, когда парочка скрылась за дверью.

– Как вам не стыдно! Вы обманули меня, – высказал свою претензию Петр.

– О чем вы?

– Об чести русского офицера. Вы опозорили это высокое звание.

– Не вам судить об этом.

– Почему это?

– Потому что. Потому что, как это вы говорите – это классовая борьба. Здесь нет никакой морали и чести, когда-то вы бесцеремонно ворвались в наш дом, выселили мою семью оттуда и отправили скитаться нас по всему миру.

– Я не выселял вас из дома.

– Вы не выселяли, но выселяли такие как вы, поэтому не ждите от меня пощады. Я буду мстить вам за это, пока мне будет позволять мое здоровье.

– Ничего у вас не получится, фашисты вон получили сполна, и вы тоже получите. Вы, наверно, тоже поддерживали немцев, когда они шли завоевывать нашу страну.

– Нет. С немцами я принципиально не сотрудничал.

– Я вам не верю.

– Я с ними воевал в первую мировую войну и во вторую мировую войну тоже воевал в рядах французского сопротивления.

– Верится с трудом.

– Напрасно. У меня есть награды от правительства Франции, меня сам де Голь награждал медалью за мужество, проявленное в борьбе с фашистами.

– Но французы были наши союзники, поэтому я не понимаю, почему вы ведете подрывную деятельность против нас.

– Я уже сказал, что буду мстить большевикам за то зло, которое они мне причинили. Вы член партии коммунистов?

– Да.

– Почему вы вступили в партию?

– Захотели сделать карьеру?

– Возможно, потому что родился в глухом селе, у нас даже дома своего не было, и мы спасли в стоге сена зимой.

– Не пытайтесь меня разжалобить, а лучше согласитесь работать с нами, – Александр Михайлович смягчил тон своего голоса, чтобы уговорить Петра, – ведь об этом никто не узнает. И от вас надо будет совсем незначительная информация.

– Я не буду изменником своей страны.

– Не понимаю я вас.

– Вы, о чем?

– Неужели вас все устраивает в вашей стране? У вас происходили такие репрессии, у вас не было и сейчас нет настоящей свободы. За вас решают кучка функционеров от партии, которым плевать на народ.

– Все у нас нормально. Мне нечего обижаться на свою страну. У меня сейчас нормальная работа, у меня есть квартира в Москве и скоро должен получить настоящую квартиру в новом микрорайоне.

– Я вижу, что большевистская пропаганда вас одурачила и вы не имеете своего мнения, а говорите цитатами из газет. Однако, когда мы предоставим эти фотографии вашему посольству, то вы все потеряете. Мало того, вас отправят в Сибирь или на урановые рудники, и вы больше не увидите свою семью. Даю вам еще пять минут на раздумье, а потом заговорим по-другому.

– Я сразу вам отвечу – ничего писать не буду, – резко ответил Петр.

– Петя, вы еще молодой, вы не знаете жизни и потому не можете объективно оценивать существующую действительность. А она такова, что у нас много больше преимуществ перед вашим социалистическим строем. Да, у вас равенство, но это равенство одинаково бедных людей, тогда как у нас каждый человек может достичь большего богатства, соответственно, своим духовным и физическим способностям.

– У нас тоже можно добиться хорошего положения, если трудиться добросовестно и честно.

– Да, я вижу, что тебя трудно переубедить.

– Тогда отпустите меня, и я не буду жаловаться на вас.

– Молодой человек, вы не представляете куда вы попали. Сейчас я веду с вами просто ознакомительную беседу, но у нас имеются и другие методы, не очень цивилизованные, но очень действенные. Поверьте, и не такие крепкие люди, как вы, не выдерживали таких пыток.

– Конечно, у фашистов вы научились разным изуверствам, но я крепкий орешек.

– Вы сами будете виноваты в ваших несчастьях, если не согласитесь сотрудничать с нами. Садитесь за письменный стол и начните хоть что-то писать, а то скоро приедет бывший штабс-капитан, то вам будет несладко, между прочим, он действительно сотрудничал с фашистами, служил во армии Власова.

– Странное дело.

– Что за странность?

– Если вы были в рядах французского сопротивления, то вы были же противниками изменникам Родины власовцам.

– Теперь нас объединила ненависть к большевикам и любовь к России.

– Странная у вас любовь.

– Может быть. Вам этого не понять, молодой человек.

– Конечно. Я никогда никого не предавал и честью своей дорожу.

