Сердце Зверя

Но я чувствовала раздраженной кожей, как меня приподнимают, переворачивают, протирают… периодически полностью теряя сознание и вновь, выныривая из ада бессознательности, глядя в никуда расфокусированным взглядом.

Легче. Становилось легче…

***

Тело уже не так горело, не билось в агонии. Боль и ломоту от многодневной горячки я теперь могла переносить находясь в сознании.

Все еще лежа на спине и глядя на серый бетонный потолок, я считала трещины на нем, пытливо стараясь охватить как можно большую площадь взглядом, насколько позволял ракурс, не поворачивая головы, потому что любое, даже самое незначительное движение, пульсирующей болью мгновенно простреливало весь измученный болезнью организм.

Как я оказалась здесь меня интересовало мало.

Память постепенно возвращалась ко мне по мере отступления горячки, но очень медленно, лишь по крупицам. Я не так много помнила, лишь отрывки: мелькающие деревья у обочины за окном несущейся куда-то машины, холодный взгляд водителя, направленный на меня через зеркало заднего вида, его глаза… не живые, страшные…

Но я вспомню, обязательно все вспомню!

Опустив руку вниз, нащупала стоящую рядом на полу бутылку с водой и, с трудом справившись с неподдающейся крышкой, отпила пару глотков. Организм очень ослаб, поэтому я не позволяла себе лишних движений.

Несколько раз я видела женщину восточной внешности, которая склонялась надо мной, проверяя температуру, протирая мое лицо и тело прохладной водой, она же, судя по всему, помогала мне облегчиться.

Духота в помещении, где я находилась, ничуть не способствовала улучшению моего состояния. Дышать было практически нечем. Все тело покрывал липкий неприятный пот, то ли от выходившей испариной температуры, то ли от ужаса парамнезии, которая сейчас атаковала мой мозг…

Меня начали посещать бредовые мысли о том, что Саши в моей жизни и не было никогда! Что все это – выдумки моего сознания, бред, навязанный болезнью.

Я начала сомневаться в том, что жила где-то все эти месяцы…

А были ли они вообще, все эти воображаемые дни?! Может я никогда и не выходила из этой камеры, придумывая свою жизнь вне ее, проживая мыслями недели, месяцы…

Схожу с ума!

Он был! Совершенно точно был в моей жизни!

Ведь я отчетливо помню запах сандала, который оставил неизгладимый след в моем сознании, пальцы запомнили четкую линию его скул и неидеальность щек с легкой утренней щетиной на них… я и сейчас с легкостью могла вспомнить твердость его мышц и мягкость губ…

Я помнила его настолько реально, что казалось, осталось только протянуть руку и коснуться…

«Маленькая…»

Вспомнила, как он называл меня, закрыла глаза и увидела его губы, нетерпеливо поджатые, приподнятую бровь, когда он мной недоволен…

Помнила. Я все помнила.

Как бежала к нему, за ним, из клуба, услышав его отрешенное «хорошо», то, как это слово резануло по моим венам, причиняя дикую, невыносимую боль. То, что мое тело терпит сейчас несравнимо с той агонией, когда я поняла, что он уходит из моей жизни!

Жалела ли я, что вернулась к нему? Что из-за него нахожусь здесь, сейчас?

Нет!

Ни на минуту не пожалела, не возжелала все вернуть назад!

– Саша, миленький, забери меня отсюда… – прошептали искусанные до крови, сухие губы.

Тишину и мои размышления нарушил скрип отпираемого замка.

Я слегка повернула голову, привычно ожидая ухаживающую за мной молчаливую женщину, поэтому когда открылась дверь, и в ярком свете коридора показалась высокая широкоплечая, явно мужская фигура, я зажмурилась от рези в глазах и равнодушно отвернулась.

– Пришла в себя? – услышала знакомый голос с восточным акцентом. – Хаза йу, я рад, что ты выжила, мои люди немного перестарались, за что были наказаны.

Услышала тихие шаги, и по движению спертого горячего воздуха в душном помещении, почувствовала, что вошедший присел рядом с моим импровизированным ложем.

Не поворачивалась, не смотрела на него, мне было абсолютно не интересно, что он скажет мне или сделает…

Потому, что я была уверена, что Саша придет за мной, поэтому время для меня, с этой минуты начало обратный отсчет.

