Мыши не курят!

Додумать Инга не успела, потому что внезапно на нее снизошло озарение. Ни злой умысел, ни потусторонние силы не были виноваты в том, что она не смогла уснуть.

– Мыши!!!

Не помня себя от ужаса, Инга бросилась к выходу. В памяти услужливо всплывали виденные в интернете картинки детей с пальцами, обглоданными крысами в голодные годы. Против воли звучали в голове слова родной бабушки, натерпевшейся от домашних вредителей в годы войны.

Очутившись на улице, Инга упала на колени и в голос зарыдала. Конечно же, не могло быть и речи о том, чтобы вернуться ночевать в избу.

– Пусть меня лучше вампиры сожрут! – решила девушка, имея в виду комаров.

Плотнее замотавшись в пододеяльник, Инга забралась в салон автомобиля, откинула спинку водительского кресла и вскоре все-таки забылась тревожным сном.

* * *

Проснулась Инга от громкого мычания, раздавшегося почти над самым ухом. Поежившись от утренней прохлады, девушка почесала искусанный ночью лоб и повернулась к невольному будильнику.

Будильник – пегая корова с пучком травы во рту – невозмутимо продолжал пялиться сквозь мутное стекло на обитателя неизвестного автомобиля. Инга застонала, понимая, что засохшую слюну коровы придется самостоятельно отчищать от стекла. Вряд ли в деревне, где нет даже заправки, найдется автомойка.

Оставаться в машине больше смысла не было. Проведя рукой по лицу сверху вниз, девушка прогнала остатки сна. Села, подняла спинку, нажала на гудок, отгоняя корову и пару овец от автомобиля. Разумеется, расчистив путь таким образом, столичная барышня тут же привлекла к происходящему возле старого дома излишнее внимание.

– Опять он? – недовольно зыркнула Инга на Степаныча.

Футболки на молодом человеке больше не было. Вместо нее ламберсексуал деревенского разлива облачился в простую клетчатую рубашку и штаны цвета хаки. Инга неосознанно улыбнулась, чувствуя, как медленно взлетают бабочки в животе. Простые опрятные одежды подчеркивали хозяйственность и мужественность своего обладателя – редкие качества у знакомых ей мужчин.

– Такой сказочный красавчик и такой фантастический хам! Ну, почему жизнь так не справедлива?

Степаныч тем временем подошел к автомобилю и продемонстрировал железную канистру. Полную, если судить по тому, с каким усилием молодой человек ее поднял. Инга опустила стекло и не слишком радостно поинтересовалась:

– Что это?

– Бензин. Не стал тебя будить. Сам съездил на заправку.

– Как это съездил? Когда? Еще ведь… – Инга тщетно попыталась отыскать хоть какие-нибудь часы.

– Да уж полчаса, как вернулся, – рассмеялся бодрый и веселый Степаныч, наблюдая за ее действиями.

Инга кивнула, зевнула. Спрашивать больше ничего не стала, предвкушая с каким удовольствием расскажет ей Степаныч про свой ранний подъем. Дернув рычаг, девушка дала понять, что железного коня можно покормить.

Недовольно дернув головой, Степаныч вздохнул, но, видимо, коня пожалел. Не говоря ни слова, молодой человек направился к крышке бензобака. Минут через пять дело было сделано, и тракторист вновь предстал пред светлые очи Инги, источая отвратительный аромат бензина.

– А ты чего в машине спишь? Говорила же, что комары.

– В доме мыши.

– А-а-а… – протянул Степаныч.

Инга смерила его презрительным взглядом. Этим своим «а» молодой человек, несомненно, насмехался над ней. Ведь что такого, чтобы жить в доме, где живут грызуны-вредители?

Очень хотелось озвучить мысли, хотелось высказать Степанычу все, что она о нем думает. Но, к несчастью, тракторист был единственным человеком в деревне, кто мог ей помочь.

– Слушай, а ты не мог бы мне помочь на асфальтированную дорогу вернуться? – усилием воли задавив обиды и злость, попросила девушка. – По песку протянешь? Чтобы колеса опять не забуксовали.

– Ты на заправку что ли собралась? Зачем? Я тебе достаточно бензина привез…

– Я совсем уехать собралась, – резко оборвала его Инга.

– Как «совсем»? – опешил Степаныч.

– А что мне тут делать? Я же на дом взглянуть приехала. Взглянула. Даже, можно сказать, насмотрелась. Пора и честь знать!

