Ребро беса

– А особых примет не заметили? – спросил Акламин. – Ну, например, родинка, бородавка, шрам. Или картавость, шепелявость, голос не совсем обычный.

– Я же вам говорю, рожи как рожи, – хозяин квартиры перевалился с одной ягодицы на другую, – и голоса как голоса.

И опять перевалился на ягодицах, намереваясь пуститься в пространные объяснения.

Но Аристарх решительно взял инициативу в свои руки, задавая новые наводящие вопросы. В результате удалось выудить суть разговоров преступников и имена, вылетающие из их уст.

Корозов в течение всего дознания молчал, не проронил ни слова. Его овальное, чуть удлиненное лицо выражало спокойствие и даже некоторую отстраненность от происходящего действа. Мешать профессионалу было непозволительной глупостью. И даже если его подмывало задать свой вопрос, он просто крепко сжимал выразительные губы, как бы не давая им раскрыться и выпустить его из себя, показав ненужное любопытство. Лишь на длинные объяснения хозяина квартиры Глеб слегка хмурился и удивлялся терпению Акламина выслушивать такие монологи.

По большому счету объяснения Голошина не удовлетворили Аристарха. Дали не очень много. Учитывая, что это был единственный человек, кто видел преступников, можно было ожидать значительно больше. Однако определенно выяснить удалось лишь одно – что преступников было двое. Остальное – мелочи. От составления фоторобота Голошин отказался, сославшись на то, что на лица у него плохая память.

Потом, уже в полумраке, Акламин осмотрел балкон. Веревка привязана к металлическим поручням и опущена вниз. Голошин заявил, что это не его веревка, он к ней не имеет никакого отношения и не знает, откуда она взялась.

Все было не так хорошо, как хотелось бы.

На уличных столбах зажглись светильники. Свет от них был тусклым, безрадостным, плохо пробивал полумглу.

Возвращался домой Корозов уставшим. Раздражал свет фар от встречных машин и блеклый свет от светильников вдоль дороги. Так получалось в его жизни, что частенько он оказывался как на пороховой бочке. Жил как в песне: ни минуты покоя! Жизнь бурлила, словно кипящая лава. Стоило разделаться с одними трудностями, как тут же, как черт из табакерки, появлялись другие, а то и вообще начинали громоздиться одна на другую. Нельзя было расслабиться ни на минуту. Хорошо бы сам создавал их себе, а то ведь частенько разгребал чужие заморочки.

Из машины Глеб отдал распоряжение Исаю, чтобы тот удвоил охрану Крючка. Преступники заметали следы, и Крючок, без сомнения, был в цепочке предполагаемых жертв. Смутное предчувствие, что приближается что-то неприятное, давило беспокойством со всех сторон, сжимало сердце. Не хватало воздуха, духота изводила. До дому оставалось немного. Впереди был перекресток, правый поворот в тихий зеленый переулок.

На светофоре машина, сбавив скорость, ушла по зеленой стрелке. И в тот же миг на обгон резко пошел черный внедорожник. Водитель повернул голову влево и увидел, как тонированное боковое стекло у внедорожника опустилось и показался ствол автомата. Реакция была мгновенной: водитель сильно надавил на газ. Автомобиль ушел вперед, оставив внедорожник позади.

– Атас! – закричал во весь голос Корозову. – За нами – с калашом! Голову вниз!

Глеб автоматически пригнулся к сиденью.

Внедорожник снова рванул на обгон. Из него раздалась автоматная очередь. Водитель Глеба круто повернул руль влево, ударил обгоняющее авто в бок. Внедорожник со стрелком выбросило с дороги, он перескочил через бордюры и тротуар и сильно врезался в стену кирпичного дома, собрав гармошкой капот.

Машина Корозова пошла юзом, ее развернуло, и она, заглохнув, остановилась. Лишь свет фар продолжал бить в сторону от дороги. Придя в себя, водитель с Глебом выскочили из салона, кинулись к покореженному внедорожнику, в горячке забыв, что могли нарваться на пули. Мотор авто не работал, одна фара ярко светила в кирпичную стену. Рядом стоял столб со светильником, его свет бледно дрожал на кузове разбитой машины.

Рывком распахнули дверь, из-за которой стреляли, – и из салона вывалился стрелок с окровавленным лицом и автоматом в руках. Подумали, что при ударе автомобиля о стену стрелка бросило грудью на приборную панель и он потерял сознание. И только минутой позже рассмотрели, что в затылке стрелка зияло пулевое отверстие. Дверь водителя была открыта, за рулем никого не было. Успел скрыться, предварительно убрав стрелка.