– Ждешь его?

Я молчала. Мне был неприятен диалог с навязчивым похитителем.

Заметив мою апатию, но не обращая внимания на пренебрежительную безразличность, он продолжил:

– Дура! Ты действительно ждешь его?! Позволю себе немного прояснить тебе ситуацию: он считает, что ты ушла сама, банально бросила его.

Увидев, как я прикрыла глаза, отгораживаясь от сказанного, настойчиво уничтожал меня словами:

– Я ведь предупреждал тебя! Стоит тебе исчезнуть из его жизни, и он больше не вспомнит о тебе! Тем более, ты, как оказалось, уже не в первый раз больно ударила по его самолюбию. Глупая, действительно считаешь, что он ищет тебя после того, как ты второй раз оскорбила его, сбежав?

Почувствовав прикосновение чужих пальцев к своему лицу, я судорожно отдернулась, отвернувшись от поглаживающей руки. Мне были неприятны его прикосновения, а сказанное им разъедало мозг, отравляя мучительными сомнениями, которых еще пять минут назад не было и в помине!

– Найдет, – очень тихо, еле шевеля потрескавшимися губами, прохрипела я, – обязательно.

Своим ответом я вызвала лишь его издевательский смех:

– Меня всегда поражали такие как ты, не верящие, не желающие замечать правды! Я не ошибся нигде. В этот раз, все сделано на совесть, продумана каждая деталь, начиная от девушки, которая тебя заменила, заканчивая видео, которые ему предоставили. Ни склеек, ни монтажа он не найдет, а на пленках, определенно, ты.

– Для чего все это? Если он будет думать, что я ушла сама, то ты-то тоже ничего от него не добьешься! Повлиять на него фактами, подкинутыми тобой, – шанса не будет.

– А мне и не нужно на него влиять! Принципиально выбью почву, а как добить – уже решил. Поэтому считай, что с сегодняшнего дня тебя и не существует больше. – Сказал, резко встав, развернулся и вышел.

Закрыл за собой дверь, оставив меня с дикой головной болью.

Я закрыла лицо руками и надрывно застонала…

Он прав. Саша не давал мне даже малейшего шанса объясниться с ним раньше, с какой стати ему верить мне сейчас?! Меня нет, и он, подгоняемый своим гневом, сразу забудет, что я когда-либо вообще существовала в его жизни. Шанс на то, что он будет искать меня в этот раз, нулевой. Нужно принять это как данность. Глупо отрицать очевидное.

Слез не было. Я лежала, апатично продолжая вглядываться в пустоту, после всех сказанных слов, вновь задавая себе вопрос:

«Жалела ли я, что Саша появился в моей жизни?»

Ведь все, происходившее сейчас со мной, было из-за него…

Но ответ был все тот же:

– Нет. Никогда не пожалею! – прошептала я самой себе.

Глава 5

Пять дней.

Я сидел у себя в кабинете, практически не выходя, координируя всю работу по поискам Лизы через телефон. «В ружьё» подняли всех, начиная от мелкой пехоты до МВДшных генералов, которые пробивали ситуацию по своим каналам. Да, за эти дни я так и не нашел ничего на предоставленных мне пленках, но что-то подстегивало меня к действию, подгоняло верить и продолжать поиски, вопреки…

Краем уха, услышав стук в дверь, дал разрешение войти.

С каждым вновь вошедшим, я надеялся услышать, что появился шанс, хоть одна маленькая зацепка, но проходили дни, а результатов, по-прежнему, не было. Я видел, что на уши подняли практически весь город, прочесывая квартал за кварталом, поэтому срываться на входивших из-за их, мною выдуманного, бездействия, я не мог.

– Доброго дня, шеф, – произнес, взволнованный моим спокойствием, Олег, – разрешите, – подошел вплотную к столу, положив на него флеш карту, – вот, принес еще пару новых записей из магазина на углу, до которого раньше не могли дотянуться и с ближайшего перекрестка. Там, оказывается, совсем недавно поставили новую камеру, но так и не внесли ее в списки. Наверное, забыли…

– Спасибо, – устало выдохнул я и протянул, за принесенным накопителем, руку.

– Вам еще что-нибудь нужно?

– Нет. Можешь идти. Да… приедет Сергей Викторович – проводи ко мне.