– То есть как это «насмотрелась»? Ты же только вчера ночью приехала!

Девушка не сводила с тракториста пристального взгляда. Выражение на лице молодого человека медленно менялось от растерянности до обиды. Последнее ничуть не удивило Ингу. Она понимала, что местные, несомненно, гордятся своей деревней, любят свои дома и ценят красоту окружающей природы. Поспешный отъезд гостьи (никем другим Инга себя считать не желала) наносил им оскорбление. Ведь столичная барышня посмела не восхититься родными просторами!

– Ты мышей, значит, боишься? – прорвался в мысли Инги голос Степаныча.

– Нет.

– Работы?

– Я пашу по двенадцать часов в сутки!

– Убираться не любишь?

– Причем здесь это?!

– Тогда вылезай.

И не дожидаясь активных действий с ее стороны, Степаныч распахнул дверь автомобиля и вытянул Ингу наружу.

– Тут главное с правильного ракурса на все посмотреть! Можно убогость увидеть, а можно – богатство. Давай скорее, – поторопил Степаныч девушку, которая никак не могла выпутаться из пододеяльника.

– Куда спешить? Боишься, что мыши разбегутся?

– Да, что ты все про этих мышей? Дам я тебе свою Мурку на пару дней: всех грызунов из дома выгонит!

Инга фыркнула, но отказываться от столь щедрого предложения пока не стала. Тем более что Степаныч уже стоял на крыльце.

Бредя навстречу трактористу, Инга смогла вдоволь налюбоваться домом Фаины Львовны. Утром он стал выглядеть еще печальнее, так что при самом удачном раскладе рассчитывать на прибыль от наследства не стоило. Условно жилое строение в ближайшее время надлежало снести, пока гнилая крыша не рухнула кому-нибудь на голову. Что же касается участка земли – вряд ли он стоил больших денег.

Впрочем, отчаяние быстро отступило после того, как Инга вошла в дом. С наступлением нового дня атмосфера внутри стала намного приятнее. В сенях не было никакого мусора, только облачка пыли поднимались при ходьбе. Пространство комнаты пронзали десятки солнечных лучей. Обои выглядели не так зловеще. Инга даже вынуждена была признать, что ретро узор на них весьма неплох. Мебель при ярком свете уже не казалось дряхлой и трухлявой, больше походя на антиквариат, требующий небольшой реставрации.

– А это что такое? – Инга указала на потрепанный корешок книги, видневшийся из-под кровати.

– Мыши сгрызли.

– А там, на потолке что за дыра?

– Мыши проход устроили.

– Этот странный бисер…

– Мыши переварили книгу, – усмехнулся Степаныч.

– Понятно, – протянула Инга. Определенно, смысла задавать вопросы больше не было.

Изредка давая комментарии по поводу того или иного предмета, Степаныч внимательно осмотрел помещение. Скрытых или явных угроз для новой хозяйки молодой человек не выявил, о чем сообщил с искренней и очень притягательной улыбкой на лице.

– Места немного, но все с умом сделано. Муж Фаины Львовны сам дом проектировал, – не без гордости за односельчанина добавил Степаныч. – Кстати, из сеней еще выход на скотный двор есть. И в туалет. Только когда пойдешь по нужде, будь аккуратна. Не упади.

– Куда не упасть? – удивилась Инга. – Там лестница?

– Там яма! – донеслось из сеней. – Или ты думала, на скотном дворе санузел со всеми удобствами будет?

Со всеми или нет, Инга не задумывалась. Но на сидушку с ведром под ней все же рассчитывала.

Когда девушка вышла из избы, Степаныч как раз поднял крючок и распахнул хлипкую дверь, ведущую прочь из основной части дома.

– Пойдем. Лучше я с тобой схожу, а то мало ли…

Молодой человек вдруг замолчал и замер на месте, будто увидел на скотном дворе нечто такое, чего там никак не должно было быть.

– Стой там. Не подходи, – опомнившись от первого потрясения, велел Степаныч.

– А что там?

– Не подходи!

Но Инга уже шагнула вперед и останавливаться не собиралась. В конце концов, это был ее дом, и никто не имел права ей указывать, на что не смотреть и куда не ходить. Степаныч услышал шаги за спиной. Попытался преградить путь и заслонить собой пространство двора…

– А-а-а!!!