– Хватит вам морали нам читать, иди садись к столу.

– Можно мне хоть одеться.

– Когда подпишешь соглашения, тогда и оденешься. Садись, нечего стеснятся, здесь женщин нет.

Петр поднимается с кровати и направляется к столу, Александр Михайлович передает ему образец соглашения.

– Вот познакомьтесь и подпишитесь. Если какое-то выражение вам не понравится, то мы постараемся внести изменения. Да, и напишите в какой валюте вы бы хотели получать свои премиальные: в рублях, в долларах или франках. Конечно, я бы советовал вам получать деньги в долларах, ибо сейчас это самая надежная валюта и их принимают во всех странах Европы.

Петр делал вид, что изучает документ, а на самом деле думал, как бы ему попробовать сбежать отсюда. С этим старикашкой он может легко справиться. Он посмотрел на стол, где стояла увесистая чернильница, не менее увесистый прибор для промокания чернила. Можно подозвать его к столу, как будто для того, чтобы разъяснил какое-то положение соглашения, а потом нанести удар по голове. Правда, неизвестно, есть ли какая-то охрана снаружи или можно будет выйти в окно. Только неизвестно на каком этаже находятся они. Вдруг Власенко заметил одну фотографию на столе, это был групповой снимок, сделанный еще до революции – на нем были изображены взрослые мужчины и женщина, а рядом с ними девушка и юноша. Где-то он встреча такую фотографию.

– Что это у вас за фотография? – спросил Петр у Александра Михайловича.

– Зачем вам это знать? – удивился тот.

– Понимаете, похожую фотографию я встречал в одном месте, в комнате одной пожилой женщины.

– Какой женщины? – глаза у отставного военного загорелись.

– У моей соседки по коммунальной квартире Анны Михайловны.

– А как её фамилия? – в сильном возбуждении спросил мужчина, он подошел к столу.

– Косинская Анна Михайловна, – Власенко был сильно удивлен такой резкой реакции мужчины, можно сказать, что она его напугала.

– Что вы с ней сделали? – он приблизил свое лицо прямо к лицу парня, чтобы смотреть прямо в глаза.

– Ничего я с ней не делал, просто вечерами мы с ней пили чай и говорили, собственно говоря, говорила она – рассказывала о своей жизни.

– Вы её допрашивали?

– Нет. Мы с ней просто общались.

– Но этого не может быть?

– Почему этого не может быть?

– Потому что, по моим сведениям, Косинскую Анну Михайловну сослали в Сибирь, где она погибла.

– Во-первых, её сослали на Колыму на десять лет, а во-вторых она жива, как я говорил, мы жили с ней по-соседски, в коммунальной квартире. Между прочим, она говорила, что раннее она здесь жила со своими родителями и братом Сашей. Правда, они тогда занимали весь этаж, а сейчас только одну комнату имеет.

– Этот дом находится на улице Тверской?

– Этот дом находится на улице Горького.

– Это сейчас эта улица называется улицей Горького, а раньше она называлась Тверская.

– Возможно, я не вникал в историю улицу.

– Но этого не может быть, – Александр был очень возбужден.

– Почему?

– Потому, что Анна Михайловна Косинская моя родная сестра.

– Такого не может быть, – теперь пришло время удивляться Власенко, – так вы и есть её брат Александр.

– Вот именно. Я просто потрясен. Я считал, что её уже давно нет на свете, а вы такое говорите. Вы не обманываете меня?

– Какой смысл мне вас обманывать?

– Хотите сыграть на моих чувствах, чтобы я отпустил вас, потому и придумали эту историю.

– Но откуда я бы знал, что Анна Михайловна, когда-то жила в доме на улице Тверской? Что у неё есть брат Александр, который когда-то спас её от расстрела в деникинской контрразведке.

– Вы и это знаете?

– Конечно. Я ж говорю, что она мне подробно рассказывала всю свою жизнь.

– Почему это она рассказывала о своей жизни совсем незнакомому человеку.

– Я думаю потому, что она была очень одинокая, а ей очень хотелось рассказать о своей жизни, очень тяжелой жизни.

– Я не понимаю, почему мою сестру посадили в тюрьму на десять лет? Почему она заслужила такое наказание от власти, за которую она боролась всю свою жизнь? – Александр Михайлович выразил свое искреннее непонимание.

– Я тоже ничего не понимаю, я родился в другое время и знаю о тех временах только понаслышке.

– Но расскажите, как живет сейчас, моя сестра?

