Юное сердце на Розе Ветров

Помимо того, что Микаэль оставался в зале, хотя его тарелка была уже давно пустой, так он еще стал отвечать своему соседу – студенту, прибывшему сюда с несколькими своими друзьями на выходные и балующимися выпивкой. Судя по виду, между ними завязалась беседа, что еще больше заставило Юу присматриваться к ним. Появившаяся игривая улыбка на лице Микаэля и принятие из рук парня емкости с алкоголем и последующее её пригубление, подействовали на Амане так, что он чуть было не сорвался с места и не ринулся прекращать творившееся среди бела дня распутство и пьянство.

«Да что он себе позволяет, черт бы его побрал?!» – Юу наблюдал за происходящим, сжимая в руке хаси так, что они чуть не треснули. А в это время Микаэль, посмеиваясь чужим шуткам, мило беседовал с парнями, не замечая на себе исполненного гневом, возмущением и болью обиды взгляда.

Окончив утреннюю трапезу, студенты в прекрасном расположении духа, вышли из-за стола, пригласив пойти с ними Мику. Тот, не раздумывая, принял их предложение и в сопровождении ребят двинулся из зала.

Только на пороге Микаэль остановился.

– Идите, я позже догоню, – сказал он.

– Ага, давай, – кивнул один из парней и они ушли по коридору. Проводив их взглядом, Микаэль довольно усмехаясь, обернулся.

– Чего уставился? – насмешливо спросил он, взирая на подпирающего дверь зала темноволосого парня, скрестившегося руки на груди и с укором взирающего на него.

– Ничего, – хмуро отрезал Юичиро.

– Раз ничего, так что тогда пялился на меня все время? – хмыкнул Мика. На его щеках играл легкий румянец, а речь была немного растянутой. – Да впрочем, и сейчас тоже прожигаешь меня взглядом.

– А ты не догадываешься? – глядя на чуть подвыпившего одноклассника с презрением, спросил тот.

– Хм, дай-ка подумать, – театрально приложив палец к подбородку, Шиндо сделал вид, что задумался. – Если отмести вариант, что ты на меня запал, тогда быть может, дело в твоей весьма внушительной вчерашней речи. – Он засмеялся. – Да? Но только я еще вчера ясно дал понять, что по углам от тебя прятаться не собираюсь.

– Что ты себе позволяешь? На кого ты похож? – с горячностью возмутился Амане, не приемлющий такого поведения и подколок о какой-либо влюбленности со своей стороны.

– О, будешь меня отчитывать, господин примерный мальчик? – прищурился Микаэль, опуская руку на бедро. – Прямо как наш председатель, такой же зануда. Тебе бы к нему в помощники, цены бы не было.

– Хоть бы отца постыдился, – Юичиро отвел от него напряженный взор. – Что он скажет?

– Тебе какое дело? – усмехнулся Микаэль.

– А никакого! – гневно воззрился на него Юу. – У тебя такой замечательный отец, а ты ведешь себя как последний урод. Позоришь его только. Что о нем подумают люди, глядя на тебя! Зачем ты это делаешь, неужели тебе плевать на него?!

– О, как мило, – издевательски протянул Микаэль, ощутив отношение Юичиро к его отцу, которое вызвало в нем новый прилив вдохновения на циничные замечания. – Так заботишься о его репутации, благородно, Юу.

– Ладно, некогда мне тут с тобой болтать, – махнул рукой Мика. – Меня ждут.

– А ну стоять! – почему-то взбеленился Амане и, схватив Микаэля, припер его к стене. – Ты куда собрался, к ним?! Совсем ничего не понимаешь?

С насмешкой глядя в лицо Юичиро, Мика не спускал улыбки.

– Не стану я отчитываться куда я и зачем, особенно тебе.

– Он же к тебе и так и сяк, а ты! – крепче сжал футболку на груди Шиндо, Амане.

– Руки свои от меня убери! – резкий удар по рукам и Юу отпрянул назад.

– Это во-первых, – самодовольно изрек блондин, расправляя ворот. – А во-вторых, – он прищурился. – Что, нравится тебе мой отец? – хмыкнул Микаэль и взглянул на Амане так, что у того мурашки пошли по спине от такого колючего и ироничного взгляда синих глаз.

– Дарю, – изящно махнув рукой, сим жестом показывая свою великодушную щедрость, Шиндо засмеялся, видя замешательство в зеленых глазах и направился по коридору.