Крепкая мозолистая ладонь зажала Инге рот, в то время как вторая рука легла на плечо и вынудила развернуться лицом к широкой крепкой груди.

– Да, не кричи ты так! Оглушила.

Инга высвободилась из объятий навязчивого помощника и тут же накинула на него с кулаками и обвинениями:

– То есть, как это – не кричать? Там же человек!

– Ему уже не поможешь, – покачал головой Степаныч. – Тем более криком.

Напоминание мгновенно привело Ингу в чувства. Давно ли она сама себе говорила нечто похожее?

Сделав глубокий вдох и медленный выдох, девушка с опаской обернулась. Посреди скотного двора лежал труп неизвестного ей пожилого мужчины. Из живота несчастного торчали вилы. Солома вокруг была залита кровью. Старик, должно быть, пытался вытащить орудие убийства из своего тела, потому что на горбатой рукояти отчетливо виднелись кровавые отпечатки ладоней.

– Кто же его так? – с трудом сдерживая рвотный позыв, поинтересовалась Инга. – Только не говори, что мыши.

Степаныч не сказал. Вместо этого он наклонился и поднял с пола свежий окурок от дорогой сигареты.

– Мыши не курят! – уверенно произнес молодой человек.

Глава 5

Полицейские прибыли в деревню Высокое на удивление быстро. На двух машинах: сером с синей полосой уазике и старой карете скорой помощи, проржавевшей местами настолько, что оставалось загадкой, как автомобиль до сих пор мог перемещаться. Водитель скорой помощи и пассажиры, если такие имелись, остались внутри. Из уазика бодро выскочили два оперативника, эксперт и следователь.

Группа сразу взялась за дело. Тем более что для работы им были созданы все условия. Понятые, свидетели, очевидцы, подозреваемые – в общем, все население деревни по первому зову явилось в указанное место. Вели себя собравшиеся послушно: следы не затаптывали, с советами не лезли, причастных лиц обсуждали вполголоса.

Командовал происходящим следователь Коровин Юрий Алексеевич. На представителей закона из фильмов он был ни капельки не похож. А вот отличить его от прочих обитателей деревни было сложно. Средних лет, загорелый, подтянутый мужчина в филигранно заштопанной на правом локте форме. Широкое лицо обрамляли курчавые русые волосы. Внимательный взгляд маленьких серых глаз непрестанно скользил по собравшимся, подмечая одному следователю известные мелочи.

Отдав распоряжения насчет сбора улик на месте преступления, осмотра и последующей транспортировки трупа, Юрий Алексеевич направился к Инге.

– Значит, это вы, – протянул он вместо приветствия.

Инга поднялась с крыльца, на ступенях которого они со Степанычем вынуждены были провести все утро. После обнаружения трупа и до приезда полиции отлучаться далеко из дома было себе дороже. В машину Инга наотрез отказалась залезать. Девушке казалось, что вся одежда на ней залита кровью и рвотой, и дорогой салон непременно придется подвергать химчистке после вторжения. Заходить в избу Инга также не захотела, ведь там девушка могла бы еще больше испачкаться сама. Вот и сидели они со Степанычем у всех на виду. Грелись на солнышке, страдали от голода, подкармливали комаров – десятка два точно осчастливили.

– Могу я взглянуть на документы, подтверждающие вашу личность и права на дом? – поинтересовался Юрий Алексеевич.

– Документы в доме. В сумочке возле лавки. Я принесу…

– Нет, нет! Не стоит. Я потом посмотрю.

Инга кивнула, испытав заметное облегчение из-за отпавшей необходимости появляться в стенах проклятого дома.

Следователь приступил к допросу. На Ингу посыпались стандартные вопросы о связи с жертвой, об обстоятельствах обнаружения тела, о том, где она была с часу до двух ночи, когда произошло убийство.

– В машине спала, – устало отозвалась Инга.

– Почему же в машине? Ведь в доме постелено ваше белье.

– Там… грязно. И мыши.

– Мыши? – удивленно переспросил следователь.

Девушка живо представила, как этот крепкий деревенский мужик сейчас рассмеется и тем самым вынудит всех остальных посмеяться над ней. Однако следователь проявил чудеса тактичности и крайне любезно произнес:

– Да, понимаю. Мыши – это беда. Фаина Львовна и при жизни с ними ничего не могла поделать. А уж после ее смерти мелкие пакостники совсем страх потеряли.