Уже привычно вставив принесенную флешку в iMac, открывая новые папки, я, с надеждой приговоренного, вновь уставился на экран.

Глупо! Как же все это было глупо!

Я все понимал, но, чем дольше не мог найти Лизу, тем больше убеждал себя в том, что я делаю все не так, не то… ищу не там, не допуская даже мысли опустить руки и признать очевидное, казалось бы, всем окружающим. Всем, кроме меня!

Сергей больше не пытался отговорить меня, взяв на себя Алексея, но все пять дней не давали результатов – он молчал, продолжая твердо стаять на своем: довез, не видел, точно она…

Больше всего меня нервировало молчание Гази, а то, что он с этим связан, я был абсолютно уверен. Связаться с ним было невозможно – телефон отключен, в городе его тоже не было, растворился, исчез… вместе с моей девочкой.

«Вместе» – это слово не давало мне покоя, но глупая, безудержная ревность была сейчас совершенно не к стати. Рассудок должен оставаться ясным. Я всегда был прекрасным стратегом, поэтому переиграть это раздражающее «вместе» мне не составит труда. Было бы время! Но его-то, как раз, у меня и не было…

Не верю. Никому не верю, кроме нее…

«Я вернусь»

Сколько раз за последние пять дней я произнес эти слова? Каждую минуту они крутились у меня в голове, давая надежду, подталкивая меня, стимулируя, не давая сдаться и опустить руки.

Вперившись в экран, отбросив уничтожающие душу сомнения и размышления, вновь с надеждой, нажал на просмотр материалов видеофиксации, с головой погрузившись в изучение новых файлов, не заметил, как место рядом со мной занял вошедший Сергей.

– Есть что-нибудь новое? – на автомате спросил я, не прерывая просмотр.

– Нет. Стоит на своем, но что-то тут не так.

– Что заставило тебя сомневаться? Ведь, еще вчера, ты был убежден в своей правоте, – начал я, когда глазом, лишь мельком, заметил четкое несоответствие увиденному ранее…

– Стоп! – вырвалось раньше, чем рукой нажал на отмену просмотра.

Быстро перемотав проигранный ранее фрагмент, еще раз включил запись.

– Ну же, маленькая, чуть-чуть помоги мне! – прошептал сам себе, ища глазами заинтересовавший меня эпизод.

Новый ракурс, более качественная съемка: вот он, уже знакомый силуэт девушки мелькает среди многочисленного потока людей, привычно лавируя, между, спешащими по своим делам, прохожими, опустив голову вниз, но продолжая ярко выделяться нетипичным цветом волос, которые растрепал неожиданный порыв ветра, отбросив их в сторону и… неожиданно, открывая небольшую, едва заметную, татуировку на правой ключице… Доля секунды, и она привычным жестом возвращает волосы назад, как будто закрываясь рукой от пронзительного ветра, продолжая идти дальше и, наконец, теряясь в толпе, полностью исчезая из поля зрения.

– Бл.дь! Видел? – не веря своим глазам, но боясь отвести взгляд от экрана, уточнил я у друга.

– Нет. Не заметил ничего нового, – отрицательно мотнул головой Сергей, но заинтересованно продолжил, – давай-ка, мотани еще раз.

Я в нетерпении нажал на просмотр, жадно всматриваясь в раздражающую деталь на коже девушки, слыша только гул крови в ушах. Пульс бил по расшатанным нервам, зашкаливая до тахикардии.

Смотрю снова, и вот он, незначительный изъян в виде тату, режущий по моим глазам! Быстро нажимаю на «стоп», останавливая просмотр, максимально увеличивая маячивший стоп-кадр, протягиваю руку и провожу дрожащими пальцами по монитору, трогая увиденное, все еще не веря своим глазам…

Несовершенство кожи девушки – вот он, мой шанс, единственная зацепка, которую я уже не упущу… Зубами вгрызусь в этот жалкий кусок, милостиво брошенный мне судьбой, но уже не отпущу его! Мертвая хватка – это моё!

– Не она, – хрипло выдыхаю я. – Не она! – вскакиваю с места, откидывая стул в сторону, обхватывая руками голову, тру виски, затекшую без движения шею. – Не она, бл.дь!!! – ору в голос. – Пять грёбанных дней!!! – закипаю сразу, мгновенно, только от одной мысли о том, что моя девочка ждет от меня помощи, считая каждый прожитый час. Какой там час! Минуты!