– Я бы не сказал, что она живет хорошо, но она сейчас довольна своей жизнью. У неё есть комната, ей назначили пенсию ветерана революции, восстановили в партии. Она встречается с молодежью, студентами, учениками школ, на которых рассказывает о войне и гражданской войне.

– А о своем заключении в тюрьму она не рассказывает? – с иронией заметил Косинский.

– Нет. Об этом времени она никому не рассказывает, – ответил Власенко, -к тому же у неё, как мне кажется, нет никакой обиды на Советскую власть.

– Святая натура. Она всегда такая была. Помню, как она, будучи маленькой просила извинения у нашей служанки за то, что наша мама её выругала за какую-то неловкость. Молодой человек, вы впервые вызвали у меня сожаление о том, что я не могу возвратиться в Россию.

– Почему вы не можете поехать, ведь столько времени прошло.

– Только я пересеку границу СССР меня КГБ арестует, ведь я не святой и много сделал плохих дел против существующего строя. Спец службы хорошо меня знают, я сжег за собой все мосты.

– А, если бы сестра ваша приехала бы к вам? Как вы к этому бы отнеслись?

– Как бы я отнеся к этому делу? Вы еще спрашиваете? Я был бы безумно рад? Но неужели это возможно, – с изумлением и удивлением сказал бывший офицер Белой гвардии.

– Я не могу вас на сто процентов гарантировать такой приезд вашей сестры во Францию, но процентов на пятьдесят я могу попробовать помочь вам в этом.

– Неужели вы сможете посодействовать поездке моей сестры сюда?

– Да, у меня есть возможность помочь вам в этом, – как утопающий хватается за соломинку, так Петр пытался убедить Косинского, что его надо освободить из этого заточения, хотя говорил намеками, не называя имен и деталей дела. Он чувствовал, что заинтересовал Александра Михайловича в том, чтобы спасти его.

– Вы не обманываете меня?

– Я даю свое слово, и оно покрепче, чем ваше офицерское слово, – последние слова сильно задели самолюбие Косинского, но сейчас тому было не до мелких разборок.

– Хорошо. Я верю вам. Однако же, что же нам сделать, чтобы вы вышли на свободу?

– Откройте двери, и я пойду в свою гостиницу, где меня уже ищут, и мне придется объясняться где я был.

– Как же я вас отпущу? А что скажут мои соратники? Мне не поздоровится, могут и к стенке поставить.

– Скажите, что я убежал.

– Хорош же я буду охранник, который отпустил заключенного.

– Давайте я вас свяжу, а вы скажите, что я вас ударил вот этим прибором, и вы потеряли сознание.

После долгих колебаний пришли к такому мнению, что Петр свяжет его руки электрическим удлинителем, а в рот засунет полотенце из ванны, при этом Косинский рассказал, как ему лучше добраться до гостиницы, где остановилась советская делегация.

Власенко осторожно опустился по лестнице вниз, спокойно прошел мимо консьержки, которая что-то пыталась ему сказать на французском языке, но он махнул ей в ответ головой и открыл дверь, чтобы выйти на улицу, где нос в нос столкнулся с бывшим власовцем. От неожиданности оба на мгновение застыли на месте, первым пришло самообладание к Петру, он сделал шаг вправо и спустился со ступенек на улицу, и кинулся бежать куда глаза глядят, разминаясь с проходящими мимо людьми, преследователь кинулся бежать за ним, Власенко слышал за собой тяжелое дыхание мужчины. На террасах возле кафе прямо на тротуарах сидели парижане, пили вино и кофе, не обращая никакого внимания на бегущих.

Было жарко, пот лил ручьем, заливал глаза, силы оставляли Петю, ноги становились ватными, но он делал чрезвычайное усилие своей воли, чтобы убежать от преследователя. Возможно, у него было преимущество над преследователем в молодости, в том, что он привык заниматься физическим трудом, ибо он чувствовал, что преследователь отстает от него, уже не слышал топот его ног и частого дыхания. не уменьшая темп своего бега, он неожиданно свернул в узкий переулок и забежал в небольшой дворик и спрятался за лестничной площадкой, ведущей на второй этаж дома. Затаив дыхание, он просидел там довольно длительное время, а убедившись, что преследователь отстал от него, он вышел из своего укрытия и осторожно вышел на улицу, где было много людей и легко было затеряться между ними. Только теперь у него возникла другая проблема – он попал совсем незнакомый ему район Парижа и маршрут, который подсказал ему Александр Михайлович теперь уже не подходил ему, а спросить у кого-нибудь, как добраться до гостиницы, он не мог, так как не знал французский язык. Он вытянул из брюк листок, на котором Анной Михайловной было написано несколько фраз по-французски, но, к сожалению, нужной фразы там не было, а попытки заговорить с французами не дали никакого результата.