После таких слов Инга прониклась к следователю уважением, не говоря уже о безмерной благодарности.

– Так вы испугались мышей и решили заночевать в машине?

– Я… Я от них спаслась бегством.

– Кричали?

Уважение к следователю в мгновение ока сошло на «нет». Ну, разве можно задавать такие вопросы девушке? Это недопустимо даже в рамках следственных действий!

Юрий Алексеевич, видимо, уловил презрение во взгляде столичной барышни, поэтому поспешил исправить положение:

– Поймите правильно, я не для того, чтобы посмеяться. Если вы кричали, кто-нибудь мог слышать или видеть, как вы выбегали из дома. В каком часу это было?

– Не знаю точно. У меня часов нет. Но прошло минут двадцать… Не больше получаса с того момента, как Степаныч притащил мою машину в деревню. Я в доме-то ничего не делала. Белье из машины взяла, постелила на лавке и сразу легла.

– Так-с… То есть это было в районе одиннадцати вечера… Постойте-ка! У вас нет часов. А телефон? Вы не смотрели время на нем?

Инга покосилась на машину, на деревенских жителей, на Степаныча, внимательно слушавшего разговор со следователем.

– Я его в кусты выкинула. Там, на дороге, где вчера машина забуксовала. Хотела эвакуатор вызвать, но сети не было и…

– Понятно.

Больше следователь ничего выяснять не стал, сообщив, что беседа под протокол состоится чуть позже, когда обстоятельства дела немного проясняться. Примерно такой же диалог состоялся у Юрия Алексеевича со Степанычем. Разница заключалась лишь в том, что ответы молодого человека были более содержательными.

Иван Степанович родился и вырос в этой деревне. И, конечно же, он знал убитого лично. Жертвой зверского преступления стал старик Арсений Гаврилович – известный в деревне пьяница. Проживал он вместе с дочерью, ее мужем Игорем и их тремя детьми. Накануне взрослые обитатели дома поссорились, старика выставили за дверь, велев не возвращаться, пока не протрезвеет. Дочь убитого Вера была беременна четвертым ребенком, и пару последних месяцев особенно остро реагировала на пагубную привычку отца. Скандалы с выставлением старика за порог случались часто и уже никого не удивляли. За судьбу Арсения Гавриловича никто не переживал. Ведь на улице было тепло, и сон в придорожной канаве не представлял угрозы для жизни.

Степаныч стал невольным свидетелем ссоры накануне. Он как раз пришел к Игорю, чтобы договориться о помощи в ремонте трактора. Арсений Гаврилович вылетел за дверь, оступился на крыльце и упал точно к ногам молодого человека.

– И что вы сделали?

– А что я мог? Поднял его, проводил к забору и посадил на траву. Игорь видел, как я это делал. Да и Вера тоже. Она мне потом еще пеняла, что я грязь на себе в их дом принес, и запах от меня мерзкий идет. Ну, в смысле пропах я перегаром, пока отцу ее помогал.

– То есть, вы с ней тоже поссорились?

– Поссорился? Нет. Зачем? Она же всегда ворчит, когда беременная.

– Понятно. А с Ингой Сергеевной вас как судьба свела?

– Дед Прокоп зашел вчера вечером. Сказал, что у девушки машина на дороге застряла. Попросил трактором вытащить и в деревню привезти. Добавил еще, что девушка новая хозяйка дома Фаины Львовны.

– Во сколько это было?

– После девяти.

– После того, как машину притащили, что делали?

– К себе пошел. Трактор в сарай загнал, сам – в избу. Никуда не отлучался. До утра проспал. В начале шестого Зорьку пастуху передал.

– Возле дома Фаины Львовны вечером или утром странного ничего не заметили?

– Нет.

– Можете предположить, почему Арсений Гаврилович на скотном дворе оказался?

Степаныч пожал плечами:

– Ночевал он там. Не в первый раз уже.

– Как же он туда вошел?

Тракторист откровенно рассмеялся.

– У вас скотный двор есть? Есть. Замок там крепкий? Поди, вовсе нет! А поддеть крючок снаружи – и пьяный справится, если звездами любоваться не захочет. На соломе все приятнее отдыхать. Да и комаров внутри поменьше. Они в этом году лютуют: влажно и тепло на улице.