– Где она?! – вою раненым зверем, закрывая глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими шквальными эмоциями, но проигрываю сам себе, терплю оглушительный разгром, окончательно теряя свою выдержку, сдавая позиции своему внутреннему монстру.

Чувствую, как он, мгновенно, входит в раж, с таким напором и рвением, от которого даже я ужаснулся, лишь на долю секунды удерживая власть над охваченным безумной яростью разумом, а потом… окончательно капитулируя, уступая ему… себе, первый раз за все пять нескончаемых дней…

***

Не помню…

Ничего не помню, не осознаю, кроме дурманящего желания близкой, кровавой расправы! Спускаясь в подвал клуба, я четко понимал единственную вещь: я не уйду отсюда без ответов. И, в этот раз, они будут самые правдивые и откровенные, потому, что за всю мою прожитую жизнь, первый раз, я желал их настолько отчаянно, с сумасшествием душевнобольного, до одержимости!

Каждая прошедшая минута отдавалась во мне, скручивающей внутренности фантомной болью, вызванной страхом и переживаниями за свою девочку, которая сейчас, точно так же, считает время, в ожидании помощи от меня.

А я не могу ей помочь… сейчас не могу, потому, что не знаю ничего…

Но я узнаю!

По привычке, снимая пиджак и отдавая его Олегу, в нетерпении открываю дверь и захожу внутрь плохо освещенного, подвального помещения, где ждет своего вердикта так же, как и я, измученный временем и ожиданием расплаты, Алексей…

Не спеша закатываю рукава белой рубашки, молча, глядя ему в глаза. Сколько раз, он, вот так, оставлял меня здесь, один на один с очередным приговоренным, оставаясь там, снаружи, за дверью…

Но теперь он – мой гость!

Осознание этого факта вызвало мою дьявольскую полуулыбку, которая, лишь слегка, тронула губы, но была замечена уже осуждённым мной, от одного вида которой, тот, не сдержавшись, обмочился. Я не обратил на это внимания, потому, что он был не первым. Реакция тела у всех была одинакова, у кого-то раньше, у кого-то позже…

– Ответь мне, это стоило того, чтобы предать меня? – холодно, без эмоций, начал я.

***

– Где она?

Первое, что я услышал, выходя из помещения, молча прикрывая за собой дверь.

Поднял глаза на говорившего, с трудом приходя в себя, практически не узнавая друга. Сознание возвращалось с трудом, не сразу, разрывая голову дикой головной болью. Прислонившись спиной к двери, я, откинувшись назад, затылком уперся в холодный металл.

Прикрыл глаза, вспоминая говорившего со мной.

Да, я псих, конченный ублюдок, больной на всю голову шизофреник, да, мне нет оправдания, но я никогда и не пытался обелить себя! Да, я готов резать живьем, сдирая кожу лоскутами, с любого, кто сейчас встанет между мной и Лизой, даже, если это буду я сам!

– Не знает… – тихо ответил я. – Действительно, не знает. Только довез до оговоренной с похитителями точки и передал из рук в руки, прихватив в замен, ранее подготовленную, похожую, крашеную девчонку… и Лизину одежду. Все. Его дело было только довезти объект до кофейни и вовремя подсунуть мне нужные файлы с камер наблюдения, с изначально выбранными, неидеальными ракурсами просмотра.

– Гази?

Я лишь пожал плечами.

– Не знает.

– Почему же никто, до сих пор, не объявился с требованиями? – продолжал раздражать меня взвинченный ожиданием Сергей. – Ведь, если бы это был Гази, то он бы сразу дал знать о своем, неожиданно полученном, бонусе!

– Сам не понимаю…

Я шумно выдохнул, признавая свое поражение, и медленно стал оседать на пол, сползая по двери, садясь, сгибая ноги в коленях, так и продолжая сидеть, откинувшись, запрокинув голову, не открывая глаз…

Не хотел никого видеть. Мне просто необходимо было подумать.

Да, времени на раздумья оставалось все меньше и меньше, но ошибаться нельзя – у меня просто не было запаса попыток… Был только один – единственный шанс, который я не упущу.

«Маленькая, только подожди!»

Глава 6

Я шла на поправку.