Корозов разочарованно заскрипел зубами. Снова все концы в воду. Его водитель сплюнул:

– Вот сволочи, совсем оборзели! По трупам идут! Охрана нужна, Глеб! Эти твари не успокоятся, пока их всех не успокоить! Знать, удила закусили! Теперь уже кто кого!

Глеб в душе согласился с водителем: похоже, в деле Былеева он кому-то серьезно перешел дорогу. Это стало ясно как белый день. Покушение на него могло говорить только об одном: его начали опасаться и решили убрать. Неужели он так близко подобрался к преступникам, даже не подозревая об этом? Вероятно, а как иначе объяснить происходящее?

Но именно такие обстоятельства его больше всего раздражали, ведь на него началась охота, а он до сих пор предположить не мог, откуда ветер дует. Корозов посмотрел на труп стрелка – и, может быть, впервые так остро испытал, что все очень серьезно, очень. Надо основательно подумать о собственной безопасности, а не только о безопасности Кира. Кажется, сейчас они с Семенычем оказались в одной лодке.

Но преступники не на того нарвались. Его на испуг не возьмешь. Теперь уже, черт возьми, нашла коса на камень. Глеб достал телефон и набрал номер Аристарха. Потом перезвонил Исаю, чтобы тот подъехал с охранниками.

На дороге останавливались автомобили, из них выскакивали водители, с любопытством осматривали место аварии, перемалывали между собой.

Когда подъехал Исай, Корозов сидел в машине и молча выслушивал бурчание своего водителя на переднем сиденье, тот возмущенно сокрушался, что пострадало его авто. Жестикулировал перед собой руками, при этом расстегнутые рукава рубашки мотались как попало. Поглаживал ладонями руль, кляня на чем свет стоял подонка, стрелявшего по автомобилю. И хорошо, что отстрелялся. Туда ему и дорога.

Глеб ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубахи – сразу стало свободнее горлу, словно бы скинул удавку, что сдавливала кровеносные сосуды и мешала току крови. В приоткрытую дверь веяло прохладой, и Корозов набрал ее в легкие, ощутив некоторую легкость. Тем не менее его отвратительное настроение от этого не улучшилось.

Увидав машину начальника охраны, прервал возмущения водителя, положив ему на плечо руку:

– Радуйся, что живыми остались. Машина – дело наживное, а вот жизнь второй раз не купишь и не начнешь.

Он сидел скрестив на груди руки, дышал прерывисто и глубоко. Говорил скованно, как будто тянул из себя слова. И ему казалось, что вместе со словами он тянул из себя жилы.

Подошел Исай, шире открыл его дверь. Глеб, ничего не объясняя, сразу распорядился:

– Подбери для меня охранников! И заканчивай наконец тянучку с получением разрешений на оружие для ребят. Долго возишься. Дела, как видишь, хуже не придумаешь.

– Все уже сделано, – отозвался начальник охраны. – Завтра пятеро получают разрешения и покупают травматы. Остальные – чуть позже.

Глеб кинул взгляд мимо начальника охраны на авто преступников, фара продолжала светить в кирпичную стену. Рядом лежал труп киллера, прикрытый сверху большим черным полиэтиленовым мешком. А неподалеку под светильником толкались любопытные. Переулок освещался плохо, света было недостаточно. Автомобили осторожно объезжали стоявшую на дороге машину Глеба. Яркий свет фар от них бил по глазам. Корозов недовольно морщился и отворачивал лицо, разговаривая с Исаем. Выслушав того, сказал:

– Иди глянь на негодяя, который поливал по нам из автомата. Может, приходилось когда-то где-нибудь видеть?

Начальник охраны кивнул, оставил возле него охранника, а сам отправился к телу киллера.

Вскоре подъехал Акламин. Вместе с оперативниками выпрыгнул из авто, отдавая на ходу распоряжения. Опера направились к телу стрелка, а Аристарх – к Глебу, тот уже шел по асфальту ему навстречу. За спиной маячил охранник.

– Кажется, твоя история только начинается, Глеб! – покачал головой Акламин. – Определенно, ты угодил в хорошее дерьмо! Сегодня загрузил меня работой по самое некуда. Через каждые полчаса возле тебя – новый труп. Рассказывай, как все произошло! По порядку.

