Полярная Одиссея

В горах тишина, два человека, отдаленно напоминающие военнослужащих, готовят ужин, дым от печек стелется среди скал. Далеко слышны разговоры людей, спускающихся вниз. Ударили в « гонг», на самом деле – отрезок металлической трубы, закрепленной к столбу. Наступило время ужина. Спустился к палатке майор В. Шерупов, руководивший строительством дороги. Я доложил о прибытии и поставленной в полку задаче. Мы достаточно с ним знакомы, знал я и о некоторых особенностях его характера. Держал он себя отчужденно, разговор не получался. Вернее сводился к тому, что план строительства дороги катастрофически не выполняется. Он в единственном числе решает все задачи. Помощники, видимо имея в виду капитана В. Журова и кого – то еще, ему только мешают. Я разговаривал с ним корректно и спокойно, однако остался осадок.

Кажется, только уснул и звук «гонга», подъем. На завтрак каша с «тушенкой», хлеб с маслом, чай. Завтракал молча, наблюдая за бойцами. Хорошо проявляется сущность воинского коллектива, когда солдаты не знают, что за ними наблюдают. В армейском понимании, явно видно, что воинской дисциплины здесь нет: на куртках у личного состава, скорее всего, умышленно, спороты погоны. Нецензурная брань, выкрики, самостоятельное хождение, в том числе вне лагеря. Вызывающее поведение в отношении офицеров. Удивило, что майор В. Шерупов, на так называемую «вольницу», не реагировал. Складывалось впечатление, что здесь

каждый сам по себе начальник. Отсутствует даже список вверенной нам группировки военнослужащих. Не проводятся проверки наличия личного состава находящегося в базовом лагере.

Не системные нарушения воинской дисциплины имели место в прошлом и в моем ремонтном взводе. Длительное время мы находились в командировках. Порой не имели связи с полком. Поставленные задачи приходилось решать в любых условиях. Понимая всю опасность послабления дисциплины, я немедленно реагировал на подобные случаи. Принимал решительные, порой жесткие меры по отношению к нарушителям.

Здесь, в горах, придется начинать все с начала. Пользуясь каждой возможностью, стал индивидуально беседовать с каждым солдатам. Оказалось, что среди них есть сержанты, двое из которых являлись наиболее злостными нарушителями и подстрекали к подобным действиям других военнослужащих. Смотреть спокойно на происходящее я не мог и начал поэтапно осуществлять «оздоровление» воинского коллектива, которого в принципе не было.

Как оказалось, для выполнения поставленной задачи командование радиотехнических войск 20-го корпуса ПВО, собирало людей по воинским частям. Ни один командир не отдаст толкового сержанта или солдата. В результате, на горе оказались те, от которых избавились. Командиры и политработники сняли с себя «головную боль» в лице потенциальных нарушителей дисциплины. Вообще, это было укоренившейся практикой в частях и подразделениях. Да что греха таить, будучи в дальнейшем выше по должности и воинскому званию, я сам порой поступал потом подобным образом.

Однако занимаясь вопросами наведения уставного порядка нельзя ссылаться только на личные недостатки бойцов. Необходимо создать элементарные условия для их жизнедеятельности. За май – октябрь ни одного офицера тыловой службы на горе Ханмэй не было, как впрочем, и других служб полка. Можно понять, как сложилась такая ситуация. На 200-й полк были возложены все задачи по освоению позиций, тогда как его штатная структура оставалась прежней. Продолжалась реорганизация. А основные, насущные вопросы несения боевого дежурства, боевой подготовки, обустройства и жизнедеятельности решались в условиях самостоятельного выживания. О тех, кого отправили на строительство дороги, порой просто забывали.

Обмундирование личного состава в ходе работ пришло в негодность. Отсутствуют медицинские аптечки, нет йода, зеленки, бинтов. При постоянных мелких травмах, в условиях повышенной влажности, раны начинают нарывать. Не оборудованы места для умывания, у военнослужащих отсутствуют элементарные средства личной гигиены. Не налажена своевременная доставка писем. Всего не перечесть. Ко всему, личный состав постоянно нарушает правила техники безопасности.