Мой организм, как оказалось, привык бороться, поэтому регенерировал отлично, приспосабливаясь к жутким условиям содержания и знойно-жаркому летнему климату Терско-Кумской полупустыни…

То, что Гази увез меня сюда, в Чечню, я узнала не сразу, а только тогда, когда, по истечению времени, смогла выходить из полуподвального помещения, служившего мне камерой. Час или два в день я имела возможность бывать на свежем воздухе, при условии помощи по хозяйству Халиме.

Именно эта женщина была приставлена ко мне с момента моего появления здесь, и только ей я была благодарна за свое выздоровление. Она была немногословна, предпочитая держать со мной дистанцию, стараясь минимизировать наше общение, но я чувствовала ее доброжелательность и сочувствие по отношению к себе.

Саша…

Я старалась больше не думать о нем. Жестокие слова Гази глубоко въелись в мое сознание, вросли, плотно пустив корни сомнений по всему моему телу: он не придет…

Постепенно, я стала привыкать к этой мысли, начала учиться жить с ней, не давая ни себе, ни ему ни единого шанса на счастливое будущее. Я перелистнула эту страницу своей жизни.

«Теперь ты – никто! Тебя больше нет.»

Со злостью бросая мне эти слова в лицо, тогда, когда я боролась за жизнь, Гази оказался чертовски прав…

Все вернулось к тому, с чего начиналось: я снова не имела имени, для них я была безликая зудабера*, бесправная, потерянная, забытая всеми, начинающая свою жизнь уже в который раз… пытаясь выжить в невыносимых условиях затерянного, необозначенного на картах, нищего поселения на границе знойной полупустыни.

Гази просто оставил меня здесь, отдал, продал, подарил… я не вникала.

А есть ли разница? Нужно ли было разбираться, что он сделал со мной?!

Просто взял, и по своей прихоти, из любопытства, перечеркнул всю мою жизнь. Ему захотелось понаблюдать за мной, как за зверушкой в клетке, за мной… и за Сашей. Изучая, забавляясь нашей агонией от невозможности изменить ситуацию, как-то повлиять на нее.

Он не найдет меня…

Я повторяла это себе снова и снова, каждый раз, когда вспоминала о нем. Забивая эти слова в себя, как гвозди, один за одним, наживую, прямо в сердце. Боль от них распределялась по всему моему телу, и мне становилось легче, проще сосредоточиться на этой боли, чем переносить щемящую тоску по нему, не имея никаких перспектив.

Проходили дни, которым я перестала вести счет, а с ними вместе уходили, растворялись в пыль мои надежды на спасение.

– Зудабера!

Услышала, ставшим привычным уху, обращение к себе и обернулась на голос.

Халима подзывала к себе, жестами показывая мне, что время прогулки вышло. Указывая на небо, она предупреждала о скором приближении суховея: горячего сильного ветра, приносящего с собой продолжительную, многодневную засуху.

Я понуро побрела к ней, понимая, что она, также, как и я, человек здесь подневольный, вернее, абсолютно бесправный – женщина… Этим все сказано.

Всем здесь заправлял Ихсан – дальний и давно забытый родственник Гази.

Я старалась быть как можно незаметнее, меньше попадаться на глаза мужской части дома, пряча яркие волосы под платком, выданным мне Халимой. Склонив голову, не поднимая глаз, я быстро прошла по небольшому двору в сторону отведенного мне подвала, когда сильным, резким порывом ветра сдернуло косынку, растрепав распущенные волосы красным флагом, маяча перед сальными взглядами трущихся у дома мужчин.

Слыша их язвительные смешки в спину и, явно похабные замечания, я, собрав рассыпавшиеся кудри рукой, пригнув голову, быстро вошла внутрь, слыша только скрежет закрываемого за мной замка. Оставшись одна, прислонилась к двери, пытаясь отдышаться.

Взоры, бросаемые на меня мужчинами, внушали ужас. Я прекрасно понимала, к чему они могут привести, и обязательно приведут… это лишь вопрос времени. Дыхание восстанавливалось с трудом, мешала духота в подвале. Воздух выходил из легких с судорожными хрипами, пульс грохотал в ушах, вызванный не столько быстрой ходьбой, после продолжительной болезни, сколько волнением и беспокойством от увиденных похотливых взглядов.