Корозов был напряжен, сквозь его старание оставаться спокойным прорывались вспышки раздражения. На замечание Аристарха отреагировал недовольно, с тугой натяжкой в голосе произнес:

– А что рассказывать? До дому вон осталось с гулькин нос. Не доехал. Посмотри на мою машину – и сам все поймешь. Кузов от пуль – как решето. Поговори с водителем, он вовремя отреагировал. Если бы не он, то, наверно, отправились бы к праотцам. Я абсолютно убежден, что это покушение связано с историей Былеева. Кому-то я, очевидно, наступил на больную мозоль. И, вероятно, очень больно наступил, коли поспешили убрать меня с дороги. Не думал, не гадал.

– А зря, – серьезно заметил Аристарх. – Всегда нужно думать, Глеб, всегда.

Поискал глазами водителя, подозвал к себе. Тот стал рассказывать обо всем с таким кипучим негодованием, что Аристарху приходилось несколько раз прерывать его для передышки. Когда сложилась полная картина событий, Акламин отпустил водителя. Прежде чем направиться к трупу, спросил у Глеба:

– Кроме водителя, другие охранники видели труп? Никто не узнал его?

Корозов повел подбородком из стороны в сторону, выговорил:

– Исай смотрел, ничего не сказал, думаю, пустой номер! Аристарх обследовал машину с пулевыми отверстиями:

– Думаю, убивать тебя не собирались, скорее хотели пугнуть, чтобы не совался никуда. Видишь, где прошлась автоматная очередь, – показал рукой, – по низу кузова. Стекла целы. Если бы убить хотели – убили бы. Когда хотят, тогда убивают! Тем более тут ничего им не мешало. Дело к ночи, переулок тихий, транспорта мало, прохожих – в час по чайной ложке, свет от фонарей – как от светляков в лесу. Гуляй не хочу. Палили из автомата, а все стекла целы. Не кажется тебе, странная пальба? Уж по крайней мере от стекол живого места не должно остаться, если бы прямо в тебя метили. В общем, предупредили. И наверняка не рассчитывали, что все пойдет не по сценарию. Смекалка твоего водителя спутала все карты.

Корозов расслабил мышцы. Версия Аристарха показалась ему вполне возможной. Он как-то не подумал об этом. Его мозг начал привыкать к этому варианту, и на душе несколько отлегло. Ну коль убивать не собирались, это уже меняет суть дела.

В тусклом свете фонарей от легкого ветерка на деревьях покачивались темные листья.

Акламин после разговора с Глебом осмотрел труп. Парень был молодым, а это означало, что в картотеке вряд ли были его пальчики. Впрочем, проверка покажет, не стоит спешить с выводами. Интересно другое. Кто работал? Профи или дилетанты? Можно посмотреть и так и этак. Для профи – слишком грязная работа, для дилетантов – довольно продуманная, учитывая, что сразу замели следы, убрав стрелка. Получается нечто среднее. Надо надеяться, что впопыхах оставили отпечатки в машине. Это было бы уже хоть какой-то зацепкой.

Придется основательно покорпеть. Козьма Прутков говорил: «Зри в корень», а корень все-таки – это Былеев, но начинать нужно с Крючка. То бишь от той самой могилки, про которую.

Корозов слышал от Кира.

Глеб оглянулся в сторону своего дома: тот был недалеко, метрах в трехстах. С сожалением вздохнул. Позвонил жене, предупредил, что задерживается. И уж конечно, ничего не сказал о происшествии. Этого еще не хватало, тревожить любимую женщину. Сколько проторчит здесь – не знал, но готов был торчать до упора, чтобы Аристарх нарыл хоть какую-то информацию. Впрочем, от его присутствия тут сейчас уже мало что зависело.

Медленно в свои права входила ночь. Где-то далеко солнце катилось за горизонт. Улицы города постепенно начинали затихать.

Аристарх вновь приблизился к Корозову:

– Я должен допросить Крючка.

– Прямо сейчас? – удивился Глеб.

– Ну зачем же? Можно завтра утром.

Глеб, сомневаясь, что это поможет делу, покачал головой:

– Он передо мной как уж на сковородке крутился, выторговывал себе удачу. Захочет ли выкладываться перед полицейским? Это большой вопрос. Думаю, вряд ли. Ведь у Крючка рыльце в пушку. Да еще в каком. Возможно, он с Пузырем не одного насильственно упокоенного закопал таким манером. Наверняка помнит, где все могилки. Так что Крючок сейчас должен бояться ментов не меньше, чем тех, чьи заказы выполнял с Пузырем.