Юрий Алексеевич кивнул. Велев Инге и Степанычу не покидать крыльца, направился к остальным жителям деревни. В течение последующих пятнадцати минут полная картина произошедшего была в красках обрисована следователю.

Слова местных жителей подтверждали показания молодых людей. Каждому эпизоду нашелся свидетель, а то и не один. Так про ссору Веры с отцом знали почти все. Пара человек видела, как Арсений Гаврилович в сумерках пробирался задами к заброшенному дому. Примерно в то же время видели Игоря, опустошавшего заначку у крыльца дома, пока Вера готовила ужин. Сосед из дома через дорогу видел в окно, как поздно вечером Инга с криком бежала к своей машине.

– Орала так, будто там не мыши, а пара медведей по стенам бегали, – усмехнулся в усы мужчина.

– Ночью ничего не слышали? Например, как дверь автомобильная хлопала или сигнализация пищала.

– Нет. У меня жена чутко спит. За нашу машину переживает. Так что она бы точно услышала.

Нашлись свидетели и тому, как рано утром Степаныч уезжал из деревни.

– Кстати, забыл уточнить. С какой целью вы покидали деревню в такой ранний час?

Степаныч встрепенулся, взглянул на Ингу и поспешно отвернулся, будто испугавшись, что девушка придаст значение его движениям.

– Так с какой целью? – напомнил вопрос следователь, от которого ничего не укрылось.

– За бензином я ездил. Для Инги Сергеевны.

– А она сама не могла?

– Нет. В машине бак пустой был.

Юрий Алексеевич округлил глаза. Посмотрел на городскую барышню.

– Как же это вы так? Вы же сюда ехали.

– Да.

– Датчик что ли сломался?

– Нет.

– Понятно, – настолько многозначительно произнес следователь, что Инга невольно покраснела.

Подлинность открывшихся фактов Юрий Алексеевич проверил сразу же. Заведя машину Инги Сергеевны, он убедился, что бензина в ней не больше, чем помещается в двадцатилитровую канистру.

Следователь еще не покинул салона, когда его внимание привлекло движение у выхода со скотного двора. На полянку возле крыльца вышел молодой паренек, худой и нескладный, с копной торчащих во все стороны соломенных волос на голове. Павлуша-эксперт никак не мог разглядеть начальства и растерянно озирался по сторонам.

– Здесь я! – окликнул Юрий Алексеевич паренька.

– Все изъяли. Все проверим, – доложил Павлуша.

– После детального осмотра выводы изменились?

– Нет. Я почти на сто процентов уверен, что мои предположения оправдаются и после экспертизы.

– А что насчет окурка?

– На нем есть свежие отпечатки. Принадлежат взрослому мужчине, что не удивительно, раз Смирнов трогал его.

– Понятно.

Следователь собрал возле крыльца всю доблестную команду. Отдал распоряжения, понизив голос, чтобы любопытные жители деревни не могли его услышать. Заметив оживление среди полицейских, собравшиеся тоже зашевелились.

– Так кто виноват-то? Кто Арсения нашего заколол? – раздалось из толпы.

Инга украдкой улыбнулась. Подумала, как же все-таки сильно отличаются жители мелких населенных пунктов от жителей больших городов. Еще преступление толком не совершено, а им уже преступника подавай. Впрочем, они имеют право требовать ответы как можно скорее. Они ведь тут все свои, все друг друга знают…

– Она! Точно она, – послышался приглушенный голос.

Девушка осторожно скосила взгляд в сторону местных обитателей.

– Больше некому ведь…

– Окрутила…

– Голову задурила…

«Ну, разумеется, – с раздражением подумала Инга. – Кто еще может быть виноват?»

Но вдруг она услышала слова, заставившие ее не просто вздрогнуть, а буквально вскипеть от праведного гнева.

– Фифа городская. На нашего Ваньку… – посетовала супруга того самого соседа из дома через дорогу.

– Это я фифа? – одними губами прошептала Инга. – Это я Ваньку… – она вдруг запнулась: – Какого еще Ваньку?

– Подпишите, – прозвучал над головой девушки голос следователя.

Тут же перед Ингой появился пластмассовый планшет с прикрепленным к нему листочком. Инга схватила ручку и подмахнула бумагу не глядя, слишком занятая собственным возмущением. Как смеют эти деревенские неучи говорить о ее связи с каким-то Ванькой?

– Погодите, Юрий Алексеевич, – прорвался в размышления городской барышни голос Степаныча. – Можно?