Так, солдаты и сержанты на санках, сделанных из подручных материалов, съезжают по ледникам к палаткам, что влечет за собой смертельный риск. Из ледников вытаивают скалы, меняется ледовый покров, не успел среагировать, а это практически невозможно на большой скорости, все, приехали – чрезвычайное происшествие. Однако эти «катания» не пресекаются, инструктажи по мерам безопасности не проводятся. При этом я понимал, что в случае увечья или смертельного исхода для кого – либо, вся ответственность ляжет на нас. За день до моего приезда, трое военнослужащих ушли через перевал в геологическую партию, где купили спиртное. Отсутствовали длительное время, по возвращению устроили распитие спиртных напитков, с «разборками». Не мог понять как они в горах, через перевал, не зная местности, прошли достаточно сложный маршрут?

Всякое тайное, становится явным. С ними находился проводник Николай, который вместе с Андреем, оказались «в доле». На эту тему и по другим вопросам, решил поговорить с майором В. Шеруповым, ведь мы теперь выполняем общую задачу. Однако задерганный массой повседневных дел он реагировал на мои слова неожиданно негативно. Заявил, что вопросы, которые мы обсуждаем, его мало интересуют. Мне он был совершенно не понятен. Честно предупредил его о том, что обращусь по вопросу обеспечения личного состава необходимым имуществом, к командованию полка, и запретить мне сделать это, он не имеет права.

Сегодня со стороны пройденных лет, понимаю, что В. Шерупов, будучи по специальности инженером, не имел организаторских, управленческих навыков, никогда не работал с личным составом. Да и работы такого плана, которые нам надо выполнять, ему мало знакомы, не хватало практических навыков. Так же мешали и некоторые особенности и черты характера. Это его беда, но те, которые отравляли его в командировку, знали об этом, но не считали нужным что-либо менять. Сложившаяся в сводной группировке обстановка, стала новостью для командования полка. На следующий день по радиосвязи В. Шерупов был вызван в поселок Полярный для телефонного разговора. Он вернулся во второй половине дня и был удивительно спокоен. На этой волне, между нами, состоялся предметный разговор.

Приняли решение поделить личный состав на две группы. Помимо руководства группами в ходе дорожных работ, на майора В. Шерупова возлагались общие организационные вопросы, на меня, дополнительно, обеспечение уставного порядка, с учетом наших условий и поддержание воинской дисциплины среди личного состава.

В короткое время потенциальные нарушители дисциплины – два сержанта и рядовой, были откомандированы к месту постоянной службы. В скором времени прибыла замена. В препроводительных письмах на имя командования войсковых частей, на убывающих сержантов и солдата, составил перечень допущенных ими нарушений. Перед отправлением потенциальных нарушителей зачитал перед строем подготовленные письма. В строю тишина, подобная форма воспитания психологически действует эффективно, проверено опытом. Командование усилило нашу сводную группу. Через некоторое время решились и другие проблемы. Завезено дополнительно обмундирование. Поступили средства личной гигиены. Прибыл санинструктор с медикаментами. Доставка писем осуществляется без задержек. Для эффективной работы на строительстве, в составе двух групп, сформирована почасовая система приема пищи и отдыха личного состава.

Стимулом солдат и сержантов стало обещание командования РТВ 20-го корпуса ПВО: при выполнении поставленной задачи – постройки дороги в установленные сроки, весь личный состав сводной группировки будет уволен в запас в первую очередь. Морально-психологическая обстановка в коллективе стабилизировалась, что положительно сказалось на темпах работ, которые не прекращались. Несмотря на положительные тенденции важно своевременно предупредить какие-либо негативные проявления, в частности, исключить возможность доставки спиртного в лагерь.

С разрешения начальника, в сопровождении проводника, отправился к геологам. Горы обманчивы, кажется вот он перевал, а за ним и наши соседи. Шли более трех часов. Тяжело поднялться на перевал, спускаться с него еще труднее. Встретили нас доброжелательно. Пили чай с галетами, беседовали, нашли общих знакомых. Здесь впервые увидел процесс поиска и добычи богатств, спрятанных в недрах гор. Полюбовался на хрустальные друзы, драгоценные и полудрагоценные камни. При этом основной целью геологической партии, являлись изыскания редкоземельных металлов в интересах министерства среднего машиностроения. Ребята мелочами не занимались. Быт геологов мало чем отличался от нашего. Попросил не продавать нашим бойцам спиртное. Отнеслись с пониманием. Канал поставки спиртного был закрыт. Попрощались и в обратный путь. Опять через перевал. За сезон еще два – три раза посещал лагерь геологов. Не хватало общения и продуктами приходилось обмениваться. В сентябре, в связи с начавшимися обледенениями, через перевал уже было не пройти.