– Да как ты… – дрожа от негодования Юу хотел броситься за ним, но остановился, не имея достойных слов, – можешь?.. – тихо прошептал он, глядя вслед удаляющемуся парню, чувствуя, как в груди, что-то нестерпимо горит.

Эмоциональные речи Юичиро в защиту его отца, взбесили Шиндо, хотя еще с утра он был намерен проявить немного снисхождения. Правда этот порыв длился не долго, стоило только увидеть его в общем зале, как желание поддразнить и поквитаться за вчерашнее разгорелось с невообразимой силой.

Естественно к парням, пригласившим его с собой в горы, он не пошел, а вернулся в комнату. Принятая доза спиртного была небольшой, и к моменту, когда он вышел к отцу на улицу, запах и прочие признаки испарились, точно не бывало. Полностью довольный собой Шиндо и его отец, как планировали еще с вечера, отправились в храм, лежащий в горах и почти целый день провели на природе, а к вечеру, напоследок ополоснувшись в источнике, вернулись домой. О том, как завершила свой отдых компания Амане, Мика практически не знал (если не считать столкновения с их семьей, когда они покидали храм, а те как раз только шли в него. Приветствие, короткий разговор и они с Юу, его матерью и ее подругой, направились в разные стороны), они больше не сталкивались, да ему было и не до того. Окутанные под конец дня легкой вуалью печали ум и сердце Шиндо волновали иные вещи, нежели беспокойство о враге. Он жалел, что все завершилось так скоро и в ближайшее время не повторится. Было еще одно удручающее чувство, к которому Мика спустя полгода так и не сумел привыкнуть. Чтобы он не делал, а воспоминания болью отзывались в душе. Тоска временами душила, и не было сил совладать с нею, хоть он и понимал, что ничего быть уже не может.

Так завершились выходные дни, а за ними последовали тяжелые и напряженные будни привычной жизни.

Холодно глядя на Юичиро, который вместе с Синго и его друзьями сначала просто смеялись над чем-то, а потом дружной толпой вышли из класса и направились, как стало понятно из их разговора, в актовый зал, где должны были проходить репетиции драмкружка, Мика сидел на подоконнике с понурым видом. Видеть Юу в компании этих людей доставляло ему особое неприятное чувство. И, казалось бы, можно уже и привыкнуть к тому, что они ходят вместе, но нет, это также сложно, как и в первый раз. Также досадно и неприемлемо, невзирая на то, что они все без исключения относятся к числу его врагов.

Около Шиндо находится далекий от всех междоусобиц между классами и учениками Леонард Коэн. И если бы не его общение с Микаэлем, он бы совсем не вникал в дела других, а так Шиндо вынуждал его задумываться. Он обратил внимание, что Мика сегодня совсем не в духе. Но примерно на такую реакцию и рассчитывал Леонард, учитывая постановку Шекспира, но Микаэль был уж чересчур мрачен – неужто так сильно его гнетило то, что Юу окружил себя такими людьми? Об их вражде уже знают многие, в шутку окрашивая все в романтические тона, и возможно Мике претит появление у Юу союзников, вероятно именно поэтому он подпустил к себе Коту, Наира и его друзей, хотя до этого категорически отрицал какое-либо сближение. Сделал ли он это в противовес собранной команде Амане? Возможно. Только так сейчас можно объяснить, что он терпит рядом с собой этих людей, которые ему скучны и противны. Обстоятельства вынудили его изменить свою устоявшуюся школьную жизнь и угол зрения на многие вещи. Хотя он по-прежнему старается избегать их общества, и, когда они вместе, он по большей части помалкивает, думая о своём. Но что-то в его характере осталось неизменно, и как бы не заставляли обстоятельства, он остается самим собой – непримиримым, не терпящим чужого вмешательства в свои дела, замкнутым и гордым.

– Как провел выходные? – спросил Леонард, пытаясь немного отвлечь парня от пагубных мыслей.

– Ездил вместе с отцом на источники, – хмыкнул Шиндо, обратив на него лукавый взор.

– А если без шуток, – чуть нахмурился тот, с недоверием взглянув на Мику.

– А я и не шутил, – мгновенно став серьезным, но, не убрав с лица той наполненной ироничностью улыбки, фыркнул Микаэль и, спрыгнув с подоконника, исчез за ближайшим углом.

Леонард только усмехнулся этой непредсказуемости и ранимости чужой души.