– Может быть, – Аристарх на время задержался на лице Глеба. – Все может статься. Но тогда мы поступим иначе, – недолго думая, предложил, – пойдем к нему вместе и не станем раскрывать, что я из полиции.

Глеб ответил не сразу, тусклый свет фонарей тенями прикрыл усмешку в уголках его губ, он сначала слегка приоткрыл их, а потом негромко выдохнул:

– Мента за километр узнать можно. Преступники вашего брата по запаху чуют, как волки чуют опасность. Боюсь, что Крючок тоже унюхает. Сейчас у него страх бежит впереди. Инстинкт самосохранения зашкаливает.

Взгляд Акламина не отрывался от лица Корозова:

– У ментов, по-твоему, особый запах?

Тот козырьком ладони прикрылся от ударившего в глаза света фар проезжающей мимо машины, прищурился:

– Разумеется. Ваш запах ни с чьим не перепутаешь! Хотя и нюх на вас нужен тоже особенный, нюх преступника.

Аристарх весомо помолчал, прежде чем так же весомо заключить:

– Вот и проверим на Крючке, уловит он особый ментовский запах либо нет? Испытаем теорию на практике. Ладно, а сейчас, Глеб, можешь отправляться домой, к жене, ты больше сегодня не нужен. Завтра позвони мне, когда соберешься к Крючку, – и отошел от Корозова.

4

Но на следующее утро Глебу не удалось осуществить задуманное, потому что рано утром неожиданно раздался звонок от Тамары Былеевой, она прямо сейчас приглашала его к себе на завтрак. Именно сейчас на завтрак.

Корозов мог бы отказаться, но что-то остановило его. И это что-то было возможностью заглянуть глубже в историю с Семенычем. И хотя это было маловероятно, но как знать, может, удастся услышать случайно вылетевшее словцо. Глеб собрался и поехал. Конечно, может быть, стоило сначала посоветоваться с ее мужем, но он не стал этого делать. Ведь неизвестно, как эту новость воспримет Семеныч и какой фортель он может выкинуть.

К тому же Глеб любил сам принимать решения. Он, разумеется, не чурался и советов, но нередко замечал, что чужие советы не приносили ему успехов. А потому, выслушивая рекомендации, делал по-своему, как бог на душу положит.

По дороге к Былеевой выдернул из дома Исая. Его люди следили за Тамарой, Сыняновым и Киром. Конечно, за короткий срок вряд ли что существенное нарыли, но Глеб надеялся, что в этой малости найдется какая-нибудь изюминка. И он не окажется на завтраке белой вороной в чужой стае.

Отправив из машины на улицу водителя и охранника, подождал Исая у большого продуктового супермаркета под громким и нелепым названием «Аполлон».

Исай запрыгнул на переднее сиденье рядом с водительским. Он был тщательно выбрит и аккуратно причесан, в своей обычной джинсовой рубахе и джинсовых брюках. Вопросительно повернулся к Глебу. Тот спросил без всякого вступления – это был его стиль общения, не любил без толку лить воду из пустого в порожнее:

– Есть результаты слежки? Меня интересуют Былеева и Сынянов.

– Особо сказать нечего, – Исай плотно сжал губы, как бы думал, с чего начать, потом кивнул: – Времени прошло немного. Но кое-что есть. Жена Былеева вдвое моложе мужа. Говорят, между ними был мир и лад, но с сыном Артемом у самого Былеева отношений никаких. Причина в том, что до женитьбы с Тамарой отец увлекался невесткой, и та открыто погуливала от мужа со свекром. Артем по этому поводу основательно уходил в запои и сейчас продолжает квасить до упаду.

– Это правда, про связь с невесткой? – недоверчиво перебил Глеб. До его ушей никогда прежде не доходили подобные слухи о Кире. И сейчас он в этом улавливал что-то ненормальное и потому не хотел сразу принять. Он знал Былеева с другой стороны, и эта другая сторона казалась ему безупречной.

– Кто их поймет, – без каких-либо эмоций на узком лице отозвался Исай. – За ноги я не держал. Но так говорят.

Корозов посмотрел с удивлением, его не устроила расплывчивость ответа начальника охраны.

– Мне не нужны затрапезные сплетни! – сказал отчетливо. – Только проверенная информация!

– Это точная информация, – поспешно, без обиняков заверил Исай, не меняя выражения на лице.