Впрочем, результат был тот, что его заметил один полицай и подошел к Власенко, он попытался выяснить личность подозрительного иностранца, но у него ничего не получилось, и он отвел его в участок. Правда, и в участке не смогли переговорить с Петром, поэтому вызвали из префектуры русского переводчика.

Власенко сидел в участке в ожидании своей очереди, когда же офицер, который сидел за столом решит его судьбу, но тот, кажется, забыл о его существовании. Сначала он о чем-то говорил с полицейским, который сидел рядом, делая какие-то записи в журнале, затем к его столу подвели экстравагантную девицу, в коротенькой юбочке и черных чулках. Она была чем-то расстроена, кричала на офицера, который сидел за столом, но тот никак не реагировал на её крик, а потом полицейский, который сидел рядом, взял девицу под руку, и стал выводить её из кабинета.

Петр представил, что его сейчас возьмут под руки, и выведут в неизвестном направлении – никто из делегации не будет знать, где он находится, подумают, что он дезертировал и перебежал на чужую сторону. Какой позор! Нет. Надо что-то предпринимать, надо требовать, чтобы его отправили в гостиницу. Он попытался встать со стула, но его задержал полицейский, который сидел рядом, что-то по-своему пробормотал, но Петя ничего не понял из его слов и по-прежнему пытался пройти к офицеру, ибо только он может решить его судьбу. Полицейский применил силу и посадил на стул, а сам стал перед ним, чтобы Петр не предпринимал больше своих попыток прорваться к столу. Парень посмотрел злобно на того полицейского, у него появилось даже желание врезать ему в морду, но он сдержал себя, помня инструкции, которые давал ему Осипов на занятиях в школе КГБ. Он успокоился, полицейский, видя, что подопечный его ведет себя спокойно, сел на свой стул. Потянулись мучительные минуты ожидания, нервы были на пределы, в который раз он еще раз жалел, что доверился отставному офицеру.

Вдруг двери кабинета распахнулись, и в кабинет ворвался бывший власовец, он тотчас же бросился к Власенко, а за ним следовал Александр Михайлович.

– Ага, попался, от нас не сбежишь, – схватил он за воротник пиджака Пети и стал трясти его, но к нему обратился офицер, мужчина бросил парня и пошел к столу, они там стали говорить о чем-то между собой по-французски.

Тем временем, Александр Михайлович подбежал к Власенко и тоже стал его трясти:

– Ты меня едва не задушил, мальчишка, – прокричал он и ударил парня по лицу, но затем близко приблизил свое лице к Пете и прошептал ему на ухо: "Ты отсюда не уходи ни в коем случае. Я позвонил твоим в гостиницу, они должны приехать".

Тем временем "сердитый мужчина", после переговоров вернулся к Петру, взял его за правую руку, сказал;

– Пошли со мной.

– Никуда я не пойду, – в голосе парня чувствовалась уверенность в своей правоте, – я требую, чтобы ко мне позвали работника нашего посольства.

– Никто тебя здесь не послушает, я сказал французам, что ты сбежал с сумасшедшего дома, поэтому мы должны вернуть тебя назад. Если не хочешь, чтобы мы хорошо с тобой вели, не сопротивляйся. Александр Михайлович, берите его под руку и повели из участка.

– Василий Алексеевич, у нас могут быть неприятности из-за насилия над гражданином Советского Союза.

– Не рассуждать, – крикнул тот на подчиненного.

– Никуда я с вами не пойду, я требую, чтобы меня отправили в наше посольство, иначе я за себя не ручаюсь, – Власенко вырвал руку из рук власовца, порвал на себе сорочку и стал биться головой об стенку. Полицейский вместе с Василием пытались остановить парня. В этот момент в кабинет следователя вошла женщина, она подошла к офицеру полиции, который сидел за столом и представилась.

– Патриция Верне. Переводчик из префектуры. Меня направили к вам. Где тот русский, с которым я должна работать.

– Очень приятно, мадемуазель.

– Так, где русский.

– Его забирают вот эти граждане, – махнул он на гражданских лиц, – они утверждают, что он сбежал из сумасшедшего дома.

– Почему он в таком виде? – спросила она у офицера.