Между тем, спустившись на первый этаж и миновав дверь актового зала, Шиндо вышел на улицу. Учеников во дворе было немного и все они расходились по домам. Обойдя наиболее шумную и многочисленную компанию ребят, Шиндо свернул на тенистую аллею и торопливо зашагал в противоположную центральному выходу с территории школы сторону. Совсем немного и он свободен. Вот только дойти до забора, перемахнуть через него и всё, он вольная птица. Этой чертовой самодеятельностью пусть занимаются другие. А Мика не собирается в этом участвовать.

Вот, еще один поворот и уже видны стальные прутья, изогнутые причудливым образом, точно паучья сеть, заставляющая тебя барахтаться в ней, приклеиваясь еще больше, зато за всем этим улица, а значит, свобода. Готовый вспорхнуть и вылететь из этой клетки Мика уже берется за решетку, чувствуя приятную свежесть металла, как вдруг позади звучит чей-то насмешливый бас.

– И куда это ты намылился?

Вздрагивая от неожиданности, но, не оборачиваясь, Мика все еще надеется сбежать. Он ставит ногу на бордюр, но в следующий момент крепкая рука хватает его и тащит обратно.

– Пусти меня, сейчас же! – возмущенно выдыхает Микаэль, вырывая руку и оборачиваясь взглянуть на человека, препятствующего его стремлению сбежать. Он видит перед собой двух крепких парней, которые с кривыми ухмылками на лицах насмехаются над его жалкой попыткой улизнуть.

– Извиняй, Шиндо, но не в этот раз. Уйдете, Ваше Высочество, тогда, когда Вам позволят уйти, – к нему подходит ближе один из старшеклассников, судя по голосу тот самый, что окликнул его вначале и приобнимает за плечи.

– Это что еще значит? – отталкивая от себя парня, злится Микаэль, но хватка не ослабевает, даже наоборот.

– То и значит, у нас приказ не выпускать тебя с территории школы вплоть до окончания репетиции, – отзывается второй. – Так что не бесись, а идем обратно.

– Никуда я не пойду, отпусти меня!

– Слушай, Мика, – разворачивая Шиндо к себе и хватая за подборок, старшеклассник приближает его лицо к себе. – Нам дали приказ не дать тебе сбежать, но при этом словом не обмолвились о том, как тебя принудить вернуться, понимаешь?

– Кто приказал? – зло скривился Микаэль, зная, что эти парни легко могут прибегнуть к физической расправе, даже если она неуместна по определению, ну, а уж тем более получив приказ.

– Будто ты сам не знаешь кто, – фыркнул второй. – Так что пошли с нами, – он развернулся, сунув руки в карманы брюк. – И без фокусов, – добавил с явной угрозой. – Только попробуй попытаться сбежать. Черт, а он был прав. Этот паршивец захочет удрать в первый же день.

– Наш президент не промах, он таких типов насквозь видит и каждый шаг предугадывает, – со смешком отозвался его друг, после чего обратился к Мике. – Пойдем, – снова приобняв юношу за плечи, он повел его с собой. Шиндо послушно направился с ними. Сбежать уже не получится, а пытаться смыться от этих людей дело неблагодарное, если догонят, ситуация только усложнится. Если бы выдался удобный случай сбежать от них, чтобы они не сразу заметили, но он не представился по пути и пришлось возвращаться в школу.

– Давай топай и помни, мы здесь за дверью, – толкая Мику в дверь актового зала, хмыкнул старшеклассник и крикнул, обращаясь к преподавателю литературы, отвечающему за постановку: – Вот, учитель Медина, принимайте опоздавшего, он тут слегка от стаи отбился. Заблудился бедолага, плутал, плутал, у всех спрашивал, как пройти в актовый зал, так мы ему дорогу показали и домой проводим, чтобы снова не заблукал.

Пожилой, худощавый мужчина с залысинами на висках и в аккуратных очках, одобрительно кивнул.

Потирая плечо после неаккуратного обращения этих дуболомов, Шиндо с неприязнью окинул взглядом зал, где ему предстоит пробыть несколько часов.

– Как хорошо, что ты уже здесь, Шиндо, – благодушно произнес преподаватель, хотя опоздание ученика ему было не по душе. – Теперь мы можем приступать, – обратился он ко всем собравшимся участникам пьесы. – Микаэль, выбирай место и присаживайся. Для начала я объясню, что значит само понятие «пьесы» и как мы будем ее ставить. Мы уже немного начали, но слушай внимательно и все поймешь.

Понимая, что сегодня ему уже не сбежать, Мика был вынужден пройти к сцене, на краю которой расселись его одноклассники.