Вновь приносят зарницы

Запах северных сосен.

Пожелай мне дорогу

И звезду на заре:

Все мне снится да снится

Эта рыжая осень,

Все трунит у порога

Заполярный экспресс.

… На глухих перевалах,

На заснеженных скалах

Душу так заморозит

Что вовек не согреть,

Но на самом проклятом

Ледяном перевале

Пожелай мне дорогу

И звезду на заре.

Немного было грустно, когда осенью их экспедиция разделилась, большая часть геологов убыла готовить базу на новом месте. В районе гряды Рай-Из мы остались практически одни. С майором В. Шеруповым приходилось общаться, но только на служебные темы. Да и посменная работа не располагала к разговорам. Работы проводились по этапам. В начале изучался очередной участок на месте строительства дороги. Проводился осмотр состояния почвы, скальных россыпей, вероятность схода ледников, снежных обвалов. Определялась ширина, длина участка будущей дороги. Затем в грунт забивали штыри, на которые натягивалась лента. Сразу столкнулись с проблемой. Проведенные ранее геодезические работы и топографические осенне – зимние съемки, не соответствовали истинному рельефу местности. Участвуя в установке радиолокационных станций на новых позициях, мне приходилось заниматься их юстировкой. Однако это небольшой опыт.

С практической помощью своего начальника, вновь осваиваю работу с буссолью, теодолитом и реперной планкой, ругая себя за невнимательность на занятиях по топографии, будучи курсантом военного училища. Времени мало, наскоро составляем кроки, последующие действия решаем по ходу работ. Надо немного спрямить серпантин. Углы закрытия – вертикальные стены, скалы на нашем пути, решили по предложению специалиста Андрея убирать усиленными зарядами тротила. У нас его много, не пропадать же добру. Здесь же, под руководством Андрея, намечаем места закладки взрывчатки, рассчитываем количество и эквивалент.

После проведенной работы начинаем подготовку шурфов. В трещины скал вбиваем металлические клинья. В дело идут кувалды, ломы, кирки, лопаты. Процесс занимает много времени. Работаем в условиях Полярного дня круглосуточно, посменно, без выходных. Полученные рукавицы за три-четыре дня превращаются в прах. На такие мелочи не обращаем внимания. Стойкость, самоотдача бойцов выше всяких похвал.

Серьезная задача – закладка тротила на подготовленные места для проведения подрыва на очередном участке строящейся дороги. Эти и последующие работы производятся только под руководством «сданного нам в аренду» взрывника Андрея. У него большой опыт подобных работ. Обычно назначается одновременно три – пять подрывов. Не могу не рассказать об Андрее. Настоящий бродяга севера. Немногословен, как в прочем и Николай. Все его имущество помещается в рюкзаке. Из одежды только «энцефалитка», так называют геологи подобие комбинезона, удобная и простая одежда для всех случаев жизни. Сидя у палатки, Андрей не спеша рассказывал о себе. Со слов, у него квартира в Ленинграде, но семьи никогда не было. О родственниках не вспоминал. По окончания сезона, предпочитал коротать Полярную ночь в базовом поселке. Он получает хорошую зарплату, но обходится малым. Кроме работы, его ничто не интересует. Курит сигареты «Прима» практически не переставая, других сигарет, не признает. Не представляет себя как жителя города. Его сознательная жизнь проходит в экспедициях, в поле. Родным домом давно стала палатка, а прошлое затмилось бродячей жизнью. Интересно слушать его рассказы у костра, иногда я присоединяюсь к ним.

Огонь костра поддерживаем дощечками от ящиков из-под тротила, а потом в дело идет тротил. Снимаем с него «нарядную» оболочку и отправляем в костер. Черную копоть и желтый огонь костра, во внимание не принимаем. Дрова у нас большая ценность. Говорим мало, пьем чай, курим. Горы завораживают. Никогда не забыть тех дней. Неповторимое ощущение свободы, ирреального мира. Здесь все грандиозно – скалы, ледники, вершины. В этой грандиозности таится своя величественная прелесть.