– Да, пожалуйста.

На этот раз перед лицом Инги возникла связка ключей. Девушка дернулась назад, споткнулась о верхнюю ступеньку крыльца и непременно бы упала, если бы Степаныч не среагировал вовремя.

– Что это? – удивилась Инга.

Неизвестные ключи от неизвестных замков ей все еще предлагали.

– Раз ты все равно никуда не сможешь поехать в ближайшие дни, приглядишь за моим хозяйством.

– Каким хозяйством? – машинально переспросила Инга, но мысли сбежали на первую часть фразы и девушка побледнела, заподозрив неладное: – Почему это я никуда не смогу поехать?

– Потому что вы только что дали подписку о невыезде из деревни Высокое, – любезно напомнил Юрий Алексеевич.

– Но?..

– Я скоро вернусь, – ободряюще улыбнулся Степаныч.

Не дожидаясь больше ни вопросов, ни возражений, молодой человек вложил ключи Инге в ладонь, после чего протянул свои руки следователю. Юрий Алексеевич с готовностью защелкнул на запястьях наручники. Деревенские жители ахнули. Инга не шелохнулась: происходящее смахивало на страшный сон.

Глава 6

Тело почившего Арсения Гавриловича загрузили в карету скорой помощи, и автомобиль тут же уехал в сторону леса. Температура на улице стремительно повышалась, и промедление в дальнейшем могло обернуться проблемами для следственной группы.

Проводив транспорт напряженным взглядом, Юрий Алексеевич украдкой перекрестил дорогу, вздохнул и велел сажать подозреваемого в уазик. Двое полицейских поддержали Степаныча под локти, помогая трактористу забраться в салон. Когда задержанный оказался внутри, один из полицейских занял место рядом с ним, второй запрыгнул на водительское сиденье.

– Юрий Алексеевич! Мы готовы.

– Павлуша! – скомандовал следователь.

Молодой эксперт попытался занять место сзади, но тут же был оттащен за шкирку, словно нашкодивший котенок.

– Вперед полезай. Я мамке обещал, что ты не пострадаешь, так что нечего с преступниками общаться, – пригрозил следователь.

– Юрий Алексеевич! Ну, что вы такое говорите? Какая мамка? Я ценный специалист…

– Вот и поезжай спереди, «ценный специалист», – засмеялись полицейские.

Павлуша пригорюнился, но спорить больше не посмел. Юрий Алексеевич удовлетворенно кивнул, захлопнул дверь и дал знак водителю, что коллеги могут уезжать. Последнее нехитрое движение следователя вернуло Ингу в реальность, из которой она выпала под давлением происходящих событий. Девушка в ужасе осознала, что еще немного и шанса побороться за правду и свободу у нее не будет.

– Постойте!

Инга бросилась к полицейской машине.

– Погодите!

На нее устремились десятка три удивленных глаз.

– Это какое-то недоразумение!

Юрий Алексеевич сообразил, что обращаются к нему. Озадаченный происходящим, сдвинул брови и поднял руку, приказывая водителю задержаться. Минута-другая не могли нанести вреда, а вот прояснить дело – запросто.

Инга чуть сбавила шаг и облегченно выдохнула.

– Я не могу здесь оставаться! – уже совсем спокойным голосом заявила девушка, когда оказалась рядом с уазиком. – Я должна…

Девушка хотела сказать, что должна вернуться в Москву, что у нее там бизнес, что возникнут проблемы, если она не вернется вовремя. Однако подобные доводы вряд ли могли хоть в чем-то убедить следователя и пробудить жалость, сочувствие и понимание по отношению к столичной барышне. Поэтому Инга изменила тактику:

– Я не убивала этого старика. Я даже не знала его!

– Понятно, – знакомо ответил следователь.

Инга поджала уголки губ и процедила раздраженно:

– Тогда по какому праву вы меня задерживаете здесь под подписку?

Юрий Алексеевич не раз сталкивался с возражениями подозреваемых. Чаще всего они принимали форму нецензурного обещания встретить следователя в темном переулке. Но бывали и такие, как у столичной бизнес-леди. Не явные, но легко читаемые: ледяной тон, стальной взгляд. Бояться тех или других означало бояться своей работы. Угрожать в ответ – идти против собственных взглядов. Разрешать конфликты следовало в рамках закона и человеческого уважения.