– Ну что, не вышло, сцапали тебя? Теперь не улизнешь, – криво усмехнулся Синго, когда Мика проходил мимо него и Юу.

– Посмотрим, я все равно в этом бреде участвовать не собираюсь, – гордо вскинув голову, свысока поглядел на него Микаэль и уверенно проследовал дальше.

– Сколько нос не задирай, а против председателя не попрешь. Тебе с ним не тягаться, он на тебя управу всегда найдет, точно, Юу? – хмыкнул Акутазава, слегка подтолкнув Амане локтем.

– Угу, – кивнул тот, подтверждая. Правда сам Юичиро успел обрадоваться, что Мики нет и возможно сегодня уже не будет, поэтому когда тот все же предстал во всем своем блеске в актовом зале, настроение у него значительно испортилось.

– Что там за болтовня? Для вас же рассказываю, – строго взглянул в их сторону преподаватель.

Ребята притихли и принялись внимать пояснениям, из которых уяснили общий смысл весьма масштабного повествования – пораженная рассказами о военных компаниях полководца Отелло, Дездемона влюбляется в мавра и они тайно венчаются. После этого Отелло забирает ее к себе в дом и там, попадающий под влияние коварного Яго (своего помощника, который готовит против него заговор со своим другом дворянином Родриго), убеждающего воина, что жена ему не верна, и предоставляющего доказательства мнимой измены, в порыве ревности убивает любимую.

Начало первой репетиции получилось скорее устным, нежели наглядным. Никто не ходил по сцене, не изображал героев драмы, не переодевался. Поскольку роли были распределены несколькими днями ранее, каждому на руки выдались сценарии, которые парни были обязаны выучить наизусть и к завтрашнему сбору участников знать хотя бы первые страницы текста, чтобы можно было начать нормальную репетицию, а пока можно было попытаться прогнать хотя бы первую сцену, в которой отец Дездемоны, не без помощи Яго, узнает о том, что его дочь сбежала к мавру, а появляясь на пороге дома Отелло, застает эту пару уже обвенчанной местным священнослужителем.

Первая попытка сыграть сцену была полностью неудачна. И эта несостыковка возникает как раз в тот момент, когда дело доходит до влюбленной пары. Текст читается натянуто, парни напряжены и держатся на расстоянии друг от друга. Взгляды, которые должны быть наполненные нежностью, когда они смотрят друг на друга, колючи и холодны. Глядя на них, на то, как они выговаривают свой текст, как ведут себя, режиссер постановки сразу понимает, что это будет нелегко и не только потому, что для учеников актерство – непривычное амплуа. При этом, если Амане еще пытается вложить какие-то чувства в свои слова, то Шиндо вовсе не утруждает себя игрой – нехотя произносит текст, опаздывает, когда должна звучать его реплика, порой и вовсе делает вид, что его это не касается, отстраненно глядя на улицу.

– Ты можешь хоть одну реплику нормально произнести? – в конце концов, не выдерживает Юичиро, понимая, что из-за Мики они тут могут просидеть до сумерек.

– Что-то не нравится – я с удовольствием уйду, пускай меня заменяют кем-нибудь другим, – отвечает Микаэль с кривой усмешкой, словно оживая, когда звучит не стихотворный, вымученный текст, а настоящий, из их эпохи и их реальности.

– Да кем же? Другого такого дохляка, да еще чтобы пищал, как девица, вовек не найти на роль Дездемоны, – хмыкнул Синго, стоявший позади Юичиро.

– А ты вообще заткнись, шестёрка! – горячо бросил Мика. – Тебе с твоим клювом только попугая изображать, человеческие роли противопоказаны!

– Что ты там вякнул?! – оскалился Акутазава, выступая вперед.

– Мальчики, мальчики, перестаньте. Как вы себя ведете! – возмутился преподаватель. – Микаэль, с таким бы чувством, тебе реплики произносить. Соберись и будь серьезней. Разумеется, – смягчил тон мужчина, – некоторым из вас сложно, ведь вы первый раз участвуете в спектакле, к тому же сюда попали не по своей воле, но Мика, – он перевел взгляд на блондина, сжавшего в руке свой сценарий, – раз уж тебя избрали для участия в спектакле – исполняй свою роль достойно, – мягко проговорил господин Медина.

– Вы верно подметили, учитель, – хмыкнул Микаэль и ловко, грациозно спрыгнул со сцены, – не напрашивался. С меня хватит, я ухожу.

Сделав несколько шагов вдоль рядов, он поглядел на дверь, в приоткрытую щель которой заглядывали парни, доставившие его сюда и остановился. Шиндо даже затрясся от возмущения.