Ночью вершины светятся,

Влез на Ханмэй Сатурн,

Чаша Большой Медведицы

Черпает черноту.

Странная невесомая

Синяя бирюза.

Над ледниками сонными

Видятся мне глаза.

Звезды по небу мечутся,

Словно их кто зовет.

Дочка Большой Медведицы

Свита из света звезд.

Звякает полночь струнами,

Гаснет огонь в печи,

Под проливными лунами

Мы все молчим в ночи…

Продолжалась будничная повседневная жизнь нашей экспедиции. Процесс проводимых работ отлажен. Начинается погрузка тротила на единственную техническую единицу – ГАЗ -71, порой очень капризный в деле. Загружено 350 – 400 кг, вперед и вверх! Вездеход, ревя мотором, окутываясь бензиновой гарью и лязгая гусеницами, ползет вверх. Несмотря на запреты, к вездеходу потихоньку сосредотачиваются бойцы, держась за него, двигаются вверх – так идти легче. Немного отставая, поднимаюсь за ними. Как я устал прыгать по россыпям скал. За спиной вещевой мешок с детонаторами, проводами и бикфордовым шнуром. Андрей, на правах старшего товарища, со своей «адской» машинкой, поднимается позже. Вездеход наезжает на острый выступ скалы и конечно, слетает или лопается гусеница. Он начинает крутиться как волчок, грозя перевернуться, покатиться вниз и пополнить «музей» погубленной техники у подножия горы. Бойцы разбегаются во все стороны и прячутся за укрытия, жить хочется всем. Но времени нет. Командами вновь поднимаем их и выгоняем из укрытий. Гусеницу восстанавливают, подъем продолжается дальше. Так может повторяться несколько раз.

Идти вверх тяжело. Это уже не дыхание, а хрип. Часы тяжелой работы, уточнений, проверок, но вот тротил уложен. Звучит «гонг» и голосовые команды – подняться на вершину. На высоте проверяем, пересчитываем личный состав. Все прибыли, пусть отдохнут. Для нас начинается самая опасная работа: установка детонаторов и подключение проводов к взрывной машинке. Здесь находятся только двое: Андрей работает – он профессионал, другой контролирует его действия – майор Шерупов или лейтенант Елфимов, по очереди. В начале напрягаешься, потом привыкаешь и забываешь об опасности. Понимаешь, что при несанкционированном взрыве от нас мгновенно останется только небольшое облачко и никакой награды не будет. Нарушили технику безопасности, не выполнили требования инструкций, сами виноваты! Но мы оптимисты и пока, все «тузы» в этой игре, в наших руках!

Обычно сеть проводов для подрыва соединяем последовательно. Нужен длинный, грамотно подготовленный подрыв, надо прочищать путь, а не делать воронки, чтобы их потом засыпать. Все работы прекращены. Осматриваем окружающую нас местность. Мы выше всех гор. Кажется, что можно рукой дотянуться до бесцветного северного неба. Бойцы отдыхают на свежем ветре, слышны шутки, анекдоты, по кругу пачки сигарет. Здесь сигареты «Прима» бесплатные. Я почти адаптировался к особенностям горной местности, нехватке кислорода, уже «не задыхаюсь» как раньше и снова начал курить. Андрей, между тем, заводит механизм машинки, нажимает кнопку и замыкает электрическую цепь. Серия мощных взрывов чередой сотрясает твердь, скалы, земля летят выше гор. Взрывная волна выбивает щебень на соседней гряде. Эхо многократно отдается в прилегающих нас горах и ущельях. Черный дым на короткое время окутывает вершину.

Идем обследовать результаты взрывов. Спускаемся на тот участок, где только что, вновь, мы разбудили Уральские горы. При обнаружении оставшегося взрывчатого вещества, повторно осуществляем его подрыв. Определяем объем и особенность последующих работ. Но как говорит армейский афоризм «Война, войной, а обед по распорядку!». Дымят печки, два парня, в поварских колпаках и фартуках неопределенного цвета, вновь порадуют нас супом с «тушенкой», гречневой кашей опять же с «тушенкой» и конечно крепким чаем с дымком. Овощей нет. Сырое мясо не проваривается, вода кипит при температуре 90 градусов по Цельсию. Причиной тому разряженный воздух. Продукты в основном консервированные, упакованные в жестяные трех литровых банки: сушеный картофель, лук, крупа, макароны, вобла, томатная паста, лимонный сок и т.д. Хлеб привозной, из Воркуты, доставляется раз в неделю, есть и ржаные сухари, тоже в банках.