Глеб помолчал. Минуту в голове не было никаких мыслей. Полная пустота, вакуум. Но следом за этим мозг словно загудел натужно. Ай да Семеныч, вот какие истории приходится раскапывать. Зачем это все, черт возьми? А может, теперешние события каким-то боком связаны с этой историей? Полная путаница получается. Между тем отбрасывать ничего нельзя. Сын может мстить отцу. Но и жена сына, по всему видно, далеко не святая. Почему бы не отомстить любовнику за то, что тот поменял ее на другую женщину? Да, не стало святости у людей, давно нет. Клубок какой-то вытанцовывается. Впрочем, пока что это только клубок его мыслей и не более того. Но как бы там ни было, Глеба покоробило, будто покопался в чужом грязном белье. Едва заметно напружинил мускулистое тело и сдержанно потребовал докладывать дальше.

– По перемещениям по городу пока сказать могу, что таковых было немного, – продолжил Исай. – Есть кое-какие фото. Сын с женой проживает отдельно от отца, в своей квартире, дома расположены по соседству. Жена Артема действительно красивая, стерва, такой увлечься можно. И шустрая. Но к ней я никого не прикреплял, она здесь как бы сбоку припека. Но сдается мне, что между двумя молодухами отношения собачьи. Дай волю – разорвут друг друга, не почешутся. Сынянов вроде бы двоюродный брат Тамары, приехал из Иркутска то ли по ее просьбе, то ли сам появился нежданно-негаданно, этого пока выяснить не удалось. У Тамары как будто и родственников-то особенно нет. Что касается Былеева, тот в гриме пытается следить за женой: то ли подозревает, то ли ревнует. В общем, пока это все.

Исай умолк.

Глеб хмыкнул, информация дай боже. Сказал:

– Не так плохо, Исай, не так плохо, это уже кое-что.

И хотя в этом сообщении ничего не было о характере Тамары, о ее жизни до мужа, об отношениях с Сыняновым, тем не менее определенная картина вырисовывалась. Корозов отпустил начальника охраны и отправился к Былеевой.

Глеба ждали. Дверь открылась сразу же, стоило только его охраннику прикоснуться пальцем к кнопке звонка.

Корозов вошел в просторный холл. Навстречу из зала вышла Тамара, в тонком обтягивающем коротком платье бледнозеленого тона, сквозь которое были хорошо видны все изгибы красивого тела. На высокой груди – большой вырез, почти целиком открывший грудь. На длинных стройных ногах – изящные золоченые босоножки на высоком каблуке. Женщина определенно владела искусством производить впечатление на мужчин, разжигать в них страсть. Покачивая бедрами, подошла к Глебу, приветливо протянула руку тыльной стороной кверху, как бы предлагая ее для поцелуя:

– Я очень рада, что ты принял мое предложение, Глеб.

На ее лице не было той отрешенности, какую Корозов видел на кладбище. В этом вызывающем наряде она уже не выглядела потерянной и грустной.

Глеб пожал ее руку. Все нормально. С чего бы ей находиться в унынии? Поход на кладбище – это определенный ритуал. И что касается мужа, ведь она не может знать, жив он или мертв. После похищения она не видела ни живого, ни мертвого. Поэтому наверняка верит, что тот жив. Так и должно быть. А молодость берет свое, хочется быть красивой и неотразимой. Это естественно.

Однако, приглядевшись, заметил в глазах женщины нечто похожее на смятение. Какое-то беспокойство. И эту взволнованность она не могла скрыть, даже когда пыталась улыбнуться Корозову. Все не походило на игру. По крайней мере, Глеб не улавливал игры. Но если все-таки была игра, тогда Тамара просто безупречна в ней. Корозов был озадачен.

Женщина взяла его под руку и провела в зал. Здесь минимум корпусной мебели, диван с креслами, картины на стенах и огромный стол посередине, уже заставленный блюдами с кушаньями для большого застолья. А домработница все сновала и сновала туда-сюда, поднося новые разносолы.

К столу было приставлено всего два стула напротив друг друга. Корозов понял, что за столом больше никого не будет. Удивленно остановился у двери и посмотрел на хозяйку дома, и она, понимая его немой вопрос, неторопливо объяснила:

– Последние дни я устала от большого количества людей. Знакомые идут и идут, выражают сочувствие, расспрашивают, нет ли новостей о муже? Мне уже так надоело отвечать на одни и те же вопросы. Это так утомительно, Глеб, ужасно утомительно. Захотелось просто посидеть за столом без всякой толкотни. Но одной мне сейчас бывает очень плохо. А ты был его хорошим приятелем. Вот я и решила, что его приятель может стать и моим другом.