Каждый вечер, лежа в темноте подвала, я со страхом, задерживая дыхание, прислушивалась к голосам наверху, в ожидании, пока те не стихнут. Это означало, что сегодня ночью никто не зайдет, меня оставят в покое, мне гарантирован еще один прожитый день без маячившего на горизонте насилия.

Я больше не пугалась темноты, которая окружала меня, глаза привыкали к постоянному сумраку. Подойдя к принесенному мной еще днем тазу с водой, я опустила в него руку, нащупав на дне тряпку и, слегка выжав ее, поднесла к разгоряченной, обожженной беспощадным солнцем, коже. Нагретая за день вода, стекая по мне каплями, не приносила желанного облегчения, но хотя бы спасала тело от обезвоживания.

Закрывая глаза, я мечтала о холодном душе…

Нет, ледяном! Я хотела, чтобы его струи обжигали меня своим холодом, остужая распаленный, горячим воздухом, организм, принося долгожданную прохладу. Мне хотелось содрать мешавшую, раздражающе-горящую кожу ногтями, снять ее с себя чулком, не имея другой возможности охладить тело.

Услышав за дверью едва слышный скрип, я замерла, медленно отложив тряпку назад, в таз, прислушалась, взволнованно надеясь, что мне показалось. Не двигалась, вся превратившись в слух, задержала дыхание и снова услышала неясный шорох за дверью.

Кто-то явно приближался, стараясь остаться незамеченным…

Я выдохнула, понимая, что так любимые Сашей волосы, сегодня сыграли со мной злую шутку, став последней каплей в полном бокале похоти кого-то из мужчин. Все. Отсрочки больше не будет…

Отошла в дальний угол, забилась, пытаясь раствориться в темноте подвала, слиться с безликими стенами, обхватив себя дрожащими руками в ожидании неизбежного…

Скрип отпираемого замка…

Дребезжание открываемой двери…

Тусклый свет, попадающий из коридора…

И… мужской силуэт в проеме …

Сначала он не заходил, пытаясь найти меня, не привыкшими к темноте глазами, жадно шаря ими по стенам, обнаружив, сделал нетерпеливый шаг внутрь. Рваное дыхание вошедшего выдавало с головой его намерения.

– Зудабера…

Звенящий от похоти голос Ихсана, звучал окончательным приговором, отражаясь от удушливых стен, проникая прямиком в сознание. Но страха я не испытывала, настолько измученная ожиданием насилия, изо дня в день, прислушиваясь к происходящему снаружи и считая шаги по коридору, ведущему к моей двери.

Подойдя ко мне вплотную, нетерпеливыми руками начал шарить по телу, отвратительно причмокивая, сопя, сминая крючковатыми пальцами горячую кожу.

«Борись за себя!» – орало все во мне, – «Делай хоть что-нибудь! Кричи! Выцарапывай себе свободу!»

Но я молчала…

Апатично стояла, позволяя ему лапать себя, пыхтеть от возбуждения, больно сминая мою грудь, но не сделала ни единой попытки отстраниться. Лишь отвернулась от насильника в сторону, но не закрыла глаза…

Я устала быть сильной! Разбитая, сломленная, я понимала неизбежность происходящего сейчас. Если не он, то появится кто-то другой, третий… Для них я не человек.

«Никто» – как назвал меня Гази, бессловесная зудабера…

Как же я ненавидела всех их! Мужчин, которые пользовались своей физической силой, чтобы унизить, втоптать в грязь, готовых растерзать, насиловать, чтобы только удовлетворить свою болезненную похоть. Всех без исключения!

Противно постанывая, он больно хватал меня за одеревеневшие ноги, ощупывая их, оставляя синяки, задирал старенькое, застиранное платье, отданное мне Халимой, шарил по голой коже, делая попытки пролезть рукой мне между бедер, но мое, скованное отвращением, тело не пускало его. Мышцы были настолько напряжены, сжаты, как нервы, натянуты тетивой ненависти до предела.

Омерзение!

Меня тошнило, выворачивало от ненависти к себе за бездействие, но уничтожать себя я буду потом…

Чувствовала, как он завозился со шнуровкой подштанников, приспуская их, как касался моих голых ног своим толстым, напряженным членом, и во мне поднималась волна такой, неведанной ранее, ненависти, что я содрогнулась, пропустив через всю себя боль от происходящего, приправленную до краев яростной злобой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.