Организация питания отлажена, порции большие и калорийные, можно просить добавки. При слабом питании здесь не выдержать. Всегда горячий чай или кофе, можно со сгущенным молоком и печеньем. Под навесом столы, сделанные из не струганных досок. В непогоду пищу принимаем в палатках. Вода используется из ледников, практически дистиллированная. Уже в конце августа это скажется на нашем здоровье, и начнутся проблемы. Как оказалось наш организм длительное время не получал те микроэлементы, что есть в обычной воде. После обеда, короткий отдых и вновь команда – на верх!

В две смены начинается расчистка дорожной полосы. Разравнивается полоса, обломками скальных пород мостим дорогу, землей, по возможности, уплотняем верхний покров дороги. Это адский труд, напоминающий древнюю эпоху строительства пирамид Египта, амфитеатров и Колизея, сработанных еще рабами Рима. Стоять и командовать работающими бойцами не позволяет совесть. Личный пример офицера – серьезный стимул для наших «штрафников», попавших сюда не без веских причин. Здесь чистилище для тех, кто вступил в противоречие с Уставом Вооруженных Сил. Наравне с ними вожу на тачке землю и ношу камни. Чем дальше наша трасса поднимается к вершине, тем крепче и дружнее становится армейский коллектив, легче переносятся трудности нашего бытия.

В июне, при погожих днях, работаем без курток, с «голым торсом» загар ложится ровный, как оказалось и держится долго. Только еще год смущали белые полосы на загорелой спине – следы от подтяжек моих брезентовых штанов. График работ выполняется, окрепли ноги и мышцы рук. Хорош смысл поговорки: «Все что не делается – к лучшему».

Незаметно прошел июнь, который дал теплые дни. К нам, на вертолете, прибыла группа офицеров 20-го корпуса ПВО, во главе с начальником Радиотехнических Войск корпуса полковником Д. Сакуренко. Для посадки вертолета, у подножия горы, подготовили площадку. Накануне такого события приводим в порядок одежду и обувь, организовали незамысловатую стрижку бойцов. Наскоро осмотрев лагерь, проверив ход и объем проделанных работ, начальник РТВ выступил с речью перед строем личного состава. Назвал наших ребят чудо – богатырями, героями, которых не забудет Отечество. Чувствовался Суворовский стиль общения с русским солдатом, но немного пафосно. После их убытия, дисциплина ухудшилась. Наши бойцы, которых назвали «героями», немного зазнались. Словом головокружение от успехов. Пришлось вновь разъяснять отдельным «чудо – богатырям» цель и задачи нашей «миссии», а также требования Дисциплинарного Устава ВС СССР.

В июле, за сплошные облака, спряталось солнце, которому мы так радовались. Дни становились короче. В 20-х числах июля первые заморозки, тундра покрылась серебряной росой, изменился ландшафт, исчезли цветы, которых было множество. Начал сокращаться Полярный день, заморосили дожди, облака покрыли наши горы, звуки глохли в густом, сыром воздухе. Мы ускорили работы, теперь взрывы гремели по два – три раза в сутки.

В то же время надо давать ребятам отдых, необходимо сушить одежду, обувь. Постоянно топились две печки. По просьбе, с базового поселка, дополнительно завезли железные печки, топливо. Наши армейские палатки рассчитаны на десять человек, запросили еще одну, с «комфортом» разместились все тридцать пять бойцов. Давно заметил, что иногда нет необходимости, солдата держать в «рамках». Военнослужащие срочной службы порой достаточно самостоятельны и смекалисты и всегда найдут выход из любой ситуации.

Словом, все нашли места отдыха. Полы в палатках сколочены из досок, покрыты брезентом. Перед входом в палатку бойцы снимают обувь и ставят ее на просушку. Кроватей, нар нет. Отдыхаем в спальных мешках, у всех в наличии одеяла. Бойцы подкладывают для тепла матрасы, которые расстилают на полу. Нижнее белье меняется один раз в неделю после помывки в бане. Поездка в баню, в поселок, единственный праздник, которого все ждут.