– Но для двоих этого слишком много, тем более на завтрак, – Корозов повел головой в направлении стола.

– Так ведь никто же не заставляет кушать все, – улыбнулась Тамара. – И потом, во времени никто не ограничивает. Проходи к столу.

– Увы, Тамара, время всегда ограничено, потому что его всегда не хватает, – вежливо не согласился Глеб и шагнул к столу. Подождал, когда на свое место сядет Тамара, и опустился на свой стул, чувствуя, как тот тихо выдохнул из мягкого сиденья воздух. Бокалы и рюмки были уже наполнены, и Корозов опять выразил на лице недоумение. А женщина снова пояснила:

– На выбор, Глеб, на выбор. Что тебе больше нравится. Что предпочитаешь? Коньяк, водка, виски, вино, сок. Я не хотела ударить в грязь лицом, поэтому приготовила сразу все.

– Ты не только не ударила в грязь лицом, ты поразила меня, Тамара! – Корозов был немало удивлен такому вниманию, но поддержал тон беседы.

Она в ответ слегка улыбнулась, выпрямив спину:

– Поражать – это мое призвание, как и всякой другой женщины, – заметила как бы невзначай. – Приятно услышать от такого мужчины, как ты, что я смогла поразить.

– Что есть, то есть, – добавил он.

– Теперь я понимаю, почему ты пользуешься популярностью у женщин. – Тамара взяла бокал с вином.

– А разве я пользуюсь? – Он тоже взял бокал в руки. – Никогда не задумывался над этим.

Она вдохнула аромат вина, наслаждаясь его букетом.

– Вы, мужчины, полагаете, что вас должны любить за то, что вы – мужчины. Заблуждаетесь. Это даже смешно. Мужчин много, но любят не всех. В настоящем мужчине должно быть нечто, что женщина улавливает по запаху. Именно это нечто делает мужчину незаменимым. Особенные качества.

Напустив тумана, Тамара на некоторое время замолчала, вздохнула минорно и продолжила:

– Мой муж обладает ими. Мне всегда бывает хорошо с ним. Я до сих пор не могу себе представить, что с ним могло что-то произойти.

Корозов выслушал ее туманные объяснения, не перебивая, а когда она замолчала, подхватил:

– Все так непредсказуемо. Но я надеюсь, что все будет хорошо. А потому предлагаю поднять за это тост!

Своим бокалом коснулся ее бокала до легкого звона и чуть отпил вина.

Она тоже пригубила и поставила бокал на стол. Наступила тишина. Было слышно только, как их ножи и вилки касались фарфоровой посуды. Потом Тамара отложила столовые приборы, вытерла салфеткой губы и произнесла:

– Я уже говорила, что хотела бы видеть в твоем лице друга. И поверь, все это не просто женская прихоть. У меня к тебе серьезное дело.

Глеб пошевелился на стуле. Тамара пристально посмотрела на него и снова сказала:

– Я несчастная женщина, Глеб. Разговаривать о делах не умею. Это мой муж – деловой человек. А я всего лишь слабая женщина. Даже не знаю, как начать.

– Начни с начала, – сказал спокойно Корозов, также отложил вилку и нож, приготовившись внимательно слушать.

– Мне, возможно, потребуется защита, Глеб, – она немного подумала, беспокойно пробежала глазами по залу, – и я боюсь, что очень скоро.

– Защита? – Корозов откинулся к мягкой спинке стула, вопросительно приподнял подбородок. – Но почему ты решила поговорить об этом со мной? Тебе стоило бы обратиться в полицию.

Тамара набок наклонила голову, слегка коснулась ладонью черных вьющихся волос, и в глазах метнулись искорки страха:

– Мне нельзя обращаться в полицию, меня могут сразу убить. А я не хочу умирать, Глеб. Я не знаю, как мне правильно поступить. Я совершенно выбита из равновесия. И решила обратиться к тебе за помощью, потому что верю: ты не откажешь жене человека, который часто помогал тебе.

Корозов не отрываясь смотрел на женщину. Ее загадки напрягали его. Хитро подходила, издалека. Вот уж точно: мужчина и женщина – это две разные субстанции. Женщины любят разводить бодягу, говорить с предысторией, нагнетать атмосферу. Мужчины же предпочитают конкретику, чтобы коротко и ясно. Нередко рубят сплеча. Конечно, не все такие и здесь бывают особи с разными закидонами. Однако, как водится, это исключения из правил. Глеб терпеливо дослушал Тамару.