– Микаэль, – окликнул его Медина и после того как его оклик остался проигнорированным, Шиндо не обернулся и не сдвинулся с места, мужчина вздохнул и посмотрел на парней, оставшихся на сцене, с ухмылками поглядывающих на своего строптивого товарища по актерскому искусству, сказал: – Полагаю для первого раза достаточно. Все устали и перенервничали, продолжим завтра, вы немного подучите текст, будет проще. Ты слышишь, Мика? – он обернулся к мальчику. – На сегодня всё.

– Да черта с два я сюда вернусь завтра, – приглушенно бросил Шиндо, однако поскольку он находился в зале с прекрасной акустикой, его реплика была услышана.

– Очень надеюсь, что ты одумаешься и придешь на репетицию, – проговорил учитель, после чего обратился ко всем. – Можете расходиться, до встречи.

Мика вышел из зала самым первым, не дожидаясь пока его зацепят одноклассники и с высоко поднятой головой прошествовал мимо двух парней, которые, поскольку репетиция официально закончилась, уже не имели права удерживать его.

– Шиндо, – услыхал он властный голос, доносящийся со стороны лестницы. Оборачиваться не хотелось, тем более он уже понял, кому принадлежит этот отвратительный тембр.

– Следуйте за мной, – твердо проговорил Ферид Батори и, развернувшись, стал элегантно подниматься по лестнице.

– Довыпендривался? – хмыкнул один из парней-охранников. – Сейчас тебе мозги вправят.

– Ты считаешь? – елейно улыбнулся Мика. – В таком случае, если он такой мастер по вправке мозгов, ребята, сходите со мной, может и вам какие крупицы серого вещества достанутся? Вашим пустым головам они как находка, если конечно ваши организмы примут мозги, а не посчитают их атавизмом и чужеродными веществами. – И со смехом, юноша бросился к лестнице догонять школьного президента.

– Чего? – зарычали старшеклассники, но гнаться, ловить дерзкого сопляка в присутствии Батори, ни один, ни другой позволить себе не могли.

– Вот же ж, мелкий засранец, – только и выдохнул один из парней, сжимая кулаки, в то время как Микаэль быстро нагнал Ферида в коридоре и вместе с ним зашел в его обитель.

– Я наблюдал за репетицией и скажу тебе, – Батори прошел по кабинету и сел за стол, – это отвратительно. – Он устремил холодный взгляд на ученика.

– Ну естественно, – фыркнул Мика, – я же не профессиональный актер, куда мне исполнять такие сложные роли.

– Талант всегда скромен, ты не исключение, – уголком рта ухмыльнулся Ферид. – Да только послушай, что я тебе скажу. Твои выходки тебе не помогут. Ты будешь играть в этом спектакле. И не делай такое лицо, будто мои слова – пустой звук, – прищурился председатель. – Ты будешь играть. Причем, исполняя свою роль добросовестно и со всей прилежностью, в противном случае, я не поскуплюсь, выделю тебе людей, которые будут ходить за тобой по сцене и следить за произношением каждого слова и правильностью каждого жеста. Только полагаю, тебе не понравится твой неизменный конвой, не имеющий ограничений в своих методах, который будет следовать за тобой повсюду, – он откинулся на спинку сиденья и стал постукивать кончиками длинных пальцев по столу. – Тебе ведь пришлись по вкусу ребята, которые вернули тебя в зал, м? – он позабавился тем, как поежился Шиндо, вспоминая своих конвоиров. – А ты только представь на мгновенье, что вместе вы будете проводить все время, пока ты задействован в драмкружке и они будут подсказывать тебе текст, показывать куда надобно стать, как развернуться, куда посмотреть?

Шиндо весь ощетинился, слушая издевательские речи, которые были отнюдь не пустыми. Ферид вполне мог устроить ему нечто подобное, чтобы лишний раз поиздеваться.