В воскресенье личный состав спускается к подножию горы, где нас ожидают два вездехода, один из которых ГАЗ – 47, принадлежит геологам. Бойцы поднимают гвалт, занимая места, набиваются в них как «селедка в банке». Моторы взревели, и ребята поехали на встречу с «цивилизацией». Построенная из шпал, с большим котлом, и печью из дикого камня, баня вмещает одновременно 5-6 человек. Моются и парятся хвойными вениками, которые периодически привозят с лесотундры. Поездка за ними целая «войсковая» операция, как и доставка дров. Все моются от души, никто не торопит. Лучшей физической и психологической разгрузки для человека, чем помывка в бане, не придумать, умный народ был – наши предки!

После бани ребята отдыхают, пьют чай. Гуляют по поселку между десятком домиков, цивилизация! В магазине покупают туалетные принадлежности и конечно сладости, у которых нет срока давности. За время банно – прачечных мероприятий, «Дерсу Узала», а попросту наш проводник Николай, не теряет время даром. Где он находил «огненную воду» так и осталось тайной. После употребления спиртного, он тихо укладывается на землю, и засыпает праведным сном. К лежащему Николаю подходят лохматые ненецкие лайки, которые обычно стаями лениво бродят по поселку и ложатся рядом с ним. Удивительная преданность! При этом, нас собаки просто «игнорируют». Почему? Загадка! Рев двигателей различной техники, пыль и комья грязи из-под гусениц, комары и другие кровососущие, ничто не мешает его безмятежному сну. День отдыха и психологической разгрузки завершен. Бойцы грузят Николая в транспорт и везут на гору и так каждое воскресенье. Со временем, я уже знаю горы, прилегающую местность и в проводнике Николае отпадает необходимость. С ним одни проблемы, пришлось расстаться. Нас в палатке осталось только трое.

Проходит август, оканчивается Полярный день, ночью заморозки, земля и скалы в измороси. До красноты обожгло бруснику в тундре, посыпалась голубика, черника, поздняя морошка. В небе над тундрой появились птичьи стаи, выжатые из озер замерзающей по утрам коркой льда. Солнце еще появляется и немного пригревает в полдень. В предчувствии недалекой зимы скромная северная земля еще дышит прогретыми за лето скалами и землей. С очередным транспортом привезли теплое нижнее белье, ватные фуфайки, свитера, шапки – ушанки, утепленные рукавицы, а с ними потрепанный, уже побывавший ранее в деле, мой армейский бушлат. Нас обеспечили дровами, жить можно.

Работы продолжаются, прогноз погоды неутешительный – синоптики с метеостанции Полярный обещают похолодание, снежные заряды и ветер с Карского моря, от которого даже кости мерзнут. Мы почти проложили дорожное полотно, осталось совсем немного и поставленная нам задача будет выполнена. Все тяжелее поднимать по утрам личный состав, наступает апатия и безразличие. Надо показывать личный пример, других стимулов нет. Но и самому не хочется выходить из палатки. Стараемся не снижать темпа работ. Вершина рядом. От постоянных взрывов звон в ушах, мы оглохли, не разговариваем, а кричим друг другу. Даже горы от нас устали.

Наступившее утро подарило зрелище мигрирующего на юг огромного оленьего стада. Олени двумя бесконечными потоками идут по серебрившейся целине. Каждую колонну замыкают могучие быки, которые подгоняют легкими ударами рогов зазевавшихся телят. Оптика буссоли услужливо приближает унылую тундру и стада отъевшихся, нагулявших жирок оленей которые возвращаются с побережья Карского моря, на юг, к низовьям Большеземельной тундры. Несчастные животные, там их ждет забой. Пищевая цепочка не просто слова, весь Север питается олениной.

Сумрак ночи все ближе. Красочность летних дней словно канула в вечность. Я никогда не забуду долгий печальный вечер, который длился несколько суток. Траурная, сероватая завеса мрака нависла над окоченевшими горами. На синеватую покрытую снегом землю и скалы опустились темно – багровые тени, траурные, похожие на титанов с закутанными головами, которые простерли над горами свои призрачные руки. Ночь все темнее, наступает время, когда от великолепия угасшего дня остается лишь мерцание.