– Он буйно помешанный, потому и ведет себя неадекватно, – встрял в разговор бывший власовец.

– Я хочу с ним говорить, – обратилась девушка к офицеру.

– Говорите, – безразлично ответил тот.

Переводчица подошла к Петру и обратилась к нему на русском языке:

– Как вас зовут? – Власенко, когда услышал родную речь, очень обрадовался и бойко ответил.

– Меня зовут Петр, а фамилия моя Власенко.

– Что вы делаете в Париже?

– Я приехал сюда в составе советской делегации, которая прибыла на Всемирный Совет борцов за мир.

– А почему вы оказались в участке?

– Понимаете, я пошел купить платье для своей супруги, такое же, как было у Бриджит Бардо в кино, а на меня напали эти двое и затащили в какой-то кабинет и требовали, чтобы я сотрудничал с ними.

– Это правда? – обратилась Патриция к Василию Алексеевичу.

– Не надо спешить с выводами. Я сейчас позвоню одному человеку, пускай он решит, что нам делать.

Девушка некоторое время колебалась с ответом, тогда дала согласие на звонок.

Бывший власовец набрал номер телефона, потом некоторое время вел какие-то переговоры с невидимым человеком, затем позвал к телефону Патрицию. Девушка взяла трубку и начала уверенно объяснять суть дела, но со временем уверенность у неё таяла, и в конце она разочарованно положила трубку на рычаги телефона и сказала офицеру.

– Он сбежал с психушки, пускай эти работники забирают его.

Переводчица, опустив глаза покинула помещение, ибо понимала, что она не может противостоять тем людям, которые находились по другую сторону телефонного разговора – это представители всесильных спецслужб, которые стоят над законом, над демократией, над существующим порядком вещей. Конечно, тому русскому парню, которому она симпатизировала будет несладко, но она ничем ему не может помочь, как это нечестно, как это несправедливо. Она думала, что живет в демократической стране, где царит порядок и справедливость, но оказалось, что это не так. Ей хотелось плакать от беспомощности, от того, что растоптали её мировоззрение, но она с трудом сдерживала свои слезы, чтобы эти подонки не видели её слез.

Только за девушкой захлопнулась дверь, как Василий Алексеевич схватил Власенко за горло и прижал парня к стенке.

– Ну, ты понял с кем ты имеешь дело, слизняк! Ты от нас никогда не уйдешь, мы тебя достанем везде, так что подписывай с соглашение на сотрудничество с нами, иначе тебе конец.

Петр в знак отрицания помахал только головой.

– Слушай, Петр, не делай глупости. Пойми, что дни большевиков уже сочтены. В Америке уже двести самолетов Б-52 с атомными бомбами на борту готовы вылететь на боевое задание, чтобы разбомбить самые большие города Советского Союза. Ты видел, что было в Хиросиме и Нагасаки, так вот такое же будет уничтожение у вас только в еще больших масштабах. После чего страны НАТО зайдут на эту территорию, чтобы установить там демократию. Так что глупо оставаться там, соглашайся работать на нас, и со временем ты сможешь перебраться в Западную Европу или Америку, это уже ты сам сможешь сделать свой выбор. Тебе будет обеспечена хорошая сытная жизнь, у тебя будет вилла, личный автомобиль у тебя и у твоей супруги.

– Я требую вас отправить меня в советское посольство.

– Ах, ты. гаденыш, получай тупая скотина, – "власовец" нанес Петру сильнейший удар в солнечное сплетение, от которого у парня помутилось в голове, – не хочешь добровольно идти, то мы тебя силой заберем. Александр Михайлович, что вы стоите, как засватанный, бери его под руки и повели в машину.

Косинский послушно взял Власенко под руки, хотя он упирался, за что получил еще один сильнейший удар в солнечное сплетение, от чего Петр стал терять сознание, и он уже не видел ничего практически, как туман промелькнули перед ним несколько лиц в гражданской одежде. Это были представители советского посольства во главе с Александром Корнийчуком известным советским драматургом, который представлял Советский Союз на Всемирном Совете мира, который в это время проходил в Париже. С ними были видные деятели Франции, которые подошли к офицеру. сидевшему за столом, и стали разъяснять ему суть происходящего. Их речь была убедительна настолько, что Власенка тотчас отпустили, и его под руки увели два работники посольства в автобус, который стоял под полицейским участком.

В автобусе Петр стал приходить в себя, открыл глаза, увидел вокруг себя незнакомых людей.