– Но даже если тебе и этого окажется мало, и ты все равно попытаешься провалить этот спектакль, не тешь себя иллюзией, что тебя тут же исключат из школы, – президент усмехнулся. – Напротив, ты останешься в ней. Более того, я сделаю так, к слову, наш многоуважаемый директор полностью поддержал меня, – не без удовольствия заметил он, – что ты будешь участвовать в каждой следующей постановке и в каждом фестивале на протяжении всех всего твоего оставшегося времени обучения, и заметь, – поспешил любезно добавить Ферид, видя, что Микаэль зол как никогда, – в спектаклях тебе будут отводиться исключительно женские роли, а на фестивалях вся творческая и развлекательная работа будет только на тебе. Так как, Мика, ты честно и с полной отдачей, без всяких эксцессов, свободный от конвоя, отыграешь свою маленькую роль на сцене или же к тебе приставят людей, которые все равно вынудят тебя отыграть ее, и потом в течение трех семестров ты будешь задействован во всех школьных мероприятиях? Выбор за тобой, – изложив весь расклад Микиного положения, парень кротко улыбнулся. – А теперь иди и наслаждайся отдыхом, – он миролюбиво поглядел в окно, за которым стояла чудная погода. Природа точно замерла в своей красоте в преддверии жаркого лета. – День сегодня великолепный.

Чувствующий себя невольником, заключенным в строгую тюремную крепость, где все делается исключительно по прихоти надзирателя, Микаэль покинул кабинет, так и не дав своего ответа. Да и что было говорить. Ответ очевиден.

«Да лучше бы тучи всё затянули и гром разразился». Он спешно шел по коридорам учебного заведения, дрожа от негодования на Ферида, придумавшего ему такие условия, которые не дают права отказаться, возмущаясь самой невозможности избежать участия в спектакле с людьми, которых он не переносит.

Однако неосторожно бросаясь обидными словами, Шиндо не рассчитал, что старшеклассники обозлятся настолько, что дождутся его возвращения и встретят за школой со всей любезностью и радушием, на которое способны оскорбленные скудные умы. Тем вечером Мика возвратился домой и, с трудом добравшись до кровати, не переодеваясь, крепко уснул, сжимаясь во сне от тупой боли в теле, получившем несколько ударов.

В тот же вечер и Юичиро столкнулся с неожиданностью, когда после завершения репетиции его встретили Шинья и Глен и предложили пойти отметить начало репетиций, на что Юу простодушно ответил согласием, даже не подозревая, что затеяли друзья и, не предполагая, что его ждет встреча, которая немного изменит ход событий, отдалив момент благополучного завершения и только еще больше рассорив его с тем, кто уже был дорог его сердцу, однако он еще этого не понимал и потому продолжал жить в благом неведение, по-прежнему по-детски питая злость и обиду, не догадываясь, что за чувства на самом деле опьяняют его.

Сердце Принца. Часть I.

С самого детства Судьба была совершенно не расположена к нему. Будто бы проклятый самими Небом и людьми, он живет, окутанный тьмой собственных трагедий и неудач. Но он не склоняет смиренно головы, не плывет по течению жизни, а наоборот, взирая на всех свысока, продолжает гордо держать её, закрывая глаза на неудачи и прорываясь к свету так, как под силу только ему, жаждая его, рвется в другую сторону направленного потока. Цветок, не павший от бури, а только закаливший свой тонкий стебель и хрупкие лепестки, ставшие еще более прекрасными и возвышенными на одинокой вершине отвесной скалы, заметаемой снегами и обдуваемой грозными ветрами.

Слишком рано потерявший мать, не сумевшую оправиться после родов, но сумевшую бороться за жизнь еще полтора года, этот маленький принц лишился самого важного для каждого живого существа, явившегося на свет – тепла и нежности. Совершено осиротевшим он не остался, но одиночество надежно обосновалось в его душе, когда он утратил частицу самого себя. Пусть он не осознавал, что произошло в реальном мире, что мать оставила его навсегда, но он чувствовал. Чувствовал, что отныне потерял всё.

И никто не пожелал заполнить ту пустоту, заставить поверить, что он не один. Все вокруг были слишком черствы и зациклены на своих собственных бедах и до чужой, нежной, детской души никому не было дела. Отец был погружен в собственную печаль из-за потери любимой жены и на какое-то время будто бы забыл о нём. В свои два года Мика научился сам справляться со своей бедой, не полагаясь ни на кого, однако, чтобы полностью перебороть горесть утраты в одиночку, ему не доставало ни моральных, ни физических сил и, нуждаясь в отце как никогда, он тянулся к нему, а в ответ получал либо холод и отчуждение, вызванные трагизмом утраты, либо же улыбку и взгляды, исполненные боли, от чего становилось еще страшней. Ведь лицо и движения сына приносили огромные страдания человеку, который видел в них свою возлюбленную. В какой-то момент малыш даже ощутил отцовское нежелание видеть его рядом с собой. Испугавшись этого возникшего ложного чувства, он замкнулся в себе окончательно, осознав, что рассчитывать может только на самого себя.